Ступень эволюции

      Отложив в сторону чистящее средство «Абраксо», Мелинда выпрямилась и вытерла пот со лба:       — Я закончила! Все чисто, как в операционной.       — Вот, больше не оторвется, — заключил Марти, фиксируя конец провода на верхушке ели при помощи чудо-клея.       Отойдя на несколько шагов, он оценил дело своих рук. Высохшее дерево с остатками хвои возвышалось над каменной кадкой, растопырив ветви, обмотанные гирляндой. Свободный конец провода уходил к портативному генератору.       Питер копался в коробке с игрушками: деревянными кубиками, машинками и погремушками, откладывая в сторону те, что годились для елочных украшений.       Полуразрушенный кирпичный дом, в котором обосновалась компания, располагался в одном из столичных переулков, вдалеке от важных зданий и протоптанных дорог. Они нашли его совсем недавно, привели в порядок и обустроили, а теперь собирались встречать Рождество — праздник, который помнили немногие, а почитали еще меньше. Однако Марти, Питер и Мелинда были настоящей семьей и соблюдали все семейные традиции.       Довоенный приемник слегка похрипывал, выводя нежную мелодию скрипки — в исполнении некоей Агаты, недавно появившейся в эфире Пустошей. Ближе к ночи планировали переключить на «Новости Галактики» и выслушать новогоднее обращение Тридогнайта. По комнате плыли вкусные ароматы, на плите скворчали кексы из болотника, а в холодильнике остывал целый ящик ядер-колы. Все вокруг источало радостное настроение ожидания.       — Интересно, какой подарок в этом году приготовит Сэмюель? — задумался Питер, вешая на ветку колесико от роликовых коньков.       — Думаю, что-нибудь необычное, — отозвался Марти, вытягивая веревку с разноцветными флажками. — Помните, как год назад он притащил мячи и бейсбольные перчатки, и мы всю ночь играли в бейсбол?       — Помню, — мечтательно протянула Мелинда, передавая очередную елочную игрушку, — а потом нашли поляну мозговых грибов и нажарили две сковородки.       Где-то далеко звучали длинные автоматические очереди. В развалинах Вашингтона часто стреляли — наемники и супермутанты делили территорию. Обычно на них не обращали внимания, но сейчас Марти насторожился.       — Ребята… — он внимательно прислушался, — вам не кажется, будто выстрелы приближаются?       Оставив дела, все замерли, полностью обратившись в слух. В самом деле — треск очередей раздавался все ближе, сквозь него прорывались крики и бранные ругательства. Приятели многозначительно посмотрели друг на друга.       — Прячемся! — скомандовал Марти, и троица бросилась врассыпную. В следующее мгновение входная дверь с грохотом распахнулась.       На пороге показался крепкий парень в бронированном комбинезоне. На груди, перетянутой пулеметными лентами, красовалась затертая надпись «101». В руках он сжимал миниган — тяжелое оружие с тремя спаренными стволами.       — Держите меня семеро! — выпалил он и нажал на гашетку.       Комната наполнилась оглушительными раскатами выстрелов. Во все стороны брызнули деревянные щепки и куски штукатурки, застонали металлические стеллажи и завыли рикошеты. На бетонный пол дождем посыпались гильзы. За широкой спиной незваного гостя маячил напарник с неприятным лицом престарелого рейдера.       — Обходи, обходи эту шелупонь! Сбоку заходи! — он потрясал в воздухе видавшим виды китайским автоматом.       Питер скорчился за опрокинутым столом, вздрагивая от каждого попадания в массивную столешницу, Марти прижался к стене за холодильником, зажмурив глаза и отчаянно надеясь, что тот выдержит огневой штурм. Мелинде удалось выпрыгнуть в окно, но бежать девушка не решалась — не могла бросить парней на произвол судьбы. Обхватив голову руками, она сидела в кустах и считала секунды по глухим ударам собственного сердца.       Поток свинца оборвался, раскрутившиеся стволы медленно останавливались, тихонько позвякивая. От них поднимался едкий белый дымок. Вошедшие обвели мутными взглядами разоренную комнату, и «сто первый» разочарованно протянул:       — Что за хрень, где обещанный хабар?       — Чувак, да ты запарил, — возмутился напарник. — Сам по наводке перетирал, с тебя и спрос.       