О чем мы молчим?

потуши мой пожар, как тушишь сигарету.

      Капли от последнего тающего снега обрывисто стучали по козырьку крыши. Солнце с каждой минутой становилось всё ярче и начало жечь мои закрытые глаза. Я уже несколько часов лежал на столе того самого кабинета, за что моя спина меня не поблагодарит. Вставать было лень, несмотря на прекрасную весеннюю погоду. Большинство студентов теперь ходили на опушку леса или к озеру учиться или просто сидеть на свежем и уже относительно потеплевшем воздухе. Но мне не хотелось покидать замок, ведь тогда я встречусь лицом к лицу с теми, кого мне искренне хотелось избегать. Тео. И её. Блейз проводил больше времени с Ноттом после того случая, и последний вроде бы отказался от каких-либо мыслей в пользу своей смерти. Но с ним я больше не разговаривал. Да и Нотт не пытался.       Солнце по-прежнему обжигало мне лицо. Я приподнялся на локтях и оглядел кабинет. Пусто. Здесь больше нет оставленных ею учебников и кучи книг из библиотеки. Здесь нет ничего, что говорило бы о её присутствии в этом кабинете когда-либо. Будто её и не было вовсе. Я, конечно, мог предположить, что выдумал это всё, но я отчётливо помню тот вечер, когда она поцеловала меня. А сейчас мы видимся только на занятиях и редко в коридорах школы. И к лучшему. Грейнджер оступилась, сама виновата.       Это одна сплошная игра. Да, Грейнджер?       Ты сыграла свою роль. Только не понимаю, во что именно мы играли. Наши встречи были абсурдны и нелогичны. Мы оказывали друг другу услуги. И почему-то сейчас в моём сознании возник тот день, когда я вошёл в её палату. Когда мы оба пострадали? Когда она заметила, что мои ночи наполнены кошмарами? Когда она поняла, что доля мне стать Пожирателем?       Почему, Грейнджер, ты такая смышлёная? И почему я тебя за это так ненавижу?       Я спустился со стола и взял книгу с пола, которую обронил вчера вечером, прожигая время здесь. Из книги выпал клочок пергамента и письмо, принесённое совой из дома. Я не проверял, остались ли на пергаменте Протеевы чары и, думаю, в этом больше не было нужды.       Письмо же дожидалось моей смелости открыть его, но смысла ждать не было. Если я не отправлю ответ своевременно, то этот проступок впишется в список того, за что меня нужно наказать пытками. Я разорвал печать поместья Малфоев, вскрыл конверт и развернул письмо.       «Драко, сын, должен сообщить тебе прекрасную весть. Тёмный лорд наконец-то полон сил, и теперь Его дом будет в нашем поместье. Он уже ждёт тебя к лету, чтобы обучить, мальчик мой. Ты должен стать Его преемником. Постарайся не расстраивать Тёмного лорда и своих родителей.

      Твой отец, Люциус».

