Гребанное Рождество.

      "Можно на пять минут?" Мастейн, не прекращая вещать про что-то очень умное на химическом, достал телефон и глянул на сообщение от Вало. Выгнув бровь, он закончил мысль и, велев студентам подготовиться к опросу, снял очки, оставив их на столе, и вышел из аудитории.       Чуть в стороне стоял Вало собственной персоной, какой-то слегка нервный, хотя обычному человеку могло показаться, что парню похуй на происходящее.       — Что-то случилось? — тут ему в руки пихнули папку. Открыв титульник, Дэйв нахмурился, и в его глазах явственно пробежало раздражение. — Издеваешься? Увесистая стопка бумаги оказалась работой Роуза, которую он, вообще-то, собственнолично должен был защищать у Мастейна минут через сорок. Но, видимо, не собирался этого делать.       — Нисколько. Дэйв рискнул заглянуть в глаза Вало и увидел там непробиваемую решимость настоять на своем. Ситуация выходила странная. И нет, не тем, что Вилле уперся рогом, это как раз было совершенно в его духе, а тем, что вдруг решил злоупотребить положением. Этого за ним уж точно никогда не водилось, и Мастейн вдруг начал закипать.       — А давай ты не будешь наглеть, а? Ожидаемо. Вот и Вилле, нихуя не растерявшись, показательно закатил глаза и кивнул куда-то за спину преподавателя, понизив голос почти до шёпота.       — Думаешь, СЕЙЧАС, — с особым нажимом почти прошипел он. — Роуз тебе что-то расскажет? И действительно, обернувшись, Мастейн наткнулся взглядом на серого, как его костюм, Эксла. Тревога шевельнулась под диафрагмой, но Дэйв от своих принципов отступал примерно, ну, никогда.       — Что ты хочешь этим сказать? — и рыжий протянул папку обратно, прожигая глаза в глаза студента. Тот мастерски отражал нападение. — Я и так сделал ему поблажку, позволив сдавать позже остальных из-за графика. И с какого момента ты начал впрягаться за других? — а вот это было с мерзейшей ядовитой полуулыбкой. И очень зря. Привычно спокойный и непробиваемый Вилле внезапно ощетинился, заставляя руку с работой отпрянуть.       — С того, что он мой друг, — злобно, почти яростно выплюнул парень. — И твой, на секунду напомню, тоже. За содержание ручаюсь ‒ лично проверял. Дэйв его взбесил буквально по щелчку. Иногда он слишком заигрывался в токсичного обмудка, не видя берегов, и очень немногие могли вынести такое отношение, но ещё меньше были способны поставить зарвавшегося мужчину на место.       Мастейну даже самому себе сложно было в этом признаться, но противостояние сканирующему взгляду Вилле ему давалось непросто. Всем остальным, справедливости ради, тоже, но Дэйв так-то и сам умел окатить с ног до головы презрением, и то, что Вало с легкостью выдерживал игры в гляделки с ним, уже о многом говорило. А когда тот вот так сверлил своими зелеными глазищами, да еще и говорил, сука, так, будто препод тут он, а не Мастейн, ‒ вот в такие моменты по позвоночнику пробегал холодок.       — Вилле, — но демонстрировать слабость он не собирался, уж точно не перед своим же студентом. Даром, что видел он этого студента практически каждый день и не по разу, и что формальностей между ними давно осталось непозволительно мало. — Дружба дружбой, а это семестровая работа. Я что, должен просто так ему высший балл поставить?       — А я тебя просил ставить высший? — прищурился Вилле. — Среднего по оценкам, я думаю, ему за глаза хватит. Или сам прочитай его писанину и оцени честно. Я тебе гарантирую, он над этим полсеместра просидел, даже не платил никому.       — Я еще должен за вас ваши работы защищать?! — рявкнул Мастейн. Вало даже не вздрогнул.       — Знаешь что, Дэйв, — своим бархатным голосом тихо ответил он. — Поступай, как знаешь. Можешь влепить незачет, можешь заставить его приползти к тебе через полчаса, но я тебя уверяю, тебе эта картина не понравится. И Вилле сам забрал у Мастейна из руки папку с работой, разворачиваясь к нему спиной и направляясь к выходу из здания, туда, где только что скрылся полумертвый Роуз.       