Монета падает на ребро

— Я чувствую себя хорошо, — рыжий уставился на него таким недоуменно-невинным взглядом, что Тоору почти почувствовал нервозность из-за того, что был таким настойчивым. Почти. И да, любой бы отреагировал так же, взгляд этого первогодки — ужасающее оружие, ладно? — Извини, что беспокоюсь о тебе после того, как ты упал без сознания на меня посреди коридора, напоминая труп, — процедил Ойкава, чувствуя обязанным отстоять эмоции, несмотря на любую реакцию рыжего. Он не поддастся этому взгляду, нет-нет-нет. — Я выглядел совершенно нормально, — возмущение и нерешительность странным образом переплелись в чужом голосе. — И вообще, в чем проблема? Я уже в сознании, не то чтобы я в Спящую красавицу превратился. — Да, конечно, о чем это я, — Тоору протянул это таким ехидным тоном, что почувствовал гордость за самого себя, — всего-то две минуты, давшие мне седые волосы в мои семнадцать лет. Ты мне их возместить как-то планируешь, или предполагается, что я сделаю вид, что каждый знакомый мне человек просто время от времени падает в обморок и вообще, это обычное дело? — Не преувеличивай ситуацию, — рыжий возмущенно сверкнул глазами. — Не моя проблема, что ты так переживаешь из-за подобного. — Ты до сих пор белый как гребаные простыни! — Тоору готов был взорваться, но вместо этого просто сложил руки на груди, сжимая кулаки до белых костяшек. — Не знаю, может, для тебя это привычная история, но вокруг меня дети обычно не падают посредине коридора! — Да чем тебя коридор не устроил! — Хината прижал ладони к глазам, звуча раздраженно. — Где бы ты предпочел, чтобы я упал? — Нигде! — Ойкава зашипел, уставившись на него в упор. — Почему тебе вообще плохо стало? — Извини, что я не могу контролировать биологические особенности своего тела, — рыжий огрызнулся, но уже с меньшим огоньком. Радужку чужих карих глаз медленно затеняла усталость — удивительно медленно для человека, только что отыгравшего три партии и после упавшего в обморок. Да, Тоору будет помнить это еще долго! Это было страшно! Абсолютно безвольный подросток на руках, ни на что не реагирующий — Тоору предпочел бы избегать такого опыта, спасибо большое. — Это правда было пугающе, — почти шепотом, сквозь зубы признал Тоору. — Ты, блять, напугал меня. — Он устало опустился на пол, скрестив ноги. Хината и так не вставал до этого, прислонившись к стене и подтянув колени к груди, обхватив их руками, внимательно за ним наблюдая, несмотря на все больше обволакивающую его усталость. — Я не планировал, — таким же тихим голосом ответил он, и Тоору решил проигнорировать вплетенную интонацию мягкой вины в словах. Это слишком много для… для него вообще. И прежде, чем он нашел, чем ответить, прежде даже, чем выбрать, сарказм это будет или что-то более серьезное, Хината устало повернул голову — и через несколько секунд из-за угла вывернул Ива-чан с очень мрачным лицом. — Ойкава. Он не смог подавить вздрагивание прежде, чем Ива-чан и Акагено-чан уловили его. Неважно. Просто голос. Это его Ива-чан, он знает это, глупый, глупый Тоору. — Хе-ей, — он шутливо отдал честь, не вставая с пола. — У нас оживший мертвец, Ива-чан! — Эй! — рыжий отодвинулся от стены наконец, наклоняясь вперед, к Тоору. — Я не мертвец! Что ты успел ему наговорить? Иваизуми внимательно просканировал их взглядом, прежде чем напряжение стекло с его плеч, растворяясь над самым полом. Родной мягкий аромат переплетения черемухи и сирени добрался до Ойкавы чуть раньше, чем подошел сам Ива-чан; он почти перебил нежную ягодную сладость, которую он чувствовал до того — все еще столь тонкую, что это ощущалось больше как иллюзия, чем как реальность. — Я подумал, что мне придется искать, где закапывать труп, — с непроницаемым выражением лица сообщил Иваизуми. — Знаешь, месть, мертвые соперники, огромные затраты на юристов и все такое. — Ойкава-сан! — рыжий развернулся к нему, впервые за все время в этом чертовом коридоре выглядя больше устойчивым, чем нет. — Не было никакой необходимости- — Как думаешь, — Тоору бесцеремонно перебил его, глядя на Ива-чана, — медсестра еще в кабинете? — Ойкава-сан! — Акагено-чан буквально захныкал — и не было ли это одним из самых очаровательных звуков, которые слышал Тоору? — и снова уткнулся в ладони. — Я в порядке! Иваизуми-сан, скажите, что в этом нет необходимости, — он уставился умоляющим взглядом на Ива-чана, и Тоору не сдержал усмешки: ах, этот наивный ребенок не знал его так, как знал Ойкава. Ива-чан буквально затащит его в кабинет медсестры, если посчитает это необходимым. — Что вообще произошло?.. — Иваизуми устало потер глаза ладонью, прежде чем рухнуть на пол рядом с ними, наконец устраиваясь на одном уровне — по крайней мере с Тоору, над Акагено-чаном они оба все еще возвышались, Тоору клянется, этот ребенок слишком низкий — особенно для волейболиста. — Он упал в обморок, — сдал Хинату Ойкава моментально. — Сделал вид, что все нормально, до — сделал вид, что все нормально, после, но я помню, что ты говорил, Ива-чан, — Тоору наклонился, стараясь выглядеть максимально невинно, — здоровье прежде всего. — Не притворяйся, — огрызнулся Иваизуми. Он дернул рукой, будто желая ее поднять, но внезапно остановился, опустив ее обратно. Ойкава не отвел от его рук взгляда ни на секунду. Иваизуми тихо вздохнул; черемуха прорастала вокруг него, заслоняя глаза и порождая в них тени. — Ты все еще тот, кто умудрился подвернуть ногу исключительно из-за своей лени. — Но растяжка такая скучная, Ива-ча-ан, — Ойкава заскулил и моментально попытался увести тему в сторону. — И в любом случае! Это он, — Тоору кивнул в сторону Акагено-чана, выглядящего как пнутый щенок — нет, Тоору не поддастся на этот взгляд, — тот, кто упал в обморок и сделал вид, что это норма для человеческого ребенка. — Можно подумать, у тебя никогда такого не было, — проворчал рыжий. Ойкава на секунду завис и буквально физически ощутил взгляд Ива-чана. Черт. — Могу ли я проигнорировать это? — спустя мгновение уточнил в потолок скучающим тоном Иваизуми. — Нет. Могу ли я что-то сделать? Не то чтобы. — Ты даже не с нами говоришь, — Акагено-чан уставился на него недоверчивым взглядом. — Потолок более разумный, чем вы, — ровным тоном сообщил Иваизуми. Тоору постарался выглядеть максимально оскорбленным. — В любом случае… эй, Ойкава, какое прозвище на этот раз? — Акагено-чан! — И почему рыжий так на него смотрит?.. — Акагено-чан, — Иваизуми недоверчиво, но милостиво одобрил прозвище, — мы идем в медпункт, и я звоню твоему капитану. Не-а, — он поднял ладонь, обрывая весь протест. Ками, Тоору тоже так хочет. — Я не собираюсь добавлять проблем своим преподавателям. Если все в порядке, медсестра это подтвердит. Подъем. Акагено-чан выглядел максимально недовольным — и ах, мог ли Ойкава не понимать его?.. Ива-чан бывает таким пугающим и серьезным. Но в этот раз Тоору был полностью на его стороне, ясно? И… может быть, в следующий раз, когда Ива-чан будет ругать его за безалаберность, он будет слушать его чуточку больше. В конце концов, Акагено-чан правда выглядел ужасно тогда.

