Зачем тебе ёлка, милый?

      Празднование Первого Дня затянулось до рассвета, поэтому проснулся Каллен за полдень. Нерия успела куда-то умчаться, что было крайне подозрительно. Пораньше она вставала только на работу, но “Гиацинт” сегодня был закрыт, как и большинство антивских заведений. Даже в Ферелдене мало кто работал в Первый День, а уж здесь и подавно, антиванцам для безделья особого повода не нужно. Каллен спустился вниз, и ёлка, до сих пор лежащая на полу, подсказала ему, что Нерия просто сбежала, чтобы не участвовать в уборке. Нерия Вторая сидела возле ёлки, метя по полу тонким хвостом, и широко открывала пасть, пытаясь ухватить еловую ветку, которая постоянно выскальзывала у неё изо рта. – Да не жри ты её! – Каллен подхватил кошку за подмышки и оттащил в сторону. Она возмущённо замахала лапами в воздухе, выпустив когти, очень похожая в этот момент на эльфийку, в честь которой получила имя. – Отравишься же.       Снова оказавшись на полу, кошка куснула его за лодыжку и умчалась на кухню под угрозы Каллена навсегда лишить её дотаций с обеденного стола. Вообще он не должен был подкармливать кошку своей едой, и Нерия ему это категорически запрещала, но Каллен определённо питал слабость к мелким, наглым попрошайкам с огромными, жалостливыми глазами на хитрой морде.       Пока он искал подходящую ёмкость, набирал в саду землю, чтобы вкопать туда ёлку, гонял кошку, которая бесконечно порывалась опрокинуть несчастное дерево, а один раз даже попыталась присесть в заполненную землёй кадку, чтобы сделать свои важные кошачьи дела, день уже начинал медленно клониться к закату. Нерия давно вернулась домой и, промямлив невнятное приветствие, прошмыгнула в спальню, из которой Каллен, севший поужинать, ясно слышал плеск воды. От чего она там отмывается? Каллен сунул кусок ветчины мяукающей под столом кошке, пока жена не видит. – Сурана, оставь мне воды! – крикнул он. – Я весь в твоей ёлке измазался! – Это твоя ёлка! – крикнула она в ответ. – Я её тебе купила!       Каллен допил чай и поднялся наверх. Нерия сидела у окна в лёгком домашнем платье и расчёсывала влажные волосы гребнем. – Я сегодня весь день Гвен не видел, – внезапно сообразил он. – Она сегодня не придёт. – Это ещё что значит? – Я разрешила ей переночевать у её парня. – Ты разрешила? – переспросил Каллен, выделив первое слово. – Почему она спросила разрешения у тебя? – Потому что ты бы не разрешил. – Само собой! – Разозлился Каллен. – Она совсем границ поведения не видит, а ты ей в этом потакаешь. — Милый, ты собираешься со мной поругаться? – Нерия отложила гребень и повернулась к нему, угрожающе вскинув бровь. – Я собираюсь установить правила. – И первым правилом будет не трахаться до свадьбы? – Да. – Поздно, она уже трахается. Скорее всего, она трахается прямо сейчас. Ей семнадцать, класть она хотела на твои правила. И лично мне спокойней знать, что она трахается в тепле, на кровати и с предохранением, а не прячась по кустам от своего дядюшки, покалеченного андрастианским воспитанием. – Ты разбаловала её сильнее, чем нашу кошку. – Нашу кошку разбаловал ты.       Ответить на этот справедливый аргумент Каллену было нечего, но он не мог не оставить последнее слово за собой. – Мы об этом ещё поговорим.       Нерия вернулась к уходу за волосами, а Каллен направился в ванную. Воду жена ему всё-таки оставила. Хоть за день выставленная на солнце вода в вёдрах нагревалась до приемлемой температуры, сидя сейчас в бадье и оттирая мочалкой смолу с пальцев, он жалел, что Нерия не владеет стихийной магией, потому что горячая вода справилась бы с этим лучше. Ещё он жалел, что, не имел достаточно времени и возможности заниматься воспитанием племянницы, да и что скрывать, он о воспитании девочек имел очень смутное представление. А теперь уже поздно. Гвен выросла, а в качестве ролевой модели выбрала Нерию, которая считала, что такие черты характера, как ответственность, скромность и сдержанность, девочке не нужны. И теперь у него в семье две магички, которые делают, что хотят, а его ни во что не ставят.       