Дэйв чуть не поперхнулся воздухом от возмущения. Ну уж нет, блять, последнее слово он оставит за собой.       — А ну стой, — едва ли не выкрикнул он ему в спину, наблюдая, как тот останавливается и поворачивается на него через плечо только немного, так, что тонкий профиль лишь слегка выглянул из-за темных завитков волос. — Давай сюда. Через полчаса заберешь. В два шага он снова оказался рядом с Вало, выхватил у того из опущенной руки папку и, не дожидаясь никакой реакции, сам развернулся и помаршировал обратно в свой кабинет. Вилле легко улыбнулся сам себе и уже более расслабленно пошёл на задний двор, перекурить. Пара у Мастейна заканчивается через двадцать минут, так что и за работой он придет через двадцать. Им еще на самолёт собираться, нечего время тянуть.       Всё разыгралось как нельзя лучше: семестровую Роуза их местный бес оценил по достоинству, и мелкому рыжему чертенку в ведомости светит хороший бал; Вало успел за любимым рафом перед длительной бескофейной поездкой (он был слишком придирчивой натурой и пил кофе исключительно в кофейне, где работали их оболтусы, и исключительно в их смены) и даже поучаствовал в обнимательной оргии! И всё бы хорошо, да только с самого пробуждения Вало не мог нормально совладать с собой из-за предстоящей поездки, и с каждым часом становилось хуже.       Дело не в конференции, на которой ему придётся выступать перед огромным количеством народа, где добрая треть ‒ видные учёные мозги. Вало как раз наоборот даже не скрывал, что страдает повышенной любовью к сцене и к себе на ней в частности. И дело даже не в Мастейне, что за всю дорогу не проронил ни слова, очень наглядно демонстрируя свои колючки и отношение к случившемуся. Вся соль в самой поездке. Точнее, в выбранном способе передвижения ‒ летать Вилле боялся, казалось, больше всего на свете.       Но Дэйву было невдомёк о такой щекотливой подробности, и он продолжал дуться, как очень большая мышь на очень маленькую крупу. Лишь в аэропорту мужчина обратил внимание, что с его подопечным что-то не так. Они стояли в очереди на посадку, и Вилле нервно отбивал дробь носком ботинка, сложив руки на груди. Во всей его позе и выражении лица вообще читалось напряжение, а Мастейн упустил момент, когда его настроение так переменилось.       — Ты в норме? — сухо поинтересовался он. Мало ли, это он после стычки в университете такой.       — Да, — не менее лаконичный ответ Вилле только заставил убедиться в этом предположении. Молча они дождались своей очереди, молча прошли по рукаву в салон и заняли свои места, и вот как-то слишком быстро прошли все формальности, и самолет тронулся с места, пока что плавно маневрируя, чтобы взять курс на взлетную полосу. Только в этот момент Дэйв снова посмотрел в лицо Вилле. Тот выглядел хуже, чем Роуз сегодня утром. Мастейна внезапно осенило.       — Летать боишься? Вало в ответ кивнул, уставившись в спинку сидения впереди и упорно не смотря в иллюминатор даже краем глаза. Мастейн только вздохнул. Ну конечно, гордость ему не позволила сказать это заранее. Хотя чем бы он помог? Даже шторку на иллюминаторе во время взлета не опустишь.       Это было ужасно. В момент, когда самолет только отрывался от земли, несколько ближайших рядов даже сквозь шум двигателей отчетливо слышали странный скрежет, а Дэйв с большими глазами наблюдал, как Вало вцепился до побелевших костяшек в пластиковый подлокотник, царапая его ногтями. Но дальше ‒ хуже.       Не прошло и двадцати минут полета, как Ви стало совсем не по-божески хуево. Если до этого он сидел почти неподвижно, то теперь, став белее простыни, начал нервно поправлять ворот водолазки, а в тяжелое дыхание вплелись свистящие звуки. Вало залез сначала в один карман. Потом в другой. Ещё раз похлопал по ним, и в расширившихся зрачках поселился неподдельный страх. О, Мастейн тут же понял, что еще чуть-чуть ‒ и бедным стюардессам придется откачивать этого упертого идиота от приступа астмы. Нет, серьезно, запуская руку во внутренний карман пиджака, рыжий не понимал, как можно быть настолько безответственным. И гложило его смутное сомнение в том, что с возрастом у финна что-то поменяется. Особенно с таким-то примером перед глазами.       — Потерял? — и, достав руку из кармана, он протянул Вилле маленькую пластмассовую штучку ‒ карманный ингалятор.       Через энное количество минут Вало открыл глаза после продолжительного счёта до десяти под попытки вдохов-выдохов и с облегчением обнаружил, что паническая атака и приступ отступили. И хоть ощущение скручивающихся в узлы органов еще не совсем ушло, но стало в разы комфортнее, а вот почему ‒ он даже не сразу понял. Постепенно включая на время отрубившиеся чувства обратно, первым делом он осознал, что стало теплее; опустив глаза, он уткнулся взглядом в серую плотную ткань.       Дэйв все также сидел рядом, но без пиджака. Когда он успел накинуть его на плечи Вилле, тот не помнил. Он даже не смотрел на него, но до Ви резко дошло, что именно дарило хоть какое-то крошечное ощущение безопасности ‒ рука Мастейна уверенно лежала у него на колене, без всякого подтекста, совершенно спокойно и твёрдо. Просто чтобы дать почувствовать, что рядом кто-то есть.       Вало чуть глубже зарылся в пиджак, ибо холодные мурашки всё ещё так и норовили пробежать по позвоночнику. Стало легче, но мысли всё равно предпочитали парить где-то за пределами борта под стратосферой, и Вало, думая, что может себе это позволить, несмело накрыл ладонь Мастейна своей. Тот никак не отреагировал, на самом деле молча матеря почем свет стоит парня рядом, и ощущение мертвецки холодной кожи на своей руке лишь усиливало изъебистость оборотов.       — Спасибо, что ингалятор подобрал, — впервые за весь полет Ви заговорил. — А я ведь даже не понял, что оставил его где-то. Дэйв лишь покосился на него, нечитаемо пожав плечами и откидываясь на спинку поудобнее.       — Ага. Тут Вало почувствовал, что его ладонь слабо сжали в ответ.             Остаток рейса прошел спокойно и тихо. Вилле вскоре после того, как самолет набрал высоту, а Дэйв не выражал больше желания особо болтать, достал наушники и погрузился в музыку, даже переборол себя и посмотрел в иллюминатор. За всего полтора часа полета успело повечереть, им довелось понаблюдать и ранний зимний закат над облаками, и наступление сумерек, и к моменту, когда они оказались над Атлантой, та уже горела яркими огнями. Садиться было не так ужасающе, и впечатляющий вид немного отвлек внимание Вало, так что обошлось без новой панички.       Такси уже предусмотрительно ждало их, когда они вышли из аэропорта. Всего чуть больше пяти миль отделяли их от Атланты, так что скоро Вилле с облегчением плюхнулся на мягкий матрас в своей комнате в отеле.       — На ужин меня не хватит, — вымученно простонал он. Мастейн, поставив обе их сумки на полку в прихожей, прислонился плечом к косяку дверного проема, разделявшего коридор и спальню, которую, видимо, занял Вало. Номер двухкомнатный ‒ соседняя дверь вела в еще одну.       — Ага, и так чуть коней не двинул, собрался весь день на одном кофе бегать? — усмехнулся он. — Пошли давай, поешь что-то. Очень нехотя и не сразу, но Вало сел. Выразительно фыркнул, сдувая с глаз выбившуюся из когда-то идеально зачесанных назад волос прядь. Они могли снова начать спорить, раздуть из этой маленькой фразы дебаты на час, но сил у финна не было. Да и от пережитого стресса желудок сводило голодной судорогой намного больше, чем хотелось бы.       — Ну пошли, — он протиснулся в то ничтожное расстояние, что осталось между вторым косяком и плечом не двинувшегося с места Мастейна, остановившись лишь на мгновение, — ...папочка.       И через пару секунд Вало выскользнул в общий коридор, а Мастейн, немного обескураженно, проводил его взглядом через плечо. Когда-нибудь никогда Вилле перестанет его удивлять.       