***

— Дайчи, куда делся Хината? — Киеко дернула капитана за рукав, привлекая его внимание. Команда уже вышла из школы и остановилась в ожидании задержавшегося учителя, тихий гомон шумел над ними как ветер перед летним дождем. Киеко не против, но Киеко не слышит уже ставшего близким и ценным звонкого голоса маленького красного ворона. — Он не здесь? — Дайчи закрутил головой. Рыжего огня волос не было видно во дворе, и чем дольше Дайчи безуспешно пытался его отыскать, тем больше власти завоевывала хмурость на его лице. — Эй, кто видел Хинату? — Он был с нами в раздевалке, — Танака обернулся раз вокруг себя, не уловив проблеска огня вокруг. — Потом… потом не помню. Первогодки, куда вы Кузнечика дели? Цукишима и Кагеяма затихли, позволив Ямагучи неуверенно пожать плечами в ответ за всех них. — Кузнечик, Танака, серьезно? — Энношита скептически вздохнул за его спиной, заставив Танаку драматично-обиженно схватиться за сердце. Киеко бы не поставила на его карьеру в театре, это точно. — Я, кстати, тоже не помню Хинату-куна нигде после раздевалки. Но не то чтобы школа большая, да? — Это оскорбление? — раздался ехидный громкий голос позади них. Дайчи, развернувшись, вздернул бровь при взгляде на говорящего. Как его зовут, еще раз? Во время игры они так или иначе все произнесли свои имена, но Киеко редко запоминала незнакомцев с первого раза. Но — эй, разве это не был один из бывших сокомандников Кагеямы-куна? Киеко сделала шаг вперед, остановившись за плечом Дайчи в безмолвном жесте поддержки, но взгляд отвела в сторону, незаметно наблюдая за первогодками, толпящимися — воистину магические способности для трех-то человек — чуть в стороне. Был ли Кагеяма так спокоен, как это выглядело снаружи? Киеко знала о стычке перед матчем, но иногда люди могут очень, очень умело делать вид, что они в порядке, но на самом деле быть в полностью противоположном состоянии. Может быть, ей стоит немного больше присматривать за этим ребенком в ближайшие пару дней. Он врастал в команду, медленно и постепенно, по маленьким шажочкам, и Киеко не хотела, чтобы старые травмы или даже просто эмоции могли перебить весь процесс. Кагеяма-кун был хорош для их команды — во всех смыслах. — Нет, — Энношита вмешался в разговор прежде, чем Танака или Цукишима успели что-нибудь ляпнуть. Ками, Киеко должна ему коробку моти как соратнику в этом хаосе, пытающемуся хоть что-то удержать под контролем. — Я не пытался как-либо задеть. Мы просто обсуждаем, куда делся один из наших. Вы не видели Хинату-куна? Рыжий, высоко прыгает, — подсказал он, видя замешательство в глазах оппонентов. — Приманка-кун? — Сзади выступил еще один парень. Насчет его имени Киеко была уверена еще меньше, чем с первым, если это вообще возможно. — Нет, он ушел с вами в раздевалки, после этого не замечал его нигде. — Куда он делся?.. — Дайчи тихо зашипел, отворачиваясь от собеседников в сторону Киеко. — Не знаю, что хуже — если это из-за его безалаберности или из-за того, что ему плохо стало. — Ему было легче, — шепотом возразила Киеко, но мозг уже хаотично вкинул ей целую очередь образов, где с Хинатой что-то случилось, а они не смогли ничего сделать, и, Ками, почему она просто не обратила внимание еще около раздевалок, она ведь хотела- — Киеко, стоп, — самых кончиков ее пальцев коснулись пальцы чужие. Суга незаметно оказался совсем рядом, глядя на нее понимающим взглядом. О. — Я снова?.. — она все еще шептала. Уныло получив в ответ кивок Сугавары, она заставила себя сделать пару вздохов и потом подняла голову обратно на Дайчи. — Он наверняка просто заблудился. Ты можешь ему написать, верно? — Уже, — Дайчи криво улыбнулся, и, о, разве это не заставило все только стать намного, намного более дискомфортным? — Он не ответил- Его телефон дернулся у него в руке и зажжужал, вибрируя. На экране высветился незнакомый номер. Дайчи ответил спустя два долгих мгновения. — Да, это я, — спустя короткую паузу проговорил он. — Что?.. — он стиснул зубы, склонив голову, поднял пальцы и потер переносицу; Киеко сквозь очевидное раздражение легко уловила нити беспокойства. — Кое-кто из твоих здесь, я попрошу их проводить нас. Спасибо, — он выдохнул устало, прежде чем завершить вызов и развернуться в сторону другой команды снова. — Вы не могли бы проводить нас до медкабинета, пожалуйста?

