Трудно быть оленем

***

      Прошло уже достаточно времени с той встречи с медведем, и потому Цинхуа был полон решимости вновь идти в школу и учить детей. Вот только он совершенно не ожидал, что Мобэй захочет пойти с ним. — Ты не можешь пойти со мной! Все решат, что ты хочешь сожрать детей! — Но я не собираюсь их есть, — Мобэй сморщился и рыкнул. — Тогда я пойду и исследую деревню. — Нет! Ни в коем случае! Только не это! — олень испуганно поднял голову, бледнея. — Но ваш вожак разрешил мне жить здесь. А значит и ходить тоже. — О боги, дайте мне сил…       Цинхуа пробормотал себе под нос ещё какую-то ерунду, но в итоге согласился взять с собой волка. Хищник шёл прямо позади него, расправил плечи, напряг свои уши и принялся осматривать местность. Жители деревни глядели на него со смесью страха и любопытства. И Мобэя это ужасно раздражало. Он ведь сказал, что не ест оленятину! Так почему они всё ещё так косятся? Хотя он также мог понять оленей. Волк всё ещё чужак на их территории, они ещё не приняли его за своего. Наверное, появись на его землях потенциальный убийца стаи, он бы тоже относился к нему крайне настороженно. Но это понимание ситуации не делает Мобэя менее раздражённым.       Как оказалось, так называемая школа представляет из себя дом с большими окнами и низким — для Мобэя, — потолком. Внутри есть небольшой коридор, в котором ученики оставляют верхнюю одежду и вытирают обувь. Но все остальное пространство в доме занимает одна единственная комната — класс, как её называет Цинхуа. Оленята сидят за совсем небольшими столами, перед ними лежат очень тонкие книжки и перья с чернильницами. Дети встали и поприветствовали своего учителя, а потом заметили Мобэя позади него и застыли на месте, выпучив глаза. Волк лишь закатил глаза и отошёл к стене, садясь на низенькую лавочку. — Кхм… Можете садиться. Мобэй пришёл просто посмотреть, он совсем не будет мешать! — нервно улыбнулся Цинхуа и сел за свой стол, который был выше, чем столики учеников. — Учитель Шан… А… А он нас не съест?.. — неуверенно спросил какой-то мальчишка и украдкой взглянул на волка. — Конечно нет, А-И! Он не станет этого делать! Мобэй не ест оленей! И вас не станет! Вам нечего бояться, хахах, — писатель невольно почесал свою руку, которую как-то укусил вышеупомянутый хищник. — Тебя уж точно есть не стану. Ни грамма мяса, ни капли жира, — Мобэй нахмурился и скрестил руки на груди. Ох, как же его уже раздражали эти дети! Отчего такие вопросы?!       Наступила звенящая тишина. Все молчали и, кажется, даже дышали потише. Наверное, если бы прямо сейчас иголка упала на пол, то все бы услышали её звон. Цинхуа кашлянул в кулак и продолжил: — Постарайтесь не обращать на него внимания… А сейчас у нас новая тема! Сегодня будем умножать. Вот это вам точно пригодится в жизни!       Дети принялись что-то усердно писать в своих книжечках под диктовку Цинхуа. Мобэй продолжал сидеть на месте, вполуха слушая писателя. Ему было это совсем не интересно, он пошёл за оленем только для того, чтобы лучше его узнать. Недавно Цинхуа заставил хищника задуматься. Он сказал, что не мог оставить Мобэя умирать. Он подверг самого себя опасности, он мог умереть и был готов к тому, что Мобэй может убить его. Но он всё равно решился спасти. С самого детства Мобэю внушали, что слабые всегда умирают и нет смысла им как-то помогать. Любой волк из его стаи либо равнодушно прошёл мимо, либо добил его. Но Цинхуа…       Этот олень слабый, даже очень, и трусливый. Но… Мобэй не чувствовал к нему отвращения или презрения. Рядом с ним он чувствовал лишь спокойствие. В доме Цинхуа было невероятно хорошо, приятно и тепло. Там от него не ждали чего-то особенного, какого-то подвига, проявления власти и силы. Цинхуа спас его не из-за его власти, о которой олень тогда даже не знал, не из-за его силы, ведь тогда Мобэй был крайне слаб и почти мёртв, да даже не из-за его внешности, а волк уверен, что в тот момент выглядел крайне неприглядно и отвратительно! Цинхуа спас его, потому что это было нужно. Он спас просто потому, что хотел спасти его! И от этого осознания внутри становится так хорошо.       Этим утром Мобэй кое-что осознал. Он начал считать Цинхуа привлекательным. Привлекательным в качестве пары. При этом волк почти не испытывал внутренних сомнений, он просто решил, что Цинхуа ему нравится и всё. Даже сейчас, смотря на то, как писатель улыбается детям и что-то им объясняет, активно жестикулируя руками, Мобэй просто не мог оторвать от него глаз. Хищник был готов поклясться, что раньше он не испытывал чего-то подобного. А этого оленя… Он хотел защищать его, оберегать, сделать его жизнь лучше, помогать ему, не отходить ни на шаг.       