Пока он мылся, чувство собственной никчёмности нарастало, и к моменту, когда он вытерся и обернулся полотенцем, Каллен окончательно уверился, что если он прямо сейчас не заставит хотя бы одну женщину в этом доме его уважать, то уже завтра они постелят его вместо коврика у входной двери. Из ванной он вышел с твёрдым намерением вежливо объяснить жене, кто в доме главный, и у кого тут потерявшие всякий стыд и страх чародейки должны спрашивать разрешения на всё.       Нерия сидела на кровати, поджав ноги. Её грудь скрывала широкая шёлковая лента алого цвета. Другая такая же обвивалась вокруг бёдер. А третья стягивала запястья за спиной. Ещё на его жене был носок. Один. От такого неожиданного зрелища Каллен растерялся и утратил весь запал. – Я так понимаю, ёлку мы сегодня наряжать не будем, – произнёс он. – Можешь пойти нарядить. Я подожду. – Кто тебе руки связал? – Мужик из соседнего дома. Я попросила его влезть в окно и помочь сделать тебе сюрприз, – Нерия пошевелила руками. – На самом деле, я сама связала, так что узел скорее декоративный. Храмовник, ты не те вопросы задаёшь. Разве тебя не интересует, почему я в носке? – Потому что ты подарок Создателя, – озвучил Каллен догадку. – В точку! – обрадовалась Нерия. – Сурана, не подумай, что мне не нравится, но как это понимать? – Вчера ты сказал, что Гленн любит тебя больше и подарки дарит лучше, – напомнила Нерия, – и ранил меня этим в самое сердце. Но хоть я и оскорблена, не могу не признать, что идея с метелью была гениальной. Я тебе снегопад устроить не могу, но у меня есть кое-что другое. – Эльфийка в подарок? – не удержался от подкола Каллен, – я что – тевинтерский магистр? – Орлейский шевалье, – Нерия фыркнула, опустила ноги на пол и медленно развела их, от чего лента на бёдрах поползла вверх. – Voulez-vous coucher avec moi?       Фраза показалась Каллену знакомой. Где он её слышал? Ну да, на балу в Халамширале, и не один раз. Орлейцы задавали ему этот вопрос, а когда он растерянно улыбался, не понимая, что они от него хотят, хихикали и пытались ухватить его за задницу. – Как переводится эта фраза? – Хочешь переспать со мной?       Разумеется. Стоило догадаться, что они его не на конную прогулку зовут. – Храмовник, у тебя уши горят, – заметила Нерия. – Я только что узнал, что на балу Селины больше десятка людей предложили мне переспать. Но я на орлейском могу сказать только: “Сдавайтесь, и мы вас пощадим”. – Позорище. А ведь говорят, орлейский – язык любви. – Ты-то точно знаешь, как предложить переспать на всех языках Тедаса, – желчно прокомментировал Каллен. – Если ты не в духе, я пойду подарю себя кому-нибудь более благодарному, – обиделась Нерия и начала выпутывать руки из ленты.       Каллен в два шага сократил расстояние до кровати и дёрнул Нерию за локоть, ставя её на ноги и разворачивая к себе спиной. Он точно был не в духе, но если он сейчас позволит Нерии как ни в чём не бывало одеться и уйти, то будет чувствовать себя не только тряпкой без права голоса, но и ослом, у которого покрутили морковкой перед носом. Пока он заново перетягивал лентой запястья и завязывал настоящий узел, Нерия стояла, не шевелясь и не пытаясь вырваться, и Каллен поймал себя на том, что его это заводит. Не только в хорошем смысле. Они это уже проходили в Скайхолде. Он слишком разозлился, а значит нужно остановиться, пока ему крышу не сорвало. Или попытаться взять происходящее под контроль. Установить правила. Он развернул Нерию к себе. – Есть какие-нибудь условия? – Условия? – не поняла она. – Ты – мой подарок, значит, я могу делать, что хочу, верно? – Верно. – Что мне делать нельзя? – Ломать мне руку, – усмехнулась Нерия, очевидно тоже вспомнив ту кошмарную ночь в его спальне, – а так, я полностью в твоём распоряжении. Просто скажи, что ты хочешь.       