Букет засушенных цветов

      Кэйа слишком настойчив? Что ж, доля правды в этом есть. Просто Кэйа любит достигать поставленных целей. Так было всегда. Получить отличную оценку по предмету, преподаватель которого тебя люто ненавидит? Раз плюнуть. За две недели накопить колоссальную сумму для поездки в другой город? Не составит труда. Отправиться на свидание с первой красавицей школы? Проще простого.       Это качество — упорство, — ценили очень многие. Учителя без страхов отправляли Альбериха на различные конкурсы и олимпиады, не забывая при этом мотивировать его. При правильной мотивации Кэйа выходил победителем, при этом, как он сам говорил, «даже пальцем не пошевелив». Учителям не обязательно знать, сколько бессонных ночей он провёл за подготовкой. Как плакал за тетрадями под влиянием подростковой эмоциональности. Как ссорился с родителями, когда «результат недостаточно хорош». Как выгорал, а наутро возвращался в здание школы с привычной лучезарной улыбкой. Им важен результат. Кэйа Альберих — просто рейтинг школы.       Ну, это для учителей и администрации. Неудивительно, что у столь обаятельного парня было много друзей, но «лучшими» он мог назвать поистине немногих. Джинн Гуннхильдр: Если я увижу, что ты опять «В сети» в три часа ночи и сидишь за математикой, разговор будет длинный и нудный. Чжун Ли: Кэйа, здоровый сон очень важен. Не перетрудись. Завтра у тебя важный день, и мы знаем, что ты выложишься на полную. Аякс Тарталья: Ну а если не выложишься, то хрен с ней с этой олимпиадой. Я на прошлой неделе в таком баре побывал, закачаешься! Венти Бард: В общем, мы в любом случае идём в бар. Не важно, праздновать или запивать горе. Все поняли?! Джинн Гуннхильдр: Главный алкоголик…       Кэйа чуть усмехнулся, сидя за обеденным столом и просматривая сообщения в социальной сети. Вот они — эти лучшие. Его одноклассники. Люди, с которыми за столько лет общения Альберих прошёл и огонь, и воду, и гнёт от учителей, и непрекращающиеся истерики, и ночные поездки в бары в тайне от родителей. Люди, которые за столько лет от него не отвернулись.       И он надеялся, что скоро в этом окружении станет на одного человека больше.       Парень громко закашлялся, прикрывая рот рукой. Лейла Альберих, его мать, обернулась, перестав мыть посуду. — Говорила тебе, не сиди в телефоне, когда ешь, — начала читать нотации женщина, а сын только невинно захлопал ресницами. — Уже и не знаем, что с тобой происходит. Постоянно кашляешь. Может, лучше к врачу? — Да нет, — отозвался подросток, вставая со стула и направляясь в ванную. Он остановился перед зеркалом и посмотрел на своё отражение. В правой руке от сжимал красный лепесток, похожий на сгусток крови.       Врач тут не поможет.

***

      Его зовут Дилюк Рагнвиндр. И учится он в параллельном классе. Перевёлся совсем недавно в связи с переездом на новое место жительства. Кэйа уже всё про него знал — что плохо вжился в новый коллектив, кем работает его отец, что матери у Дилюка нет, что имеет высокую успеваемость, сильно выделяясь среди одноклассников-оболтусов, что после школы работает в цветочном магазине, так как копит на фотокамеру. Альберих знал даже больше — шесть лет назад он пообещал взять Кэйю замуж.

