The Devil's White Knight

Мозг Гарри работал в усиленном режиме, пытаясь создать некое подобие беспалочковой, невербальной магии, чтобы он мог развязать себя. Но то ли из-за шока, то ли из-за того, что эта версия самого себя была такой же никудышной, как и всегда, он застрял. После первого нападения Гарри больше не допрашивали. Его усадили на диван, насильно кормили зельями, которые он смутно узнавал, пытаясь заставить его открыть свою истинную форму, а через час Джеймс провёл рукой по лицу и посмотрел на Сириуса. — Ничего. Серые глаза Сириуса сузились на Гарри, его палочка все еще была направлена на Гарри, хотя теперь она была зажата между большим и безымянным пальцами. — Это ничего не значит. Он все еще мог… не знаю. Его могли подменить. Все тело Гарри болело от невозмосности двигаться, говорить, делать что-либо. Если бы он только мог открыть рот и заставить их понять… не то чтобы он знал как. Вся эта чертова история была настолько безумной, и, не имея ни с кем контакта до этого момента, у него не было для них ответов. Он не знал, что было сделано. Он не знал, как. Он понятия не имел об истории Волдеморта в этом мире и о его участии. Черт, он даже не посмотрел в зеркало, чтобы проверить, есть ли у него шрам. Все, что он знал, это то, что его мамы ушла, его отец замужем за мужчиной, Сириус и Ремус воспитывают Тедди, а он трахается с Драко Малфоем на стороне. Через мгновение Джеймс посмотрел на него. — Я не верю, что ты мой сын. Но я не имею законных оснований не могу больше держать тебя здесь. Ты прошел все тесты, поэтому я собираюсь тебя отпустить. Попробуй сделать хоть что-нибудь, и я оглушу тебя, оттащу твою задницу в Азкабан и позволю Дементорам разобраться с тобой. Гарри почувствовал тошноту, но в тот момент, когда палочка Джеймса взмахнула и путы были сняты, он лишь обмяк на подушках. Его взгляд метался между его отцом и крестным, двумя давно умершими людьми, и он почувствовал боль в груди. — Я не твой сын, — наконец сказал он, его голос охрип от долгого утра. — То есть, — быстро поправил он, когда оба мужчины напряглись, — я — да. Я Гарри Джеймс Поттер, но я не… Черт возьми, я даже не знаю, как это объяснить, — его рука метнулась к медальону, и Джеймс тут же протянул руку, вырывая его из своей хватки. — Что это, черт возьми, такое? — потребовал Джеймс. Гарри сглотнул. — Защитные чары, я думаю. Стазис. Я не знаю, она никогда мне этого не объясняла, — после этого он замер, ожидая, что кто-нибудь из мужчин потребует более подробного объяснения. Вместо этого Джеймс сжал медальон в кулаке и посмотрел на Сириуса. — Мы должны забрать его. Я не… я не уверен. — Джеймс, мы уже все перепробовали и… — А у Министерства есть лучшие методы допроса, чем те, которыми владеет любой из нас, — сказал Джеймс. Холодный прилив паники охватил Гарри — только потому, что он знал об этих методах. Его подвергала им Амбридж, когда ему было пятнадцать. Он даже, как ни странно, испробовал несколько из них во время облав и судов над Пожирателями смерти. Что ему действительно было нужно, так это найти Гермиону. Если Гарри помнил, то была чертовски большая вероятность, что и она помнила. Это было бы вполне логично, и тогда он смог бы заставить её объяснить, предложить какие-то доказательства, чтобы его отец и крёстный отец прекратили выпытывать информацию, которой у него не было. Гарри вздохнул, понимая, что ему нужно делать. — Я пойду с тобой, — сказал он. Оба резко перевели взгляды, и челюсть Сириуса напряглась. — Ты пойдешь? — Я не