Das Vertrauen

      Примерно двенадцать часов дня. Огай уже был в офисе и подумал, что лучше будет взять документы на дом. Так он и поступил, собрав все нужные бумаги и уехав обратно домой. Юкичи за весь день он совсем не тормошил, а тот и из комнаты как-то не высовывался. Его не было на завтраке. Он вообще не заходил на кухню сегодня. Огай знал это точно, ведь именно там он и сидел, заполняя бланки.       Вообще в кухне он проводил больше всего времени. Она казалась ему уютной, что ли? Тут сидеть удобно, кофе близко, отсюда можно наблюдать за слугами, что ходят по особняку и занимаются делами. А еще окна кухни выходят на сад. Огай так любит смотреть на природу. Часами может глядеть на то, как колышутся ветви деревьев. И прямо сейчас он сидит за кухонным столом, вздыхает, потягивается, закрывает ноутбук и идет прочь с кухни. Он устал здесь сидеть. Спина так ноет. Ему хочется проверить Юкичи. Может, спит, поэтому и не покидает комнаты? Может, ему плохо? Может он просто куда-то уехал, никому ничего не сказав. Последний вариант был самый страшный. Мори надеялся, что этого не случилось.       Он поднимается по лестнице и идет в комнату к Юкичи. Дверь не заперта. Он не стучится, самовольно заходит в комнату. В помещении темно, тепло, пахнет сиренью. Мори бровь вздергивает, за собой дверь закрывает, идет к окну, расшторивает его. Свет глаза режет, он терпит. Оглядывает комнату. Все чисто и аккуратно. Лишь кровать не заправлена, ведь на ней и лежит Юкичи, зарывшись в одеяло с головой. И Мори хмыкает тихо, ведь прекрасно понимает, что случилось с его напарником.       От запаха сирени кружится голова. Он терпит, подходит к кровати, усаживается рядом и осторожно тычет оппонента куда-то в бок. Копошение, тихое недовольное пыхтение. Юкичи немного вылазит из-под одеяла и злобно глядит на товарища. Медленно моргает, хмурится. Огай гладит его по голове, сжимает осторожно волосы, затем руку кладет обратно на кровать и подсаживается ближе. Фукудзава вновь зарывается в одеяло, шуршит там, отворачивается.       Мори гладит его по спине, молчит. Хотел бы поговорить, но не знает о чем. Слышит скрип, видит приоткрытую дверь. Думает, что точно ее закрывал. Но все равно встает со своего места и плетется к двери. Теперь уж точно закрыл. Затем вновь подходит к кровати и видит, что на его месте уселся Феликс. Тот довольно мурчит, а чужая рука, высунутая из-под одеяла, гладит его.       «Вот наглый кошак», — думает Огай. Юкичи вновь копошится под одеялом, вылезает из-под него, кладет кота себе на колени и гладит. А Огаю тоже хочется, чтобы тот его погладил. Почему же он не родился котом?       — Ну что стоишь? Садись. Я специально подвинул Филю, — улыбается болезненно Юкичи, гладит кота по животу, дрожит. И Мори довольно усаживается рядом и приобнимает партнера. Тот глядит на него спокойно, постепенно успокаивается, перестает трястись. Мори вздыхает, кладет голову на чужое плечо, тычется носом в шею. Слышит тихое мычание, усмехается, целует кожу невесомо.       — Хочешь, я помогу тебе? — предлагает он тихо, руку кладя на чужое колено. Кот тут же спрыгивает с кровати и усаживается на окно. Ему не интересна чужая романтика.       — Как именно? — спрашивает тот и подсаживается чуть ближе. Вариантов масса. Что выберет Огай?       — Могу просто оставить, если хочешь побыть в тишине. Могу таблетки принести. У меня оставались. Могу просто удовлетворить, если… — на последнем предложении он запнулся. Испугался, что Юкичи оттолкнет его и выгонит из комнаты. Кто его знает? Но тот не оттолкнул, уселся на чужие колени, обвил компаньона руками и посмотрел тому в глаза.       — Я согласен, — сказал тот неуверенно, сжал чужие плечи, поелозил на чужих коленях. Течка сделала его таким уязвимым и податливым? Или он просто морально готов, поэтому не сопротивляется? Огай не знает, обнимает чужую спину, прижимает к себе, гладит, будто бы успокаивает. Затем осторожно оттягивает от себя, руками касается чужого лица, целует. Если хочешь целовать человека, значит любишь, верно? Огай так и поступает и расцеловывает буквально все лицо партнера. Губы, щеки, нос, лоб. А тот не сопротивляется, улыбается, оглаживает чужие плечи.       — В душ и в мою комнату? — предлагает Мори, а в ответ ему кивают. — Надеюсь, кота ты с собой не потащишь? — спрашивает Огай, глядя на довольное создание, что сидит на окне, мурчит и смотрит на них.       — Я подумаю, — хмыкнул Юкичи. У этого кота интересная история. Сюда его притащил Юкичи, прося оставить. Мори сопротивлялся. Говорил, что у одной из служанок аллергия и что за ним никто следить не будет. Но кота оставили. Из маленького серенького комочка он превратился в толстую наглую рожу, что постоянно сидела либо в комнате у Юкичи, либо гуляла в саду. Но с котом было весело играть. Настолько весело, что у обоих уже все руки исцарапаны.       Подхватывает на руки, уносит из комнаты. Запах сирени дурманит. Кот идет за ними двоими, но Огай лишь закрывает дверь ванной перед его носом, как бы показывая, что с этого момента Юкичи только его. Кот мяучит, скребется, потом фырчит и уходит куда-то вниз. Наверное, пойдет тереться о ноги служанок, выпрашивая чего-нибудь вкусного или просясь гулять.

***

      — Осторожнее, — говорит Огай, укладывая подопечного на темную постель. Тот кутается в полотенце сильнее, бегает взглядом по стенам и потолку. Сам Мори отходит к двери, проверяет, заперта ли она, затем идет за ширму, чтобы снять полотенце и одеться. Хотя зачем, если одежда им сейчас не понадобится?       — Так, сиди, я сейчас вернусь, — говорит Мори недовольно. Из-за ширмы он выходит одетым в какой-то темный халат, туго завязанный на узел сзади. Он выбегает из комнаты, дверь за собой закрывает, а Юкичи вздыхает, думая, куда тот ушел.       Он елозит в кровати. Рассматривает темные подушки, ощупывает, вздыхает, откидывается на них. Кровать мягкая, на ней хочется попрыгать, но Мори, наверное, не оценит. Решается полазить по ящикам тумбы, что находится с левой стороны от кровати. В первом ящике какие-то книги, одну из которых Юкичи недавно подарил Огаю. Во втором всякие крема, таблетки, резинки для волос, ленты. В третьем интим вещи. Те же лубриканты, презервативы, многое другое. Какие-то красные толстые веревки, которые Юкичи запихал поглубже в ящик, надеясь, что сегодня на нем это все не испытают.       Затем он потянулся к журнальному столику справа от постели, на котором лежал блокнот с ручкой, светильник, какая-то маленькая книжка. У Мори в комнате так уютно и темно. Юкичи это так нравится. Из минусов он может назвать только холод. Хотя да, Огай ведь любит все холодное, другого не терпит.       Пока Фукудзава листал книгу, Огай вернулся, что-то бубня под нос. Он выглядел недовольным. Юкичи глянул на него, поудобнее уселся на кровати и серьезно спросил: «Что случилось?».       — В офис вызывают, — бросил тот озлобленно.       — Ты поедешь сейчас? — уточнил Юкичи, поелозил на постели. Его постепенно бросало в жар. Желание становилось слишком сильным. Если Мори уедет, то без таблеток он остаток дня не просидит.       — Ни за что. Пусть лесом идут, — махнул тот рукой брезгливо, затем уселся на постель, глядя на Юкичи. Тот довольно ухмыльнулся, откинулся на подушки, утягивая за собой Огая. Тот специально уперся ладонями в постель, чтобы не придавить партнера. Оглядел его довольно, вновь поцеловал.       — Снимай, — попросил он, касаясь края полотенца. Тот покорно раскрыл полотенце и убрал подальше. Смутился, сжал губы, отвел взгляд. — Не смущайся, я уже все видел, — смеется тот, за что получает легкий пинок в живот. Нет, ничего он еще не видел, но так хотел бы. Чужое тело манит. Теплое, дрожащее, бледное. Они меняют позу, чтобы обоим было удобнее.       