***

      Впервые с Рагнвиндрами Кэйа встретился у морского побережья. Альберих, которому на тот момент было всего десять, совсем не хотел ехать на отдых с родителями. «Там будет скучно и там у меня нет друзей,» — постоянно говорил мальчишка, не скрывая своего недовольства. Он бы с удовольствием остался в родном городе и бегал по улицам вместе с Венти, избивая толстыми ветками крапиву, или воровал яблоки с дачных участков за городом.       Море, где нет его друзей и где постоянно жарко, а солёная вода забивается в нос и неприятно щекочет его? Серьёзно?       Но перечить родителям бесполезно, не важно, тебе десять лет или все двадцать. Их даже не остановила беременность Лейлы, хотя Кэйа прочитал кучу статей в интернете, что лететь в таком положении небезопасно. Пытался остаться дома. Потому что Кэйа упёртый. — Я уже говорила с врачом, Кэйа, — ласково, но в то же время твёрдо отвечала мать, когда разговор заходил об этом. Но проницательный сын видел — она и сама нервничает. Зачем тогда идти на такие риски? Десятилетний Альберих не понимал. — Никакой опасности перелёт не представляет.       В итоге, поездка состоялась, хотя мальчик до конца не мог с этим смириться. Уже когда они заселились в отель, Кэйа натянул на глаз повязку, говоря всем подряд, что у него дед пират и он точно такой же. Таким образом Альберих нашёл себе поклонников среди малышей, которые с упоением слушали сказки и небылицы. Для тех, кто постарше, у него была другая легенда — три года назад его глаз вырезали и отдали на опыты, так что за повязкой скрывается пустая глазница.       У истории «мой дед пират и я такой же» было весьма неприятное продолжение. Собрав себе малышовскую банду пиратов, «капитан Кэйа» устраивал набеги на столовую, на сауну и в спортивный зал. Это был его маленький бунт родителям, которым приходилось извиняться за каждую шалость сына — начиная от воровства булочек с раздачи и заканчивая подглядыванием в женскую раздевалку.       Кэйе всё сходило с рук, потому что рядом были родители и извинялись всегда они, а маленький нарушитель общественного порядка просто стоял рядом и считал ворон или разглядывал многочисленные кристаллики на люстре в холле. Но в какой-то из дней родителей не оказалось в отеле, а Альбериху «повезло» попасться под горячую руку особенно вспыльчивой уборщицы. — Маленький негодник, весь отель на уши поднял! — женщина, потеряв самообладание после того, как Кэйа опрокинул ведро с мыльной водой, убегая со стороны женской раздевалки, и схватила его за руку. Альберих почувствовал бешенство. Какое она имеет право его трогать?! — Сейчас лично отведу тебя к управляющему, пусть займётся твоим воспитанием, раз родители не могут! — Не смейте говорить про моих родителей! — ещё больше вспылил Кэйа, вырываясь и грозясь порвать новую футболку. Они хорошо его воспитывают. Просто незачем было везти его на море. — Отпустите!       Постояльцы в холле обращали внимание на эту сцену, но никто не сказал ни слова. Кэйа успел доконать многих. Уборщица дёрнула мальчика на себя, заставив того запнуться о свою же ногу, но сохранить равновесие и не упасть. Что, правда отведёт к управляющему? — Что вы, в самом деле… — ласковый и мелодичный голос заставил уборщицу успокоиться и повернуть голову. Из лифта только что вышло семейство Рагнвиндров, которое и застало эту сцену. Женщина покраснела. Рагнвиндры были почётными гостями, так как у управляющего и Крепуса было несколько контрактов, обеспечивающих благосостояние обоих. И слышать в ласковом голосе его жены, Энджелл, упрёк… Что ж, это неприятно. — Простите! Его сейчас уберут! — Не надо никого убирать, — вздохнул Крепус, а потом велел отпустить мальчика. Уборщица рассыпалась в извинениях, а потом перешла к более важному делу, являющемуся частью её работы, — убирать мыльную воду с пола. Рагнвиндр подошёл к Кэйе и посмотрел на него сверху вниз. У Альбериха дыхание сбило, он уже решил, что вот и управляющий пожаловал. — Это тот мальчик-пират, — раздался ещё один голосок, и Кэйа заметил стоящего за Энджелл мальчика примерно его возраста. У него были длинные красные кудрявые волосы, забранные в хвост. Этот незнакомец не принимал участия в играх Альбериха, но часто попадал в его поле зрения, слушая истории о пиратах. Крепус усмехнулся. — Наслышаны о тебе, — усмехнулся мужчина, продолжая смотреть на Кэйю. Он хотел