***

— Тебя нельзя отпускать одного, Акагено-чан! — капитан Сейдзе шипел, сидя прямо на полу и снизу вверх глядя на Хинату. Последний устроился на скамейке, устало склонив к нему голову, но глаза у него горели упрямством. — Медсестра меня спокойно отпустила, — возразил он. Ойкава выдохнул резко: — Эта… — острый взгляд Ива-чана украл с кончика языка не очень красивое слово. — Эта женщина смыслит в безопасности меньше, чем я. — Достижение, — нагло ухмыльнулся Акагено-чан; и разве Ойкава не чувствует, как тает перед изгибом этих губ, как снег по весне? — Но ты сам настоял, чтобы я к ней пошел, почему теперь против ее слов? — Я сказал про безопасность, а не медицинские знания, — Ойкава заставил себя проигнорировать ласковую издевку за первой фразой и противоречивые чувства от нее — тоже. — Если бы тебе стало плохо еще раз, она бы помогла. Что не отменяет того, что ее мало волнует все, что происходит за пределами кабинета, и вообще не касается того, что тебе не стоит оставаться одному пока что. — Я поеду на автобусе, — терпеливо сообщил он. — Команда будет рядом. — А до дома? — Ойкава процедил сквозь зубы и закатил глаза в ответ на смущенное молчание. Хината отвел взгляд — а через секунду вскинул голову, заставив Ойкаву сделать то же самое; через пару мгновений в коридоре показались и члены Карасуно, хаосом ароматов и голосов отражаясь от стен. — Хината, какого черта! — Танака взвыл, первым добравшись до троицы около кабинета — Иваизуми так и стоял рядом, небрежно прислонившись к стене; он же был одним из немногих, кто уловил легкое вздрагивание Хинаты в момент приближения команды. — Он упал в обморок, — лениво сообщил Иваизуми, опережая Ойкаву, уже готового начать язвить. — Медсестра сказала, что все в порядке, но его не стоит отпускать домой одного. Вы проследите за этим? — он склонил голову набок, взгляд метнулся в сторону Дайчи и Киеко. — Конечно. Спасибо, Иваизуми-сан, Ойкава-сан. — Дайчи шевельнулся в легком поклоне, спустя мгновение к нему присоединилась Киеко. Иваизуми лениво махнул рукой в знак принятия и протянул ладонь Ойкаве, которую тот принял, поднимаясь. Показав всем знак мира, Ойкава последовал за Ива-чаном, но спустя мгновение, когда команда Карасуно уже готова была потоком эмоций и хаоса хлынуть к рыжему, развернулся, одним этим движением всех останавливая: — Акагено-чан, — он прикусил губу, глядя на него, — можешь дать мне свой телефон, пожалуйста? — Да?.. — Хината протянул это скорее как вопрос, но через пару мгновений уже передал ему запрошенное, легко отпуская пальцы, когда Ойкава бережно подхватил телефон. Несколько секунд, полных сосредоточенных кликов, спустя Ойкава вернул телефон и дружелюбно улыбнулся: — Теперь у тебя есть мой номер. Напиши, когда вернешься, пожалуйста. — И резко развернулся на каблуках. — Ива-ча-ан, подожди меня!