знаю, что еще делать, — сказал Гарри. — Я… я не знаю, как еще доказать тебе это. Я пойду. Я бы только хотел одеться. Джеймс резко кивнул, и впервые Гарри увидел в глазах отца проблеск сомнения. Сириус, однако, был далеко не так убедителен, хотя он поднялся, как и Гарри. — Попробуй хоть что-нибудь… — Я не идиот, Бродяга, — тихо сказал Гарри, зная, что это, скорее всего, обезоружит его. Сириус ничего не сказал, следуя за Гарри в спальню. Он стоял, прислонившись к дверному косяку со скрещенными руками, пока Гарри подходил к шкафу и выбирал мантии. Большинство из них были для квиддича, только несколько повседневных и немного маггловской одежды, как он догадался, когда он выходил в город. Вытащив одну из мантий, он вздохнул и повернулся к своему крестному отцу. — Неужели я действительно такой ужасный человек, что, обняв тебя и поблагодарив за то, что ты не умер, ты так уверен, что я не тот, кого ты вырастил? Лицо Сириуса дрогнуло, и его глаза сузились. Его нижняя губа дрогнула на мгновение, затем он покачал головой. — Нет. Не это убедило меня. Гарри стянул халат, отбросив его в сторону, и поднял подбородок. — Так что же это было? Взгляд Сириуса метнулся в сторону, затем вернулся к Гарри. — Ты назвал моего сына по имени. Гарри почувствовал, как его горло сжалось, и захотел ударить ублюдка, которым он должен был быть, прямо в лицо. Вместо этого он выполнил свой план, потому что ему нужно было это сделать. Он даже не был полностью уверен, куда идти, и только надеялся, что сосредоточиться на образе блондина будет достаточно. Драко, Драко, Драко, Драко, Драко, — твердил его разум, пока он крутился на месте. Прежде чем Сириус успел среагировать, чтобы остановить его, Гарри исчез с громким треском.

***

…и появился посреди офиса во время, похоже, совещания. Драко сидел за столом, двое мужчин в креслах по другую сторону, и они быстро говорили на языке, которого Гарри не понимал, но он звучал как немецкий. Драко застыл в тот момент, когда появился Гарри, и его серые глаза расширились. — Мистер Поттер, — осторожно произнес он, переводя взгляд на своих спутников. — Чем я обязан… этому удовольствию? — Чрезвычайная ситуация в квиддиче? — слабо предложил Гарри. Драко сглотнул, затем вернулся к мужчинам, слова легко слетали с его языка. Гарри услышал слова «квиддич», «ловец» и «Поттер». Мужчины выглядели достаточно впечатленными, затем встали и пожали Гарри руку, выходя за дверь. Как только она захлопнулась, Драко набросился на него. — Не думаю, что мне нужно спрашивать, какого хрена, Поттер. Но какого хрена? Гарри провел пальцами по волосам, дрожа. — Прости меня, Драко. Брови Малфоя взлетели вверх. — Драко? — Малфой. Неважно, — сказал Гарри, теперь раздраженный тем, что человек, с которым он, очевидно, трахался, все еще возражал против использования имен. — У меня сейчас серьезные проблемы, и мне нужна твоя помощь. А у тебя случайно нет выпить, а? Гарри рассчитывал, что он будет достаточно хорошим ебарем, чтобы Малфой первым делом не стал его бить. К его огромному облегчению, когда он опустился в одно из незанятых кресел, ему принесли стакан виски, наполненный на три пальца. Он проглотил половину, вытирая рот тыльной стороной большого пальца. — Блядь, — простонал он. — Слушай, это может показаться странным, но ты помнишь ведьму из нашего курса по имени Гермиона Грейнджер? — Грязнокровка? — спросил Малфой, фыркнув, тоном, который сказал Гарри, что он сам, возможно, слишком хорошо знаком с этим термином. Его желудок скрутило, когда