      До лета три месяца. Три ёбаных месяца. Я должен сообщить Тео. Должен. Я сжигаю письмо, открываю окно и выкидываю пепел. Если кто-то увидит письмо, пострадаю не только я. И пусть новость об этом растворится хотя бы в воздухе. Ответное письмо напишу вечером и отправлю. Закрываю окно и направляюсь к двери. Книгу решил оставить на столе: всё равно я вернусь сюда. Я вышел из кабинета и наложил на дверь запирающие заклинания. Те, что накладывала она. Теперь уже быстрым шагом направился в подземелья Слизерина.       Когда вбегал в гостиную, я случайно толкнул пару младшекурсников, которые определённо побоялись что-то мне высказывать за это. Видимо, внешний вид сейчас у меня был не совсем доброжелательный. Блейза и Тео не было ни в гостиной, ни в спальнях. Решил сбегать в Большой зал, хотя время ещё было раннее для обеда. Открыл дверь зала, который оказался пуст настолько, что скрип открывающейся двери вернулся мне вдвойне эхом. Я заметил в конце гриффиндорского стола девушку, которая одиноко сидела за книгами. Скоро СОВ, поэтому вполне ожидаемо, что она будет готовиться там, где никого нет. Лучше бы ты вернулась в кабинет, Грейнджер, чем сидела здесь. Я стоял в дверях и продолжал смотреть на неё. Более чем уверен, что она услышала тот громкий звук, но даже не шелохнулась. Грейнджер знает, что это я. Решил сделать шаг вперёд, но что-то заставило меня остановиться на нём. Мне нужно найти Тео, а избегать Грейнджер — верное решение.       По коридору на выход из школы мне навстречу вышел Флинт. Всё это время я только и сдерживал себя и находился подальше от этого уёбка настолько, насколько это возможно. Я смог узнать только, что за заклятие было использовано, но этот ублюдок хорошо постарался. И сейчас мысленно я умолял его не трогать меня даже словом: моя сдержанность висела на обрывке нити. Я проходил мимо него в метре и остановился, когда услышал его голос.       — Малфой, уже полностью оклемался? Выглядишь лучше, — Флинт произнес это достаточно ехидно. Так, чтобы я заметил, что он нарывается. — Неожиданно, что на том матче влетел Эдриан. Умер глупо, жаль только, что грязнокровую подружку Поттера с собой не захватил. Да, Малфой? Ты, наверное, расстроился, что в этом мире по-прежнему неизменно количество грязнокровок. Но скоро это изменится, не переживай.       Раз. Два. Три. Я сжал кулак очень крепко, представив, как размажу его голову по ближайшей стене. Хотел обернуться и сделать шаг в сторону Маркуса, но не вышло. Я просто не смог сдвинуться с места, будто на мои ноги наложили парализующее заклинание.       — Малфой, ты что-то не разговорчивый сегодня, но мы с тобой ещё побеседуем, — Флинт махнул рукой напоследок и скрылся за поворотом.       И что это было?       Я выглядел как эльф, которому запретили двигаться и приказали стоять на месте. Пошевелить получалось только руками. Что со мной произошло? Я ощутил, как кто-то подошёл ко мне со спины, но мне не нужно было гадать, кто это. Грейнджер.       — Научилась частичному парализующему в прошлом году, — с усмешкой, вытягивая каждый слог, произнесла девушка.       — Грейнджер, Салазар, какого хрена?!       — Малфой, тебе стоит определиться, как обращаться ко мне.       Она обошла меня, подмигнула и провела палочкой, сняв заклинание.       — Я тебя просил не лезть не в свои дела, если ты до сих пор не запомнила, — я облокотился о ближайшую стенку и посмотрел на неё сверху.       — Малфой, — позвала меня она, подойдя ближе, — я не лезу в твои дела. Но помнится мне, когда залезла, ты был не против.       