***

— Ни разу не видел, чтобы Ойкава дал кому-то свой номер телефона, — тихо заметил Кагеяма, падая на место рядом с Хинатой. — Не знаю, везучий ты человек или не очень. — Можешь сам упасть в обморок рядом с семпаем и проверить, будет это ощущаться как удача или нет, — проворчал Хината язвительно, но беззлобно. — Бакагеяма. — Мне вряд ли такое перепадет, я ведь не идиот, чтобы игнорировать базовую заботу о себе, — невозмутимо ответил Кагеяма, намеренно не обращая внимания на вспышку румянца на скулах Хинаты и его шипение вместо словесной реакции. Через несколько сидений Киеко отвела взгляд от парочки первокурсников и развернулась к Сугаваре, обмениваясь с ним многозначительными взглядами. Дайчи, уловив это, чуть слышно застонал, но, наученный горьким опытом, просто отвернулся, гордо игнорируя тихо хихикающих над семпаями второкурсников и Цукишиму с Ямагучи, издалека за ними наблюдающих. — О чем они? — тихо шепнул Ямагучи и тут же предположил сам: — О Хинате, наверное. — Этот мелкий привлекает к себе внимание абсолютно всех, — Цукишима закатил глаза. — Лучше бы с таким же успехом научился нормально принимать. — Привлекать внимание — это буквально его работа, Цуки, — с тихим смешком напомнил Ямагучи, — он приманка. И вообще, может, поможешь ему с приемом мяча? И мне тоже, пожалуй, — чуть поразмыслив, добавил он. — Я не тренер, — Цукишима огрызнулся в ответ и отвернулся к окну. До конца поездки Ямагучи больше не вытянул из него ни слова, но не пропустил несколько быстрых взглядов в сторону Хинаты, о чем-то тихо переговаривающимся с Кагеямой. Цуки не переставал быть Цуки. Хината взглядов не заметил и со ступенек автобуса спрыгивал на школьный асфальт так же жизнерадостно, как и обычно. Внешне, по крайней мере — внутренне он, безусловно, все так же хаотично перематывал воспоминания о матче, как и до того весь путь в автобусе. О матче, о том, что перед ним и о том, что после, и все это сматывалось внутри него ужасающим беспорядком шерстяных нитей, заставляя ощущать себя… странно. Он хочет домой, это точно — хватит с него на сегодня вихря эмоций и событий. Завтра можно по новой! Но сегодня — дом и… может быть, просто дом. — Хината-кун, — предгрозовой воздух пустил мурашки по спине, нити брусничного запаха вплетались в пряди волос. У Дайчи-сана даже запах был подавляющим, всеобъемлющим, тяжелым и… немного собственническим — столько раз Хината уже успел заметить его на других из команды. — Подожди минутку, нам надо поговорить. О-о-о, а вот это было не к добру. Эту фразу надо было официально запретить, Хината готов был подписать петицию, скажите только где. Именно с этой фразы начинались все ужасные разговоры: мамин — “детка, нам нужно поговорить о Минами”, Харады-сенсея — “Хината-кун, помнишь, я упоминал про изменения, связанные с твоим вторичным полом? Так вот… нам нужно поговорить”, Изуми и Кодзи — “Шо-чан, нам нужно поговорить о нашем выборе старших школ”... Эти разговоры никогда не приносили ничего хорошего. — Ты хочешь выгнать меня из команды? — Хината выпалил это как только развернулся к Дайчи-сану. Со скалы сразу в море; он не собирался тянуть с плохими новостями — так будет больше времени, чтобы поплакать и идти дальше. Прикусив губу — плакать он все же собирается позже, — он поднял глаза на капитана, готовый к суровой правде. — Чего? — Дайчи уставился на Хинату с таким непониманием, что впору было писать картины. — С чего ты взял? — Ты сказал, что хочешь поговорить, — тихо пробормотал Шоё. Команда на фоне притихла, отзываясь лишь шелестом и веянием ароматов. У него даже не было уже сил и желания отслеживать клубки потоков, так что он просто позволил себе раствориться, дистанциируясь от всего перегружающего голову, и громкого, и навязчивого. Не сейчас. — Тебе надо было подобрать другую фразу, Дайчи, — Энношита проскользнул рядом, сочувствующе хлопнув по плечу капитана. — Это не то, как начинают разговоры, тем более с первогодками. — Я не имел в виду ничего страшного! С чего мне тебя вообще выгонять? — Дайчи уставился на Шоё возмущенно-обреченным взглядом. Шоё понятия не имел, риторический это был вопрос или нет, но все же ответил: — Я почти что испортил весь матч. И еще устроил проблем со своим обмороком. И вообще, никто не начинает хороший разговор со слов “нам надо поговорить”, у меня все такие заканчивались расставаниями с кем-нибудь в каком-либо смысле, — Шоё тихонько фыркнул себе под нос. — У тебя была девушка? — Танака рядом взвыл, тут же высовывая любопытный нос из кучи перемешанной между собой команды. — Когда успел! — Эм… — Шоё растерянно моргнул, глядя, как Танаку за шиворот оттащил чуть дальше Энношита — и на том спасибо, Ямагучи, на которого Танака-сан опирался, явно под подобные действия заточен не был. — Я не про девушку, я еще ни с кем не встречался. Это было про… — он задумался, чувствуя, как сознание размякает, тяжелеет под массивом уже привычных запахов. — Про отца, потом про отчима, так… про нее с мамой мы не говорили, — пробормотал он явно только лишь для себя, — дальше еще было про мой класс в средней школе, потом с лучшими друзьями. Ну и по мелочи, — он махнул рукой. — Мой врач обожал начинать разговоры с этой фразы, пока не понял, что я после нее сразу выдумываю, что у меня смертельная болезнь и пора прощаться с мамой прямо здесь, пока мне не настал конец. На мгновение, как в дурацких новеллах, на автобусной площадке затихли все, оставив только гомон смеха и разговоров, долетавший с той стороны школьного здания. — Хочу ли я спрашивать о чем-либо из этого? — в некоторой прострации пробормотал Сугавара. — Нет, — Дайчи замотал головой. — Не хочешь. Суга, только не ты. И нет, Хината, ты не сделал ничего, из-за чего бы я мог тебя выгнать из команды. Наоборот, — он сделал шаг вперед и положил тяжелую ладонь Шоё на