Цинхуа шагал рядом с партами, смотря на записи учеников. Затем он остановился около стола какой-то девчонки и улыбнулся. Он похвалил её и потрепал по голове, после чего написал у неё в тетради что-то и сказал решать. Мобэй смотрел на счастливое лицо оленя не моргая. Он вспомнил, как однажды Цинхуа его похвалил и погладил по голове. И это было невероятно приятно, пускай и смущающе.       Внезапно Мобэй осознал, что он хочет, чтобы писатель похвалил его снова. Волк только представил, как Цинхуа радостно ему улыбается и гладит по голове, может и обнимает, а его хвост уже принялся метаться из стороны в сторону. Унять его было непросто, но хищник сумел справиться с этой нелегкой задачей. Ещё ему не хватало, чтобы олень увидел такое позорное зрелище.       Мобэй посмотрел в окно, чтобы отвлечься, и увидел сверкнувшую молнию, а затем раздался гром. Все дети тут же повернули головы и с открытыми ртами начали смотреть на улицу. Дождь тарабанил по стёклам и крыше, с каждой минутой становясь всё сильнее. Цинхуа, не долго думая, принялся убираться на своём столе и отдавать команды детям: — Так! Все быстренько собирайтесь и идите домой! Скорее всего, дождь усилится и будет идти до вечера, так что поторопитесь!       Дети повскакивали со своих мест и, громко прощаясь со своим учителем, побежали к выходу. Цинхуа помахал им вслед и упёр руки в боки, оценивающе смотря на беспорядок, оставшийся на детских столах. Он принялся собирать листы и аккуратно складывать письменные принадлежности. Немного подумав, Мобэй поднялся и начал помогать оленю с уборкой, желая произвести хорошее впечатление. — Ох, ну не стоило! Я бы и сам мог всё собрать! — Цинхуа порозовел и неловко посмеялся, а волк проигнорировал его слова, продолжая собирать листы. — Эм… Ну что ж! Большое спасибо за помощь!       Хищник остался доволен даже такой небольшой благодарностью, а потому улыбнулся краешком губ. Вместе они вышли в коридор и открыли дверь. Лило уже сильнее, чем до этого. Снег уже почти весь растаял, а дождь только ускорял этот процесс. Посмотрев на грязь, которой стала некогда твёрдая земля, Мобэй недовольно рыкнул и сморщился. — Ты так сильно не любишь дожди? — усмехнулся Цинхуа и выставил руку вперёд. На его ладонь тут же упало множество капелек. — Мн. Во время дождя запахи слабеют, и следы добычи сложнее найти, — волк фыркнул и нахмурился. — А ещё я не люблю ходить по грязи. — О? Не любишь пачкаться? Хахах! — писатель посмеялся и убрал руку, отряхивая ладонь от влаги. — Я тоже не люблю дождь. Вокруг всё такое мокрое, легко заболеть, чувствуется лёгкое одиночество и тоска от такой погоды. А ещё из-за дождя света нет! — М? Нет света? — Мобэй оглядел улицу. Всё прекрасно видно, ночью намного темнее. Так почему же Цинхуа говорит, что нет света? Или из-за погоды оленье зрение слабеет? — Я имел в виду солнце! Ахаха! Да, солнце загораживают тучи и это раздражает! — Цинхуа почесал затылок и отвёл взгляд, выглядя растерянно. Он имел в виду отключение электричества, но совершенно забыл о том, что в этом мире такового вообще нет!       Хищник не стал допрашивать его, продолжая стоять рядом. Внезапно в его голове возникла идея. Волчьи уши смущённо прижались к голове, когда Мобэй развернулся к оленю грудью и прижал к себе, слабо сжимая в объятиях, стараясь не давить слишком сильно. Писатель застыл на месте, кажется выпав из реальности, но потом он взвизгнул и отпрыгнул к стене. — Мобэй! Ты чего это? — лицо Цинхуа стало ярко-красным, а дыхание участилось. — Ты сказал, что в дождь тебе одиноко и грустно, — поняв, что олень отпрыгнул от смущения, а не от страха, Мобэй успокоился и даже стал довольнее обычного. — Я действительно так сказал? О боже, ну обнимать так внезапно-то зачем… Ох, я ж не выдержу… Нет, это, конечно, приятно, но всё-таки… — писатель бубнил все это себе под нос, но волк его прекрасно услышал, а потому улыбнулся.       Посмотрев на лицо хищника, Цинхуа застыл на месте с открытым ртом, после чего раскраснелся больше и отвернулся, проговаривая, что им уже пора идти домой. Чёрный волчий хвост снова начал вилять из стороны в сторону, но ни Мобэй, ни Цинхуа этого не заметили. Вскоре они быстро бежали домой, стараясь не намокнуть, однако им не удалось добраться полностью сухими.       Тот день был прекрасен, ведь хищнику удалось обнять писателя и даже заставить его краснеть. Но кто же знал, что следующий день будет совершенно другим.