Каллен хотел бы не говорить. Он вообще во время секса старался помалкивать, потому что разговоры о том, чего бы ему хотелось, казались ему нелепыми и смущающими. Да и как подобрать слова для такого? “Сделай мне приятно”? Размыто и абстрактно. “Поработай ртом”? От Нерии это почему-то звучит уместно, а у него язык не повернётся такое произнести. “Не соизволит ли леди сделать мне минет”? Вежливо и конкретно, но жена будет ржать так, что в Тевинтере услышат. Каллен молча надавил Нерии на плечо, вынуждая опуститься перед ним на колени и надеясь, что она поймёт его без слов. Нерия посмотрела на него, облизнула губы и, подцепив зубами край обёрнутого вокруг бёдер полотенца, потянула его в сторону.       Каллен отступил к столу, опершись на него, и видя, как Нерия со связанными руками ползёт к нему, мелко перебирая коленями, ощутил надменное злорадство, которое тут же схлынуло, едва её губы сомкнулись на головке его члена. Она ласкала его не торопясь, медленно скользя губами по стволу, проводя по нему влажным языком, осторожно вбирая глубже и плотнее сжимая рот. Обычно Каллену именно так и нравилось, ведь чем медленней она это делает, тем дольше он может наслаждаться процессом, но сегодня ему хотелось иначе. Он запустил руку в волосы Нерии, собирая их в кулак и оттянул голову так, чтобы Нерия смотрела на него. Её грудь, скрытая под лентой, вздымалась от частого дыхания, а по глазам было видно, что ей очень хочется, чтобы её руки сейчас были свободны, ведь тогда она сможет сунуть их себе между ног. Но раз она сегодня подарок, то пусть терпит.       Он толкнулся ей в горло, крепко держа Нерию за волосы, так, чтобы она не могла отстраниться или выбрать другое положение. С любой другой женщиной он бы так делать не стал, но его жена находила в подобных развлечениях какую-то только ей понятную прелесть. Самому Каллену естественно тоже это нравилось, но он-то не был принимающей стороной, поэтому не имел ни малейшего представления, почему Нерия так возбуждается от того, что её грубо имеют в рот.       Она застонала от очередного резкого толчка, и это раззадорило Каллена ещё сильней. Даже когда по щекам Нерии покатились слёзы, и она начала захлёбываться слюной, он не остановился. Нерия всхлипывала, пока он безостановочно вбивался в её горло, быстрее и быстрее, не отрывая взгляд от её лица, на котором застыло то самое покорное выражение, мысли о котором в Скайхолде часто отвлекали его от работы. Сейчас все мысли из головы вытеснило желание кончить на это лицо, что он и сделал, едва успев вытащить член изо рта Нерии. Она зажмурилась, и очень вовремя, потому что вылетевшая струя едва не попала ей в глаз.       Каллен привалился к столу, тяжело дыша, и размышляя, не перестарался ли он, делая то, что хочет. Он использовал секс, чтобы подлатать свое раненное самолюбие, и ему это удалось. Но его самолюбие ни в какое сравнение не шло с хрупким эго Нерии, которое ущемить -- раз плюнуть. Она стояла на коленях, склонив голову, и тоже пыталась отдышаться. Каллен поставил её на ноги, приподнял голову за подбородок и поцеловал припухшие губы. – Помнишь, ты сказал, что в Кинлохе хотел меня так сильно, что даже ненавидел меня за это, – хрипло произнесла Нерия.       Каллен отвёл взгляд. Всё-таки перестарался. Он хоть и разозлился, всё же не хотел, чтобы всё выглядело так, будто он ненавидит свою жену. – Трахни меня так, будто мы всё ещё в Кинлохе, – закончила она. – Что это значит? – уточнил Каллен. – Тебе виднее, храмовник. Что ты представлял себе, когда на весь коридор кричал, что я порочная демоница?       