Ресторан на первом этаже в основном был заполнен такими же студентами и преподами, съехавшимися на конференцию со всего Восточного побережья. Надо сказать, Вилле с Дэйвом из их массы своим внешним видом уже крайне выделялись, и то, как они шли до своего столика плечом к плечу, притянуло к ним только больше косых взглядов. Никого из них это особо не заботило. Вало только не сдержал ухмылки, садясь за стол уже с кружкой крепкого чая ‒ держал принцип не пить кофе, сделанный не Аароном или Роузом, а на установленный здесь кофейный автомат вообще глянул с чистым презрением ‒ и тарелкой всякой фигни, набранной на шведском столе. Первое время они ели молча. Снова. А потом Мастейн вдруг положил вилку и выдал:       — Ну-ка расскажи мне цель своей работы. Вало застыл буквально с кружкой, поднесенной к губам.       — Ты охренел, что ли?       — А завтра тоже так ответишь? — Дэйв скептически выгнул бровь. Мужчина даже не заметил, как подцепил эту привычку от Вилле. — Цель работы. Они вновь буравили друг друга взглядом с минуту, накаляя атмосферу вокруг. Окажись сейчас кто-то между ними ‒ его испепелит в секунду. И, отставив чашку, Вало отчеканил требуемое, скрещивая руки на груди. Он, знаете ли, немного не так представлял себе этот вечер. Хотелось как минимум спокойно поесть, а как максимум - отдохнуть. Дэйв гонял его с этой работой как проклятого, докапываясь, в прямом смысле, до каждой запятой. Хоть Вало и был одним из лучших студентов на его предмете, рыжему всегда было мало.       — Мне не нравится. Хуйня, переделывай, то есть, переформулируй. Фраза, от которой пришла очередь студента давиться воздухом.       — Еще вчера всё было нормально!       — Потому что вчера, — выделил Мастейн, — ты рассказал нормально, а сейчас нет. Еще раз, только как надо. Вилле не так просто было довести до трясучки, но сейчас ему на полном серьезе захотелось взять вилку и всадить Дэйву в руку. На того периодически находило, и находиться рядом становилось просто невыносимо.       — Не буду я тебе ничего рассказывать, — сквозь зубы проговорил Вало. Остатки ужина и чая уже не вызывали никакого желания их заканчивать, Мастейн своими закидонами весь аппетит отбил. — Дашь ты мне нормально отдохнуть или нет?       — Нет, — коротко ответил Мастейн. У Вилле уже в глазах темнело от злости. Даже слов не было, как же Дэйв его бесил.       — Да ты… Ты… Пидора ответ, — от бессилия ляпнул он. Сука, просто восхитительно. Но Мастейн и глазом не моргнул. Походу, задался целью доканать Вало окончательно.       — Шлюхи аргумент, — спокойно парировал он. — Да, я тоже эти присказки знаю. А теперь цель работы. На этом Вало просто сдался. Не в его характере, конечно, но с него хватит. Только сейчас он понял, что все это время теребил в руках тканевую салфетку, которую достал из-под своей кружки. Глядя Мастейну в глаза, он со злостью кинул её на стол и, с грохотом отодвигая стул, встал из-за стола, обратив этим на себя все окружающие взгляды.       — Придешь, как у тебя это пройдет,       — бросил он Дэйву и пошёл на выход из ресторана. Нахуй это всё.       Мастейн же с абсолютно непробиваемым видом вернулся к своему незаконченному ужину. Мучила ли его совесть? Ни капли. Собирался ли он извиняться за то, что довёл парня? Ни в коем случае. Вало мог сразу ответить как следовало и никаких проблем. Дэйву просто нужен результат. Лучший результат от лучшего студента. Не так уж много он просил, как ему казалось, тем более зная, на что способен Вало. Красиво выёбываться умели оба, только у Мастейна опыта было на единичку с волнующим вторым числом побольше.       