Эфочка!

      Иногда думаешь, что вот и всё! И сказать больше нечего! Какой-то новый этап начался, когда старый закончился. А потом – бац! И прилетает, откуда не ждали. Так и в этот раз. Я уже думал, что вот как здорово, что мы реально все собрались, таким семейно-дружеским кругом, и прекрасно проводим время.       Вечер проходил достаточно спокойно, кучу всего пообсуждали, порассказывали, и когда темы вернулись к работе и учёбе, то моя мама предложила их нафиг забросить и, как всегда, попеть. Эфка тут же метнулся в комнату и принёс гитару. Он отдал её дяде Яну, вернулся на своё место, и привалился спиной ко мне. Я оказался зажатым между ним и Даниэлем. Тот в свою очередь забросил руку сначала на спинку диванчика, а потом легонько похлопал меня по плечу. Я глянул на него и понял, что он показывает на свой плечо: типа, облокотись, не бойся! А я и не боялся его никогда. Но для виду фыркнул и потом всё же привалился к его плечу.       Взрослые в это время уже выбрали песню и тихо подпевали дяде Яну. Мне было так хорошо, я вдыхал аромат эфкиных волос, иногда тихонько наклонялся и чуть касался губами его правого уха. Эфочка смешно дёргал плечом, и сильнее сжимал мои руки у себя на животе.       Песни текли одна за другой: веселые и грустные, нежные и страстные, и поп, и рок! Наши родители, конечно, в основном слушали дядю Яна и Эфку, но и сами регулярно подпевали, если случались знакомые песни. Потом отцы решили сходить опять на лоджию: дядя Коля был заядлым курильщиком, ну, а все остальные всю жизнь таскались с ним за компанию – «травиться», как выражалась тётя Катя!       Гитару взял Эфочка, пересел на место дяди Яна и заиграл свои любимые песни. Я смотрел на него, и сердце моё колотилось с каждым аккордом всё чаще и чаще! Я смотрел на него, а в голове звучали одна за другой мелодии знакомые и незнакомые! В душе разливалось тихое ласковое тепло, счастье окутывало меня плотным коконом. Я прикрыл глаза, вслушиваясь в звуки музыки! Эфочка начал петь что-то новое, я не сразу узнал - You Are The Reason Calum Scott*: Забилось снова сердце – ты этому причина И я, теряя сон, молю, вернись скорей. Все мысли о тебе, ты этому причина, И то, что я дышу, я чувствую острей. С надеждой поднимусь я на каждую вершину, И океаны все смогу я переплыть, Исправлю, что разрушил – и ты тогда увидишь, Что ты всему причина – хочу с тобой лишь быть.*       Мне показалось, что я погрузился в старинную музыкальную шкатулку: слова песни и звуки мелодии наводнили каждую клетку моего тела, внутри появилось что-то большое, трепетное, нежное, счастливое и грустное одновременно! Оно трогало струны моей души, и я начал про себя повторять слова песни, мой мозг будто сидел на гигантских качелях, медленно раскачиваясь в такт мелодии, и вместе мы просто взлетали то вверх, то вниз, как серфингисты на волнах!       Шампанское всё же дало о себе знать, я так расслабился, что не заметил сразу, что наступила тишина. Гитара перестала играть, но и мир молчал. Я открыл глаза и сразу словил свой любимый коктейль «Три в одном»! На меня смотрели абсолютно все, но в состоянии, как будто мы играем в игру «Замри»! Помните такую в детстве: «Море волнуется – раз, море волнуется – два, море волнуется – три, морская фигура – замри!»       Тормоша, выпучив глаза, сидел с приоткрытым ртом! Все мамы так и не донесли, видимо, рюмки до рта! Руки их замерли на полпути, и надо сказать, даже не шевелились! Я скосил глаза на Эфку. Его галактики сверкали снова ярко, но такое впечатление, что сияние испускало сигналы «Внимание! Впереди по курсу – НЛО»! Вид у него был, надо сказать, сильно обалдевший! Я, стараясь не шевелиться, слегка повернул голову: в арочном проёме столовой стояли четверо взрослых, и как мне показалось, полностью парализованных мужчин! Вид у всех был такой, будто они увидели привидение или инопланетянина! Я не видел Дэна, потому что он подпирал мою спину! Я решил, что зрелище и так достаточно странное, поэтому решив не добавлять себе развлечения, просто спросил тихим шёпотом: – Что-то случилось? У меня на голове выросли рога? Или сзади меня сидит злой орк? Мне – конец, да?       