он поднял взгляд. — Она была из Рейвенкло, верно? Гарри моргнул. — Э-э. Неважно. Я думаю. Есть ли хоть какой-то шанс, что ты знаешь, где она сейчас. Она вышла замуж за Рона или…? Драко тяжело фыркнул. — Уизли? Почему бы тебе самому не спросить его? Гарри уставился. — Точно. Потому что мы с ним, знаешь ли. дружим — Ладно, ты проклят или просто в тебя слишком часто попадали бладжеры в этом году? — спросил Драко, наклонившись над столом, чтобы заглянуть Гарри в глаза. — Нет. Просто… Не то, чтобы ты поймешь, но мой отец и крестный ворвались в мою квартиру сегодня утром и… — О, черт возьми, еще одно вмешательство? — спросил Драко с полунасмешливой улыбкой. — Они не сдадутся, да? — Э-э, — Гарри проглотил остатки виски. — Думаю, нет. Вздохнув, Драко подошел и сел на край стола. — Может быть, когда-нибудь. Я никогда не пойму, что им от тебя нужно. Кому, черт возьми, какое дело, куда ты суешь свой член или сколько ты выпил за день, — он соскользнул с него, затем, прежде чем Гарри успел запротестовать, устроился между ног Гарри. — У тебя есть палочка? Гарри тупо кивнул. — Э-э. — Запри дверь, — голос Драко стал глубоким, когда он опустился на колени, и Гарри только и смог, что вспомнить простую алохомору, прежде чем Драко потянулся к его манти. Он задрал ее до колен Гарри и нащупал быстро твердеющий член в штанах. Гарри задумался, сможет ли он когда-нибудь забыть вид розового рта Драко, распахнутого, чтобы взять его. Его фантазии в раздевалке после квиддича не могли сравниться с этим. Как он мог даже представить себе, на что это будет похоже. Горячее дыхание Драко, когда он наклонился, облизывая полоску от основания до кончика. Он взял головку в рот, крепко посасывая ее, и руки Гарри непроизвольно переместились на мягкие светлые локоны. — Ебаное дерьмо, Малфой, — задыхался он, когда Драко начинал брать его все глубже и глубже. Как бы то ни было, Гарри действительно продержался совсем недолго. Наблюдение за тем, как он входит и выходит изо рта Драко, было достаточным, чтобы он провалился через край, его руки сжались на плечах Драко, его бедра чуть подались вперед, выплескиваясь на теплый язык. Когда Драко отстранился, он провел рукой по губам, затем поднялся. Взгляд, которым он посмотрел на Гарри, был ровным, почти скучающим, и Гарри удивился, как блондин мог сохранять такое безразличие после того, как только что принял его член прямо в горло. — Э. — Может быть, ты заразен, — сказал Драко, ковыряя один из своих ногтей. — Свали, у меня нет времени на жалость на этой неделе. У меня встречи с этими гребаными послами. Гарри наконец-то обрел голос, откинув голову назад и разглаживая мантию. — Что это было? Драко опустился обратно в свое кресло и пожал плечами. — Акт благодарности. Эти двое чуть не утомили меня до смерти, — когда Гарри не сдвинулся с места, Драко вздохнул и ущипнул себя за переносицу. — Разве тебе не нужно куда-то идти? — Э-э. Точно. Уизли. Драко закатил глаза. — Воспользуйся моим камином в холле. Так ты только запачкаешь себя, и не потеряешь единственную вещь, которую стоит сохранить, — его взгляд метнулся к промежности Гарри, заставив того покраснеть. Прежде чем Драко смог увидеть то же самое, что и его семья, — абсолютную разницу в том, кем он был, — он поспешил уйти. Он проигнорировал пристальные взгляды секретаря Драко, а вместо этого направился прямо к камину. Схватив порошок, он бросил его в пламя, шагнул внутрь и сделал вдох. — Рон Уизли, — крикнул он и помолился, чтобы попасть туда, куда нужно.