Девушка развернулась на каблуках. Я прокручивал в голове сказанное ею. Когда всё же до меня дошло, что она имела в виду, я быстрым шагом направился к ней и схватил за руку, резко дёрнув тело Грейнджер на себя. Она ударилась о мою грудь, от чего брови сошлись на её переносице. Уже который раз это происходит. Мы стояли так меньше минуты точно, и никто из нас не мог пошевелиться. Будто снова наложили парализующее, только уже на нас двоих.       — Не смей играть со мной, Грейнджер, — я выдохнул её имя ей в лицо. — Не прибавляй к своей грязной крови ещё одну причину тебя убить.       Я ослабил хватку, но Грейнджер так и стояла, держа своё запястье в моей руке.       — Знаешь, Малфой, тебе нужно разобраться в себе. Мне кажется, у тебя проблемы, — она полностью выдернула руку и продолжила: — И ты не хочешь меня убивать. Я видела твою реакцию на слова Флинта.       — Это не связано с тобой, Грейнджер, не принимай на свой счёт, — я взглянул на неё, замечая, что некоторые локоны из её беспорядочной причёски, как обычно, выбивались. Отвёл взгляд и спросил: — Ты поэтому наложила заклинание?       — Мы находимся в школе, не забывай. И даже если Маркус Флинт как-то замешан в тех событиях, мы никак не докажем, — она странно смотрела на меня, а в её взгляде читалась абсолютная пустота. Уверен, сейчас Грейнджер строила стены вокруг своего сознания. Она, как и я, увела взгляд под напряжением и ненавязчиво продолжила: — Спрашиваешь, сделала ли я это, потому что решила, что ты хочешь ударить его из-за меня?       Я и сам не понимал, что именно меня злило в словах Флинта. Точно знал одно: как только этот год закончится, так легкомысленно он поступать уже не будет. Он — всего лишь пешка в чьей-то игре. И пусть молится, чтобы игра не перешла в мои руки.       — Я должен идти, — обошёл Грейнджер, направившись в сторону выхода из замка и, чёрт возьми, мои мысли, в которых возникла бессмысленная идея: — Грейнджер, кхм, ты говорила, что тренируешься окклюменции. Думаю, мы можем помочь друг другу.       — Напиши мне о встрече, — крикнула девушка вслед.       Я не стал оборачиваться, чтобы посмотреть на неё. Значит, она согласна. Только нахрена мне это? Блядь. Но думаю, из этого всего можно возыметь хорошую выгоду. Грейнджер мне ещё понадобится. Определённо она будет нужна.       Я наконец-то вышел из замка и побрёл в сторону озера, где вдалеке уже заметил две знакомые мне фигуры. Я подошёл ближе и остановился в метрах пяти от них. Тео сидел с книгами, иногда жестами объясняя что-то Блейзу, пока тот сидел средь бела дня с бутылкой. Надеюсь, это не огневиски. Я стоял и наблюдал за ними: со стороны они выглядели такими спокойными, будто ничего вокруг нас не происходит. Слева заметил ещё одно движение. Паркинсон шла к Забини и Нотту с другой стороны, а за ней позади — Поттер, который помахал ей и двинулся в противоположную сторону, к замку. Я постоял так ещё несколько минут и, выдохнув, тоже направился к друзьям. Молча сел рядом с ними. Наша компания была в сборе. Создалось ощущение какой-то неловкой тишины, и наше молчание иногда прерывал звук птиц со стороны озера, которое оставалось таким же неподвижным, как и мои желваки на сжатой челюсти. Я уже хотел было начать хоть какой-то разговор, как Паркинсон резко вскочила и встала перед нами тремя.       — Мне пришло письмо из дома, — она посмотрела на меня, словно зная, что и я получил что-то подобное. — Ничего не осталось в прошлом. Это конец.       — Согласен, — ответил ей я с хрипотой в голосе от долгого напряжённого молчания.       — Значит, шестой курс официально будет не простым? — выдохнув, вопросительно произнёс Тео. Паркинсон села рядом с ним и положила руку на его колено, от чего тот немного вздрогнул. — Что написал тебе Люциус, Драко? — спросил меня Тео.       — Волдеморт выбрал Малфой-мэнор, теперь это и его дом, — я запустил руку в волосы и посмотрел на небо. — Блядь, звучит как очередная шутка Забини.       Блейз возмущенно посмотрел на меня и, схватив ближайшую книгу, запустил в мою сторону. Нотт стукнул Забини за халатное обращение с учебниками, а я, чтобы избежать попадание одного из них мне в лицо, лёг в мантии на всё ещё сырую от снега землю. Мы снова сидели вчетвером, несмотря на последние расстройства нашего квартета, если его можно было назвать таковым. Паркинсон вернулась домой. К нам. И пусть она всё ещё водилась с Поттером, осознание, что она всё равно остаётся с нами, создавало теплоту внутри.       — Пэнс, а что там с малышом Поттером? Он же, наверное, в курсе, что его подружка — дочь Пожирателей? — нарушив тишину, спросил Блейз. Это был уместный вопрос, ведь Поттер всеми руками и ногами был за добро во всём мире, и, уверен, он кинет Паркинсон, если она примет метку.       — Мы не говорили об этом, если честно, — ответила Пэнси, — он всячески избегает этих тем, как бы я ему не намекала на исходы.       — Поттер втюрился в тебя что ли? А я пророчил ему счастливую семейную жизнь с младшей Уизли, — со злорадством выдал Забини. — Кстати об Уизли, она ничего такая, да, Тео?       Я еле сдержал смешок, вспоминая, как Тео и Уизли поцеловались на последней вечеринке, устроенной Блейзом.       — Она несколько раз подходила ко мне, извинялась и интересовалась, как я, — Тео пожал плечами, явно о чём-то задумавшись, — но Уизли мне не интересна.       Я приподнялся с земли и посмотрел на друзей. Сейчас моей душе хотелось какого-то веселья.       — Блейз, не хочешь организовать нам вечеринку? — спросил я друга.       — Я давно ждал этого! Свершилось! К вашим услугам, мои дорогие, — Блейз вскочил с места, словно его ошпарили кипятком, — Когда?       — Не сегодня, у меня планы. Давайте завтра.       Пэнси посмотрела на меня после моих слов о планах. Я ощутил этот взгляд на себе полностью. Изучающий и подозревающий меня в чём-то. Я знаю, что ты догадываешься. Знаю.       — Давайте в замок уже, — предложил Тео, и мы с ним все согласились. Вечерело, поэтому погода становилась прохладней, а отсутствующий последние несколько часов ветер приветствовал лёгким морозом наши лица.

***

      Я сидел в гостиной Слизерина вместе с Тео, который был погружён в книги не меньше обычного. Недолго думая, решил достать пергамент из кармана. Значит, чары на нём всё ещё действовали. Написал, что встречаемся через два часа у кабинета, на что почти сразу получил положительный ответ. За это время мне нужно было переодеться в комфортную одежду и найти отмазку от Тео, чтобы не вызывать подозрений. Я переоделся в свободные брюки, сразу положив туда, в случае чего, пергамент, и надел чёрную водолазку, полюбившуюся мной в этом году.       — Идёшь на свидание с Грейнджер? — неожиданно спросил меня Тео, когда я накидывал сверху пиджак. — Можешь не отвечать, Малфой. Я не слепой. Но не нужно быть благодарным ей за моё спасение.       — Что ты имеешь ввиду, Нотт?       — Тебе лучше держаться подальше от неё. И я понимаю всё. Тебе, конечно же, сложно держаться перед запретным плодом, ведь, как я понял, для себя ты эти запреты снял. Или я не прав, Драко? — Тео посмотрел на меня с прищуром. Я не знал, какой ответ его устроит. Потому что не было такого ответа, который устроил бы и меня.       — Я ушёл, — только и нашёлся сказать ему я.