Первым отмер кузен, услышав про орка: – Вот это мой Красавчик даёт! Сам всех в шок вогнал, а из меня орка делает!       И тут посыпалось: – Что это было? – Нинель, я что-то не припомню музыкального дара у нашего Ромео! – Кто это пел сейчас? – Батюшки, он, оказывается, петь умеет! – Это что, мой сын пел!? Это точно он был!? Мои глаза ведь не врут!? – Вот ни х..я себе, бро, ты загнул! Это что сейчас было? Я аж чёртовы мурашки словил! Фу! До сих пор колбасит! – поёжился Тормоша. – Хёёнааа! Хёна! Хёна! Ты, ты на самом деле пел? Значит, про это ты мне в больнице рассказывал? – кинулся ко мне Эфочка.       И только Лео и моя мама молчали. Лео просто молча подошёл ко мне, взял меня, здоровенного лба, за подмышки и поставил на ноги! Обнял крепко, и, прижав голову к своей груди, сказал: – Милый мой, это не твоя песня! Ты не можешь ничего разрушить! Ты никогда ничего не сломаешь! Ты понял меня?       Я поднял на него глаза, его «махаоны» опять блестели. – Но твоё исполнение этой песни лучше оригинала! Малыш Хён, ты меня опять удивляешь! – Сачжанним, а уж я–то какой шок словил, когда на мне будто камерный оркестр заиграл! Хорош мой любимый Красавчик! – Но ещё больше меня удивляет, что все тут удивлены! Вы что, никогда не слышали, как Ромео («Роумео») поёт? – обратился ко всем Лео.       «Унесите меня семеро, про что они все!? Мозг, спасай! Я ни хрена не понимаю! Что с ними такое? – Шеф, насколько я въезжаю, они про то, как ты классно поёшь! – Я!? Классно пою! Я пою? То есть мало мне обмороков, теперь я ещё и певцом заделался! Или это, может, после больнички? Там тоже мне все говорили, что я пою… как-то охерительно… Ну, знаешь, обстановка, еда, нервы, куча инфы, кузен-стрекозёл со своими шоу, потом Лео, вот и поехала кукуха! – Шеф, ты меня обижаешь! Какая же я кукуха!? И потом, при чём тут я и твоё пение! Ты вообще голосом пел, а не извилинами моего бренного тела! Но вот качели были офигенные, и так красиво туда-сюда летали, музыка всё-таки классная штука!» – Мать, у нас что, теперь сын не только гей, а ещё и Карузо!? Это что? Такие последствия? Ян вон тоже всю жизнь поёт! И Эфка с ним! Ну, они родственники, яблоко, как известно, от яблони… А наш-то, чего? Это заразно!? Мы тоже скоро все запоём?! Слушай, я слышал или читал где-то, что кастраты красиво поют! Может … – Саша, немедленно заткнись. Тут дети! Ещё одно твоё предположение и спать будешь в кладовой на полке. Лучше налей всем, займи свои руки, а то они, пустые, твоей голове покоя не дают! – А я чё? Я уже наливаю…вот милая, смотри! Я всё правильно налил? Катюха, тебе снова коньяк или шампусиком певца обмывать будешь? – Саша! Ты совсем сдурел!? – О, бро, я теперь понял, в кого ты! Вечно со своими шутками на грани ика и гыка!– хохотнул Тормоша. – Ой, можно подумать, у тебя они всегда свежие, как пироги из печки, и искромётные, как у отбитого стендапера, – заступился за меня Эфка. – Санёк, вечер обещает быть долгим, так что я, пожалуй, рисковать не буду! Успех всегда шампусиком принято отмечать! – сказала тётя Катя. – Понял, уже налил. Марго, тебе тоже тогда шампусик за компанию с подругами!? – Естественно, не хватало мне после двух смен ещё намешать коньяка с шампанским!       