***

Когда Гарри грациозно вывалился из камина, он с удивлением обнаружил, что находится не в офисе, а в квартире. Но там был Рон, выглядевший так же, как и раньше, хотя, возможно, менее израненным и разбитым. Он также выглядел слегка обеспокоенным, и Гарри оглянулся, чтобы убедиться, что они одни. После напряженного взгляда Рон вздохнул, пошел на кухню и через минуту вернулся с пивом в руках. Гарри взял его, но пить не стал, подумав, не так ли все поступают с этим Гарри. Бросали в него выпивку, пока он не уходил. Рон вздохнул, затем кивнул на стул, который Гарри занял, а сам опустился на диван. — Итак. Не хочешь рассказать мне, почему твои отец и Сириус прибежали сюда двадцать минут назад и спрашивали, не приходил ли ты? Гарри сглотнул. — Я бы с удовольствием, приятель, но ты мне не поверишь, — Гарри поковырялся в этикетке, затем наклонился вперед и поставил бутылку на пол. Его единственная надежда на то, что Гермиона сохранила память о Роне, угасла, так как Рон не выглядел перепуганным, увидев Джеймса Поттера и Сириуса Блэка живыми и здоровыми. — Они вернутся? — Я сказал им, что не видел тебя неделю. Они, наверное, сейчас расспрашивают твоего тренера. — Вряд ли, — пробормотал Гарри, но он почувствовал облегчение от того, что хотя бы выиграл немного времени. Он неловко взглянул на Рона, потом перевел взгляд на него. — Если бы я назвал тебе имя Гермионы Грейнджер, что бы ты сделал? Рон приподнял бровь. — Гермиона Грейнджер? Девушка, которую ты ненавидел? Гарри почувствовал, как его нутро неприятно сжалось. Они не были друзьями. Она была в Рейвенкло. И, судя по тому, что прозвучало, Гарри был таким же чистокровным придурком, каким когда-либо был Малфой. — Значит, ты ее не знаешь. — Слушай, приятель, твой отец пришел сюда и наговорил кучу ерунды о том, что ты не ты, и мне нужно быть осторожным. Так что ты должен объяснить. Гарри вздохнул, а затем решил, что у него нет другого выбора, кроме как признаться. Если у кого и была надежда поверить ему, так это у Рона. Поэтому он вознес небольшую молитву, а затем сказал: — Два дня назад моя лучшая подруга и твоя девушка по совместительству пришла ко мне в кабинет с медальоном и бланком, который я должен был подписать. Рон моргнул. — Моя девушка? Гарри сглотнул, затем кивнул. — Ее зовут Гермиона Грейнджер. Она была Невыразимцем. Она занималась… чем-то, каким-то проектом. Она сказала мне надеть медальон, и следующее, что я помню, — я проснулся на кровати Драко Малфоя с его ртом на моем члене, а мои родители живы. И мой отец замужем за мужчиной. А Сириус и Ремус замужем друг за другом! И, видимо, я какой-то фанатичный засранец, который слишком много пьет! Рон уставился на него, а потом разразился смехом. — Приятель… что, черт возьми, ты принимаешь? Это магловские наркотики? Я имею в виду, я действительно… Гарри встал, схватив себя за волосы, и начал пятиться. — Рон! Ради всего святого! Я не принимаю наркотики, и клянусь Мерлином, я возьму бутылку Веритасерума, чтобы доказать это. Когда я был ребенком, этот сумасшедший темный лорд убил моих родителей, и каким-то чудом защитной магии я выжил, а его тело уничтожили. Только десять лет спустя он вернулся, посеял хаос, почти все, кого мы когда-либо знали и любили, умерли, а Гермиона пошла и, черт возьми, изменила время или что-то в этом роде, и теперь я здесь, и никто, кроме меня, ничего не помнит! Рон уставился на него, рот вытянулся в линию, руки зажаты между коленями, когда он наклонился вперед. — Может быть, это истощение. Или какой-то психический срыв. Может быть… — Это не так! — воскликнул Гарри, вскидывая руки вверх. — Я не знаю, что я должен сделать, чтобы доказать это, но я должен что-то сделать, потому что я больше не могу этого выносить. Рон поджал губы, затем хлопнул себя по бедрам и поднялся. — Хорошо. Мы можем решить это, ты знаешь. Гарри моргнул. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, мы можем решить это. Как ты и сказал, Вертиасерум. Мы можем посмотреть твои воспоминания в омуте — есть множество заклинаний, позволяющих определить, была ли подделана память или нет. Есть и другие способы допроса. Если ты хочешь это доказать, давай докажем. Твой отец — главный аврор, так что… Гарри сглотнул, зная, какие методы может использовать его отец, но сейчас ему не повезло. Если Рон не помнил, то он очень сомневался, что Гермиона помнит. — Ты мне не веришь. Рон моргнул, затем рассмеялся. — Нет, не верю. Но я также не думаю, что ты бы мне поверил. Так что, если ты на самом деле не Гарри, я не знаю, что еще это может быть. Кроме, может быть, долгого, приятного, тихого пребывания в больнице Святого Мунго. Гарри фыркнул, покачав головой. — На данный момент это звучит многообещающе.

***

Рон послал сову Джеймсу и получил ответ в течение часа. Они должны были встретиться в офисе Джеймса, и хотя Джеймс обещал не привлекать другие власти, Гарри не питал больших надежд. Он ожидал, что сразу же по прибытии его засыплют проклятьями и закуют в цепи. Однако, когда они вошли в офис — который Гарри знал досконально — там был только Джеймс. Даже Сириуса не было, что еще больше нервировало Гарри. Сириуса, по крайней мере, он знал. Он провел с ним некоторое время, узнал его, даже если это был человек, запятнанный двенадцатью годами в Азкабане. Джеймс, однако, был как миф. Он был историей, воспоминаниями и горсткой фотографий. Гарри предстояло сидеть в комнате с незнакомцем, который вырастил другого Гарри, и это казалось несправедливым. Что бы ни сделала Гермиона, она дала Гарри это, но лишила его возможности быть воспитанным родителями. Как бы там ни было. Что, возможно, — с внутренней усмешкой подумал он, садясь на место, указанное Джеймсом, — не обязательно плохо. Вздохнув, Гарри ухватился за подлокотники и встретил ровный взгляд Джеймса. — Рон говорит, что на ты под чарами, наложенными Невыразимцами. Гарри сглотнул. — Да. Я… моя подруга. Моя подруга работала над проектом. Она пришла ко мне в кабинет за согласием, и как только она его получила, она дала мне медальон и произнесла заклинание. — Ты представляешь себе природу этого заклинания? — спросил Джеймс, его челюсть была напряжена, руки сложены на столе слева от его палочки. Гарри моргнул. — Нет. Но у меня есть предположение. Я думаю, что она… или, возможно, команда Невыразимцев… использовала механизм перемещения во времени, чтобы уничтожить Тома Риддла. Джеймс моргнул, выглядя почти испуганным. — Том Риддл. Волдеморт? Гарри облизал губы. — Я не знаю здешних временных рамок. Но да, Волдеморт. Джеймс сел поудобнее, ущипнув себя за переносицу. — Он был Темным волшебником, набиравшим силу в пятидесятых и шестидесятых годах. Но он был побежден Министерством задолго до того, как я попал в Хогвартс. Я даже не думал, что он есть в ваших учебниках истории. — Я не знаю, — жалобно сказал Гарри, — поскольку я ни черта не помню ни одного из них, — он сделал дрожащий вдох. — До того, как Гермиона осуществила то, чем это является, — он обвел рукой комнату, — Волдеморт был волшебником, убившим тебя и маму. Его заклинание отрикошетило от меня из-за