Тем временем сам Вало добивал в уличной курилке вторую сигарету. Глаза жгло невыпущенной злостью и обидой, хотелось просто забрать вещи, свинтить обратно в аэропорт и купить билет на ближайший рейс до дома. Тяжело. Охуительно тяжело и невыносимо сотрудничать с этим рыжим, прости господи, уебком. Останавливало лишь одно - понимание, сколько труда, нервов и бессонных ночей вбухано в долбанный завтрашний день. Шмыгнув носом, Вало решил, что нужно срочно переключиться и уйти в тепло, пока второй за день приступ не догнал. Уже ожидая лифт, он набрал короткое сообщение Аарону. Два.       "А че случилось-то?"       "С Роззи" Он зашел в кабину как раз приехавшего лифта, а когда вышел на своем этаже и телефон снова поймал связь, в мессенджере уже висел ответ:       «ТЫ СЕРЬЕЗНО?» И только он прочитал сообщение, как ему прилетел входящий. Ви по-доброму усмехнулся, принимая вызов.       — Ты что, даже не спросил у него? — без приветствий выпалил Йонне в трубку.       — Да ты б его видел, — хмыкнул Вало. — Не до вопросов было…       — Ну короче… И дальше полился быстрый поток слов, складывающихся в слегка нелинейный, в духе Йонне, рассказ. Прижав телефон плечом к уху, Вало пока отрыл в кармане карточку от электронного замка и зашел в номер, внимательно слушая. У Роуза, конечно, там оказалась драма, и Вилле вовремя вставлял «пиздец» и «вот мудак», действительно сочувствуя, хотя, если честно, ждал худшего. Но он прекрасно понимал.       Сев на край кровати лицом к окну, не включив даже свет в комнате, Ви дослушивал этакий вольный пересказ их сегодняшнего дня в кофейне. Это и правда его отвлекло, да и вообще болтовня Аарона, тем более на родном финском, имела парадоксальное свойство успокаивать нервы. Он даже рассмеялся на моменте, когда Йонне рассказывал про их планы расправы с Хадсоном, и дышать стало как-то легче. Пока из его руки кто-то не вытянул резко телефон, заставив подскочить на ноги и отшатнуться на шаг назад от неожиданности.       За спиной стоял Мастейн, тут же поднесший к уху телефон с непрекращающейся пулемётной очередью абракадабры на эльфийском наречии из динамика.       — Аарон, потом напиздитесь. На том конце провода всего на секунду повисла тишина.       — Мистер Мастейн, а займите тридцать центов? — это была их локальная шутка, и будь оба в настроении, их бы согнуло пополам.       — Иди нахуй.       — А че так груб... Возмутиться Йонне не успел ‒ трубка загудела сброшенным вызовом.       На том конце провода, в кофейне, всех присутствующих (а то кто-то думал, что Аарон там был один) скосило диким ржачем, но Вало было нихуя не смешно. Мастейн, видимо, совсем охуел и убрал его телефон в задний карман своих джинсов, а Вилле всю эту сцену наблюдал как в замедленном действии. В голове что-то окончательно перещелкнуло.       — КАКОГО ХУЯ ТЕБЕ НАДО?! — заорал он так, что соседи по коридору наверняка подскочили. Вряд ли кто-то вообще видел его в таком бешенстве. А вот у Мастейна был исключительный талант его доводить. Вало медленно, так, будто ещё секунда – и он кинется на рыжего с кулаками, начал подходить к нему, а Дэйв внезапно словил приступ совершенно нездорового удовлетворения, глядя в его потемневшие, даже в едва проникавшем из коридора в комнату свете было видно, глаза.       — Тебя. Короткий, абсолютно неожиданный, ставшей последней каплей ответ.       Последний метр Вало сокращает со скоростью разъярённой фурии, а через мгновение от стен отскакивает хлесткий звук пощёчины. Перед глазами катастрофически темнеет и хочется ударить ещё раз, но теперь по-настоящему. Вмазать как следует по этой самодовольной роже, сбить с губ саркастичную ухмылку, чтобы Дэйв, наконец, захлебнулся своим ядом вместо крови.       Хотелось хоть раз услышать от него что-то хорошее. Хотелось подтверждения, что мужчина доволен проделанной работой, что рад за успехи. Что действительно дорожит им. Да ладно, одного одобрительного кивка бы хватило, но нет. Ничего. Лишь вечная гонка без финиша.       Сам Дэйв же старался погасить звезды в глазах. Вилле весь такой тонкий, плавный, но, сука, рука у него на редкость тяжёлая, да и серебряные кольца мягкости не добавляют. Повернувшись обратно, Мастейн двинул отбитой челюстью, та даже хрустнула, возвращаясь на место.       — Легче? — где-то не так далеко от поверхности мужчина знал, что это меньшее, чего он заслуживает. Легче не стало. Становилось только хуже, и Вало перестал сдерживать гнев, иначе тот грозил совсем перелиться за края, и неизвестно, что из этого может выйти. Мастейна со всей силы, троекратно увеличившейся от аффекта, толкнули в грудь, и ещё раз, пока того не впечатало в стену лопатками.       — Ты ёбанный ублюдок, — дыхание болезненно сводило, и Вало даже показалось на секунду, что он сейчас позорно разрыдается, стоя прямо перед Мастейном, в каких-то сантиметрах от него. Но нет уж, блять, он этого не получит. — Я тебя, сука…       — Что ты меня? — Мастейн воспользовался короткой заминкой в речи Вилле, перебивая его. — Ненавидишь? Уверен? И снова эта усмешка. Хоть на стенку лезь. Но он был прав, с горечью признавал Вало. Не ненавидел. Дэйв порой бесил его, выводил, как по щелчку пальцев, но только лишь потому, что был чуть ли не единственным человеком, в чьём внимании он реально нуждался, хоть и отчаянно протестовал против этого.       — Нет. А стоило бы, наверное, — выплюнул он ему в лицо. Безрассудная злость в душе смешивалась с обидой. — Знаешь что, Мастейн? Меня ведь тут никто не держит. Я хоть сейчас могу сесть на такси и уехать в аэропорт, а потом забрать нахуй документы из универа, и ты меня больше никогда не увидишь. И хули ты будешь делать? Кто тебе будет ебанный кофе покупать и сидеть с тобой по вечерам в аудитории? Ты, блядь, останешься один, а только я знаю, что на самом деле ты этого боишься. Последние слова Вало чуть ли не прошипел. Он внимательно вглядывался в глаза напротив, стоя так близко, что кожи касалось тёплое, ровное дыхание. И в карих, но нынче чёрных от недостатка света, глазах монолитной стеной стояла глухая непоколебимость.       — Нет, — такие твёрдые, уверенно односложные ответы убивали быстрее, чем самый эмоциональный монолог. Вало отшатнулся. Словно ледяной водой окатили, смывая бушующее секундой ранее гневное пламя. Брови взметнулись вверх, а вместо выдоха получился неверяще-истеричный смешок. Только что казалось, что дно достигнуто, но снизу всё стучали и стучали.       — Нет? — голос предательски надломился, и парень сделал ещё два шага назад. — Иди к чёрту. Просто, блять, вали нахер. И финн стремительно вылетел из комнаты, не веря в произошедшее. Кто из них всё испоганил? А было ли что вообще ломать? Никакой определённости, никаких признаний за несколько лет. Лишь слишком много совместно проведенного времени и хороший секс. Но разве это уже что-то не значит? Видимо, не для всех.       Распахнув входную дверь, Ви почти сделал шаг за порог, как над локтем сомкнулась стальная хватка, затаскивая обратно в номер. С громким хлопком закрылась дверь, и звук повернувшейся щеколды отрезал их от внешнего мира.       Отобрав и бесцеремонно откинув вглубь номера сумку, теперь Мастейн прижимал Вало спиной к двери. Он упирался руками в деревянную поверхность по обе стороны от парня, чтобы тот даже не думал больше рыпаться.       — Прекрати истерить, — спокойствие голоса давалось бешеным трудом, держа в напряжении всё остальное тело. Страх сказанного, верно вытащенного на поверхность, сковывал свинцом мышцы. Вилле давно прочёл его как книгу от корки до корки, только рецензией не делился. И это пугало. Будоражило скучающее сознание. Притягивало.       Дэйв восхищался пылающим в полумраке зелёным пламенем и всём, что за ним таилось. Каждым движением, каждой мыслью и каждым взглядом ещё с первого дня, когда он посмотрел в прикрытые ещё длинными волнистыми волосами глаза. И он мечтал разгадать, разложить по полочкам, но стоило приблизиться, казалось, к завершению, как Вало ускользал от понимания. Менялся, словно стихия. Неконтролируемо, утягивая всё глубже. И Дэйв стремился хотя бы приручить непокорное создание. И цена этому была смехотворно мала, но мужчина не мог. Не мог заставить себя сказать, что нуждается в Вало, как в кислороде. Что тот для него как ебучая путеводная звезда в темноте. Что он действительно боится одиночества, но не глобального, а одиночества без одного очень конкретного человека. Почему он не может обличить в слова хоть что-то из своих чувств?       