Поймав паузу, я решился уточнить, что же они такого увидели и услышали. И когда все расселись по местам, я заявил: – А теперь, пожалуйста, кто-нибудь спокойно и, без этих вот остолбенений, скажет, что тут было? Почему все говорят, что я пел? – Ну, потому что, бро, извини, но ты пел, – отправляя в рот кимчи, заявил Тормоша. – Хён, ты реально офигенно спел эту песню. Я знаю, что я хорошо пою, меня таскали на прослушки, и я в курсе, когда поют хорошо и когда поют охерительно. Так вот я пою хорошо, а ты поёшь охе… – Феликс, может как-то без русской латыни..? – попросила Марго. – Извини, мам, я хотел сказать офигенно! Хён, ты офигенно спел! – Я вообще сначала не понял, что это ты! Думал, что вы тут включили телик. Какой-то музыкальный канал, – сказал папа. – А я играю такой, играю, пою себе спокойно, и вдруг слышу – уже дуэтом шпарим! У меня чуть глаза из орбит не вылезли, ты меня накрыл своим голосом, я и песню-то доиграл машинально. А тут ещё все в ступор впали: мамы с рюмками застыли, Тормоша чуть глаза не потерял и челюсть, и остальные замерли, как будто их столбняк хватил. Но, лучше всего, я понимаю, Дэну было. Его, кажется, размазало под Хёном, он как будто под кайфом сидел! У него лицо совершенно обалдевшее было. – Точно, как у тебя, мелкий, – тут же кинул в ответ кузен. – За мелкого ответишь! Достал дразниться! – То есть вы все хотите сказать, что я пел вслух!? – уточнил я, спрашивая сам у себя: у моего афига, интересно есть предел? – Нет, мы все не хотим, а говорим: ты пел вслух! И очень хорошо! – пояснила мама. – Я думал, что про себя пою. Ну, в смысле не про себя, как героя песни, а мысленно. – Мы тебя поняли. Только у меня возникает вопрос: почему мы раньше никогда не слышали, как ты поёшь!? – А я и не пел никогда, даже не подпевал! И тут все впали в воспоминания: – А ведь точно! Вспомните! Мы хором часто пели на посиделках, а Романтелло никогда. – Точняк! Бро всегда молчал, даже в школе, когда весь класс пел на музыке или вот в походе, а я его никогда не слышал. Он даже ртом не шевелил. Стопудово! – Ртом не шевелят, губами шевелят, Тормоша! – поправил Эфка! – И чё вяжешься? Понятно ведь, что я имел в виду! – Нет, непонятно. Хён-а, ты почему не пел? – Так я не пою, не могу. Ну, как бы не знал, как это делать. Просто слушал всегда! Мне нравилось слушать, как другие поют! Ну, я не то чтобы совсем не пел, я подпевал, слегка, про себя, как мне казалось. – Что значит, не знал, как делать? Как петь не знал? – Ну, да! Не знал! Я в больнице, видимо, первый раз и подпевал тем песням, что ты мне кидал! Но я в наушниках был и себя не слышал, а мне потом говорили, что я пел. Но я думал, что я не пел, а просто про себя слова повторял. А они все ржали и говорили, что я охе..хорошо пою, кароче. Но я не слышал себя, что я пою. Поэтому и не знал. – Чушь какая-то, Ромео! Все люди поют, даже те, у кого ни слуха, ни голоса. Люди любят петь просто так. Многие вон в душе поют, и вообще, где захочется. – Ну, мне раньше не хотелось. Я люблю слушать. – Но сейчас тебя прорвало, видимо, скрытый талант вырвался наружу. Давай, сбацай что-нибудь, бро! – Я не умею! Чего я тебе сбацаю!?? Я не знаю, как это делается! – В смысле, не знаешь? Просто открывай рот и пой! Слова-то знаешь ведь!?? – Слова знаю, а как петь – нет! – Ну, так не бывает! Ты же сейчас риал пел, Хён! – Я не знаю, как я пел! Я не слышал себя! Я про себя пел, точнее просто слова повторял…ну да в такт музыке, но просто повторял ПРО СЕБЯ, я не знал, что я вслух это делал… – Бред какой-то! Петь и не знать, как петь! Чё за нахер-захер? – Так, парни, а ну, замолчали! Хватит спорить! И тем более выражаться! – тётя Марго посмотрела на меня и спросила: – Что было перед тем, как ты начал слова повторять? Помнишь!? – Нннуу, да! Я просто слушал, а потом закрыл глаза, потому что свет мешал мне слушать музыку и я…ну, я как бы внутри неё оказался… – Внутри чего? – Ну, внутри шкатулки… – Что? – Ну, мне показалось, что я внутри музыкальной шкатулки и все звуки вокруг меня…как будто я в облаке…эээ… звуков, мелодии. И я просто на них как на качелях качался.. на звуках, ну нет, точнее на мелодии… Знаете, это как на волнах, то вверх, то вниз! Качели летали, а я начал повторять слова, и всё! Я не слышал, как они звучали, я просто повторял! Я, правда, не знал, что пою! – Не волнуйся! Я поняла. Ты был просто в трансе. – Что? – Где он был, Марго? Мой сын что, ещё и в транс впадает!? Это, типа, он как в обмороке, только в сознании и поёт! – папа был опять в шоке. – Таакс, что-то новенькое! Я теперь ещё и в сознательном обмороке, типа сознание не потерял, но трансу словил! Это как? – Да уж, Рита, поясни, пожалуйста, а то у меня сейчас у самой обморок случится.       