***

      Мобэй проснулся от копошений где-то снаружи. Зевая на ходу, волк вышел из комнаты и застыл. В его нос тут же ударил металлический запах свежей крови. Широко распахнув глаза, Мобэй осмотрел кухню и увидел Цинхуа, который наливал в таз воды. По лицу оленя бежали красные струйки, даже волосы окрасились в этот цвет. Но самое ужасное было то, что рога пропали. Вскоре хищник увидел те, лежащими на столе. — Цинхуа?.. — испуганно позвал Мобэй, смотря на окровавленное, но спокойное лицо. — М? Доброе утро. Я тебя разбудил? Ахах, извини, я хотел делать всё потише, но… — Цинхуа улыбнулся, как будто совершенно не чувствовал боли. — Твоя… Твоя голова, Цинхуа! — волк в два шага добрался до писателя и замешкался. Он не знал, что делать в такой ситуации. А вдруг из-за его действий станет хуже?!       В голове Мобэя тут же щёлкнуло. Нужно позвать Му Цинфана, ведь тот лекарь, он сможет помочь. Волк тут же выбежал на улицу и рванул в сторону дома Цинфана. Единственное, что он сейчас хотел, так это успеть. Как назло, в голове крутились сцены, где Цинхуа умирает от кровотечения. Почему это вообще произошло? Какая-то болезнь? Не важно, потом разберётся.       Шан Цинхуа посмотрел в след волку, глупо моргая. Он не понимал этой реакции. Мобэй ведь житель диких мест, а там точно есть и другие олени. Неужели он никогда не видел сброшенные ими рога? Пожав плечами, писатель хотел продолжить свои дела, но потом застыл, а после рванул в догонку за волком. Тот ведь не видел, как это происходит, и не знает, что это естественно и нормально!       Мобэй быстро добрался до лекаря и принялся сильно стучать в дверь. Сейчас раннее утро, поэтому не следовало рассчитывать, что Цинфан откроет быстро, но волку всё равно казалось, будто прошли не несколько секунд, а несколько часов. В это время сзади послышались шаги. Обернувшись, Мобэй увидел запыхавшегося и покрасневшего от бега Цинхуа, который согнулся и опёрся на свои колени. Из-за бега рана на голове только сильнее закровоточила, а струйки на лице уже запеклись. — Цинхуа, ты должен был остаться дома, — раздражённо рыкнул Мобэй, чувствуя злость из-за беспечности оленя. У него кровь из головы хлещет, а он ещё и побегать решил! — Нет, Мобэй, послушай… — Извините меня, но что здесь происходит?.. — Цинхуа только хотел объяснить всё, как его прервал крайне удивлённый голос Му Цинфана. Он оглядел переволновавшегося волка, затем безрогого оленя и не знал, что тут можно сказать. — Ц-Цинфан, извини, что разбудили, хах… Всё в порядке, можешь спать и дальше! — писателю было очень стыдно, поэтому он отвёл взгляд, желая уйти и больше не вспоминать эту ситуацию. — Нет! У него идёт кровь из головы. Это не «в порядке», — Мобэй злобно покосился на Цинхуа, хмурясь. — Так, — Цинфан приложил ладонь ко лбу и глубоко вдохнул, — для начала давайте зайдём в дом.       Двое молча кивнули и прошли внутрь. Лекарь усадил всех за столом и налил чая, красноречиво смотря на Цинхуа, ожидая от того объяснений. Прочистив горло, писатель поведал о том, что сегодня утром он сбросил рога раньше, чем в прошлом году. Он хотел быстро всё убрать и умыться, но Мобэй вышел совершенно невовремя и понял всё совершенно неправильно. В свою защиту волк ответил, что он просто растерялся от вида окровавленного лица Цинхуа, более того, хищник только проснулся и не успел трезво оценить ситуацию, поэтому рванул за помощью к лекарю. Му Цинфан тихо усмехнулся и подал своему другу мокрое полотенце, ведь тот всё ещё был в крови. — Вот оно что. Вам повезло, что вас не заметили соседи. Это было бы довольно… Странным зрелищем для них, — Цинфан вздохнул и повернул голову к Мобэю. — Наш вид всегда сбрасывает рога весной. Это так же нормально для нас, как линька для волков. Господин волк, больше не стоит так беспокоиться. Вскоре большая часть деревни станут безрогими.       Лекарь показательно сжал один из своих больших рогов и слегка задвигал рукой. Рог шатался, будто молочный зуб, готовый выпасть изо рта. Мобэй кивнул и дёрнул уголком рта. Для него это было максимально странно. У этих зверей отваливается часть тела, а они так спокойны. Невероятно. Просидев у Цинфана такое-то время, Цинхуа и Мобэй направились обратно.       