***

      Я подошёл к кабинету, возле которого меня уже ждала Грейнджер. Она была одета в повседневную магловскую одежду: джинсы, футболку и какой-то странный кардиган, состоящий из нескольких цветов. Волосы были собраны в слабый пучок на макушке. На лице проступал небольшой румянец. Она в целом выглядела свежо.       — Может, ты уже снимешь запирающие? — услышал я её голос.       Подошёл к двери и снял заклинания, наложенные мной сегодня. Открыл дверь и пропустил её вперёд. В кабинете почти не было света. Грейнджер зажгла несколько давно нетронутых ламп и села на стол, на котором я лежал всё это время, что находился тут один.       — Ну и с чего начнём?       — Ты попытаешься использовать легилименцию на мне, а я буду защищаться. Ты должна понимать, как выглядит сознание, когда человек его закрывает, — ответил ей я.       — Ты же знаешь, я — легилимент. Не такая хорошая, но я могу прорвать твои стены, Малфой.       — Не сможешь, Грейнджер, — я подошёл к ней ближе. — Давай, посмотри мне в глаза и держи контакт.       Я почувствовал, как она резко вторглась в моё сознание. Через выстроенные стены она проходила так, будто ощущала себя как дома в моей голове и искала в ней что-то конкретное. Я подавал ей разные воспоминания, не связанные с ней, школой и родными. Что-то по мелочи. Что-то, что её запутает на пути к тому нужному. Грейнджер действительно оказалась неплохим легилиментом. Но я был окклюментом лучше, хоть мне требовалось тренироваться ещё усерднее. Спустя какое-то время Грейнджер надоело копаться в пучине моих мыслей и воспоминаний, и она вышла.       — Это сложно делать с тобой. С умирающим Теодором было проще, — ухмыльнулась Грейнджер.       — Конечно, он же еле был в сознании, чтобы защищаться. А так он — отличный окклюмент. Это Тео учил меня прошлым летом, — зачем-то рассказал ей я. — Теперь моя очередь. Помни, если хочешь запутать оппонента, подкидывай воспоминания, которые не жалко.       Я проник в её голову осторожно, не причиняя ей боли, так как резкие вхождения в сознание очень болезненны. Она пыталась уворачиваться от моих поисков, но я и не особо пытался что-то там искать. В её голове не было того, что мне нужно. Пока я не наткнулся на слабо выстроенную стену, которая прятала что-то, что меня заинтриговало. Я чуть усерднее попытался пробить стену, но Грейнджер с таким же усилием отталкивала меня от этого воспоминания. Запутать меня у неё не получалось, видимо, это её первая совместная тренировка окклюменции. Но я был сильнее, чем она, и всё же смог прорваться.       Я стоял посреди палаты больницы Мунго, в которой пролежал все рождественские каникулы. Там же, где лежала и она. Это была её палата. Дверь открылась, и в палату вошла Уизли-младшая. Грейнджер же лежала, смотря в окно, пока не услышала вошедшую девушку. Та пришла с букетом цветов, поставив его в вазу.       — Гермиона, — позвала её Уизли, — целители говорят, что ты почти не ешь, скоро тебе начнут делать питательные инъекции. Может ты пообедаешь?       — Нет аппетита, — твёрдо произнесла Грейнджер.       — Гермиона, ты истощаешь себя. Это не правильно, — Уизли взяла её за руку, — ты не виновата.       — Джинни, я слышала их разговор. Я знала обо всём, и вместо того, чтобы посвятить в это более компетентных волшебников, решила, что справлюсь сама! Я не сильная ведьма, какой меня считают преподаватели. Я знала, что они задумали… но он все равно пострадал, — в её голосе слышалось чувство вины. — Я не хотела этого, и я даже не знаю, смогут ли его исцелить от этого проклятия.       — Гермиона, ты ведь тоже пострадала…       — Джинни, это я виновата в том, что погиб Эдриан Пьюси.       Та определённо не поняла, что имела в виду Грейнджер. Она выпустила её руку из своей. Грейнджер посмотрела на Уизли и продолжила:       — Я бросила заклятие в Монтегю, но оно попало в Пьюси, думаю, это стало причиной того, что он не увернулся от проклятья… Он бы и не смог, но я попала в него заклятием! И когда он летел в мою сторону, я видела его лицо, полное боли. И думала о том, что так мне и надо. Пострадали невинные, а этих двоих даже поймать не смогли, потому что никаких подозрений они не вызывали. Скажи я перед матчем хоть кому-то, это на что-нибудь бы повлияло. Но я даже Драко не предупредила… — она выдохнула на последнем слове, а её глаза заметно наполнились слезами.       — Гермиона, ты сделала то, что должна была. И несмотря на твои чувства…       Меня вытолкнули из сознания. Выкинули. Дали пинка. Я отошёл от Грейнджер, не веря тому, что сейчас увидел. Я запустил обе руки в волосы, взъерошивая их, чтобы немного расслабиться. Мне хотелось столько всего начать выпытывать у неё, но после окклюменции она явно была слаба, хоть и не до конца справилась.       — Малфой, — подала голос первой Грейнджер.       — Заткнись, Грейнджер. Ничего не говори сейчас, если хочешь, чтобы я успокоился.       Я отвернулся от неё к окну и стоял, пытаясь размеренно дышать. Я не понимал. Чёрт возьми, я нихуя не понимал сейчас! Я повернулся к ней. Грейнджер сидела, подняв колени ближе к себе.       — Грейнджер, — начал я, — так ты знала, что эти два ублюдка что-то задумали?       — Да, — коротко ответила она.       — И какого хуя ты мне не сказала?       — Я не смогла. Если ты пытаешься обвинить меня сейчас, то не старайся. Я сделала это за тебя, — она спрыгнула со стола и направилась ко мне.       — Не подходи ко мне, Грейнджер, — я выставил руку вперёд, создавая дистанцию, на которой ещё смогу вытерпеть её. — Из-за этого дерьма погиб Эдриан, ты понимаешь это? Осознаёшь? Не то чтобы Пьюси меня волновал, но он был моим однокурсником.       — Малфой, это бесполезно. Ты можешь злиться, но это ничего не изменит. Я пыталась искупить вину за это. Правда пыталась. Я должна была сказать, но я надеялась, что смогу…       — Чёрт с этим всем. Я потом разберусь с этими двумя. А ты… не вини себя, Грейнджер, в чьей-то смерти. Что было, то было. И мне ты ничего не должна, — я опустил руку, ощутив резкую слабость от всего этого. — В следующий раз лучше прячь то, что я не должен знать.       — Малфой…       — Там ты назвала меня Драко. Почему сейчас зовёшь Малфой? Почему, Грейнджер? — я подошёл к ней сам ближе. — Тебя смущает моё имя?       — А тебя моё? — парировала Грейнджер.       — Меня смущает только то, что ты неоднозначно ведёшь себя. Постоянно перед моим носом вертишься, потом целуешь, избегаешь после этого, а потом вообще оказывается, что ты именно меня спасала на том поле, и твои друзья там вовсе не причём. Что скажешь, Грейнджер? — я подошёл к ней ещё ближе и, взяв резинку на её голове пальцами, освободил волосы, которые беспорядочно упали ей на плечи. Грейнджер в недоумении посмотрела на меня, а я повторил вопрос: — Что скажешь на это всё?       — Мне нечего говорить. Я всегда делаю то, что должна. И это ты дал повод мне избегать тебя после того поцелуя, Малфой. Я тебе противна, но и ты сам не лучше. Ты тоже оказывался рядом, укрывал меня от дождя, оставлял свои вещи, незаметно благодарил меня, и в итоге ответил на поцелуй. Будешь отрицать?       — Что тебе надо от меня, Грейнджер? Что ты задумала?       — Мне надо, чтобы ты оставался собой, — она повернулась, чтобы уйти. Чтобы снова оставить меня здесь с кучей мыслей, но я не мог позволить ей этого. Внутри у меня разгорался пожар, и единственное, что я чувствовал крайне навязчиво — желание остановить её.       — Грейнджер, не делай этого, — Она повернула голову так, что я мог разглядеть её профиль. Свет от ламп слабо освещал этот кабинет, но её уточнённые черты лица резали меня изнутри. — Не уходи.       — Ты просишь меня остаться, Малфой? Это невозможно. Всё то, что я чувствую — невозможно. Оставаясь здесь, с тобой, мне ещё сложнее принимать многие факты.       Я подошёл к ней и взял за руку. Определённо, это самая огромная ошибка в моей жизни, но я чертовски хуёво чувствовал себя, когда не видел её. До сего момента я не понимал это или пытался отрицать, но почему-то каждый раз, как она оказывалась рядом, меня изнутри раздирало. Как наложенное страшное проклятие, которое не исцелить никакими способами. Но сейчас я держал Грейнджер за руку, удерживая её от ошибок, которые отразятся на моей игре.       И это страшнее проклятия.