Остальные и так молчали до этого, просто слушая нас, а теперь вообще все умолкли и смотрели на маму Эфочки. Эфка схватил меня за руку, глаза его были испуганные, галактики медленно вращались. Он обернулся к тёте Марго: – Мама, это очень плохо? Ну, что он впадает в транс? – Ну, как сказать! Он же всё слышит, чувствует, знает, где находится! То есть, немного выключен из реальности, просто задумался и ушёл в себя! Такое у всех бывает, если кто-то сильно задумается и как бы отключается от действительности. Вспомните, когда вы о чём-то вспоминаете или что-то обдумываете, или просто решаете какую-то проблему и как бы не слышите, и не видите, что происходит вокруг. Бывает у вас такое? – Ну да! Я на работе, как на оперативку попадаю, так вообще сразу из реала улетаю, - сказал папа. – Ага, а я потом как попугай-переводчик тебе по телефону всё повторяю. Теперь понятно мне всё. На оперативках сидеть рядом будем, я тебе не дам из реала улететь. Если что – пинать буду. – Вот ещё удовольствие! Ваш отдел слева сидит. – Ничего, посижу справа. – Так это что, папа, я в тебя? По трансам шарахаюсь? – Ничего подобного! Я не впадаю ни в какие трансы, Романтелло! Просто меня все эти наказы и наставления утром усыпляют сразу. – Да, кстати, я, когда песни перевожу или что-то сочиняю, то тоже выпадаю из реала. Я понял про что ты, мам, – задумываясь, пояснил Эфка. – Да я думаю, что просто у всех это немного по-разному происходит, – высказалась тётя Катя. – Вот именно, что по-разному, Катюша! Трансом принято называть такое состояние человека, когда его разум занят чем-то одним, а делает человек совершенно другое. Концентрация на чём-то одном – это тоже транс. В трансовом состоянии мозг человека работает совершенно по-другому. Отключается «логика», и бессознательное поддаётся воздействию. В трансе человек может и не помнить, что делал или говорил. Засыпая или просыпаясь, человек тоже находится в нём. То есть в объективной реальности окружающего мира, и параллельно с этим – в субъективном личном восприятии происходящего. Объективная реальность – одна для всех, субъективная – у каждого своя. Именно последняя и создаётся словами. Для того чтобы погрузить человека в состояние лёгкого транса, нужно вербально воздействовать на какую-то часть его субъективной реальности. Ведь именно от неё зависит поведение человека в целом, и в конкретной ситуации в частности.** – Всё, Марго! Мы поняли! Кончай нас просвещать! А то и Петрович сейчас отрубится! А Ромео опять впадёт куда-нибудь или упадёт! – Ничего подобного, я не отрубаюсь, я ем! – возмутился отец Тормоши! – Я же вижу – ты завис! – сказал дядя Ян. – Я просто задумался над тем, что мне съесть: вот эту рыбу или вон то мясо! – О, да, ты всегда, когда что-то заумное слышишь, начинаешь усиленно жевать! – засмеялась тётя Катя. – Потому что мои мозги начинают кипеть и их надо отвлечь, вот я и ем! – Ты не ешь, а лопаешь так же, как бензин твой Хундай. – Не трогай моего Хуняшу, он приличный мальчик. Ест столько, сколько положено и не литром больше.       