плечо, внимательно глядя прямо в глаза. — Я очень горжусь тем, как ты сегодня справился. Глаза у Дайчи-сана были темно-карие, и Шоё на миг замер, взглядываясь в них так, будто мог по одному только этому мгновению уловить, правда ли капитан так считает. Не мог. Но очень, очень хотелось ему верить — этого у Дайчи было не отнять. — И, вообще-то, — Дайчи убрал руку, отступая на шаг; мимолетное мгновение ускользнуло из пальцев, ворожба темно-карих омутов осталась только лишь в памяти, — я хотел поговорить о том, что Ойкава был прав, одного я тебя не отпущу, тем более что ты далеко живешь. Кто сможет его проводить? — Он окинул взглядом команду; все уже забрали вещи из автобуса и отметились у Такеды-сенсея в одном из бесконечных организационных листов. — Прости, Хината-кун, не сегодня, — Киеко виновато покачала головой. — Нам с Энношитой нужно помочь Такеде-сенсею. — И я тоже мимо, — Киношита опередил Хинату, уже успевшего открыть рот буквально на мгновение. — Моя учительница по физике не будет рада, если я внезапно пропущу давно назначенный урок, проверено опытным путем. — Я тоже не могу, как вы понимаете, — Дайчи качнул рассеянно головой и пояснил только после недоуменных взглядов первогодок: — Я присматриваю за моими братом и сестрой сегодня, через пять минут уже нужно бежать забирать их с дополнительных занятий. Кто у нас остался кроме первогодок? Суга, Танака, Нарита? — он обвел взглядом, перечисляя. — Свободны, но Танаке точно нужно домой, чтобы от учебы не отставал, — Сугавара пожал плечами. — Не-а, — отрезал он, прежде даже чем Танака действительно возразил. — Я уже знаю, что в конце года у тебя будут хвосты, но в самом начале — изволь хоть сделать вид, что пытаешься что-то с этим сделать. У Танаки даже хватило совести выглядеть немного пристыженным. — Я тоже до конца проводить не смогу, — Ямагучи выглянул из-за плеча Цуки и застенчиво улыбнулся Хинате. — Так что я в какой-то момент сверну к своему дому. Цуки меня провожает обычно. — У моей сестры нет ключа от дома, так что тоже до конца проводить не смогу, — Кагеяма дернул плечом, хмурясь. — Вот и определились, — Дайчи хлопнул в ладоши. — Суга, Нарита, напишите мне, когда пойдете обратно. Киеко, Энношита, отправьте мне нужные бумаги, чтобы я просмотрел их дома. Танака, — он прищурился и удовлетворенно ухмыльнулся, когда Танака вздрогнул, — отлично, ты понял. И да, команда, — Дайчи оглядел их всех, неожиданная мягкость в его взоре ласкала тополиным пухом, — хорошая работа сегодня. Вы молодцы. Осторожней на пути домой! — гаркнул он последнюю фразу и отвернулся от Хинаты, направившись к главному зданию школы. Киеко мягко улыбнулась Шоё напоследок, и они вместе с Такедой-сенсеем, еще даже не совсем отошедшим от матча, а оттого откланявшимся с заметным восхищением, исчезли в том же направлении, хвостиком уводя за собой Энношиту и Киношиту, что-то вполголоса обсуждающих между собой. — Все взяли вещи? — голос Сугавары вывел Хинату из ступора. Он огляделся, улавливая тихие отклики согласия — половина команды осталась рядом с ним, часть, судя по всему, в какой-то момент разойдется, но… Ками, он что, только что получил больше полудесятка сопровождающих? Из-за своего обморока? Звучало как отличная мотивация больше никогда так не делать. Шоё не собирается лишний раз отвлекать всех по всяким мелочам. — Мне нужно зайти за велосипедом, — тихо сообщил он, сжав пальцы на сумке, перекинутой через плечо. Таким же тихим он оставался и дальше, когда все они уже захватили вещи, а половина — еще и велосипеды, и во всем своем красочном составе выдвинулись в сторону домов. Солнце тлело последними горячими искрами на горизонте — не совсем еще закат, но ощутимо уже и не день. Хината рассеянно вел рядом велосипед, чувствуя, как сумка бьет по бедру с каждым шагом, и думал, что у них получился отличный матч. — Хей, — одним словом уже в отдалении от школы Хинату выдернуло из его мыслей обратно в мир, переполненный гомоном голосов и хаосом запахов. — Ты в порядке? — Ага, — он жизнерадостно улыбнулся, разворачиваясь к Нарите лицом. — Хороший матч получился, да? — Да, — согласился легко семпай, устало расплываясь в улыбке в ответ. — Мы переживали за тебя… за всех первогодок, в общем-то, но вы отлично справились. Это был хороший матч. Такеда-сенсей отлично постарался, раз смог добиться его проведения. — Такеда-сенсей упорный, — Суга тихо рассмеялся, пристраиваясь с другой стороны от Хинаты. — Мы с Киеко уверены, что он нам и тренера где-нибудь достанет. Дайчи говорит, что он не настолько увлечен, но он просто не видел Такеду-сенсея у телефона. У нас отличный куратор в этом году. Нам с такими внимательными не везло до этого, — он улыбнулся отчасти тоскливо. — Раньше были другие? — Хината наклонил голову вопросительно. — Еще бы! — Танака развернулся с ухмылкой на пол-лица, умудряясь идти задом наперед. — В прошлом году я нашего куратора видел от силы пару раз — в начале, при открытии и в самом конце. Семпаи в итоге добились его смены, настолько бесполезным было его присутствие. — Танака! — слабо возмутился Суга. — Не порть репутацию учителей перед первогодками. — Он сам виноват, — по-детски фыркнул Танака. — И вообще, я даже его имени не назвал. — Не так уж сложно его выяснить, — Цукишима закатил глаза, чуть замедляя шаг, чтобы идти в ногу с остальными. Они заняли полдороги, но в отсутствие оживленного движения их мало это беспокоило. — Не то чтобы это кого-то из нас волновало, но все же. К тому же учителя сами виноваты в своей репутации, — он мрачно хмыкнул, утыкаясь обратно в коробочку с апельсиновым соком, агрессивно хлюпая. Интересно, то, что он пахнет цитрусами, как-то связано с его любовью к этим самым цитрусовым? Или наоборот — его любовь к ним связана с его запахом? Была ли здесь вообще какая-то связь? Шоё мысленно