Объятия

       – Гаррус… ты помнишь, какой сегодня день?        – Шепард, а это не может подождать? Хотя бы до завтра?! – если бы раздражение в голосе можно было менять на кредиты, коммандер, привалившаяся неповрежденным боком к стене пещеры, определенно поправила бы финансовое положение «Нормандии». Только, вот беда, ни одного терминала с возможностью обналичить свое богатство поблизости не наблюдалось, а был только уставший, грязный и очень-очень злой турианец, чей «Богомол» в очередной раз вспомнил о прошлой травме и решил заартачиться.       Давайте добавим, что происходило дело, как выражался Заид, «где-то в глубокой заднице Вселенной», а именно на дальней окраине Скопления Нинма. Теперь вообразите: гигантская пещера, где из каждой дырки торчит то кусок неоформленной плоти, то кабель Жнецов, то еще какая-нибудь хрень, норовящая схватить тебя за ногу. От Джеймса, ушедшего отвлекать противника, ни слуху ни духу, Кортез молчит в тряпочку, попытка связаться с СУЗИ натыкается на целый ворох помех, а Шепард – о, это самая мякотка! – сидит на земле в таком виде, как будто ее за шкирку вытащили прямо из адского котелка, и черный ее скафандр до сих пор пузырится, источая резкий запах кислоты.       Ах, да! Не забудьте еще надвигающееся клацанье сегментированных ног, явно говорящее о том, что скоро из всех щелей попрут роевики, за которыми к вечеринке не замедлят присоединиться опустошители. Учитывая, что передышку Гаррус решил устроить в закутке, размером чуть побольше отсека главной батареи, первый же залп разнесет к чертям их ненадежное укрытие из пустого оружейного ящика, после чего, если роевики не успеют вовремя, второй выстрел закончит начатое…       Догадываетесь теперь, почему в такой ситуации даже самые крепкие турианские нервы начали сдавать?        – Не может, – впрочем, если он надеялся заставить эту женщину замолчать, то явно выбрал не самый надежный способ. – Во-первых, завтра уже все кончится. Во-вторых, не думаю, что дотерплю. В-третьих… – она ненадолго задумалась, словно что-то подсчитывая, – у тебя осталось примерно двадцать секунд, чтобы подтащить свой костлявый зад поближе. Серьезно, Вакариан.       Он мог бы огрызнуться. В конце концов, они не первый год друг друга знали, и уже давно прошли тот этап, когда младший по званию должен был вытянуться в струнку, сказать «Мэм, есть, мэм!» и отправиться выполнять даже самый неприятный приказ (вроде чистки туалетов, ага, ага). Поэтому Гаррус возражал. Спорил. Пререкался. Их «любовные ссоры», как с ехидцей называл очередную потасовку Джокер, могли длиться несколько часов и с равной вероятностью закончиться мордобоем или постелью, так что в другой ситуации Гаррус бы обязательно встопорщился и попытался бы (в очередной раз) вправить этой ненормальной ее окончательно съехавшие мозги…       Но они не первый год друг друга знали, и турианец был в курсе, что когда Шепард становится серьезной (в очень странном, почти противоположном значении этого слова) – лучше послушаться. Его коммандер была той еще оторвой с весьма причудливо вывернутой логикой и отвратительным чувством юмора, но – она была командиром, за которым он был готов отправиться хоть на другой край Галактики, поэтому, плюнув на беднягу «Богомола», Гаррус едва успел подбежать к Шепард вплотную, как…       

* * * * *

       – …И, разумеется, словами ты ничего объяснить не могла.        – Это было бы не так забавно, – толстый слой панацелина, покрывший поврежденную щеку, опасно задергался, так что Гаррусу осталось лишь вздохнуть. К счастью, золотые руки доктора Чаквас в сочетании с церберовскими имплантатами поистине творили чудеса, и свежие ожоги уже начали покрываться тонкой корочкой, а мучавшаяся от адской боли коммандер наконец-то перестала травить свои ужасные шутки – ими она досыта накормила весь отряд, пока изрядно потрепанный «Кадьяк» возвращался на корабль.       Джеймс, как ни удивительно, почти не пострадал: спасаясь от целой прорвы хасков, он умудрился выбежать на поверхность, где его вовремя подобрал Кортез, – так что случившееся чуть погодя мощное землетрясение лишь перепугало их обоих до чертиков. К счастью, они оба не первый день были на войне, поэтому сигнал аварийного маячка запеленговали быстро и уже через полчаса раскопали слегка придавленных камнями товарищей, крепко обнявшихся за голубым пузырем биотического барьера. Взрыв, устроенный Шепард, надежно перекрыл все ближайшие туннели – ни один опустошитель так и не вылез, чтобы плюнуть вслед улетающему челноку, а сразу по возвращении на «Нормандию» пребывавшую в полуобморочном состоянии Шепард быстро доставили в медотсек, где после кроганской дозы обезболивающего она наконец-то утихомирилась.        – Пожалуйста, Шепард, – он не хотел, но это прозвучало почти жалобно, – в следующий раз, когда захочешь что-нибудь подорвать – предупреждай заранее. Словами, а не намеками.        – Но ведь это будет не так…        – Шепар-рд, – вот тут он невольно рыкнул. – Пожалуйста.        – Ну хорошо, хорошо, – буркнула она, явно разочарованная его… гхм, неизобретательностью. Впрочем, для Гарруса это было не в новинку: в борьбе с время от времени накатывающими на коммандера приступами сумасбродства он уже стал настоящим профессионалом! И да, в сравнении с ее попыткой прокатиться верхом на сборщике или жонглировать горящими хасками нынешняя придурь – использовать для объяснения своих мыслей человеческий календарь с его многочисленными праздниками – казалась почти детской шалостью…       Хотя теперь Гаррус Вакариан, турианец от носа до кончиков когтей, едва ли в жизни забудет, когда люди празднуют Всемирный день объятий!

Конец.