У Нерии саднило горло от того, что Каллен был с ней груб. И подкашивались ноги от того, что её это безумно завело. Хоть шутка про тевинтерского магистра показалась ей крайне неудачной, Нерия не могла отрицать, что ей хочется, чтобы муж вёл себя с ней как тевинтерский магистр. Или храмовник. Не в том смысле, чтобы усмирял её или использовал в кровавых ритуалах. А чтобы отымел её так, будто имеет на это полное право. Взял то, что хочет, так, будто это ему принадлежит. Головой Нерия понимала, что хотеть насилия, особенно над собой – это неправильно. И ей даже не нужно было предаваться долгой и нудной рефлексии, чтобы понять, откуда это взялось. В её жизни было так много насилия, в том числе и сексуального, что она приучилась получать от него удовольствие, наслаждаться бесконечной болью, чтобы не сойти от неё с ума. А теперь обстоятельства изменились, ей больше не нужно было подстраиваться, но привычка возбуждаться от того, что ею пользуются в постели, как безотказной куклой, осталась, даже несмотря на то, что она всё время порывалась занять в сексе лидирующую позицию и по капле выдавить из себя рабыню.       Но если подумать, так ли это плохо – хотеть принадлежать кому-то, отдавать всю себя? С Рафаэлем ей было плохо не потому что она была слишком открыта и давала слишком много, а потому что он забирал всё без остатка и ничего не предлагал взамен. Высосал из неё всё и выбросил обескровленную куклу на помойку. А когда увидел, что она восстановилась, и с неё снова есть, что взять – попытался вернуться. С последующими любовниками было не лучше. Но ведь с Калленом всё по-другому. Он никогда не возьмёт больше, чем необходимо. И никогда не причинит ей боль по-настоящему. Каким бы грубым ни был секс, это всё ещё добрый, нежный, верный, преданный, любящий Каллен.       Плохо было другое. Спустя столько лет Нерия ещё помнила тот секс в Скайхолде в его спальне с дурацкой дыркой в потолке. И помнила, почему она остановила Каллена, хотя получила то самое насилие, которого так хотела. Потому что ей показалось, что он не в себе, и она была права. Если для неё сексуальное насилие было крайне вредной, но возбуждающей привычкой, то для Каллена оно было рычагом, потянув за который, можно было отправить его прямиком туда, где он был так зол на неё и так травмирован тем, что с ним делали демоны, что мысль об изнасиловании подопечной магички не казалась ему чем-то отвратительным. Поэтому Нерия пожалела о своей просьбе сразу, как только её произнесла.       Каллен смотрел куда-то в сторону, держа Нерию за подбородок. Она придвинулась ближе и потёрлась лбом о его плечо. – Милый, прости, я не должна была…       Он дёрнул ленту, обёрнутую вокруг её груди, и она, развязавшись, соскользнула на пол. За ней последовала та, что на бёдрах, которая и так уже еле держалась, и ничего толком не скрывала. Каллен толкнул Нерию к кровати, она запнулась о лежащее на полу полотенце и чуть не упала, но Каллен подхватил её и бросил на постель. Нерия согнула ноги, отталкиваясь к спинке, но Каллен схватил её за щиколотку, подтягивая к себе, и стащил носок, который до сих пор был у Нерии на ноге. Она хихикнула, и в следующую секунду оказалась лежащей на животе. Каллен схватил её за бёдра, заставляя встать на колени, и она уперлась лбом в простыню, не способная нормально выпрямиться со связанными руками и дрожащими от возбуждения ногами. Пальцы Каллена впивались в кожу так, будто он хотел оставить глубокие, нестираемые отпечатки на её бедрах. От этих властных, собственнических прикосновений Нерия в одно мгновение потеряла голову. Она прижалась грудью к кровати, раздвинув ноги и прогнувшись в пояснице. Наверное, было что-то нездоровое в том, что Каллен вызывает в ней какие-то дикие животные чувства, из-за которых она ведёт себя, как кошка по весне, но Нерия бы сейчас и под окном дурниной повыла, если бы это приблизило тот момент, когда Каллен окажется в ней. – Пожалуйста… – простонала она, почувствовав прохладную ладонь на своей промежности.       