Народ за столом покатился со смеху, услышав название авто дяди Коли. – То есть мой мозг был в задумчивости, а голос в это время жил своей жизнью и решил попеть, – напомнил я о теме беседы, пока все ржали над Хуняшей. – Ну, да! Ты слишком погрузился в музыку, как бы растворился в ней, и твой мозг как бы поплыл от неё, а подсознание вырвалось наружу и захотело попеть! Скорее всего, раньше что-то блокировало желание подпевать или петь, а тут блок снялся, и твой талант рванул наружу. – Вот ни фига себе, он рванул, а расхлёбывать мне! То есть петь! Но самое интересное в этом, что я на самом деле не знаю, как это делается! – Все люди поют, это никак не делается. Просто поют и всё! – авторитетно заявил Тормоша. – О, Тормошелло, ну ты высказался! Прямо не фраза, а аксиома. – Нет, ну, а в чём проблема? Просто слушаешь музыку, ловишь ритм и начинаешь слова повторять! Никаких проблем! – Хён, я думаю, что Тормоша прав. Нужно просто как бы отключиться…опять. Давай попробуем. Я снова Скотта сыграю.       Эфка взял гитару, взрослые внимательно смотрели на наш эксперимент и тихо жевали кто что. – Давай, сын, не стесняйся! Все свои! – папа дожевал, проглотил и, сложив руки на столе, как на парте, воззрился на меня. Я обвёл всех глазами, все по очереди дружно кивали мне головой, типа, ага, давай, не стесняйся, пой. И жевать перестали. И хорошо сделали, потому что в следующую секунду, под их взглядами и напутствием Тормоши: «Бро, ты громче давай!», я открыл рот и попытался спеть-проговорить слова песни, которую начал играть Эфка! То, что я услышал, а я хорошо услышал, никак нельзя назвать пением. Это был рёв осла, которому пнули по яйцам! У меня в горле случился апокалипсис, который накрыл всех сидящих рядом. Реакция была у всех одинаковая: они заткнули уши. А я, увидев это, в ту же секунду заткнулся сам. – Господи, что это было? – Ослиный рёв! – буркнул я. И схватив бокал с шампанским, судорожно начал пить глоток за глотком. – Да уж! – Ян с Лео переглянулись. – Ничего не понимаю! – удивился Эфочка. – А я понимаю, что он только в трансе петь может! – начала рассуждать Марго, – такое впечатление, что кто-то или что-то ему петь не даёт. Связки не так работают. Я не фониатр***, конечно, и не психолог, но тут на лицо явное… – … психическое расстройство, – закончил я её мысль. – Ну, ну, это грубо сказано! – попыталась успокоить меня мама Эфки. – Зато точно! – констатировал я, – и откуда оно у меня, вот в чём вопрос?!       Все сидели, переглядывались. Я посмотрел на маму, она почему-то держала руку на своих губах, и взгляд её был испуганный. – Мааам! Ты что? – Я, кажется, знаю, откуда это… этот блок. – Нинель, ты о чём? Мы чего-то не знаем? – Дорогая, ну говори уже! Что там с нашим старшеньким не так? – Это произошло, когда Лиза родилась. Я поняла. Саша, вспомни, он же с рождения всё время пел. Мне даже в роддоме сказали, что сын певцом будет. У него глотка лужёная была и он всегда мотивы выводил, а не просто ревел. Мы ещё смеялись, и ты специально мелодии то быстрые, то медленные включал в магнитофоне. А потом мы веселились, потому что Ромашка начинал в такт песне реветь. Это реально очень смешно было. И ещё мама твоя приезжала и говорила что младенцы все атомные теперь. Петь начинают раньше, чем говорить. – И что? Да, я вспомнил теперь. Я всё ждал, когда он с такта собьётся. А он – ни фига, хорошо так выводил. Аж соседи прибежали и просили прекратить издевательства на дитём. Но при чём тут Лиза? – А при том! Она ж маленькая была, а он всё время пел. Я, боялась, что разбудит он её, она такой спокойной была, всё время спала, крошка! Вот и сказала ему, что больше петь нельзя, а то придёт злой бабай, которому понравится его пение, и отберёт у него голос, а ему оставит голос осла. Ромашке тогда чуть больше двух было, я и подумать не могла, что это на него так подействует. Он меня выслушал, спросил, кто такой осёл и какой у него голос. Я ему на компьютере и показала. Он его послушал, схватил себя ручками за рот и сквозь них мне сказал, что никогда больше петь не будет. – Вот ни хера себе, установочка! Ой, извините! – тётя Катя тоже зажала себе рот рукой. – Мать, ну ты даёшь! – отец явно был в шоке. – И я ведь тогда ещё удивлялся, что это Романтелло песни петь перестал! Тишина такая в доме была. А потом как-то и забылось, от детей и без песен шума всегда много.       