одернул себя и сделал заметку уточнить, где Цукишима берет апельсиновый сок — эту фирму в магазинах, куда сам Шоё ходил, он еще не видел. Интересно, похож ли он по вкусу на запах Цукишимы?.. Иногда Шоё по-настоящему хотелось попробовать его; даже сейчас, несмотря на все эмоции Цукишимы-куна, терпкий аромат вился у его ног, пузырьками дразня нёбо; глинтвейновый тяжелый запах сгустился сильнее. — Извините, — Ямагучи быстро уловил странные взгляды остальных, мягко улыбаясь в ответ, — больная тема. — Плохие учителя? — недовольно проворчал Шоё. — Удиви меня. — Ой, много ты о плохих учителях знаешь, солнечный мальчик? — огрызнулся Цукишима — внезапно резко и наотмашь; Ямагучи ласково скользнул пальцами по его локтю, получив в ответ, впрочем, лишь тихое цоканье языком. — Готов поспорить, они на тебя молиться были готовы. Танака рядом тихо прошептал что-то короткое на ухо Сугаваре, заработав болезненный смешок. Мягкая хвоя переплеталась на фоне с горным ветром; Шоё чувствует, что это невозможно, бесконечно, бесценно — когда за спиной твоей такой вихрь. Шоё, в общем-то, сам себе завидует, когда думает о старших. — По внешности судишь? — Кагеяма лениво подбросил в руках ключи, не оборачиваясь на них; от самой школы он шел впереди, мята тихая-тихая, сливающаяся со всем окружающим так, что Шоё ее еле улавливает. — Таких как вы с Хинатой готовы с ног до головы облизывать, — зубастая ярость Цукишимы царапнула слегка болезненно по поверхности кожи. Вокруг его ног вихрем злости крутились уже шипящие волны переплетения корицы и цитрусов, обжигая десны и зубы. — При этом внимания на остальных не обращая вообще. Сугавара рядом склонил голову задумчиво — Шоё скользнул по нему взглядом, чувствуя тихий привкус горечи от слоя тяжелых хвойных иголок на языке. Кагеяма внезапно резко остановился, заставив его вздрогнуть, но мята оставалась покорной у его ног — пошла волной раздраженной, но все так же тихо и скрытно, устало. — Мой поворот здесь, — коротко бросил Кагеяма. — И я знаю, может быть, побольше твоего о внимании учителей, Цукишима. — Это и мой поворот, — выдохнул Танака виновато; горная свежесть расплеталась из воздушных кос, отпуская хвойные иголки в свободное падение до земли. — Суга, напиши, как доведете Хинату, ладно? Кагеяма, подожди, вместе дойдем! Они исчезли за поворотом, скрываясь в тени домов очередной улицы; затихли шаги и свежий вихрь из горного воздуха и мяты. Хината прикусил губу: свежесть аромата Танаки всегда ощущалась как нежная защита, внимательная громкость, и сейчас, после матча и этого внезапного острого перекидывания репликами, он не хотел его отпускать. Сугавара рядом только тихо вздохнул и окликнул остальных, заставляя двигаться дальше. — Меня на самом деле не обязательно провожать, — на очередном выдохе выпалил Шоё, постукивая пальцами по рулю велосипеда. — Скажешь Дайчи-сану, Суга-семпай? Я знаю, что он переживал и Киеко тоже, но я правда не в первый раз… — он оборвал себя и виновато улыбнулся. Вот же ж — уже и на пути домой, а неприятное чувство, что планы окружающим сдвинул, так и осталось. — Вот не поверишь, но легче не становится, — Сугавара хихикнул тихо, и Шоё успел уловить искры веселья в его глазах. — Привыкай, — Нарита, идущий рядом, шагнул еще чуть ближе и заметным, но легким жестом ткнул его плечом в плечо. — Старшие у нас внимательные до невозможности. Я, когда в клуб попал, подумал еще, что у меня теперь еще несколько старших братьев и старшая сестра. Замучают заботой, — он широко улыбнулся, но в глазах у него тлело тепло. — Ой, Нарита, кто бы говорил, — Сугавара легко возмутился, прежде даже чем первогодки успели на новость о пополнении семьи отреагировать. — У тебя у самого сестра младшая! Все уши мне прожужжал, образцовый старший брат. Эй, а у вас есть из сиблингов кто-то? — Сугавара поинтересовался дружелюбно, параллельно уворачиваясь от возмущенного тычка в плечо от Нариты. — Нет, — Ямагучи улыбнулся, качнув головой. Шоё сделал вдох — а по горлу скользнули усики земляники, горечью разбавляя сладость ягод. У Ямагучи в глазах — странного рода тоска, смешанная с благодарностью; пальцы, обхватывающие запястье, сжимаются крепче; и Шоё кажется, что что-то очень, очень, очень не так с одним этим словом, одним этим отрицанием. Его запах впервые за весь период знакомства с ним ощутился Шоё как горечь, пленкой покрывающая язык, и никакая робкая сладость земляники не может ее перебить. Шоё не понимает, потому что запах у Ямагучи противоречив — так, что это кажется неприятно острым, но, прежде чем он успел хоть что-то произнести, Цукишима встрял в разговор, одним большим шагом перекрывая чужие взгляды на Ямагучи. — У меня есть старший брат. Играл в волейбол, — пальцы на упаковке сока сжались, — раньше. Шоё рассмеяться хочется в недоумении — у Цукишимы запах горчит не меньше, чем у Ямагучи, но тут уже никакой сладости, одна острота корицы и резкость цитруса, яркие настолько, что чуть ли не в самом деле горло царапают, отвлекая от всего остального. Сугавара рядом хмурится на пару мгновений — потому что если у Ямагучи есть блаженная возможность скрыться за обманчивой нежностью своего запаха, то у Цукишимы каждая болезненная эмоция — колючками в сторону всех остальных. — А ты, Хината?.. — Сугавара покосился на Цукишиму мгновение, но положил ладонь на плечо Нарите и обратился к последнему из первогодок здесь, явно пытаясь переключить внимание. И, ах, не иронично ли, что у Шоё у самого переплетение шипастых ветвей вместо горла и голос теряется в бесконечности бездны внутри него? — Нет, — выдавил эхом за Ямагучи Шоё, неправильным, зеркально неправильным эхом, в котором, подобно Цукишиме, и намека на сладость нет. Шоё пропускает все взгляды остальных из команды, смотря только лишь вперед, в темнеющую синеву, покрывающую горы