Столкновение с реальностью

В сиротском приюте жизнь текла в основном однообразно и уныло - обязанности, правила и надоевшие пресные "развлечения" составляли всю ее суть. Между воспитанницами, за редким исключением, не было ни крепких дружеских союзов, ни примеров искренней деятельной поддержки и заботы. Каждый был сам за себя, потому что эти дети не получили достаточно любви в самом начале своего пути - или же лишились этой любви безвозвратно. Такой тяжелый эмоциональный багаж не располагал к тому, что выстраивать новые прочные связи. Энн Ширли думала иначе. Энн Ширли думала иначе, по сути, всегда, и это делало ее еще более одинокой на первых порах. Ее идеализм, богатое воображение, эмоциональная манера выражаться, стремление убегать от реальности и самозабвенная любовь к историям казались сверстницам дикими уродливыми причудами. И ее рыжие прямые волосы тоже были, несомненно, уродливы. Они как бы кричали каждому смотрящему в ее сторону: "Она чужая, другая, неправильная, ей нигде нет подходящего места!" Чужие голоса лишь вторили этому эху - охотно, порой очень жестоко и насмешливо. Однако Энн все-таки удалось отыскать безопасный уголок в этом муторном повседневном кошмаре. Это был ее собственный беспокойный разум. Там одна за другой рождались наивные сказки о принцессах, рыцарях, предсказателях, призраках и колдуньях. Множество фей, пестрых бабочек и волшебных светлячков охраняли сон рыжей девочки по ночам. А каждое утро начиналось с осознания: сегодня появится очередной шанс выдумать что-то новое, чего никогда не было на этом свете до этого дня.

***

Со временем Энн Ширли стала могущественной и доброй Правительницей Страны Грез, которая раскрашивала серые будни волшебной радужной кистью своего воображения. Это принесло свои противоречивые плоды. В самом укромном месте приюта Энн сложила несколько мелко исписанных, истрепанных листов. То была повесть о счастливой жизни и, возможно, крепкой любви принцессы Корделии. Никто бы не узнал, что это творение рук Ширли, даже если бы отыскал тайник под старыми досками на чердаке. Энн хранила свой секрет со всем тщанием и трепетностью молодой души, склонной надеяться и мечтать. Вот только одна вещь все же могла подвести ее: Энн Ширли приобрела привычку разговаривать во сне.

***

- Не смей говорить так, Гилберт! Слышишь?! - отчетливо и почти свирепо произнесла Энн в двенадцатом часу ночи. На соседней кровати заворочалась ее соседка Нэлли. Она спросонья вытаращилась на рыжую макушку на бежевой подушке поблизости и в итоге заключила, что ей просто приснился этот односторонний ночной разговор. Но, едва Нэлли задремала, Энн повторила с удивительной четкостью: - Не стоит называть меня морковкой, Гилберт Блайт! У Нэлли был язвительный характер, и в другое он время она бы непременно обожгла свою "полоумную" товарку едкой как кислота насмешкой. Но сейчас Нэлл хотела только спать. Поэтому она разбудила Энн, потребовала, чтобы "в спальне стояла чертова тишина, какая бывает только в гробу" и после такого резкого высказывания немедленно отключилась опять. Но Энн Ширли, конечно же, долго не могла уснуть. В темноте ей упорно мерещилось, что потолок надвигается на нее, как свод старого склепа, чтобы похоронить ее душу и тело в этом мрачном плену навсегда. Она так и не вспомнила потом в деталях, что именно видела во сне той ночью. Но после обеда у нее вдруг появилась пара идей для продолжения ее захватывающей истории. Отныне у принцессы Корделии появился Отважный и Остроумный Спутник. Его имя было Гилберт Блайт, и он казался Энн... если не идеалом, то, по крайней мере, достойным компаньоном для веселых или жутких приключений. Так у Энн Ширли появился ее тайный воображаемый друг. Он появлялся в ее новых снах и новых сказках как частый гость и персонаж, и это сделало жизнь в приюте чуть беспокойнее. Особенно в ночное время, когда Энн говорила с ним вслух.

***

- Сядь на стуле ровно, непослушное дитя, и изволь выслушать меня, не перебивая, - жестко проговорила директриса приюта и насквозь пронзила воспитанницу холодным взглядом. Энн вся съежилась, оказавшись в ее кабинете, а резкий тон и вовсе сделал ее несчастным маленьким комочком, в котором едва-едва теплилась отвага. Однако последующие слова этой суровой женщины оказались прелестной музыкой для ушей девочки. - Пожилой даме-фермерше из Эйвонли нужна юная помощница по хозяйству, и она отправила в наш приют срочный запрос. Я оказываю мисс Катберт дурную услугу, отправляя тебя к ней, ведь ты несносна и даже спать спокойно, как говорят, не умеешь. Но, - директриса тяжело вздохнула и возвела глаза к потолку, - Признаюсь, честно, избавиться от тебя - это то единственное, что поможет нам поддерживать порядок в этом бедламе. Постарайся ничего не поджечь, не лунатить и не вести себя неблагодарно, дитя. С этим напутствием и поспешно собранным узелком казенных вещей ошарашенную Энн Ширли отправили прямиком на вокзал. Ее старая унылая жизнь оставалась за спиной. Но разве легко так уж откровенно радоваться, когда от тебя охотно избавляются в очередной раз? Впрочем, будем честны - Энн бы с радостью оставила позади все приютские привычки и неприятные воспоминания. Улыбка едва не расцвела на ее губах при этой мысли, но тут Энн вспомнила о своем недописанном рассказе и с досадой закусила губу. Прекрасная история принцессы Корделии осталась пылиться на чердаке, и все чудесные приключения рыцаря Блайта тоже канули в лету. По крайней мере, до поры до времени, пока вдохновение не воскреснет в ее сердце снова по какой-то причине.