бы ответить резко, но 1) всё-таки этот мужчина спас его от уборщицы; 2) вдруг он управляющий и тогда родителям выпишут штраф? Поэтому Альберих смущенно молчал, теребя на затылке верёвочки от повязки. — Раз ты пират, значит, ищешь настоящие сокровища? — Ищу, — буркнул Кэйа, потому что молчать не вежливо. Стоящая позади мужа Рагнвиндр стала гладить собственного сына по волосам, а тот покраснел и остановил руку матери на макушке, чтобы она не смущала его перед мальчиком-пиратом. — Тогда тебе должны понравиться картины величайшего художника современности Дилюка Рагнвиндра, — продолжал Крепус, заставив сына покраснеть ещё больше. «Дилюк, значит…» — отметил про себя Кэйа, но пообещал себе, что если тот сам захочет познакомиться, то он сделает вид, что слышит это имя впервые. — За эти картины известные личности готовы отдавать миллионы. Представляешь, какую ценность они имеют?       С ним играют. Альберих это понял. Его не торопятся судить или угрожать управляющим, ему не обещают всыпать мокрыми половыми тряпками. Его наконец-то… приняли? — Тогда… Я просто обязан их украсть, — лучезарно улыбнулся Кэйа.       Но вместо картин Кэйа украл у Рагнвиндров сына. Мальчики подружились в тот момент, когда Дилюк защищал свои картины от нападения пирата, и теперь весь персонал отеля (да и гости тоже) выдохнул спокойно. Рагнвиндры и Альберихи ходили к морю вместе, позволяя сыновьям развлекаться неподалеку, а сами болтая на разные темы. Взрослые тоже подружились. Мальчишки часто убегали из отеля и гуляли по улицам незнакомого города, терялись, а потом возвращались около полуночи, выслушивая от родителей, но довольные до безумия. Терренс Альберих часто извинялся перед Крепусом, но тот только качал головой. — Я рад, что у моего Дилюка появился друг, — говорил он, глядя, как дети собирают ракушки у воды, или как Кэйа пытается закопать красноволосого мальчика в песке. — Наконец-то он… живой.       Как-то на закате закадычные друзья вновь сбежали из отеля, но направились не в город. Дилюк убедил друга, что нашёл что-то интересное на пляже. Кэйа сделал вид, что ему не интересно, но Рагнвиндр-то увидел, как у того заблестел тёмно-синий глаз. — Вау! — искренне воскликнул Альберих, когда они пришли в полуразрушенную хибару далеко от отеля. У обоих устали ноги, но это того стоило. Кэйа усмехнулся. — Это прям… Как домик, в котором как-то оказался мой дед-пират.       И Альберих рассказал очередную сказку о том, как его смелого деда выбросило на берег после шторма. Он спрятался в подобном домике, но не знал, что это было убежищем прекрасной девушки, сбежавшей от родителей. Они провели много месяцев вместе, влюбились друг в друга. Родители девушки нашли её в тот момент, когда дед-пират сделал ей предложение. Но подоспела его верная команда и забрала капитана вместе с его возлюбленной. — И больше их никто не разлучал, — прозаично подытожил Кэйа, сидя на ступеньке и глядя на закат. Дилюк никогда не перебивал его, всегда слушал с интересом, поэтому Альберих считал друга своим лучшим слушателем, в отличие от малышей, которым жизненно необходимо было всё уточнять и добавлять свои подробности. — Красиво, — наконец сказал Рагнвиндр. Его алые волосы горели ярким пламенем в лучах закатного солнца. Кэйа лучезарно улыбнулся. Немногословно, но похвала Дилюка была самой дорогой. — И ты тоже кого-то приведёшь в этот домик, и вас больше никогда не разлучат? — Фе, — скривился Альберих, а потом взял деревянный меч, который Крепус подарил мальчику-пирату, и стал размахивать им в воздухе. — Я буду свободным пиратом, который исследует весь мир. Зачем мне какие-то девчонки?       Дилюк опустил взгляд, усмехнувшись. — Ну так, ты меня уже привёл. И я не девчонка…       Рагнвиндр покраснел от сказанного, как и Кэйа. Альберих обозвал его дураком и снова посмотрел на закат. Между друзьями повисло неловкое молчание, но оба сделали вид, что молчат, потому что наслаждаются морским бризом. — Вообще-то, это ты меня привёл, — наконец заговорил Кэйа, болтая ногами в воздухе. — Так что не считается… — Тогда, это я должен тебя поцеловать и сделать предложение? — уточнил Дилюк. Красным теперь были не только волосы, глаза и обгоревший нос, но и щёки. Тем не менее, мальчики смотрели друг на друга.       И они действительно поцеловались. И Рагнвиндр действительно пообещал взять мальчика-пирата замуж.

