Неправильный Зайчик

      

Pov Дима.

      Дикий смрад и полнейшая разруха. Вот так можно было описать место, в котором я как будто вынужден был находится. Наш "штаб" уже давно стал ебаным притоном с кучкой блюющих малолетних алкашей и нарколыг, которые, глядишь, вскоре передознуться своим "аспирином". На самом деле, меня уже достал вид этих потухших глаз и безжизненных лиц. Смешно, что это люди, которые состоят в моей так называемой банде.       — Эй, Димас, у меня есть хорошие, но только для тебя, новости. Хочешь послушать? — зискивающая улыбка на худощавом лице Валерика точно не предвещала ничего, как он сказал, "хорошего".       — Выкладывай. — отрезал я.       — Наши маленькие друзья не хотят мириться. Представляешь? Я был с ними так добр. А их очкастый представитель в итоге послал меня. — выплясывал реверансы и строил то радостное, то полное печали лицо этот недоартист. — Поэтому, я думаю, нам стоит хорошенько ими заняться.       — Я похож на идиота? — тихо, но чётко спросил я.       — Что? — недоумение на лице Валерика было видно сквозь все его театральные маски.       — Я спросил: я что, похож на идиота?! — с большим нажимом сказал я. — Ты думаешь, что ты у нас, сука, злобный гений? Если ты, крыса, хоть на секунду подумал, что можешь натравить меня на кого-то, будто я твоя верная псина, когда тебя схватили за жопу, то ты сильно ошибаешься. — я схватил Валерика за плечо и, сжав его, приложил усилие, от чего Купец прогнулся под весом ладони. — Думал, если я не обращаю внимания на твои дела, тебе все дозволено? Мне похуй, что ты делаешь, но я буду делать то, что сам посчитаю нужным. А ты решай свои проблемы сам. И если ты еще хоть раз попытаешься мной воспользоваться… Я. Тебя. Убью.       — Хе-ей, о чём ты? У кого-то плохое настроение? — сморщился Валерик и тщетно попытался убрать мою руку. — Тебе ведь они тоже не нравятся. Или уже забыл, что тот очкарик на твою Алису виды имеет?       — Верно. Но пока он ведет себя тихо, пусть живет. А то, что он встал поперек горла тебе - не моя проблема. Я тысячу раз говорил, что не желаю быть частью твоего дерьма. — я оттолкнул от себя Валерика.       — То бишь, ты не будешь вмешиваться, так? — как-то подозрительно ухмыльнулся Купцов.              — Именно. Делай, что хочешь. Главное чтобы в результате это меня не затронуло. — выдохнул я.       — Это тоже своего рода услуга, дружище. Не беспокойся, я всего лишь вправлю мозги кучке кретинов. — как обычно слегка маниакально посмеялся он. От этой картины один вопрос на секунду всплыл в голове: "Куда же пропал мой старый друг?"

End POV Дима.