мамы, и это уничтожило его тело. Но у него были крестражи. Он вернул себе силу благодаря горстке волшебников и вернулся. Была война. Почти все погибли, но в конце концов нам удалось его остановить. Джеймс медленно моргнул. — Как? — Дамблдор. Он показал мне, где искать крестражи. Рон, Гермиона и я потратили год на их поиск и уничтожение. — С помощью чего? Гарри услышал вопросительный тон в голосе отца, и это почти заставило его улыбнуться. — Несколькими вещами. Меч Гриффиндора. Он поглотил яд василиска на втором курсе и приобрел его свойства. Для остального мы использовали клыки василиска. Дамблдору удалось уничтожить один в кольце, но он так и не объяснил, как именно. В конце концов, Волдеморт снова стал человеком и умер человеческой смертью. Облизнув губы, Джеймс сделал несколько глубоких вдохов. — Сколько тебе было лет, когда умерли твои мать и отец? Гарри поморщился от того, как Джеймс отделил себя от этого, но на самом деле его трудно было винить. — Пятнадцать месяцев. — И ты отправился жить к…? — Петунии и Вернону Дурслям, — сказал Гарри с легкой усмешкой. Глаза Джеймса расширились. — Ты лжешь. Лили никогда бы не отправила тебя к этим… этим… — У нее никто не спрашивал, поскольку она была мертва, — ответил Гарри, почти сердито, прежде чем поймать себя на мысли. — Сириус был назван крестным отцом, но, к сожалению, твой приятель Питер Петтигрю подставил его, предав тебя Волдеморту. Его отправили в Азкабан на двенадцать лет. — …а Ремус…? — Я не знаю. Полагаю, учитывая, что он оборотень, Министерство не слишком хотело, чтобы он имел со мной что-то общее, — ответил Гарри и увидел, что в глазах Джеймса появилось одобрение по этому поводу. Значит, фанатизм, вероятно, все еще существовал и в этом мире. — Кроме того, существовала своего рода защита от магии крови, связывающая меня с Петунией. Поверь мне, со мной обращались не очень хорошо. — Я и не ожидал, — сказал Джеймс, вздохнув. — После этого ты поступил в Хогвартс? Гарри кивнул. — Хагрид принес мне мое письмо. Отвез меня на Диагон-аллею. В поезде я познакомился с Роном и его братьями. Во время летних каникул я вернулся к Дурслям, но, когда мог, проводил несколько недель с Уизли. Челюсть Джеймса напряглась. — А Сириус…? — Сбежал. На третьем курсе. В тот год Ремус пришел преподавать защиту, и тогда снова появился Петтигрю. — Питер, — вздохнул Джеймс. — Что с ними случилось? Гарри слегка рассмеялся, не в силах удержаться от воспоминаний о той ночи. — Ремус научил меня вызывать патронуса. Кстати, это олень. Или был. Я не уверен, что это может быть сейчас, — Гарри вытер лицо, затем нацепил очки на нос средним пальцем. — Питер в конце концов раскрылся. Я помешал Сириусу и Ремусу убить его — не думаю, что ты бы этого хотел, — добавил Гарри очень тихо, не глядя прямо на отца. — Питер сбежал, а Сириусу пришлось пуститься в бега. Ремуса уволили, когда Снейп разболтал школе секрет оборотня и… — Снейп? — удивился Джеймс, и Гарри поднял взгляд. — Преподавал зелья. Если тебя это утешит, он тоже умер. Джеймс почти улыбнулся на это. Почти. — И что потом? — Потом все пошло прахом. Петтигрю устроил шпионаж в Хогвартсе, мальчик из моего класса был убит, Волдеморт использовал мою кровь, чтобы вернуться в свое тело, а затем захватил власть над волшебным миром. Дамблдор умер, потом умерли почти все, мы все стали ветеранами войны, которые не могут спать по ночам, а потом Гермиона решила вылечить меня, изменив время, и теперь я здесь, — добавил Гарри в порыве разочарования. Джеймс прикусил нижнюю губу. — Никто