Burn, Witcher, burn

Казалось, они только недавно встретились вновь. Совсем недавно Лютик послал ко всем проклятиям свою гордость, впервые за долгое время обнимая Геральта. И он был бы последним лгуном, если бы сказал, что не скучал по этому. Что не скучал по ведьмаку. Однако вслух признаться не собирался, ни за что. Это же Геральт, тот самый Мясник из Блавикена. Что ему проку от Лютиковых переживаний? Хмыкнет тихо, развернётся и зашагает прочь. Лютик помнит. Лютику не привыкать. И кошки на душе скребут нещадно, ни минуты не оставляя в покое – а если сказать "я скучал", убить гордость окончательно... что будет? Думается – "ничего".

* * *

Лютик – человек искусства и человек противоречий заодно. Он не любит боль, ох как не любит, и всё же. В первое время, когда их с Геральтом дороги разошлись, ночи Лютика шли по заученному стабильно извращённому сценарию – он всё думал, где бы пришлось быть этой ночью, если бы всё сложилось иначе. С кем бы пришлось быть. Этот кто-то, такой ненавистный и такой необходимый, исчез из жизни барда, как утренний туман, а вот мысли покидать всё не соглашался. Лютика тошнило. От собственного положения, от эмоций, накрывающих с головой. И от нестерпимо чужого родного лица, не позволяющего спать спокойно. Да куда уж там спать, тут бы хоть из адского круга мыслей выплутаться. Лютик мечется и не знает – хочет он забыть всё произошедшее и лицо чужое светлое или же до дрожи в поджилках боится однажды не узнать обладателя чарующих золотых глаз. И то, и то звучит паршиво. Лютику хочется выбрать "не быть". Не быть, чтоб забыли его все на свете и не тревожили больше. Слиться с серой хмурой толпою и пропасть из виду всего континента. Жаль только, что и песни его позабудутся. "Бойтесь своих желаний,– говорят люди, – ибо им свойственно сбываться". Сначала Лютик не понимает, не понимает до самого конца, а потом и одно из его желаний становится явью. Глаза тускнеют, теряют былой блеск, становятся стеклянными. Безжизненными. В этом он становится до неузнаваемости схож с хмурой толпой. Но бард упрямо берёт в руки лютню, кругами обхаживая таверну. Сначала от невозможности сделать хоть что-то кроме. Потом из привычки. Проходит время, и Лютик находит в этом утешение. Поделиться своим горем со всем светом, не называя имён и подробностей. Всяко лучше, чем каждую ночь быть снедаемым тусклым одиночеством четырёх холодных стен. Он привык говорить с незнакомыми – раскрывать душу в песнях, наблюдая за сменяющимися эмоциями. Они и не поймут ведь, что о себе поёт, а на завтра многие вообще забудут. Это легко. Но с Геральтом разговаривать сложно. "Невозможно" – думает Лютик после недавней встречи, натыкаясь снова на привычную тишину и нечитаемое выражение лица. Ненадолго же Геральта хватило. И, так-то, его понять можно – мир катится ко всем чертям, континенту грозит не весть что, и новых невиданных монстров становится всё больше. Несколько раз Лютик честно думал о том, чтоб просто поговорить с Геральтом по-людски, по простому, как старые друзья. Но вспоминал последнюю свою попытку завести с ведьмаком разговор, которая разделила их на долгое время, и сам же себя уговорами обрывал, мол "ему не до тебя, не лезь на рожон". Лютик парень умный, он не лезет. Не лезет и когда всё идёт прахом, ситуация выходит из-под контроля, и Геральт велит бежать. Не оглядываясь бежать, куда глядят глаза, и не останавливаться. Геральт заботится, беспокоится, но у Лютика в голове слишком много мыслей, чтоб уловить эту единую. Когда он останавливается далеко за стенами города, охваченного чудовищами, думать об этом поздно. Однажды Лютик сказал, что боится. Боится потерять музу, потерять своё искусство. Сейчас его разбитая лютня догорала в испепелённых руинах города. Где-то там, где под истлевшими обломками навсегда было похоронено тело Геральта. Бард закрыл глаза, обессиленно рухнув на землю. В лёгких вмиг не оказалось кислорода ни на единый вдох. Не так давно он боялся потерять музу. Сегодня он потерял Геральта. Потерял, и с печальным удивлением осознал, что музы, вдруг, перестали с ним говорить. "Burn, Butcher, burn!", – надрывно пел он не так давно в одной городской таверне. "No, Witcher, no", – унесёт ветер тихий хриплый шёпот, смешивая с запахом крови и гари.