      По безмятежному и тихому таёжному лесу пронёсся легкий звук флейты. Звук бесконечно завораживающий, но, к сожалению, не слышимый для многих людей. Громоздкая фигура сидела на пне посреди густого леса и, как-то неестественно для такого громилы, перебирала пальцами по духовому инструменту.       — Может уже заткнешься? Тошно слушать эту бурду. — прервал громилу голос откуда-то сверху. На ветке, облокотившись о ствол, сидел парень в маске ворона. — Я конечно понимаю, что рогатый доверил эту штуку тебе. Но тебе не кажется, что собирать нас во второй раз во время его спячки - это издевательство? — флейту, которая секунду назад была в руках громилы, Ворон теперь вертел в руках.       — Отдай её. И поуважительнее к хозяину, если жизнь тебе дорога. — громила в маске медведя чуть ли не рыча отвечал пернатому.       — А кто меня убьёт? Ты? Не смеши меня, косолапый. — усмехнулся Ворон. — И уж точно не рогатого мне боятся. Ведь ты сам прекрасно знаешь. Моя ненависть для него намного ценнее твоей верности.       — Ха-ха-ха. Давайте, разорвите друг друга! — на ветке, напротив которой сидел Ворон, внезапно появилась ещё одна "птица".       — Захлопнись, сука! — сталь в голосе Ворона, вероятно, была способна кого-нибудь убить.       — Похоже тебе снова нужно будет преподать урок, Сова. — Медведь не скрывал своего раздражения.       — Не нужно горячится, жиртрест. Может лучше сначала разбёремся с нашим чёрноперым недругом? — бесцеремонно указала пальцем на Ворона Сова.       Медведь и Сова пронзительно посмотрели на Ворона. В пространстве вокруг физически ощущалось напряжение. Если бы какому-то зеваке не посчастливилось бы оказаться между ними в тот момент, то его неминуемо бы придавило к земле. Взгляды троих не выражали никаких эмоций, но в них чётко читалась угроза. Как натянутая тетива лука была готова выпустить стрелу, так и они готовы были разорвать друг друга в этот момент. Былое спокойствие, царившее в лесу, сразу же улетучилось. Все животные вблизи места, где собрались масочники, тут же начали уносить ноги, не разбираясь, куда они так отчаянно бегут. Но страх заставлял их как можно дальше уйти от того места.       — Не находите, что вы затеваете нечестную драку. — рычащий голос волчицы, медленно и грациозно выходящей из-за деревьев, заставил обратить на неё внимание.       — Не беспокойся, блохастая сучка, раз ты здесь, то теперь у нас будет бой двое на двое. — истерично засмеялась Сова.       — Похоже, мозги у тебя тоже птичьи, тупая пизда. Потому что считаешь ты хуево. — усмехнулась серая. За ее спиной сверкнула пара желтых глаз, а затем ещё одна, но красных. Через секунду добрая дюжина красно-желтых горящих глаз сверкали из тени. Волчий вой и рев развеял тишину. — Сегодня в меню у нас курятина.       — Я вижу, вы веселитесь! Выглядит очень интересно! Возьмете и меня с собой! — заливистый звонкий ехидный смех отрезвил всех находившихся на поляне. — Или может в догонялки поиграем? Или же в прятки?! — Рыжая лисица огненным пятном откуда ни возьмись появилась прямо между готовыми рвать друг другу глотки «зверями».       — И как долго ты здесь, Лиса? — как обычно сурово сказал Медведь. Но все же напряжение между участниками полилога начало спадать.       — Ну, возможно я пришла раньше всех. А возможно только что. Какая разница, Медвежутка? — пожала плечами рыжая. — Действительно важно то, что вашу жажду крови можно почувствовать за километр. — холодный голос, из которого пропало всё ехидство и насмешливость, заставил всех присутствующих нервно сглотнуть. — Я не горю желанием марать руки, если вы привлечете Навий.       — Согласен. Но это не значит, что на этом конец, Ворон. — переведя взгляд с Лисицы на пернатого ответил Медведь. Пернатый лишь с раздражением глянул на него и поудобнее устроился на ветке.       — Раз все успокоились! — вернула свой веселый тон рыжая. — Давайте узнаем, зачем мы все сегодня собрались! — пропела рыжая.       — Через пару месяцев состоится шабаш. — окинул взглядом присутствующих Медведь. Ворон помрачнел. Серая прорычала и что-то буркнула себе под нос. Сова выглядела изрядно удивленной. И только Алиса все так же сияла. — Так что готовьтесь. И еще… — Медведь взял сверток, что лежал рядом с ним, и кинул его в сторону Алисы. Когда свёрток был раскрыт, глаза Лисицы расширились. Можно было подумать, что она на секунду потеряла самообладание. Но, не дав слабины, она легко рассмеялась. В руках рыжая держала маску зайца. Но не привычную излишне реалистичную маску из папье-маше, а ту самую обугленную маску. Конечно, приведенную в более менее презентабельный вид по-сравнению с тем, как она выглядела в последний раз. Маска была очищена от гари, хоть теперь и была угольно черного цвета. Вся поверхность маски была испещрена трещинами и сколами, уши были разной длины и в них зияли сквозные дыры, а нижняя часть маски, почти сразу после носа, была попросту обломана. Но похоже, "Хозяин леса" не просто реставрировал старую маску. Потому даже форма отличалась. Вместо округлых и плавных форм, она стала более резкой и угловатой. Но самым заметным нововведением были "слезы". Из глазниц стекали кровавые следы. Страх внушало то, что рыжая полностью понимала, что этот узор был нанесен настоящей кровью. Маска зайца теперь была абсолютно не похожа на все остальные и напоминала лишь одну, козлиную голову самого Хозяина Леса.

POV Антон.