Дядя Коля быстро всем налил: – Э, короче, давайте выпьем! Ромео, за тебя! Можешь быть спокоен, бабаек нет, сам лично проверял. Так что пой, что хочешь! И когда хочешь! – К сожалению, Петрович, это так не работает! – задумчиво глядя на меня, произнесла Марго. – Ты о чём, Рита!? – Нинель, у него стоит сильный блок, я тут не мастер, в этих отраслях медицины. Детский испуг, но травма, как говорится на лицо. Точнее на голос. Слушай, а профессор-то прав был, когда говорил, что это не по его части и что надо в другом месте искать. Мы, кажется, нашли, отчего наш Красавчик в обмороки летает. – Ну, Нин, ты прямо как злая колдунья, каркнула на дитя и полный кабзд…кошмар в общем! – закончила тётя Катя. – Я сама в шоке! Я и подумать не могла,– расстроенно произнесла мама. – Да как так? Из-за какого-то слова про бабайку и рёва осла ребёнок, можно сказать, прямо ПТС получил. Или я неправильно выразился, Марго? Про ПТС! – спросил отец. – Не ПТС, а ПТСР!**** Ну, нет, это ты загнул уже! Нет у нашего Ромео такого нарушения психики. Посттравматическое стрессовое расстройство это — последствие перенесенного сильного психологического переживания, отражающегося на подсознании и последующей жизни. ПТСР возникает в результате единичной или повторяющейся психотравмирующей ситуации. – Ну вот, ты сама себе противоречишь! Была же ситуация! Напугали дитё до усрачки, он и замолчал. Хорошо, хоть вообще говорить не перестал, – стал доказывать папа. – Да нет у Романа симптомов ПТСР. Успокойся! – Испуг есть, а симптомов нет? А обмороки его эти? – Вот именно, обмороки. А тех симптомов, которые при ПТСР нет. Он не погружён в мысли о прошлом, у него нет апатии, депрессии, агрессии. Он не шарахается от людей, и воспоминаний у него нет о том, что и как ему сказали. Немного повышен фон, я бы сказала, нервной возбудимости. Но это для него в этом возрасте и в этом состоянии сейчас норма. – В каком таком состоянии? – спросил Эфка. – А в каком вы сейчас оба состоянии? В состоянии влюблённости. Первая любовь! Это всегда переживательно, и даже часто трагедийно. А у вас прямо сплошной лайт! Всё взаимно! Но гормоны никуда не делись, вот вас и колбасит! Понятно объяснила? – продолжила мама Эфки. – Ага! А обмороки тогда при чём? – Да, да, Марго! Тогда почему ты сказала, что теперь, может быть, мы выяснили их причину, – попытался уточнить отец. – Господи, я себя снова ощущаю на научно-практической конференции. Прямо дежавю какое-то! – воскликнула мама. – Точно! Надо срочно выпить и как-то это переварить! – высказался дядя Коля.       За столом начался движняк, в бокалы наливали, в тарелки накладывали, а в меня видимо опять тот самый, как говорит бабушка, лешак вселился. Я посмотрел за тем, как все быстро соскочили с темы моего песнопения, переключившись на застолье, и решил, что я что-то остался неудовлетворённым, не получил того, что ждал. Я никак не мог понять, что меня начало грызть изнутри. «О! Первый симптомчик ПТСР, что ли в гости пожаловал?! – Шеф, ты о чём? – А что они все сидят и лопают, а про меня вдруг забыли! Так активно обсуждали и нате вам – замолчали, сидят и жуют! – Я думаю, что они просто едят. – Это я и без тебя понимаю, что они едят. У меня вопрос: мне-то что делать? Я теперь совсем буду бояться рот открыть! Вдруг снова ослом запою! – Шеф, я думаю, что этот вопрос надо обмозговать! Ммм, на свежую голову! – Она у меня сейчас наисвежайшая, после всех обследований! Так, что самое время ликвидировать все скелеты, которые мне мешают жить».       