Уже дома писатель смог помыть голову тёплой водой, после чего он принялся намывать рога. Волк совершенно не понимал его действий, пристально наблюдая за тем, как олень насухо вытер помытые выпавшие отростки и отнёс их в спальню. — Ты… Не собираешься выкидывать их?.. — М? Нет, зачем? Позже я продам их на ярмарке, которая пройдёт в городе. — Ты продашь свои рога?.. Вы все так делаете?.. — Эм… Ну да. Это не так плохо, как звучит! Мы просто продаём их какому-нибудь мастеру по изделиям или чему-то такому, получаем деньги, а потом покупаем на них что-то другое. Это просто способ заработка, — Цинхуа неловко почесал голову, не зная, как объяснить проще. Он помнил, что и для него это было чем-то диким и странным, когда он только попал в мир своего черновика. Но теперь… Теперь он считает это абсолютно нормальным, да. — Знаешь, я видел, что и большие животные, вроде барсов, зарабатывают почти так же. Они собирают свою состриженную шерсть и продают её в разные лавки с тканями. — И зачем другим нужны ваши рога и шерсть? — Ну… Из рогов можно сделать какую-нибудь приятную безделушку или кисточку, или может быть часть чего-то большого, вроде игрушечных домов. А из шерсти… Эм… Одежда?       Мобэй кивнул, поняв основную суть. То есть он также может заработать, если сострижёт и соберёт свою шерсть, продав куда-то. Волк тут же вспомнил, что совсем недавно у него началась линька. Стоит ему принять звериный облик, как шерсть начинала сыпаться и ковром застилать пол. Ещё немного и вся его комната будет покрыта чёрными мягкими волосками. — Цинхуа, — осторожно позвал хищник, чувствуя, как к лицу подступает румянец, а уши всё сильнее прижимаются к голове. — Да? — Не мог бы ты помочь с вычёсыванием моей шерсти?..       Писатель глупо посмеялся, подумав, что это просто шутка. Но, кажется, Мобэй был настроен крайне серьёзно. Сглотнув, Цинхуа осторожно переспросил, делая шаг к стене: — П-прости, но что ты попросил?.. — Помоги мне вычесать шерсть.       Олень очень долго стоял и молчал, но в конечном итоге он, весь красный и заикающийся, согласился. Мобэй выдохнул облегчённо и расслабился. Было бы очень неловко и плохо, если бы Цинхуа отказался от этой затеи. Писатель ненадолго ушёл куда-то в свою комнату и начал рыскать в ящиках, а после вернулся с гребнем, у которого было очень много зубчиков. Возможно его использовали родители Цинхуа, когда тот был очень мал.       Приняв облик зверя, Мобэй застыл на месте, даже дыхание его стало тихим и едва заметным. Цинхуа прикрыл красное лицо рукой и подошёл ближе, осторожно пригладив чёрную мягкую шерсть. Нежными движениями гребня, писатель вычёсывал старые волосы и складывал их в кучку на полу. Он даже не успел пройтись по всему боку, а шерсти уже могло бы хватить на шапку и варежки! Кошмар, она так и сыплется с волка.       Мобэй наслаждался каждым действием, он не ожидал, что это будет настолько приятно. В стае никто и никому не вычёсывал шерсть, волки просто чесались о деревья или барахтались в листве и траве. Чёрный хвост завилял из стороны в сторону, а волк даже и не заметил, продолжая с прикрытыми глазами получать удовольствие. Цинхуа заметил эту реакцию и хихикнул, уже более смело занимаясь своим делом. Ещё когда он жил в своём родном мире, у его дяди была крайне пушистая собака. Цинхуа часто расчёсывал её, правда инструмент был поудобнее старого гребня, да и шерсть он выкидывал в мусорку, а не собирал, но он всё ещё помнил как это нужно делать!       В конечном счёте Мобэй просто разлёгся на полу, пока писатель проходился гребнем по его шее и грудине. Убедившись, что он вычесал абсолютно всё ненужное, Цинхуа вытер пот на лбу и оглядел кучку. Теперь там была огромная гора шерсти, наверное, мешок точно будет. Осталось только найти этот самый мешок, но его в общем-то можно и у соседей занять. Волк был немного смущён количеством выпавший шерсти, но в то же время горд. Он получит за это большую награду и как-нибудь обрадует Цинхуа, а это главное. Мобэй в этом никогда не признается, но он уже с нетерпением ждёт следующей линьки…

***