Вало стоял в жалких миллиметрах от него и словно читал его мысли, глядя как будто выжидающе-нетерпеливо. Хотя может, конечно, это было желание уйти нахрен из этого номера. Хотя зная Вало, если бы он действительно хотел, Мастейн бы уже лежал в коридоре с пробитой чем-нибудь башкой.       — Это я должен прекратить? — прорычал он. — Назови мне хоть одну причину, по которой я должен остаться. Дэйв прекрасно понял, что говорил он не про сейчас и даже не про ближайшие часы. Но он не мог, просто не мог себя заставить.       — У меня твой телефон, — выдал он. Вало в отчаянии простонал что-то матерное, долбанувшись затылком о дверь.       — Идиот, ты просто ёбанный идиот, — он снова в ярости задергался, пытаясь отпихнуть Мастейна от себя руками, но тот перехватил его запястья, прижав их все к той же двери.       Катастрофа.       Именно это сейчас происходило в мозгах Дэйва. Пиздец, и кто, блять, выкупает?       Продолжая сохранять полное дзена и контроля над ситуацией выражение лица, мужчина судорожно перебирал варианты, что же, сука, сейчас делать. Вариант поговорить словами через рот даже не рассматривался, ибо рыжий никогда лёгких путей не искал. А Вилле продолжал вырываться, и удерживать его становилось всё труднее. Дэйв сквозь кожу чувствовал превышающий допустимую отметку градус злости парня.       — Ты не задавай глупых вопросов, вот и не получишь ещё более тупых ответов, — обескуражив очередным высказыванием, Мастейн настойчиво поцеловал Вало.       Сначала тот, походу, от неожиданности, вообще застыл на месте, чем Мастейн и воспользовался, прижимая к себе за талию, впечатывая спиной в деревянную поверхность еще немного сильнее. А потом почувствовал болезненный укус за нижнюю губу, и тут же ‒ руки Вилле, обвивающие его шею, и то, как он яростно начал отвечать на поцелуй, пытаясь перехватить инициативу. Но никто из них никогда не захватывал ее полностью.       Вилле не перестал злиться, нихрена. Но Мастейн просто такой ‒ человек-действие, слова для него не значат ровным счетом ничего, он их не слышит, сколько ни ори. Поэтому просто пришлось перевести их разговор на язык, понятный им обоим. Тот, где вместо фраз были до одури крепкие объятия, пальцы на чужих бедрах и губы на чужой шее, по-партизански даже не скрипнувший под весом двух человек матрас, холодные пальцы под рубашкой, пропущенные вдохи и удары сердца, сильные руки, едва ли удерживающие в этой реальности, и вдруг неожиданные, совсем легкие, успокаивающие поцелуи в висок и скулу. И уже перед сном, совсем на грани бессознательности, над ухом Вилле прозвучало ‒ а может, ему это уже приснилось ‒ тихое «прости».              Едва разлепив глаза, Вало тут же закрыл их обратно, зарываясь носом поглубже в белое, до одури мягкое одеяло. Так он лежал еще несколько секунд, пока до полусонного сознания не дошла одна такая крохотная деталь...       — СУКА!       Парень резко подскочил, панически выискивая глазами по комнате хоть какие-то часы. Они обнаружились на противоположной кровати стене и показывали лишь начало десятого. А конференция начиналась ровно в одиннадцать.       Времени было впритык, поэтому, игнорируя слегка мутное состояние и полупрозрачные цветные точки перед глазами, Вало заметался по номеру. Поиск сумки, быстрый душ, наспех подведенное чёрным карандашом нижнее веко. Неодобрительное ворчание на несколько свежих темнеющих отметин на шее, и вот он на низком старте.       