***

На вокзале (в заветном пункте "Б") на нее внезапным вихрем налетел некто торопливый, темноволосый и крайне неосторожный. Энн с размаха села на собственный саквояж, и его ручка жалобно хрустнула, мгновенно отломившись. - Я прошу прощения, - рассеянно проронил неуклюжий незнакомец, поднимая взгляд. Его глаза были темны, как осенняя ночь, волосы черны, как уголь, а лицо казалось светлым, как свежие деревенские сливки. - Разумеется, разумеется, - пробормотала Энн и медленно заправила за ухо выбившуюся огненную прядь. Спустя мгновение она вспомнила о тяжелом саквояже без ручки и вдруг очень сильно разозлилась. - Эй, ты, воронья голова! - запальчиво крикнула девочка, взмахивая руками, - Как ты мог обречь меня на жуткую участь тащить этот узел без ручки и... чужой помощи?! Это ужасно и неправильно! Это неучтиво! Так не поступают настоящие джентльмены и рыцари! Незнакомец внимательно присмотрелся к горящим глазам, жгучему пламени растрепанных волос и рассерженно покрасневшему лицу. -Тем не менее, леди, Рыцарь будет рад услужить, чтобы искупить свою вину, - проговорил он учтиво, но весьма суховато. - Морковные волосы немногим лучше вороньих перьев, - пробормотал парень вполголоса, легко подхватывая разваливавшийся саквояж. Энн Ширли хотела ответить, что она об этом думает, но тут появился Мэттью Катберт. И это сдвинуло фокус ее внимания, так что Рыцарь до времени был позабыт.

***

В Зеленых крышах Энн познакомилась и неожиданно быстро поладила с мисс Катберт. Та четко определила круг ее обязанностей и попросила называть ее Мариллой, впрочем, не без должного почтения в голосе. Энн отнюдь не была привередой или белоручкой, и ее обрадовала возможность научиться вязать, взбивать сливки, печь пироги и готовить жаркое. Это казалось более приятной участью, нежели получать тычки и насмешки в приютских коридорах. К тому же теперь у Энн была собственная спальня под скошенной крышей, чудесный, чуть запущенный сад за окном и некоторое количество чистой бумаги, добытое в старом комоде. Она с упоением продолжала писать свою прерванную сказку, внося в нее все больше реализма и очарования простыми мелочами. А через пару недель ее ожидала школьная скамья и новые знакомства. Энн хотела надеяться, что ее смогут принять тепло, а еще ей почему-то хотелось пересечься с незадачливым Рыцарем. Главным образом, конечно же, чтобы устроить ему хорошую словесную взбучку!

***

Появившись в школе раньше всех прочих, Энн с трепетом созерцала заветную запертую дверь. Стоять на крыльце в одиночестве нетерпеливого ожидания было так волнующе и так непривычно захватывающе, что подошедший со спины человек вызвал у Энн испуганный вскрик. - Доброе утро, леди! Это всего лишь Рыцарь Воронья Голова, дорогая Принцесса, - с усмешкой протянул тот самый темноглазый парень со смоляными кудрями. - Но не надо так пугаться, все в полном порядке. Честно сказать, на самом деле мое имя - Гилберт Блайт... И я... - И ты - злосчастный бесстыдный лжец! - перебила Энн яростно и, тяжело дыша, без оглядки бросилась бежать прочь от здания школы. Ее сердце стучало в груди так, что всерьез угрожало выпрыгнуть наружу и даже разбиться.

***

Марилла Катберт добилась от плачущей Энн только одного заключения: ходить в эту школу будет невыносимо, поскольку бессовестный местный мальчишка, навредивший ей еще на вокзале, знает самую страшную тайну в ее жизни. Когда слезы высохли, а кусок сливового пирога утешил страдающую душу и тело, Марилла сложила руки на коленях и согласилась терпеливо выслушать повесть о принцессе Корделии. - Мне кажется, стоит рассказать тебе о родственных душах, - сдержанно заметила она, когда история была закончена, и почему-то посмотрела в сторону окна. - Итак, в наших снах иногда отражается тот человек, которому мы предназначены судьбой... И это начало нашего пути к нашему будущему... Энн закрыла лицо руками, так как почувствовала, что щеки нестерпимо горят. Только так она смогла впитать новую информацию без риска снова потерять контроль над собой и своими эмоциями.

***

Гилберт Блайт никогда никому не рассказывал о снах, в которых ему являлась рыжеволосая королевна по имени Энн. Честно сказать, он даже и не вспоминал о ней, когда находился в потоке больших и малых дел текущего нового дня. Но именно этот образ вдруг вспыхнул в его сознании, когда Вспыльчивая Девочка Со Станции наконец переступила порог деревенской школы. Это настолько его потрясло, настолько поколебало всю его привычную флегматичную выдержку, что вместо приветствия он выдал ехидно-скомканное: - Эй, морковка! Принцесса дивных грез из его снов тотчас же схватила с чужого стола грифельную доску и очень неромантично стукнула Гилберта Блайта по голове. Кажется, ее не волновало, что родственные души не валяются на дороге. Однако Гилберт все-таки таил в своем сердце надежду, что через некоторое время он проводит ее до дома, и они попробуют сочинить лучший конец их истории общей истории вдвоем.