      — Ты испортил мне жизнь! Ты испортил жизнь детям! — крик мамы был настолько силен, что мог бы заглушить рок концерт.       — Заткнись нахуй, что… Что по твоему я должен был блять делать?! — мой обычно спокойный отец потерял все холоднокровие и сейчас звучал ничуть не тише матери. — Благодаря мне нам было что есть!       — Благодаря тебе нам стало негде жить! Я ненавижу тебя всем своим, сука, сердцем. Лучше бы тебя тогда... — оборвалась мама. Но не думаю, что она вспомнила о детях. Вероятно, у нее наконец-то кончился кислород в легких.       — Мама! Папа! — Оля рыдала, истошно и жалобно. Но похоже, что слышал её только я. Что странно, ведь я заперся в ванной, чтобы уйти подальше от этого дерьма. Звон битой посуды, крики, плач... Порочный круг, который повторяется из раза в раз, чуть ли не каждый день. Я совершенно пустыми глазами уставился на текущую из крана воду, облокотившись руками на раковину. Сконцентрироваться на шуме воды то, что иногда помогало абстрагироваться. Так же может помочь и музыка или рисование, но всё это из раза в раз помогает все меньше и меньше.       — Ты ещё большее ничтожество, чем может показаться. — раздался по-странному знакомый голос. Я выпучил глаза и огляделся по сторонам. Не обнаружив никого, я списал это на паранойю. Слегка встряхнув головой, я поднял глаза на зеркало. И в отражении я увидел себя… Но какого-то другого. Как будто смотрел не в отражение, а на карикатуру. Более острые черты лица, глаза сияли алым, и я точно был уверен, что на моем лице не было хищной ухмылки. — Поздравляю, ты сошел с ума.       — Что за?! — я отшатнулся и слегка поскользнулся, чуть не упав.       — Знаешь, если убьешься в ванной, то такая тупая смерть будет достойна тебя. — смеялся "я". — Мне все более и более мерзко смотреть на тебя. Строишь из себя хрен пойми что. А на деле жалкий, немощный, обиженный на мир ребенок. И что? Будешь и дальше терпеть и пытаться просто сбежать от проблем. Вроде там твоя сестра кричит о помощи, а ты заперся здесь как последняя крыса. Куда же делась твоя хвалёная "любовь".       — Ты всего лишь плод моего воображения. Психическое расстройство. Последствие травматичного опыта… — зачитывал я себе мантру.       — Продолжай обманывать себя. Ведь это всё, что ты можешь. — ухмылялся "я".       — Заткнись… — пролепетал я.       — Продолжай терпеть, понимая, что все вокруг держат тебя за говно. Продолжай терпеть, понимая, что из-за тебя все немногие, кому ты не безразличен, умрут. — смеялась сущность в зеркале.              — Заткнись. — громче повторил я.       — Продолжай надеятся, что тебя полюбят. Продолжай надеятся, что твоим собственным, блять, родителям на тебя не плевать. — лицо в отражении все больше и больше искожалось, принимая неестественные для человеческого лица формы.       — Заткнись! — вскрикнул я.       — Но в один прекрасный момент ты сам осознаешь одно. Только ты виноват во всем. Ты портишь жизнь всех, кто тебя знает. В один прекрасный день ты поймешь, что те "мораль" и "любовь", которые тебя сдерживают, лишь отговорки. Ты просто четно пытаешься быть понятым. Быть кому-то да нужным. Потому что такое ничтожество как ты находит любой предлог. Потому что, даже понимая всю свою ничтожность, не можешь решиться даже на то, чтобы избавить мир от подобного рудимента.       — Заткнись! Заткнись! ЗАТКНИСЬ!!! — я кричал, что есть мочи и, не контролируя себя, продолжал бить зеркало даже после того, как оно рассыпалось на осколки. Я не замечал впившиеся в руку куски стекла, не замечал кровь и тем более плевал на боль. Я продолжал кричать и бить место, где недавно висело зеркало. Я перестал, лишь когда крепкая хватка остановила мою руку. Мои родители испуганно смотрели на меня. Не знаю, что тогда было у меня на лице, но они как будто увидели призрака.       — Что здесь случилось? — откашлявшись, тихо, осипшим голосом спросил отец.       — Просто кое-кто орали как резанные, когда их маленькая дочь из всех сил молила их успокоится. Поэтому пришлось искать способ вас заткнуть. А зеркало так, под руку попалось.       — Антон, как ты разговариваешь с родителями? — строго спросила мать, но в её взгляде я мог прочитать вину.       — Вспомнила, что вы родители? Когда вы нам с Олей нужны как родители, вы заняты тем, что надрываете глотки. — огрызнулся я. — Сначала, блять, ведите себя как родители. А потом поговорим.       — Антон, следи за языком и не разговаривай так с матерью. — стальным голосом сказал отец и отвесил мне тяжелый подзатыльник. — Иди в комнату. Наказан.       — Плевать. Хотя бы Оле уделите внимание наконец. — не дал я ничего ответить, захлопнув дверь комнаты.

End Pov Антон.