All the Young Dudes - От Лица Сириуса

Сириус Блэк не спал. Он сомневался, что когда-либо вообще уснёт. Всё его тело было наполнено энергией, гудело, словно он мог чувствовать магию, шипящую в его венах. Было обидно — уже далеко за полночь, и ничего не оставалось, как лечь в постель. Его мать отправила Кикимера, несчастного маленького стукача, проверить его после той ночи, когда она обнаружила Сириуса под одеялом с маггловским журналом. Она была в ярости, причитая о том, что её племянница «пудрила ему мозги» и «оскверняла чистоту благородной семьи Блэков». Ещё много говорила об «извращенной одержимостью мирским» Меды — фраза, которую, как думал Сириус, его кузина сочтет довольно забавной. Однако было не смешно, когда Вальбурга кричала это ему, её оскал сделал лицо пугающим. Журнал даже не принадлежал Андромеде. Две недели назад Сириус вытащил его из мусорки; он даже показал его Регу, который посмеялся над этими глупыми неподвижными картинками. Однако, этой ночью всё это не имело никакого значения, потому что завтра — завтра Сириус собирался в Хогвартс. Хогвартс. От одной мысли об этом, у него закружилась голова, и он ухмыльнулся, глядя на обшитый темными панелями потолок своей комнаты. Ему захотелось рассмеяться, захотелось сбросить одеяло и прыгать вверх-вниз на своём огромном матрасе. Хогвартс. Он был всем, чего Сириус хотел все то время как себя помнил — сияющий свет в конце того, что казалось очень темным туннелем. Целое лето он вставал ни свет ни заря и мчался вниз, чтобы проверить почту. Резких замечаний его матери о том, чтобы он вел себя прилично, было недостаточно, чтобы помешать его восторгу, как и наказания, которые она назначала, когда её приказы игнорировались. Ему было всё равно, что пришлось мыть посуду и протирать пыль со старинных шкафов и тот факт, что работа по дому была худшей из всего этого, заставили Сириуса задуматься, что его мать, должно быть, втайне тоже немного взволнована. И когда письмо действительно пришло, Сириус завопил от радости, схватил Рег за руки, размахивая ими по кругу, пока они вместе хихикая не рухнули на пол гостиной. — Ты можешь в это поверить, Рег? Я и правда уезжаю в Хогвартс! — Сириус блаженно вздохнул. Его младший брат улыбнулся, хотя в его глазах промелькнул холодный блеск, когда он посмотрел на письмо, зажатое в руках Сириуса. — Хотел бы я поехать с тобой, — сказал он, перекатываясь так, чтобы теперь лежать на спине, уставившись в потолок. — Ой, да ладно тебе, ты будешь там уже через год! И мы будем соседями по факультету, будем жить совсем рядом, и я смогу всё тебе показать и рассказать какие из профессоров хорошие и вообще, что ты только захочешь. Регулус впился пальцами в мягкий ковёр под ними. — Допустим, — сказал он. И затем, после короткой паузы, добавил: — хотя без тебя здесь всё будет по-другому. — Конечно, по-другому, — напрягся Сириус, — намного скучнее, ага? — даже для его собственных ушей это подбадривание прозвучало вымученно, однако Рег отважно улыбнулся. — Ага, — сказал он, — это точно. И они оставили всё как оно есть. Вальбурга Блэк отказалась сводить своих сыновей за покупками в Косой Переулок, и Сириус знал, что лучше даже и не думать о том, что какие-либо уговоры или просьбы смогут её убедить передумать. По её словам, Благородная Семья Блэков была выше смешения с толпами полукровок и грязнокровок, которых там наверняка будет навалом. Хватало и того, что Дамблдор, допустил, чтобы в Хогвартсе всё пошло наперекосяк. — Ну, действительно, — фыркнула она в тот вечер, когда Сириус получил своё письмо, — раньше у них были стандарты. Ещё можно допустить несколько полукровок кое-где, но я слышала от Доминии Лестрейндж, что почти четверть поступающих — грязнокровки. Можете себе представить! — её муж торжественно кивнул в знак согласия, скривив рот, будто он только что съел что-то кислое. — Сириус, — сказал он, поворачиваясь к сыну, — ты должен держаться подальше от таких, ты понял? — Да, — безо всякого энтузиазма пробормотал Сириус, вяло ковыряясь в своей еде. Втайне ему было очень любопытно узнать немного о магглорожденных — он никогда раньше их не встречал. Его родители настаивали на том, что все они были бездарными отбросами волшебного общества. Но если их так много поступало в Хогвартс, не могли же все они быть такими ужасными, разве нет? И если Андромеда сбежала, чтобы выйти замуж за маггла, должно же быть в них что-то интересное, не так ли? В противном случае, зачем поднимать всю эту шумиху? — Сядь прямо, мальчишка, и сейчас же прекрати играть со своей едой, — громко фыркнула Вальбурга. Сириус немедленно выпрямился и возненавидел себя за это. Он немного демонстративно ссутулил плечи, но его мать, казалось, не заметила этого маленького бунта. Она всё ещё говорила о Хогвартсе: — А дальше что? Гоблины? Домашние эльфы? Дамблдор точно должен провести где-то черту. Так что для Сириуса не существовало Косого Переулка. Личная швея семьи Блэк пришла, чтобы снять с него мерку для нового комплекта мантий, и Вальбурга отправила за покупками Кикимера со списком книг и принадлежностей, которые понадобятся Сириусу. Он даже не смог выбрать себе сову из совятни Блэков — об этом позаботились его родители, подарив ему злобного зверя, который кусал его за пальцы всякий раз, когда он открывал клетку. Единственной хорошей частью была палочка. Это была фамильная Блэковская реликвия, спрятанная до тех пор, пока