Народ за столом тем временем активничал в плане пития и еды. Эфка тронул меня за локоть, тихо спросил: – Хён, ты что задумался? У тебя всё в порядке? – Ни хрена ни в порядке! Какой порядок, если я пою ослом! – Перестань! Не выдумывай, не таким уж и ослом! Просто, как будто слуха нет, в ноты совсем не попадал. – Да я уж это и сам слышал! Кароче, надо эксперимент провести. – Какой!? – Что за эксперимент? – присоединился Тормоша к нашей беседе. – Ты снова будешь играть долго, а я закрою глаза и попробую войти в этот грёбаный транс. Ну, и спеть. Посмотрим, получится или нет. – Где будем проводить? – Можно в твоей комнате! – Когда? – Прямо сейчас! Чего откладывать! Тормошелло, а ты снимать будешь! – Кто и что снимать будет? – спросил Дэн, вернувшийся, видимо, из туалета. – Меня! – В смысле снимать? – Господи, да не в том, конечно, о котором ты постоянно думаешь, – засмеялся Эфка. – В смысле снимать на видео будем, как Ромео будет петь! – Но он же сказал, что не может! – Но пел же… в трансе! Вот мы его и вгоним снова туда, и заснимем! – Просто попробуем! – Я с вами! – заявил кузен.       Мы слиняли в комнату к Эфке. Я уселся на кресле поудобнее, Эфка с гитарой на тахте у себя вполоборота ко мне. Дэн и Тормоша устроились на полу напротив меня. – Ну что, начнём? Закрывай глаза! – Нет, ты начинай играть! Я потом закрою, как в прошлый раз. – Хорошо. Тормоша, готов? – Да, камеру включил. Начну снимать сразу, как играть начнёшь. – Ок! Поехали, – и Эфка заиграл. Первая песня была та, что он выслал мне в больницу. Мне сразу вспомнился кавер на неё. Я начал вслушиваться, и сам не заметил, как глаза закрылись. Эфочка играл и пел, я даже как будто видел, как он покачивается в такт музыке. Он пел и пел. И постепенно меня снова стало затягивать в музыку.        Звуки окружили меня со всех сторон. Вокруг меня в этот раз образовался хоровод из них, и он был в виде синусоиды, звуки катались по ней как по горке: вверх-вниз, вверх-вниз! Меня снова стало окутывать мелодией, и я почувствовал внутри нарастающее волнение, и тут снова Эфка запел You are the reason.       Мне показалось, что я стою с ним вместе в центре хоровода, смотрю на его губы и начинаю повторять за ним, точнее вместе с ним. Он кивает мне головой, звуки вокруг нас плавно перекатываются по волне синусоиды. А я смотрю в Эфкины галактики, которые вращаются, переливаясь всеми цветами, и пою. Я стараюсь вслушаться и услышать, что я пою. Очень стараюсь сквозь музыку услышать свой голос. Я чувствую, как шевелятся мои губы, как с них срываются слова песни, каждое из которых плавно летит к синусоиде и в паре со звуками начинают кататься на волне мелодии. Я очень стараюсь, но я слышу музыку и только. Я знаю, что я пою, но я не слышу себя. Не слышу свой голос. Мистика! Я как будто просто повторяю слова и всё. Голос не слышу. Потом вдруг начинаю слышать, но это не мой голос точно. Это поёт Эфочка! Мы вместе заканчиваем куплет, наступает тишина, хоровод медленно останавливается и исчезает. Я открываю глаза. Парни смотрят на меня офигевшими глазами. Тормоша даже забыл отключить камеру на телефоне и продолжал снимать. – Ах..еть! Получилось! – Красавчик, ты просто ангел! Я в тебя ещё больше влюбился! – Хён! Это реально было круто! Что ты чувствовал? Ты что-то видел? Ты слышал себя?       Я сидел немного опустошённый, но внутри всё ещё плескалась мелодия. И она мне не мешала, она, как бы, не хотела меня отпускать. Я чувствовал себя по-настоящему классно. Было какое-то странное чувство удовлетворения. Стало легко на душе. Сердце билось, но я смотрел на Эфку и понимал, что у меня реально открылось второе дыхание, портал в другой мир. – Получилось? – Да, бро! Сам смотри и слушай! – и Тормоша включил запись. Сначала было слышно только Эфочкин голос! Он легко скользил по волнам мелодии, одну песню, вторую, гитара пела в его руках. Они были как единое целое! Всё-таки, мой макнэ – талантливый парень. И вот вдруг к его голосу добавился второй. Он начал тихо, потом всё громче и сильнее вторгаться в стройный ряд звуков, он поддерживал голос Эфочки, наполняя его невероятными оттенками. Знаете, как будто смешались две краски и