Last Christmas

В актовом зале было полно народу, ни одно сидение не пустовало. Основную массу присутствующих составляли родители. Довольные, лучащиеся гордостью. Скучающие, с кем-то говорящие по телефону, что-то жующие. Увлеченные – что-то обсуждающие между собой и с учителями. А ещё, в этом же зале присутствовали все учащиеся школы, не задействованные в концерте. - Итак, друзья, - голос ведущего раздался в тишине, отлетая от школьных стен. – Впереди момент, которого вы все ждали! Следующими выступят звёзды нашей школы – братья О. Встречайте – Сехун и Чонин! На сцену с двух сторон вышли двое подростков, смотря друг на друга и улыбаясь. Сцена точно была их местом самовыражения. Старший, Сехун, которому недавно исполнилось шестнадцать, подмигнул Чонину, или, как он просил себя называть, - Каю, который был на два года его младше. Заиграла ритмичная музыка, и парни начали сходиться. Поначалу они не совершали никаких особых движений, и только ровные спины и плавная походка выдавали в них первоклассных танцоров. Затем Сехун поправил красиво уложенные волосы и легко стряхнул невидимую пыль с плеча, изображая, что бросает брату вызов. Чонин изогнулся такой волной, что сидящие на первых рядах восхищённо присвистнули. Чонин сделал ещё несколько движений, заводя народ и на дальних рядах, и резко замер, уступая место брату. Тот послал в толпу обольстительную улыбку, от которой, кажется, упал в обморок какой-то особенно впечатлительный омега. Затем Сехун отбежал на край сцены и, беря небольшой разбег, сделал двойное сальто, эффектно приземляясь на обе ноги. Музыка на секунду приостановилась, чтобы выстрелить громким аккордом, на котором Сехун эффектно растянулся в продольном шпагате. Зал взорвался аплодисментами. - Этот далеко пойдёт, - шепнула чья-то родительница, работавшая хореографом в колледже искусств. Затем братья вновь сблизились, начиная синхронный танец. Энергичные взмахи руками и сумасшедшая скорость ног, внезапные замирания, смена позиций и нижний брэйк (тоже синхронный) были выполнены так естественно и легко, что, в конце танца, парни, залитые лучами прожекторов и славы, даже не выглядели уставшими. - Это мои мальчики! Мои сыновья, мои альфы, моя гордость! – элегантный омега на втором ряду промокнул глаза цветастым платком и прижался к мужу. - Да, друзья, как же им повезло друг с другом – нечасто братья дружны так, как эти двое, а ещё и такие единомышленники! Ещё раз похлопаем нашим замечательным танцорам! А следующими на сцену приглашаются…