наследник не достигнет нужного возраста, чтобы воспользоваться ею. Несмотря на то, что Сириусу исполнилось одиннадцать ещё в ноябре 1970 года, его мать запрещала ему прикасаться к ней до лета перед Хогвартсом. — Палочку ещё заслужить надо, — сказала она ему голосом холодным и резким, как лед, когда он открыл пустую коробку в свой день рождения. До конца года любое плохое поведение сопровождалось угрозами: Ты наследник этой семьи, Сириус, и если ты не хочешь брать на себя обязанности, которые идут с этим в наборе, то ты также никогда не получишь привилегий, которые этот титул дает. Сириус старался изо всех сил. Правда, очень старался. Он неподвижно сидел во время уроков (они с Регулусом учились на дому — еще одна причина, по которой Сириус умирал от желания попасть в Хогвартс. Помимо детей из других занудных чистокровных семей, Сириус никогда не мог завести друзей своего возраста) и писал снова и снова наставления своих родителей в его эссе. Он выучил наизусть генеалогическое древо и спряжения во французском. Он писал меньше писем Андромеде и был более скрытным, когда отправлял их. Конечно, этого было недостаточно. Споры и наказания никуда не делись, как и ночи, когда он, морщась, на перебинтованных ногах забирался в постель. Иногда Сириус презирал себя за неспособность просто отпустить, сдаться и вести себя как подобает сыну, которого, как он знал, так отчаянно хотели его родители. Он бы так хотел вырезать ту упрямую часть своего сердца, которая кричала о несправедливости, ту часть, которая ощущалась как удар в живот «это нечестно». Это неправильно. Он приходил в ярость, словно бы у него был инстинкт, кричащий НЕТ. Но он просто не мог игнорировать всё это, как бы ни старался. Чем больше Сириус пытался приспособиться, тем больше он осознавал свою полную невозможность сделать это. Это как пытаться запихнуть кусочек головоломки в доску, когда он неправильной формы. В течение всего этого года Сириус чувствовал себя чем-то подобным. И все-таки он справился. Он был хорош, в основном — вполне хорош, чтобы, когда наконец пришло время, получить свою палочку. Вальбурга настояла на традиционной церемонии посвящения, что означало, что все члены семьи, которых Сириус ненавидел в их накрахмаленных парадных мантиях будут бормотать многочасовые речи о чистоте, происхождении и фамилии Блэк. Он старался не слишком дергаться — еще несколько недель. Еще несколько недель, и я отправлюсь в Хогвартс. На самом деле было весьма нервно стоять перед всеми его родственниками и принимать палочку. Сириус никогда не прикасался к ней, даже никогда не видел ее, зато хорошо знал древний девиз: волшебная палочка сама выбирает владельца. Что, если эта палочка выберет не его? Что, если он почувствует, что здесь что-то не так? Будто он не вписывается в общество. Когда Сириус встал, чтобы принять хрустальный футляр, это показалось ему вполне вероятным. На мгновение, открывая коробку, он был уверен, что палочка отвергнет его, раз и навсегда доказав своей семье тайный страх, который таился в его сердце: Сириус на самом деле не достоин быть Блэком вообще. Которым он никогда мог не быть. Была клятва, которую он должен был произнести. Сириус повторил заученные слова — еще одна чушь о семейном наследии, чистоте крови, бла-бла-бла — даже не задумываясь о них. Вместо этого он уставился на палочку. Это был вяз, девять с половиной дюймов. Сердечная жила дракона. У дерева была красивая отделка, и оно, казалось, мягко светилось на свету. Когда Сириус окончил свою клятву, его семья запела: — Toujours Pur. — Toujours Pur, — повторил он, и у него пересохло в горле. Далее последовала короткая пауза. Сириус поднял глаза и встретился взглядом с матерью. Она нахмурилась, многозначительно глядя на собравшихся родственников, которые все ждали, что он что-нибудь сделает. Вальбурга слегка приподняла брови, как бы говоря: «Просто подними эту чертову штуку!» Так он и сделал. Он ощутил прилив тепла, энергии, некое покалывание, будто звезды пробежали по кончикам пальцев и охватили все его тело. Сириус ахнул, улыбаясь. Палочка, казалось, почти гудела в его руке, как будто приветствовала старого друга. Она выбрала меня, подумал Сириус, ощущая головокружение. И словно в ответ, из палочки вырвался поток света. Сириус почувствовал, как что-то сжалось у него внутри, будто что-то вытягивало из него магию. Оно не было насильственным, скорее направляющим, точно волшебная палочка показывала ему, что делать. Он испуганно рассмеялся, следуя указаниям палочки, выпуская больше магии в головокружительные спирали крошечных фейерверков, которые отскакивали от дерева, чтобы потрескивать над головами его родственников. Послышался гул почтения и восхищения, редкие аплодисменты и шумная болтовня, когда люди начали расходиться, поворачиваясь, чтобы заговорить и найти прохладительные напитки уже после завершения церемонии. Когда Сириус снова поднял глаза, его мать улыбалась. В этом все еще присутствовало что-то от ухмылки. Вальбурга Блэк была красива, но в ее чертах не было ничего доброго, а изгиб губ означал, что любая улыбка выглядела в лучшем случае несколько надменной. Но это была гордость. Бесспорно, это была гордость, и она была направлена на него. — Ну, а теперь, — фыркнула она, улыбка все еще играла на ее губах, — ты еще можешь стать прекрасным наследником. Сириусу показалось, что его сердце вот-вот взорвется от радости.