Времени оставалось ещё достаточно, чтобы спокойно одеться и выйти, правда, остался он без завтрака. Мастейн давно ушел, ибо преподов сгоняли для подготовки аж к девяти утра. Вздохнув над тем, что придётся отсиживать несколько часов конференции голодом, Вало, уже не так сильно торопясь, вернулся из ванной в комнату. В мыслях поблагодарил самого себя за предусмотрительность – в сумке с вещами ждала новая водолазка, и тратить время на поиски вчерашней не пришлось, да и влезать в неё снова вообще не хотелось.       Вало уже сделал пару шагов к сумке, как тут боковое зрение зацепилось за какую-то деталь, спросонья незамеченную. Повернув голову, он даже застыл на секунду в недоверии. На тумбочке под телевизором преспокойно стояла новенькая старбаксовская термокружка с рождественским принтом – такой точно ни у него, ни у Мастейна не водилось. А рядом лежала написанная от руки записка. Знакомым прочерком.       «Ты, вроде, такой чай любишь, — Вилле притянул к себе листок, вырванный из отельного блокнотика, и пробежался глазами по словам. — Не иди на голодный желудок. И удачи. Хотя она тебе не особо понадобится».       Взяв в руки кружку, Вало открыл крышку, и в нос сразу же ударил знакомый аромат гвоздики и стандартного набора специй. Не считая кофе в их кофейне, Вало каждую зиму грешил только одним напитком – пряным чаем латте из Старбакса, вот только откуда это знал Мастейн, он не имел ни малейшего понятия.       На губах сама собой заиграла лёгкая улыбка. «Ну хоть что-то хорошее сделал», — подумал Вилле, отпивая из кружки и чувствуя, как внутренности мгновенно согревает пряно-молочным напитком. Поставив кружку на прикроватную тумбочку, он присел над своей сумкой, которую небрежно оставил на полу у кровати. Сверху лежала куча какой-то белиберды типа зарядника от телефона, документов и прочего, теплый свитер на всякий случай, а нужная водолазка куда-то делась. Времени рыться не было, так что Вало, недолго думая, просто перевернул сумку и вытряхнул все содержимое на пол. Водолазка выпала последней. Почти. Сверху на нее упало что-то маленькое. Ингалятор.       Вилле в недоумении взял его, покрутив в пальцах. Насколько он помнил, вчера в самолете он убрал его в карман и больше не доставал. И тут до него дошло, что на том ингаляторе, что всучил ему вчера Мастейн, кое-чего не хватало. Встав на ноги, он прошел в прихожую, сунул руку в карман пальто и действительно выудил оттуда еще один ‒ обычный, новенький, без всяких опознавательных знаков, в то время как на выпавшем из сумки красовалась маленькая хартаграмма, которую он как-то нарисовал на нём маркером во время скучной пары.       Так значит, Мастейн не находил его в аудитории, а дал ему вчера какой-то другой. У Дэйва не было астмы, Вало бы знал, и в принципе у него не было причины носить его с собой, кроме как…       Ви тихо рассмеялся сам себе под нос. Надо же, оказывается, Мастейн способен не только быть мудаком. Но ингалятор и чай этот действительно оказались как нельзя кстати, да и в целом, носить ради кого-то с собой запасной ингалятор… Он бы и не подумал, что ему вообще может прийти это в голову. Самому Вилле не пришло.       Вчерашняя выходка, конечно, не аннулировалась, хоть «помириться» и было крайне приятно. Но улыбка теперь никак не хотела сходить с губ, и, сунув оба ингалятора обратно в карман, Вилле ушел одеваться и через несколько минут уже спускался в лифте в фойе отеля.       Они с Мастейном, естественно, поругаются еще миллиард раз. Дэйв наговорит херни, Вало обматерит его почем свет стоит и будет хлопать дверями. Но кроме этого у них было ещё много чего. Были вечера, проведенные за книжками, пока за окном шумел ливень, кофе в подставке на два стакана, поздние поездки в машине под тихую музыку, редкие свободные совместные утра и долгие разговоры о вечном и не очень. И, похоже, небольшая рождественская магия тоже иногда была, потому что пока Ви шёл два квартала до бизнес-центра, где проходила конференция, допивая на ходу чай, ему вдруг показалось, что всё-таки всё будет хорошо.