Выразив недовольство парой нецензурных слов, парень в комбинезоне нетвердой походкой прошелся по комнате. Поддел сапогом матрас в углу, раздавил стеклянный стакан и смачно сплюнул в раковину.       — Ладно, идем дальше, — он повернулся, неловко задел плечом раму входной двери и вывалился на улицу. Пожилой напарник потопал следом, тихо напевая себе под нос:       — Гоп-стоп, мы подошли из-за угла…       На поле боя опустилась тишина, плотная и удушливая как старое одеяло. Дым медленно расползался по полу, постепенно растворяясь в воздухе. Воняло горелыми кексами и оружейной смазкой. Мелинда осторожно заглянула в окно:       — Ребята, вы живы? — голос девушки ощутимо дрожал.       — Кажется, да, — неуверенно донеслось от холодильника.       С громким стуком опрокинулся стол, и из-за него выполз Питер. Помотав головой, прислушался к внутренним ощущениям и поднял большой палец вверх:       — Порядок.       Обстановка комнаты представляла собой печальное зрелище. Мебель была перевернута и частично разбита, довоенные плакаты разорваны в клочья. Пол засыпан гильзами, отбитыми осколками кирпича и штукатурки. Ель в кадке накренилась, ее сморщенную кору покрывали свежие раны от крупнокалиберных пуль.       — Зачем они так? — Мелинда перелезла через подоконник и остановилась, не зная, что делать дальше.       — Варвары, — пожал плечами Питер, и его передернуло, — животные…       — Гирлянда перебита, — невпопад заметил Марти, показывая на оборванный, обожженный провод, рядом с которым искрил искалеченный генератор.       — Как же?.. — прошептала Мелинда, — теперь Рождества не будет? — она горестно всхлипнула.       Парни поникли и опустили головы, растерянные и расстроенные.       В приоткрытую дверь негромко постучали. Приятели собрались было снова броситься по углам, но в проем заглянула светлая голова с добродушным выражением лица.       — Какие дела, братишки-сестренки?       — Сэм! Сэм вернулся! — воскликнула Мелинда, кинувшись навстречу пришельцу.       Остальные немного повеселели. Сэмюель был старше и опытнее каждого из них, всегда помогал и выручал из переделок. Он непременно что-нибудь придумает и поможет спасти Рождество.       Они принялись наперебой рассказывать ему обо всем, что произошло. Сэм отставил в сторону принесенный мешок со свиными бобами, чипсами и сахарными бомбами и внимательно слушал друзей. Когда словесный поток иссяк, он обнял их за плечи и улыбнулся:       — Ну чего вы хотите? Они же предыдущая ступень эволюции. Недоразвитые, слабые, регенерация на нуле. Живут простыми инстинктами — кто сильнее, тот и прав.       — Но ведь это совсем не сложно, — возразила Мелинда, — не хватать оружие, а попробовать поговорить. Постараться найти общий язык, общие темы…       — Они нас не понимают, — покачал головой Сэмюель. — Сколько раз мы пытались выйти на контакт, сколько раз бросались с распростертыми объятиями и открытыми душами, а заканчивалось все по одному сценарию, — он подтолкнул босым пальцем ноги стреляную гильзу, и она откатилась в сторону. — Значит так, ребятишки, хватит говорить о гладкокожих. Берем ведра и тряпки и живо наводим порядок. Потом быстро готовим новый рождественский ужин, а потом… — он виртуозно вытащил из мешка старенькую, но все еще крепкую камеру, — будем фотографироваться!       — Ура! — закричали все. — Да здравствует Сэмми!       Похлопав приемник по ржавым бокам, Питер вновь поймал радиостанцию Агаты, а потом вспомнил о маленькой, но важной детали.       — Сэм, — он повернулся к старшему товарищу, — елка больше не горит.       — Сейчас посмотрим, — тот подошел к рождественскому дереву, оценивая размеры постигшей его катастрофы. Сжав в кулаке обрывок гирлянды, он закрыл глаза. Светло-зеленая прозрачная кожа засветилась ярче, лампочки замигали и вдруг вспыхнули, погружая засохшую ель в равномерное трепетное сияние.       — Несите игрушки, — распорядился он и снова добродушно улыбнулся.       Смеркалось. Сквозь щели полуразрушенного кирпичного дома в затерянном переулке проникал теплый зеленоватый свет и струились мелодичные звуки скрипки. Посередине комнаты в каменной кадке возвышалась сверкающая ель, вокруг которой сидели четыре диких гуля с окраин Такома-парка. Они дожидались наступления Рождества — праздника, который помнили и любили с довоенного детства.