в это не поверит. — Я знаю это, — почти рявкнул Гарри. — Я знаю, как это звучит. Поверь, я не до конца уверен, что это не какой-то чертов лихорадочный сон, вызванный передозировкой зелья дневных грез или чего-то в этом роде. Но я не могу придумать другого объяснения этому, и я готов пройти любые тесты, которые ты захочешь провести, лишь бы мне перестало казаться, что ты собираешься бросить меня в Азкабан. Джеймс встал и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Гарри издал высокий сдавленный смешок, размышляя о том, что, может быть, у него есть охранники. Может быть, его собираются арестовать. Или, может быть, его ждет поцелуй. В этот момент он был рад чему угодно, потому что чувствовал, что медленно и верно сходит с ума. Мгновение спустя Джеймс вернулся с маленькой бутылочкой и медальоном. Он поставил их в центр стола. — Я не могу заставить тебя выпить Веритасерум. Подозревать моего сына в странном поведении, потому что он не полная задница, мало для достаточных оснований. Однако ты можешь принять его добровольно. Трех капель хватит на один час. Этого времени мне хватит, чтобы убедиться, что ты говоришь правду. Гарри взял флакон, затем сделал паузу. — Ты ведь знаешь, что к этому можно выработать устойчивость? — Я знаю, — сказал Джеймс. — Но ты не лжешь мне. — Откуда ты знаешь? — потребовал Гарри, хотя он откупорил флакон и достал пипетку. — Ты бы не обратил на это мое внимание. А я занимаюсь этим уже давно. Ты не находишься под оборотным или каким-либо другим заклинанием, а это значит, что ты мой сын. По крайней мере, это его тело. И твои глаза говорят мне, что ты не лжешь. — Ты хочешь, чтобы я лгал? — спросил Гарри, его голос слегка дрогнул. Впервые с тех пор, как Джеймс сел, Гарри увидел, что в его глазах мелькнула жалость. — Я не знаю. Я знаю только то, что если ты примешь это зелье, мы сможем, по крайней мере, сделать все возможное, чтобы понять, куда двигаться дальше. Гарри кивнул, затем положил капли на язык. Спустя несколько секунд он почувствовал, как его начинает затягивать туман, а голос Джеймса проливается на него, как прохладная вода. Его рот двигался сам по себе, и он начал отвечать на каждый поставленный перед ним вопрос. Без колебаний. *** Когда действие зелья начало ослабевать, Гарри скривил лицо. Его челюсть болела от разговора, и он понял, что Джеймс смотрит на него со слезами на глазах. Туман от Веритасерума оставил ему лишь обрывки воспоминаний о том, что было сказано, но он полагал, что рассказал все подробности о смерти каждого. О своем детстве. Обо всем, что он упустил. Руки Джеймса были сжаты так крепко, что Гарри мог видеть, как костяшки пальцев прижимаются к темным пальцам отца, и ему было не по себе от этого. — Мне жаль, — пробормотал Гарри. — Не надо, — сказал Джеймс и прочистил горло. — Я не знаю, что сказать, Гарри. Но не извиняйся, черт возьми. Глаза Гарри переместились на чары, и он вздохнул. — Я просто не знаю, почему она так поступила со мной. Зачем держать меня в таком состоянии? Зачем позволять всем остальным погружаться в новую жизнь, кроме меня? Почему я должен смотреть на умерших людей, которые вот так ходят вокруг? Рука Джеймса дернулась, как будто он хотел протянуть руку, но он остановил себя. — Что ты хочешь сделать, Гарри? Моргнув, Гарри издал изумленный смешок. — Я не знаю. Я имею в виду, мы могли бы все исправить, я полагаю. Каким-то образом. Найти другой способ вернуться в то время, когда прибыла эта команда, и остановить их. Это должно все исправить. — Ты хочешь вернуться назад? Гарри