Юкичи по-прежнему лежит на спине. В его раздвинутых ногах сидит Мори, который, согнувшись, расцеловывает чужую шею. Лижет, носом тычется, бодает, как довольная кошка. И так хочет укусить, но не смеет, решается сначала спросить.       — Позволь мне укусить тебя, — просит тот, целуя ключицу.       — Позволю, как только на вопрос ответишь, — говорит Фукудзава. Мори останавливается, смотрит на того с интересом, ждет. — Третий ящик тумбы. Ты знал, что я соглашусь? Да и… некоторые упаковки открыты. Ты был здесь с кем-то недавно? — спросил тот, нахмурившись. Начала проступать ревность? Необычно.       Огай лишь смеется, вновь целует чужие плечи. Затем отлипает от партнера и спокойно говорит. — Был месяца три назад. Разве тебя это так волнует? — спрашивает тот и целует оппонента. А тот фырчит недовольно и кусает его за губу в наказание. Огай со смехом отодвигается от собеседника и оглаживает чужие бедра.       — Волнует, — тянет Юкичи, чувствуя, как его вновь целуют.       — Такого впредь не повторится, — мурлычет Мори и, исполнив просьбу оппонента, жадно кусает его за шею. Прям до крови. Юкичи от такого распахивает глаза и вскрикивает, хватаясь за чужие плечи. Затем быстро приходит в себя, руками упирается в чужую грудь, отталкивает Огая от себя. Тот лыбится и лишь довольно облизывается. А Юкичи быстро и глубоко дышит. Сжимает зубы. Он не ожидал настолько больного укуса.       — Можешь укусить меня в ответ, против не буду, — мурчит тот и приближается к Фукудзаве. Голову склоняет к плечу и обнажает шею, позволяя отомстить.       — Впредь не поступай так, иначе до полусмерти закусаю, — рычит Юкичи. Он, конечно же, не врет. Но Огай его угроз не боится, смеется, зализывает укус, массирует бедра. Затем останавливается и стягивает с себя халат позволяя рассмотреть свое тело. Юкичи так и делает. Он усаживается и касается чужих бедер. Все в порезах. Ранения? Он кончиками пальцев ощупывает шрамы, хмурясь.       — Это травма во время боя? — спрашивает тот наивно. В ответ ему качают головой. Он закрывает глаза и рывком целует Мори. Кладет руки тому на плечи, сжимает до боли и хруста. Затем отступает, смотрит грустно, приоткрывает рот, но молчит. — Прошу, не делай так больше, — говорит он, а Огай лишь плечами дергает, говоря, что поступал так давно и иных способов выпустить злость у него не было. — Не делай, — все равно повторяет Юкичи. Его кладут обратно на спину, Огай придвигается, нагибается, целует живот.       — Не буду, — говорит он, оглаживая чужой торс. Оба возбуждены и готовы приступить. Осталось лишь словесно показать это.       — Начнем? — спрашивает Мори, а в ответ робкий кивок. Он касается чужого бедра, приподнимает, сгибает ногу в колене, оглаживает. Юкичи закусывает губу, елозит.       Пахнет не сиренью. Пахнет чем-то другим. Может, черемухой? Или одновременно и тем, и другим? Понять не может и закрывает глаза, слыша, как оппонент открывает ящик тумбы. Дрожит, сглатывает. Несмотря на возраст, для него это первый раз. В своей жизни он доверял единицам. Ни с кем до столь близкого контакта не доходил. Он и сейчас хочет сбежать, но пересиливает страх, сжимает простынь сильнее, выдыхает. Его ногу расцеловывают. Непривычное ощущение.       Ерзает, слышит щелчок крышки лубриканта. От такого напрягается сильнее. Огай выливает лубрикант на руку, спокойно дышит, растирает все это пальцами. Затем глядит на молчащего партнера. Целует его в живот, смотрит, как тот пугливо приоткрывает глаза.       — Ты уверен? — уточняет Мори.       — Да! — выпаливает Юкичи. Ждать больше он уже не может. Ему жарко и дурно из-за течки. А страх перекрывает путь воздуху, он с трудом дышит. Терпеть больше не сможет. Либо они начнут сейчас, либо он сбежит, напьется таблеток и вновь закроется в комнате. Огай сглатывает, согласно кивает, выпрямляется. Неуверенно пихает пальцы в партнера. Тот с шумный вздохом открывает рот и глядит куда-то в стену.       