так, как одеялом укрываются на ночь малыши. — Я единственный ребенок в семье. Единственный. От другого — невозможного, пропавшего, несуществующего — ребенка осталась только тоненькая папка в кабинете у мамы с медицинскими заключениями и третья фотография в ее бумажнике. Шоё, если бы у него было на каплю больше таланта к изобразительным искусствам, мог бы по памяти воспроизвести каждую из трех тех фотографий. На одной из них Минами Шичиро, и в разуме Шоё против его собственной воли имя это написано шрифтом тем же, что и на надгробье самого Минами. Это была годовщина их с Эйко отношений, и он на ней улыбается, так нежно, нежно, нежно, и все это — только лишь потому, что он смотрит только лишь на нее. Шоё знает, что фотография в некоторых местах расплывается, как делает бумага только после бесчисленных капель слез, но это не плохо, потому что это значит, что мама все еще здесь, с ним, даже если скорбит по Минами невыносимо. Да и расплывчатостей на фотографии не так уж много… потому что мама у Шоё умна достаточно, чтобы больше прямо над ней не плакать. Но из бумажника эта фотография не убирается уже много, так много лет. На другой из них Шоё, сияющий невозможной улыбкой. Это был его седьмой день рождения, он стоит на фотографии перед тортом — кособоким, чуть смазанным по краям, на столе заметны пятна крема, и свечи вот-вот упадут, но улыбка у Шоё слепит так, что больше ничего особо замечать и не хочется. Шоё болезненно в курсе, почему мама хранит именно эту фотографию. Шоё ненавидит это. Шоё ненавидит, что она напоминает себе каждый день о том периоде своей жизни, когда улыбка ее сына была единственным, что удерживало ее на земле. Шоё ненавидит, что она до сих пор эту улыбку в бумажнике хранит, будто все еще готова уйти. И третья фотография — невнятная мешанина из темных цветов. Даже спустя годы Шоё не до конца разбирает ее кусочки, в детстве и того не понимал, не знал, что именно она означает, но она самая болезненная. Шоё не знает, как мама носит ее с собой, потому что он чувствует, будто это валун в сумке поверх остального, но мама все равно никогда бумажник не забывает и улыбается так же ярко и с любовью, глядя на него. Шоё иногда, совсем редко, смотрит ей в глаза и думает, видит ли она перед собой двоих детей. Думает, жалеет ли она, что первым был именно Шоё, а не она. Думает, достаточно ли Шоё. И ответы, которые он дает сам себе, никогда не облегчают чего-то, что давит изнутри на ребра, ни разу, ни на секунду. Потому что сам Шоё знает — после всех этих лет, болезненно и горько, — что шанс того, что он бы согласился обменяться жизнями со своей нерожденной сестрой — слишком, слишком, до ужаса некомфортно сильно стремится к ста процентам. Потому что мертвые всегда будут лучше живых, потому что он сам никогда не мог сделать маму счастливой один, сам по себе, и это превращает его горло в чертов комок шипов и боли, переплетение безнадежности и отчаяния. Хината вернулся к реальности, только когда уже привычные запахи Цукишимы-куна и Ямагучи-куна внезапно отдалились. Он моргнул задумчиво и в последний момент махнул рукой прощавшимся одногодкам, оставаясь наедине с семпаями. — Вернулся на землю? — Сугавара щурится чуть насмешливо. Хината улыбнулся слабо в ответ, не чувствуя в себе уже никаких сил на энтузиазм, слишком, слишком его этот день вымотал, но… это приятно. Мягкий аромат хвои окутал его, будто греющее одеяло прямо посередине улицы, нежные касания в одной только лишь его голове. — Поехали? — наконец предложил он, почти насильно отрывая себя от наслаждения теплом; еще минуту, и он начал бы мурлыкать. Цукишима и Ямагучи шли пешком, но теперь они с Наритой-саном и Сугой-саном остались втроем, и у каждого, слава Ками, были велосипеды, так что Хината взлетел на сиденье и, разрешив себе маленькую слабость в конце этого дня, с громким уханьем слетел вниз с очередного холма. Впереди для него — только лишь просторы горной дороги и небольшой дом с теплым светом в каждом окошке. Его дом. — Мне же не показалось? — недоверчиво, почти опасливо уточнил Нарита, начиная крутить педали, но не спеша догонять первогодку. — Разве что нам обоим сразу, — рассеянно пожал плечами Сугавара. — Так… ты тоже это почуял, Суга-сан? — Нарита кинул еще один взгляд на него. — Запахи — странная штука, — тихо хмыкнул Сугавара. — Но да, если мы говорим об одном и том же, то конечно да: я это почуял. Мы стояли в метре от него максимум. — Ками, — Нарита выдохнул, перебирая пальцами на велосипедном руле. — Омежий запах. Вкусный, кстати, — улыбка промелькнула на самых кончиках его губ. — Ягоды, да?.. Сложно было разобрать. — Конечно сложно, — Сугавара фыркнул. — Он точно на таблетках, не знаю, может сегодня из-за плохого самочувствия что-то не так пошло, но все равно ведь хоть как-то должны работать. На секунду повисло молчание. — Нам нужно что-то сделать с этим?.. — тихо поинтересовался Нарита. — С чего бы?.. — Сугавара бросил на него косой взгляд. — Не наше ведь дело. — Это плохо для здоровья, — с внезапной ноткой тревоги пояснил Нарита. — И нет, не начинай, я знаю, что это все еще не наше дело, просто… парень моей младшей сестры как-то рассказывал ей, что такие таблетки могут сделать с омегой. Это… это не хорошо, Суга-сан. И я знаю, что Хината-кун нам точно еще не доверяет, но… мне бы не хотелось, чтобы он вредил себе из страха, что мы причиним ему боль или не сможем помочь, если кто-то другой захочет ему эту боль причинить, — тихо закончил он. Выражение у него на лице было неожиданно серьезное и спокойное. Иногда Сугавара забывал, что Нарита дружил с Энношитой, который был похож на Дайчи больше, чем кто-либо еще в команде. У них восхитительный набор второгодок, да? — Эй, — он привлек его внимание. — Мы разберемся. Он не останется с этим один на один. — Обещаешь? — Обещаю.