рассмеялся. — Ты спрашиваешь, хочу ли я вернуться в то время, где все мои родные мертвы? Где Тедди — сирота? Где жестокая война разорвала мой мир на части, и его только-только собирают обратно? Джеймс сглотнул. — Ну… — Послушай, я знаю, что ты хочешь вернуть своего сына. Он твой сын, а я не он, и… Джеймс поднял руку. — Технически, ты мой сын. Это не… если я правильно понял, это не какая-то альтернативная вселенная, где паршивая задница моего сына внезапно оказалась в вашем разрушенном войной мире. Ты и есть он. Ты просто… переместился. Гарри вздохнул. — Ты же знаешь, что я ничего не помню об этом. Ты не воспитывал меня. Я все еще ребенок-сирота, который одиннадцать лет спал в чертовом чулане под лестницей. Джеймс напрягся, почти доставая свою палочку. — Гарри я… — он остановился, затем вздохнул. — Мне нужно поговорить об этом. Со всеми. Гарри сглотнул, затем вспомнил, что Джеймс был замужем за Регулусом Блэком. Его второй отец. У него было сто тысяч вопросов, и он знал, что не в том положении, чтобы требовать ответов. — Ты мне веришь? — Верю. Как бы безумно это ни звучало. В этом медальоне что-то есть. Другое заклинание, но я не могу его разгадать. Гарри посмотрел вниз, потом снова вверх. — Не стесняйся, продолжай в том же духе. Честно говоря, я не знаю, что она делала. Я работал аврором. Джеймс засмеялся, на этот раз очень тихо. — Иди домой, Гарри. Возвращайся к себе, поспи немного. Съешь что-нибудь. Возможно, отправь сову своему тренеру, сказав ему, что тебе нужен выходной на этот сезон. Гарри разразился собственным смехом. — Точно. Да. Давненько я не садился на метлу и не приближался к полю для квиддича, — он вытер лицо. — Спасибо, наверное. За то, что меня не арестовали. Или не проклял меня снова. Джеймс немного струсил. — Я не должен был… мы не должны были так на тебя нападать. Мне жаль. — Я понял, — сказал Гарри и поднялся. Джеймс быстро последовал за ним, остановив его прежде, чем он достиг двери. — Когда ты увидел Сириуса за обедом. И Ремуса. Всех нас… Гарри склонил голову. — Да. Я должен был сказать что-то тогда, но это было… вы все были там, и вы были мертвы, и… — его голос снова надломился, и внезапно он оказался в яростном объятии. Он хотел оттолкнуть Джеймса, отказаться от утешения, потому что, возможно, Джеймс и остальные решат снова все исправить и отправить Гарри обратно. Но по какой-то причине он не мог отнять объятия. По какой-то причине он не мог остановить поток слез от того, что ему дали попробовать то, чего он хотел так чертовски долго, так чертовски сильно, что у него болели все кости. Когда слезы наконец прекратились, он поднял голову, чувствуя легкое смущение. — Все в порядке? — тихо спросил Джеймс. Гарри кивнул, еще не совсем отпустив его. — Как ты собираешься убедить их? Сириус — упрямый ублюдок. Джеймс рассмеялся, затем отступил назад и указал на маленькую сферу на своем столе. — Я все записал. Если они не поверят мне на слово, то хотя бы поверят этому. Гарри вздохнул. — Хорошо. И я не буду… ты не оставишь меня в неведении слишком долго. Джеймс колебался, затем протянул руку и прикоснулся к щеке Гарри. — Ты не останешься один. Завтра кто-нибудь придет. Я клянусь. Гарри испустил вздох, о котором не подозревал, и позволил себе отступить. Но он не оглянулся, не смог заставить себя сделать это, пока шел к камину. Рон его не ждал, да он и не ожидал. Скорее всего, Рону все расскажут, как только Джеймс разберется с семьей. А потом… Ну. Тогда Гарри узнает, что он наконец-то оказался в том месте, где ему самое место.