Неоднозначное ощущение. Морально он готов, физически — отчасти. Непривычно ощущать что-то в себе. Не больно, не приятно. Он качает бедрами, чувствует, как пальцы пихают глубже. От этого тихо стонет, приподнимается на локтях, зажимается. Огай рукой упирается тому в грудь, без слов заставляет лечь обратно. Затем рукой он массирует низ живота, чтобы убрать тянущее чувство.       Юкичи постепенно расслабляется, замирает. Он ждет, когда растяжка подойдет к концу. Хочет полностью отдаться компаньону. Знает, что это будет больно сначала, но все равно хочет. А может и не больно будет, все от подготовки зависит. Гнется, ощущая в себе еще один палец. Ногами упирается в постель, буквально отползает подальше.       — Тебе больно? Скажи, и я остановлюсь, — говорит Огай, руку кладет на талию, сжимает, греет.       — Больно мне будет лишь тогда, когда мы остановимся. Прошу, продолжай, — молит тот, гортанно вздыхает, выстанывает что-то невнятное и уже сам насаживается на чужие пальцы. Приоткрывает рот едва заметно, но его тут же целуют. Жар постепенно спадает, но не возбуждение. Течка дает свой отпечаток.       — Хочу… — тянет Юкичи, произвольно слезая с чужих пальцев.       — Уверен? Твое тело не готово, — вздергивает бровь Мори.       — Хочу, — в той же манере протягивает Юкичи, вздыхает, расставляет ноги шире.       — Как пожелаешь, — отзывается Огай, тянется за презервативами. — Останови, если боль будет нестерпимой, — говорит он отчасти напугано. Голос дрожит, непонятно, правда, от чего. От страха ранить? От предвкушения? Входит осторожно и сам стонет. Слишком узко. До боли узко. Фукудзава стонет тихо, стараясь сохранить хоть немного гордости. По постели мечется, гнется, сжимает простынь. Мори кривит губы, смотря на это. Вновь оглаживает живот и бока. Старается успокоить. Он видит то, как сильно напряжены мышцы ног и живота у партнера.       — Расслабься. Сожми меня в своих объятьях, — шепчет Огай и нависает над компаньоном. Тот и правда обвивает его руками, сглатывает, закрывает глаза, терпит. Мори не двигается, он ждет. Ждет, пока оппонент привыкнет, и старается привыкнуть сам. Делает пробное движение. Глухой стон в ответ и дрожь. Его плечо сжимают. Огай целует чужую шею. Всю уже зацеловал, но ему все равно мало. — Срывай свой голос, стони, не сдерживайся. Тебя все равно услышу только я, — шепчет тот и целует невесомо в щеку. — Дай же мне возможность насладиться твоим голосом, — говорит он, оглаживает чужую грудь, двигается вперед.       Партнер не стонет. Не может позволить себе этого. Сдерживается, рот в немом крике открывает. Глаза слезятся. От боли, стыда или удовольствия? Огай не знает, но сцеловывает слезы, надавливает ладонями на бедра, отдаляется.       — Начни уже, — просит Юкичи, рукой цепляясь за чужую шею, пальцами зарываясь в волосы. И Мори подчиняется. Двигается осторожно и порой даже выбивает из партнера тихий скулеж. Ему этого мало, но грубость для желаемого он применить не смеет. Целует сладко, тягуче. Так, что дышать становится тяжко. Облизывает чужие губы, тычется носом в шею. Ему так хорошо. Ему все это нравится.       Им нравится. Юкичи тоже постепенно привыкает. Через пару минут он уже без стыда выстанывает имя любовника и руками царапает его спину. И Фукудзава постепенно понимает, почему в комнате так сильно пахнет не только сиренью, но и черемухой. Так вот какой аромат у компаньона. Такой похожий, дополняющий, подходящий. Целуются вновь и вновь, не могут успокоиться. Взгляд затуманен. Время для них как-будто остановилось. Дыхание и стоны словно эхом отражаются от стен комнаты. Влюбленно глядят друг на друга и понимают, что сегодня так просто они не остановятся.       Этого ведь и хотелось обоим. Этого ведь и добивались. Учились любить и доверять. И в какой-то момент у них получилось.