***

      С тех пор прошло шесть лет, но воспоминания приятно грели душу Кэйи. Остались только они — в какой-то момент Дилюк пропал с радаров, перестал отвечать на сообщения и письма. Альбериху было грустно, он плакал несколько ночей, чувствуя, что потерял что-то важное.       А через несколько лет это важное прошло по школьному коридору, заставив сердце Альбериха встрепенуться. Он выловил новенького во время обеденного перерыва. Дилюк его не помнил, даже несмотря на то, что Кэйа так и носил повязку на глазу. Словно не было того вечера на морском побережье, когда они неумело целовались у хибары, говорили друг другу глупые, но искренние признания в любви.       Упрямый Кэйа не сдавался. Он до последнего верил, что Дилюк его не забыл, просто эти воспоминания следует выкопать из глубины его сознания. И Альберих был готов копать. За месяц общения со старшеклассником он узнал практически всё. Всё, что изменилось за шесть лет. И что у Дилюка умерла мама, прекрасная женщина Энджелл. Стала настоящим ангелом. — У тебя такая скорбь на лице… — произнёс Рагнвиндр, глядя на собеседника. Парень отмахнулся, сказав, что просто задумался, но на самом деле в душе что-то кольнуло.       Они общались. Общались. Общались. А потом Альберих стал кашлять кровью.

***

      Кэйа знал всё про ханахаки. Ну, как знал, просто вычитал. Он не говорил родителям, друзьям, а уж тем более причине этого заболевания. Но ни от кого не укрывалось, что парень просто таял на глазах. Как-то учителя вызвали его родителей, чтобы поговорить о состоянии сына. Не то, чтобы они действительно беспокоились о своём ученике, им важно было, чтобы Альберих не сбавлял обороты в учёбе. Потому что Кэйа просто рейтинг.       И чем дальше, тем хуже. Альбериху было невыносимо от заболевания. От окашливал красные лепестки, мысленно сравнивал их с частью своих лёгких, и ему становилось тошно. Это не романтично и не красиво — невзаимно любить. Это убивает. В прямом смысле этого слова. Лекарство есть — это долгая и счастливая жизнь со своим возлюбленным. Лекарство — это взаимность.       Кэйа знал, что получит его. Верил в это. Времени оставалось не так уж и много. Заставив волноваться всех своих друзей, он пришёл в школу, постоянно отшучиваясь. Бледный, с усталым блеском в глазах и дрожащими руками. А потом, когда уроки закончились, Альберих задержался в ненавистном ему здании. Он шумно кашлял в пустом коридоре, пока из кабинета не вышел Рагнвиндр, дежуривший сегодня. Тот удивлённо моргнул. — Так это ты кашляешь… — произнёс парень, а Кэйа только рассмеялся. Он настоял проводить приятеля домой. По дороге Альберих говорил без умолку, только прерываясь иногда на кашель и скрывая в ладони белые лепестки. Ну хоть не красные, уже не так напоминают внутренние органы. Рагнвиндр настоял проводить парня домой, но тот отнекивался.       Он хотел как в детстве — чтобы Дилюк привёл его к дому, а потом на закате они признались друг другу в любви.       Чуда не произошло.       Кэйа обнял Дилюка на прощание, почувствовав, как тот напрягся. А после Альберих потянулся за поцелуем. Он слышал, как у того стучит сердце, видел румянец на щеках. За пару месяцев Кэйа уверял себя, что чувства взаимны, потому что видел взгляды, обращённые на себя, видел редкую лёгкую улыбку.       Или ему так казалось?       Когда губы Альбериха оказались совсем близко, Дилюк упёрся руками в его плечи и оттолкнул от себя. На лице Кэйи застыло растерянное выражение лица, а рот приоткрылся, словно он хотел что-то сказать. — Я не люблю обниматься, — глухо бросил Рагнвиндр, а потом поспешно отвернулся и направился к двери, открыл вход в подъезд при помощи ключа. — До завтра.       Мир Альбериха рухнул в этот момент. И завтра не наступило. Послезавтра тоже.       Кэйа ступил на порог школы только спустя неделю отсутствия. Кашель, разрывающий лёгкие, прекратился. Длинные волосы Альбериха теперь были коротко острижены. Взгляд потух. А улыбка навсегда пропала с его уст.