***

Сехун проснулся, резко садясь на постели. Солнце уже обозначалось на горизонте, но, кажется, будильник ещё не звенел. Хотелось поспать подольше, отдохнуть больше, однако сон, приснившийся как назло и пропитанный юношескими воспоминаниями, отнюдь не способствовал расслаблению. Ему снова снился брат. И танцы. Сехун вздохнул, стараясь поскорее прогнать неприятные мысли, и почувствовал чью-то тонкую руку на своём плече. - Сехун, ты уже проснулся? – он обернулся, внимательно смотря на почти незнакомого, но обнажённого омегу в собственной постели. Как же его зовут?.. - Да… зайчик. Как видишь, - альфа потянулся, неназойливо отстраняясь от чужой руки. – Ты извини, но мне пора собираться на работу, а тебе – на выход. - Но, я думал, мы с тобой… - Переспали после знакомства в клубе. Или ты хотел большой любви? Омега вспыхнул и подскочил, начиная собирать раскиданные по небольшой комнате вещи. Сехун, успевший встать с постели, услужливо подал ему висящие на люстре трусики. Омега с ненавистью вырвал их у него из рук, убегая в ванную. Позже, выслушав порцию оскорблений и закрыв за ночным гостем дверь, Сехун отправился в душ. Альфа отмокал под тёплыми струями, прикрыв глаза. Внезапно горячая вода перестала течь, и Сехун тут же вспомнил, что её должны были отключить за пятимесячную неуплату. Зато осталась холодная, уже что-то. Вспомнив спартанские условия летнего лагеря для альф, Сехун завершил банные процедуры быстрее сгорания спички. Как только он вышел из душа, свет во всей квартиры флиртующе поподмигивал и пропал. - Да ладно, - промычал альфа, вспоминая, что не заплатил он не только за водоснабжение. Насухо вытеревшись полотенцем, Сехун натянул первый попавшийся свитер с брюками, зимнюю куртку с тёплым шарфом, и вышел дома, запирая входную дверь. Он снова приходил на работу раньше, но, честно говоря, работа была единственным местом, где ему было чем заняться. Сехун работал помощником в магазине со всем-всем-всем для Рождества. Для тех, кто любил этот праздник, трёхэтажный магазинчик был ожившей сказкой, набитой живыми и искусственными елями, гирляндами, фигурками Санта Клаусов, оленей Рудольфов и остальных из стаи. Игрушки всех видов животных на планете в новогодних накидках и с праздничными атрибутами в плюшевых и пластмассовых лапках занимали пространство от пола до потолка. И, конечно, везде на прозрачных нитях раскачивались статуэтки ангелов и ангелочков. Всё летало, пело, кружилось и переливалось разноцветными огоньками, создавая какофонию звуков и вызывая нервный тик от непрекращающегося мерцания. Сехун Рождество не любил. Разочаровался в нём, когда перестал быть ребёнком и осознал, что ответственность за создание праздничной атмосферы лежит на плечах взрослых людей, а не волшебных эльфов (какая ирония). Несмотря на неприятие Рождества, за полгода он успел привыкнуть к тому, что начиналось как подработка, но переросло в полноценную занятость на полной ставке. Сехун даже научился обслуживать покупателей, абсолютно не выдавая своих истинных эмоций. А по-настоящему – его здесь всё раздражало. Конечно, кто хотел бы в свои двадцать пять лет работать эльфом-консультантом в почти детском магазине, бесконечно решая только один вопрос – «как Вы считаете, взять этого Санту, с колпачком, или вот этого, на санях?» Альфа вздохнул, заканчивая своё ежедневное превращение в сказочного эльфа. Несмотря на его не очень довольное лицо, яркая зелёная рубашка, тёмно-бордовые подтяжки и бабочка ему даже шли. Впрочем, он был красив, и красив в любой одежде. Сехун сложил свои повседневные вещи и вышел в зал, встречаясь там с таким же пришедшим пораньше Минсоком, хозяином магазина. Мин цепко оглядел его и что-то пропыхтел, скрываясь в подсобке, откуда только что вышел Сехун. В следующую секунду в эльфа полетели тряпка и ведро, которые он, цокнув, поймал. Минсок только выглядел милой плюшечкой, на самом же деле, во всём, что касалось работы, он был строг и щепетилен. Омега, в одиночку открывший процветающий магазин, по определению не мог пренебрегать дисциплиной. Набрав в ведро чистой воды (хоть где-то она осталась тёплой), Сехун принялся за уборку, бережно протирая каждую фигурку от накопившейся за ночь пыли. Вскоре из подсобки выплыл Минсок, царственно попивающий кофе. - Мин, - позвал Сехун, отвлекаясь от своего занятия. – Можно я сегодня на полчасика пораньше сбегу? - Опять кастинг? - Да. - Хорошо, отпущу. Тогда за смену отмоешь ещё подсобку, и пойдешь, - не успел Се возмутиться, как на стол рядом с ним опустилась тарелка с аппетитно пахнущим и ещё горячим омлетом. – И начни уже следить за здоровьем! Хотя бы завтракай нормально. - Уже, уже, - радостно пробормотал альфа, откидывая тряпку в сторону. Минсок только усмехнулся. Да, он бывал жёстким, но всегда оставался справедливым. И всегда – заботливым. Только тсс.