Ладонь переместилась обратно на бедро, и Нерия вскрикнула от боли, когда обычно осторожный и предусмотрительный Каллен, одним резким рывком вошёл в неё до основания, за бёдра подтягивая к себе. Вторая ладонь легла ей на затылок, вдавливая лицом в простыню, всё, как тогда, в Скайхолде. Больно, быстро, жёстко, унизительно. Так, что всё пылает не только от желания, но и от трения по раздражённой слизистой, которой не хватает естественной смазки, чтобы как-то смягчить резкие движения большого, твёрдого члена внутри.       На её шею легла ладонь, и Каллен потянул Нерию вверх. Это было лучше чем за волосы, как в тот раз, но вызвало неизбежные ассоциации с её бывшим, который чуть не придушил её во время секса. Каллен ладонь не сжимал, просто придёрживал Нерию за шею, слегка надавив на горло. Другая рука блуждала по её груди, болезненно стискивая её, сдавливая пальцами твёрдые соски, каждое прикосновение к которым отзывалось в саднящем от размашистых движений влагалище. Нерия совсем сорвала голос от криков, и теперь только хрипло стонала, чувствуя, как зубы Каллена смыкаются у неё на загривке, будто они действительно спаривающиеся животные, а она не разумная эльфийка, а самка какого-то млекопитающего, которую нагнал обезумевший от гормонального всплеска самец, и теперь он не выпустит её из захвата, пока не удовлетворит зов природы.       Нерию уже почти настиг оргазм от всех этих звериных метафор, роящихся в её больной голове, как вдруг Каллен отстранился и перевернул её на спину. Вопреки её фантазиям, он выглядел вполне вменяемо, даже сосредоточенно, и ничуть не походил на человека, охваченного животным безумием. Нерия бы даже расстроилась, что она единственное похотливое чудовище в этой спальне, если бы на самом деле это не было хорошим знаком. – Рада, что ты в порядке, – прохрипела она, глядя, как Каллен зачем-то нагибается к полу. – То есть? А, – догадался Каллен, – ты боялась, я с катушек слечу? – Да. – Я тоже боялся.       Он вернулся к Нерии, держа в руках ленты, и согнул её ногу в колене, перевязывая так, чтобы она не смогла её разогнуть. Нерия приподняла голову, глядя, как он таким же образом связывает вторую ногу. – И этот человек вечно обижается, когда я предлагаю ему подработать в борделе, – прокомментировала она, – да ты с такими навыками там будешь гвоздём программы. Кстати, где ты этому научился? – В армии, – ляпнул Каллен, и Нерия хрипло расхохоталась. – Дыхание Создателя! Узлы я в армии вязать научился! Узлы! – Давай, оправдывайся. Я теперь всем расскажу, чем храмовники в казарме занимаются.       Каллен тяжело вздохнул и снова куда-то отошёл. Нерия пыталась разглядеть, что он там делает, но в позе распластанной на прозекторском столе лягушки это было проблематично. Поэтому она поняла, что он делает, только когда испачканный чем-то мокрым и скользким палец скользнул мимо влагалища вниз к другому отверстию, которое, благодаря задранным к лицу коленям, было более чем доступно для того, чтобы Каллен её туда трахнул. – Храмовник, держи себя в руках. – Молчи, подарок. Ты сама сказала, я могу делать, что хочу.       Она правда так сказала. И даже подготовилась на случай, если Каллен захочет и этого тоже.Тем не менее, она была почти уверена, что он не захочет, потому что тот единственный раз, когда они трахались в задницу, его аж трясло от ужаса, хотя трахали не его. – Ты же в прошлый раз боялся, – напомнила она. – В прошлый раз я не знал, что делаю.       