***

Акагено-чан ଘ(੭ˊᵕˋ)੭* ੈ✩‧₊˚ здравствуйте, Ойкава-сан! я уже дома! спасибо вам за помощь сегодня!

Ои-чан (｡•̀ᴗ-)✧

всегда рад помочь, Акагено-чан ( ´ ▿ ` )

и спасибо, что написал

кстати, тебе не нужно называть меня так вежливо! не имею ничего против, если ты будешь использовать имя, которым я себя записал (>ᴗ•)

Акагено-чан ଘ(੭ˊᵕˋ)੭* ੈ✩‧₊˚ если вы так говорите, Ои-чан!

Ои-чан (｡•̀ᴗ-)✧

никаких сомнений

надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо?

Акагено-чан ଘ(੭ˊᵕˋ)੭* ੈ✩‧₊˚ да, мне уже гораздо лучше, спасибо! могу ли я сделать что-нибудь для вас в ответ на помощь?

Ои-чан (｡•̀ᴗ-)✧

о нет, я сделал это не чтобы получить что-то взамен

не беспокойся об этом, Акагено-чан

просто позаботься о себе, это будет лучшим подарком для меня

Акагено-чан ଘ(੭ˊᵕˋ)੭* ੈ✩‧₊˚ спасибо, Ои-чан! но я все равно что-нибудь придумаю, вы же понимаете? надеюсь, мы скоро еще увидимся на другом матче

Ои-чан (｡•̀ᴗ-)✧

это вовсе не нужно, я буду настаивать на этом

и обязательно увидимся, Акагено-чан

буду ждать с нетерпением нашего реванша (>ᴗ•)

Акагено-чан ଘ(੭ˊᵕˋ)੭* ੈ✩‧₊˚ я тоже! мы не собираемся проигрывать

Ои-чан (｡•̀ᴗ-)✧

никогда бы даже не подумал об обратном, Акагено-чан!

(пользователь Акагено-чан ଘ(੭ˊᵕˋ)੭* ੈ✩‧₊˚ отметил это сообщение ❤)

***

Шоё скользнул внутрь дома, напоследок помахав семпаям. Оставив сердечко на последнем сообщении от Ойкавы-сана, он выключил экран телефона и запихнул его в рюкзак, сразу же бросая его неподалеку. — Мам, я дома! — Шоё проверил напоследок, закрыта ли дверь, и двинулся вперед, на ходу стаскивая кроссовки и чуть не падая в процессе этого носом в пол. С шипением оттолкнув обувь в сторону, он проскользнул на кухню, находя сразу взглядом Эйко. — Добро пожаловать домой, милый, — она устало улыбнулась и, когда он подошел поближе, притянула к себе в объятья. Шоё практически растекся на ней, утыкаясь в плечо и вдыхая знакомый с детства легкий медово-ромашковый запах. Запах дома. Прикрыв глаза, он расслабился, чувствуя ласковый поцелуй в макушку от матери. Они остались так на несколько долгих — но чертовски коротких — минут. Шоё не двигался, прижавшись к Эйко со всей эмоциональностью ребенка, вернувшегося домой после долгого дня, и Эйко тихо качала его в объятьях, мягко напевая что-то без слов ему на ушко, проводя рукой по волосам. — Тяжелый день? — наконец позволила словам соскользнуть Эйко, продолжая покачивать его в ласковых объятьях. — Хршй, — невнятно промычал Шоё ей в плечо. Поняв, что движение неизбежно, он драматично вздохнул, но из объятий ее выкарабкался, просто усаживаясь рядом. — Хороший, но тяжелый. Мы выиграли матч! — сообщил он с легкой сонливостью в голосе, но не исчезнувшим из глаз энтузиазмом. — Наши противники были такие крутые! Они… Шоё упал в рассказ, добавляя все новые и новые детали, вытаскивая из себя все эмоции этого долгого дня, рисуя красочную картину, лишь отдаленно передающую весь тот спектр, что видел он; по маленьким шагам он пересказывал весь день, потому что, казалось, не сделай он этого, не поделись с кем-то всем тем, что рождалось внутри, он просто перестанет существовать, не в силах удерживать это все внутри. Эйко, вероятно, была одна из лучших слушательниц в мире — по крайней мере для Шоё, по крайней мере сейчас. Вслушиваясь в голос сына, радостно трепещущий на некоторых из моментов, падающий в другие, она реагировала короткими фразами, расспрашивала подробнее, где нужно было, останавливая там, где он в углублялся совсем в дебри, и не могла перестать ласково улыбаться ему в ответ. Ее сын был лучшим ребенком, которого она могла пожелать. Свет на маленькой кухне погас только через час, оставив позади тихо работающую посудомойку, стрекот кузнечиков за приоткрытым окном, витающий запах ромашки и меда, малины и фундука. На столе все так же разбросаны были тетради с бесчисленными рабочими графиками Эйко, рядом теснился один из почти дописанных докладов Шоё, на краю шелестели под сквозняком счета, две чашки чая стыли в одиночестве посредине стола. Лестничные ступеньки тихо скрипели в мягкий ночной час. — Спокойной ночи, Шоё, — и тихий выдох, полный любви и заботы. — Спокойной ночи, мам! — и улыбка, переполненная благодарностью. Дом затих, позволив волнам ночи захлестнуть себя и его обитателей с головой.

***

chat group Last two brain cells and their followers (8 members)

Я слишком юн для такого количества детей Хината дома :) Мы остались, пока не захлопнулась дверь. Лучшая девочка на свете Дайчи, документы, которые ты просил.

[пользователь лучшая девочка на свете отправила четыре файла]

Daddy Спасибо, Суга, Шимизу! Суга, ты уже дома? Я слишком юн для такого количества детей Увы. У меня, кстати, немало опасений за одну чертову прогулку набралось. И на них действительно стоит обратить внимание. Лучший мальчик на свете о нет, Суга-семпай использует ругательства апокалипсис близко купите слона серьезно, ребят, это было ужасающе мы будто не разговаривали по пути домой, а на групповой терапии людей попросили представиться Маринованный имбирь — основа моей личности это не может быть так плохо ахах Танака-семпай!! это именно так плохо Лучший мальчик на свете а вот теперь мне реально страшно Я слишком юн для такого количества детей Будьте осторожней с темой учителей. Это нехорошо, потому что это значит, что они не пойдут к этим самым учителям в случае проблем, поэтому, пожалуйста, если видите, что что-то не так — не отмахивайтесь, у них не так много людей на их стороне. Не трогайте тему сиблингов, ни с кем из них. Вообще осторожно с темой семьи, очень осторожно. И аккуратно с запахами, такое их количество от всех нас может быть тяжелым для них. Лучшая девочка на свете Кому-то еще стало плохо? Я слишком юн для такого количества детей Нет, но просто на будущее. Не все привыкли находиться среди очень эмоциональных альф столько времени :) Daddy Хорошо, принято Лучший мальчик на свете Психологический анализ принят к сведению, Суга-семпай :)) наследник зевса ого, это вы о новеньких?? Танака-семпай!! воу-воу-воу кто появился!! и да, у нас сложный набор в этом году _(:3 」∠)_ но семпаи лучшие, они хорошо справляются наследник зевса мммм я возвращаюсь завтра посмотрим, каковы они на самом деле Daddy Ками, Нишиноя, умоляю, только осторожно с ними Нам еще играть на отборочных скоро наследник зевса капитан, как можно я буду как шелковый!