мгчд: драбблы

К середине разговора Игорь садится на стол и продолжает уже так, расслабленно сунув руки в карманы — как будто и не было десятка лет между. Серёжа смеётся над каждым его вопросом, тоже как будто это школьная перемена и Игорь нарочно делает вид, что не помнит, как ходят шахматные фигуры, чтоб Серёжа почувствовал себя умнее на фоне крутого старшеклассника. И вроде не были никогда такими уж близкими друзьями, и разошлись легко, когда Игоря унесло сначала в академию, потом на службу — не до пары детдомовцев, взрослая жизнь, — а разговор течет легко и беззаботно. — А я всегда знал, что ты дохера поднимешься, — заявляет Игорь предельно честно (по Серёже и в пятом классе было видно светлую голову, только Игорь ставил на Нобеля к двадцати пяти, а Серый решил зашибать миллионы). — А подружка твоя где? Лицо Серёжи меняется стремительно. Он не бледнеет, но замирает, как кролик, выпучив глаза. Игорь хмурится чуть-чуть. — Я про Олю. Помнишь Олю? Вы же были не разлей вода? — Ну... да... — Как она от тебя хулиганов гоняла, — Игорь ностальгически улыбается, вспоминая: злющая, тощая, ушастая, вечно стриженая под мальчика, потому что вот еще с косами она не разбиралась, со ссажеными костяшками и сбитыми коленками — то футбол, то бокс, то просто за гаражами стрелка и «только не делай мне мозги, Игорь, ты со мной или я одна буду отбиваться?». Игорь ей на день рождения классе в девятом, что ли, подарил (передарил — тогдашняя подружка всучила на новый год, и пофиг, что ему нельзя было по форме такое) ремень с пряжкой в форме волчьей головы, восторгу было — ну просто обоссаться, хотя лицом пыталась делать вид, что кремень. — Разбежались, что ли? — спрашивает Игорь сочувственно. Даже обидно как-то: тогда казалось, что если и может быть дружба между мальчиком и девочкой, да еще такая, чтоб на всю жизнь, то у этих двоих. Но Игорь тоже много про кого думал, что это на всю жизнь, и что теперь. Жизнь — такая штука. — Не совсем. Всё немного сложнее, — Серёжу перекашивает так, как будто ему реально больно об этом говорить. Теперь Игорю становится жутковато, ментовский мозг подбрасывает всякое: убили, изнасиловали, уехала в Сибирь и родила пять детей, торгует наркотиками. Статистика по детдомовским неутешительная, Серый — исключение из правил, только его подтверждающее. — Она в порядке? Давно последний раз виделись? — Игорь старается не давить и не звучать, как типичный мент. — Может, есть телефон? Я бы перекинулся парой слов, по старой дружбе... — Олег! — почти взвигивает Серёжа, метнув взгляд Игорю за спину. Игорь вздрагивает, оборачивается; они с Олегом встречаются взглядами, и приходится несколько раз моргнуть, избавляясь от странного чувства. Такое же узнавание накрыло, когда он только зашел в офис и увидел господина Разумовского — еще до того, как память перешарила внутреннюю картотеку и вспомнила, откуда ему знакома эта фамилия. — Ой, Олег, как ты вовремя! — частит Серёжа. — Смотри, кого к нам прислали по делу того маньяка! Игорь Гром, мы с ним в школе вместе учились... а это Олег... — Волков, — заканчивает Игорь медленно, и они оба, пожимая руки, в унисон говорят: — Я помню. /// — Лучше б ты ему мордобоем угрожал, чем поставил в неловкую социальную ситуацию, — смеется Олег в курилке. — Его теперь коротить будет до следующего утра. — Ну я ж не знал! — Ну да... — они делятся сигаретами, Олег щелкает зажигалкой (металлической, с головой волка с одной стороны и гравировкой, которую Игорь не успевает прочитать, с другой). Прикуривают. Игорь не пялится, но пялится, а Олег иногда ловит его взгляды и насмешливо поднимает брови. — Ну? — Почему Олег? — выбирает Игорь самое безопасное из всех вопросов, которые крутятся в голове. — Я уже сломал голос, а документы не сменил. Прихожу, бывает, куда-нибудь, говорю: Ольга Волкова, — он намеренно делает голос ниже, чтоб подчеркнуть. — А меня переспрашивают: вы хотели сказать, Олег? Разу к десятому перестал поправлять, так и прилипло. — Понял. — А что? — Ну, если б я менял имя, я бы взял что-то... крутое. Типа, Микелянджело. Оптимус Прайм. Эльза. — Эльза Гром. — К вашим услугам, — они снова ржут, и поразительно, но получается даже легче, чем с Серёжей. Как будто эти двое втянули его обратно в ощущение беззаботного детства, когда папа еще жив, милицию еще не переименовали и главный вопрос дня всегда — как отмыть руки от запаха сигарет до того, как пойдешь домой. — И давно ты? — Олег-то? — Угу. — Третий год. — А до этого? — Пара лет метаний, справки, бюрократия, вся херня. Я долго отказывался обо всем этом думать, если ты об этом. Это сейчас можно сказать, что еще в школе было все понятно... — Мне нет. — Да мне тоже. Но на комиссии пиздел другое. Они берут еще по одной — Игорь снова пытается не таращиться на крепкие мужские руки (с более аккуратным маникюром, чем когда-либо был у Игоря — Игоря шокирует не столько сочетание, сколько память о том, как Оля — Олег щеголял ногтями с черной каемкой грязи в школьные годы и вообще вел себя так, как будто любая попытка убедить его умыться приравнивается к попытке сделать из него приличную леди, а значит, давлению на личность). Руки ожидаемо пахнут сигаретами, а еще Олег пахнет одеколоном и неуловимо какими-то специями, как будто его отвлекли от готовки. Что, опять же, странно, потому что девочкой его было не загнать даже на уроки технологии. Варить макароны? Никогда, ставьте двойку. — Ты как-то спокойно воспринял новости, — комментирует Олег, выдыхая дым. Игорь пожимает плечами. — Во-первых, меня это не касается. Во-вторых... была у меня одна Саша, — он туманно не заканчивает мысль, но Олегу этого хватает, чтобы уставиться на него с заинтересованным блеском в глазах. — Интересно. — Это было еще в академии. — Вдвойне интересно. Твоя гетеросексуальность пережила это спокойно? — Вообще да. Но никто не говорил, что я гетеро, — Игорь сдерживается, чтобы не подмигнуть, но довольно щурится, когда Олег выдыхает третье «интересно». А потом — начинает смеяться, снова. — Черт. Вот Серый всегда говорит, что мол какова была вероятность, что на весь детский дом Радуга будет два квира, и мы еще и подружимся? А мы еще и третьего подобрали... так тебе, значит, нравятся парни? — Парни, девушки, трансы, не трансы, был бы человек хороший... а тебе? — Парни. Строго парни, — подчеркивает Олег. — Ага. А кто говорил, что мальчишки противные и ты не будешь с ними целоваться даже за мильен денег, напомни? — Я еще говорил, что я девочка и что Ария — это лучшая группа современности, — хмыкает Олег. Игорь чуть не роняет сигарету себе под ноги. — Здрасьте. Тебя контузило? — На гормонах у меня отрос музыкальный вкус. — Да ну. Назови хоть одну группу лучше Арии, — требует Игорь; и тут уже черед Олега лихо подмигнуть. — Пригласишь на свиданку — расскажу и покажу. — Прямолинейность у тебя тоже на гормонах отросла? — Не, это врожденное. (что еще отросло на гормонах, Олег покажет, но не раньше третьего)