В этот раз он знал, что делает, и хоть Нерия слегка запереживала за сохранность своего тыла, скользнувший сквозь сжатые мышцы палец её успокоил. Каллен не идиот и знает, где боль уместна и сексуальна, а где можно получить травмы, несовместимые с пищеварением. Второй палец толкнулся следом, и Нерия медленно выдохнула, расслабляясь и стараясь впустить его глубже. Внутри было слишком тесно. Каллен, похоже, подумал так же, потому что указательный и средний пальцы выскользнули из неё, и им на смену пришёл сначала один большой палец, а потом и второй. Сходство с курицей на разделочной доске стало настолько явным, что Нерия начала давиться смехом. – Что смешного? – Каллен приподнялся над кроватью кинул на Нерию возмущённый взгляд. – Просто ты как будто курицу разделываешь. Или, ну… знаешь… апельсин разламываешь, – Нерия заржала в голос.       Каллен придвинулся к ней, подтянув Нерию с задранными ногами к себе за ягодицы, и ей тут же стало не до смеха, потому что головка члена упёрлась ей в анус. – Давай, Сурана, пошути ещё. Говорят, смех облегчает боль. – Теперь понятно, почему у храмовников рожи такие страдальческие. У вас же чувства юмора нет.       Член надавил сильнее, но Нерия не собиралась отстраняться. Во-первых, у неё бы не вышло, во-вторых, она и не хотела. Можно сколько угодно выводить Каллена из себя глупыми шутками, но вредить он ей не станет, как и она ему. Они просто парочка паршивцев, которым очень нравится друг друга дразнить. Она замерла, чувствуя, как он медленно и осторожно толкается в неё, и посмотрела Каллену в глаза. Взгляд у него был насмешливый, будто он делает какую-то гадость. Так оно и было, ведь он не подготовил её, как следует. Она закрыла глаза, глубоко вдыхая и выдыхая. Ничего, если он продолжит в том же медленном темпе, она сможет перетерпеть. – Нерия, мне остановиться? – Всё хорошо, – ответила она, не открывая глаза. – Ты зубы стиснула. Тебе больно. – Мне больно от того, что ты не веришь мне, когда я говорю, что мне не больно. Храмовник, не хочешь меня трахать, так и скажи, не надо лепить жалкие отмазки. – Напомни, почему я вообще на тебе женился? – Ради антивского гражданства.       Член вошёл в неё до основания, и Каллен остановился. Нерия открыла глаза и посмотрела на мужа, стоящего над ней на коленях. – Я знаю, что надо было попросить до того, как мы с тобой, так сказать, воссоединились, но не мог бы ты освободить мне руки?       Каллен склонился к ней, и Нерия выгнула спину, давая ему просунуть ладони, чтобы развязать узел. Вытащить из под себя затёкшие руки оказалось столь сложной задачей, что к концу этого действа член в заднице казался Нерии наименьшей из её проблем. Она обвила шею мужа плохо слушающимися руками и притянула его лицо к своему. Он двинул бёдрами, остраняясь, и тут же резко толкнулся обратно, вырывая жалобный стон. Каллен стон проигнорировал, не став снова выяснять, не больно ли ей, и, нависнув над Нерией, принялся неистово вбиваться в неё, каждый раз почти выходя из неё и тут же толкаясь внутрь. Нерия стонала от каждого движения, впиваясь пальцами в его плечи, слушая частое дыхание и глухие шлепки по её ягодицам каждый раз, как он входил в неё до упора. У неё кружилась голова от возбуждения и усталости, она старалась прижаться к Каллену, чтобы потереться грудью о его кожу, и хоть немного сдвинуть ноги, чтобы крепче прижать к себе его бёдра. Она чувствовала себя так хорошо, комфортно и безопасно, что когда он снова кончил, а она нет, Нерия даже не разозлилась, хотя стоило бы. Разозлилась она уже позже, когда Каллен развязал её, принёс воды, и мирно засыпал, сунув руку под подушку. – Храмовник. – М? – Почему ты оставил меня без оргазма? – Потому что ты подарок. Вот когда я буду подарком, тогда ты меня оставишь без оргазма. – Договорились. На следующий праздник я трахаю тебя в жопу, храмовник.