образовали невероятной красоты колер, будто соединились два ручейка и, смеясь и играясь, зажурчали в новом тембре. А потом был горный водопад, и мне показалось, что один ручеёк испугался и, растворившись полностью во втором, исчез. А тот, что остался вдруг превратился в настоящий горный поток, наполненный страстью, желанием, силой и огромной любовью! Это был мой голос! И не мой! Я понимал, что это пою я, но как? Откуда? И где всё это во мне помещалось? Точнее и сейчас помещается! И, конечно, я не совсем идиот, я понимал, что действительно спел песню просто охерительно!       Я оторвал глаза от экрана телефона. Эфка смотрел на меня с восхищением и гордостью, я прямо видел, как его распирает! – Мой Хён! Ты просто супер! Это звучало бесподобно! Я люблю тебя! – Да, бро! Столько лет молчал, почти закопал талант в землю. Зарыл, можно сказать! – Нет, я оставил его под хвостом у осла, которого испугался в детстве, – засмеялся я. – На х..р, мы этого осла пнём под зад, и он убежит! – Красавчик! Тебе надо не в инженеры, а в айдолы топать прямой наводкой! – улыбаясь и лохматя мне волосы, с нежностью проговорил Дэн. – Ага, меня только там ещё не видели! Ты как это себе представляешь, я буду петь в полумраке и в трансе? – Фигня, там придумают, как это всё обставить. Но твой голос нельзя скрывать от мира! Это преступление против человечества и музыки! – заявил кузен. – Бро, я впервые согласен с кузеном. – Ой, всё, кончайте стебаться. – Никто и не стебётся, Хён! Они правы! – Вы с ума все посходили? Я одну песню спел только. Может, я вообще только её и могу петь. Одну. Чужую. Песню. Сначала надо хотя бы вообще научиться петь. А не в трансе. Я ж ничего не слышал, там внутри. – Где? – Ну, там! – Ты опять был в музыкальной шкатулке? – Нет, в этот раз всё проще. Хоровод и синусоида!       Тормоша схватился за голову: – Очешуеть просто! Ну, с хороводом всё понятно, а при чём тут геометрия? – Хён, ты серьёзно? – Да. По синусоиде звуки катались, ну типа мелодия. Хоровод из синусоиды. Всё окей! – плавно показывая рукой график синусоиды, пояснил я. – Я опять в ахере! – Эфка чесал затылок, – шкатулки, синусоиды, хороводы. Я себя прямо в Хогвартсе ощущаю. – Да уж! У меня слов нет, от слова совсем! – Будто у меня они есть! – пробормотал я, снова включая запись. Я уменьшил звук, но всё равно все эти перекаты, переливы я слышал, и внутри меня в ответ начинало тоже переливаться и перекатываться что-то большое и тёплое! И очень красивое. – Эксперимент удался! Только что теперь делать с ним? Какой вывод-то? – Ты прямо как Динамит на лабе! Где вывод? Какой вывод? – Ну да, а что? Для чего мы его делали? Эксперимент для чего проводят!? – я оглядел парней. – Ну, чтоб опытным путём установить… – Чтооо установить? – Ну, подтвердить гипотезу или опровергнуть. – Вот мы и подтвердили. Что я петь могу, но… не могу. – Что это за заключение такое: могу, но не могу? – озадачился Дэн. – А такое: мы подтвердили, что я могу петь пока только в состоянии транса, то есть погружения. – А, ну да, ты прав, Хён! – А теперь начинается самое интересное! – Что же это? – Я хочу научиться петь без транса. А значит мне нужно… – Что? Бро, и что тебе нужно? – А хрен его пока знает, что мне нужно. – Надо подумать, Красавчик! Прямо задачка с кучей неизвестных. Не знаешь с какого конца к ней подступиться!       В это время дверь в комнату открылась, и зашёл Лео: – Вы простите, я случайно подслушал. Я думаю, что у меня есть решение для вашей задачки. И для тебя малыш Хён! * перевод автора, источник: https://www.youtube.com/watch?v=ShZ978fBl6Y&list=PLnnitKUVZ4F0hKHl0wvdbddoqNkNLTy7a **https://comandir.com/2019/10/26/305768-chto-takoe-trans-i-dlya-chego-on-nuzhen-prostymi-slovami.html ***фониатр - врач-отоларинголог, специализирующийся на диагностике и лечении патологии голосового аппарата. ****ПТСР - посттравматическое стрессовое расстройство.