Созвездие Хамелеон

      — Кошмар… черт, черт!..       Я бормотала отрезвляющие, быстро пробираясь через толпу паникующих учеников обратно к своему столику. Нарастающий страх еще больше мешал мыслить ясно, а собственные движения казались до ужаса неповоротливыми и скованными.       Сердце сжалось от взгляда на Гарри — его выражение лица, напряженная фигура с зажатой в кулаке палочкой и пустой взгляд, направленный в окно, живо напомнили мне о войне. Почти так же ярко, как Джинни, без всяких просьб накладывающая защиту на окна и двери, и Рон, быстро одевающийся и проталкивающийся к выходу. Я непременно осталась бы с ними, тщательно спланировала дальнейшие действия и бросила все свои силы на защиту студентов и помощь друзьям, но мои пальцы уже беспорядочно наматывали на шею шарф поверх незастегнутого пальто, а ноги сами несли через всю толпу к слизеринскому столу.       Малфой все еще находился там, среди сбившейся в кучу и со всех сторон собирающей неприязненные и испуганные взгляды слизеринской компании. Получив от кого-то, проносящегося мимо, мощный толчок в бок, окончательно выбивший из легких воздух, я запнулась и впечаталась ладонями в стол прямо напротив сидевшего с другой стороны Малфоя.       — Третьекурсники, — выдохнула я, ощущая, что легкие разрываются от нехватки кислорода.       Он смотрел на меня, как на душевнобольную. За ту пару секунд, что аристократически-идеальная бровь приподнималась вверх, прежде, чем бледные губы раскрылись, чтобы дать ответ, я уже знала, что сейчас услышу. Ожидать от Драко Малфоя, будь он хоть трижды треклятым старостой школы, помощь — верно, алкоголь не выветрился из моего организма даже спустя десяток отрезвляющих.       — Козел, — развернулась и бросилась к выходу.       Пробираясь через толпу, я не заметила, как потеряла шарф. Вырвавшись наконец на улицу, бросилась к высокой худой фигуре Макгонагалл, стоявшей неподалеку в окружении остальных преподавателей. На мостовой под их ногами что-то темнело. Я рванула туда.       — Мисс Грей…       На то, чтобы опознать в темном чем-то очертания мальчишеского, еще детского тела, ушла секунда. Еще одна — чтобы узнать мертвенно бледное, покрытое кровью лицо Кроули.       — Я же говорила! — крик вырвался изо рта вместе с распирающим изнутри сумасшедшим количеством боли и ярости, вспыхнувшей от одного взгляда на директрису, — я просила отменить этот чертов поход!       Ее строгое, холодное лицо напоминало маску.       — Грейнджер, — прозвучало сбоку. Разумеется, преподаватель Защиты от Темных сил тоже был здесь.       Закусив губу в попытке сдержать слезы, я перевела взгляд на Подмора. Он хмурился, не прекращая вертеть в пальцах-обрубках короткое древко собственной палочки.       — Ваше поведение неприемлемо для Героини войны, — жестко бросил он, — пока это единственная жертва, но мы не знаем, сколько еще человек пострадает или погибнет, пока вы, являясь Старостой школы, несущей прямую ответственность за жизнь третьекурсников, пытаетесь тут убедить Директора в ее некомпетентности.       Я вспыхнула. Слова больно ударили по собственному самолюбию, но, что важнее — отрезвили. Истерика медленно отступала, сдавая позиции растущему беспокойству за остальных учеников. Я вытерла увлажнившиеся глаза рукавом куртки.       — Я сейчас же отправлюсь на поиски остальных третьекурсников, — сухо пробормотала, вынимая из кармана волшебную палочку и накладывая на себя простейшие защитные чары.       — Старосты Пуффендуя и Когтеврана также занимаются этим, — тихо сказала Макгонагалл, — мы собираем студентов в «Трех метлах» и «Кабаньей голове» и отправляем в Хогвартс по каминной сети.       Кивнув, я в последний раз оглядела маленькую фигурку Кроули и, сжав в руках древко, бросилась по Главной улице.       

      ***

      Быстро намокшие под моросящим холодным дождем волосы лезли в глаза, мешая. На ходу стягивая их в хвост, я в очередной раз кивнула Макгонагалл и бросилась обратно. Ноги болели от усталости, правая щека саднила из-за какого-то малоприятного, но прошедшего вскользь проклятия, но отдыхать было некогда.       Мне навстречу медленно брел Малфой. Он вел за руку двух девочек-близняшек в порванных мантиях — одну со слизеринской, другую с когтевранской нашивкой. Я кивнула ему, хмыкнув про себя — эта встреча прошла значительно спокойнее, чем прошлая, случившаяся около получаса (или часа? полутора часов?) назад.       Я наткнулась на него у Зонко, сидя на коленях перед потерявшим сознание пятикурсником с Пуффендуя и раз за разом повторяя «Реннервейт». Он определенно был слишком тяжелым, чтобы нести его на руках. Я не знала, чем в него попали — дыхание четко прослеживалось, видимых ран на теле не было, но он не приходил в сознание и паника медленно начинала накрывать меня с головой.       — Что ты делаешь, Грейнджер?       — Пытаюсь спасти очередную жизнь, пока ты прячешься в безопасном месте, — зло бросила я, глядя на него снизу вверх и еще больше раздражаясь от этого факта, — твои друзья прислали тебе сову с запиской «мы покидаем Хогсмид» или что? Как ты отважился выйти на улицу?       — Я вышел следом за тобой, — прошипел он, — и все это время так же, как и ты, собирал по улицам ебучих детей.       Секунд десять мы смотрели друг на друга. Я видела, как раздуваются от злости его ноздри, и только сейчас наконец заметила порванный рукав теплой мантии и небольшую ссадину у внешнего уголка правого глаза. Мне стало стыдно — что, вкупе с тем, что стыдно мне было перед Малфоем, ощущалось совсем уж невыносимо.       — Прости, — пробормотала я, едва не подавившись этими извинениями. Они ощущались на языке как самые отвратительные конфеты из пачки Берти Боттс.       Хотелось сказать что-то еще, как-то оправдать свое поведение, но задаваться вопросом «С какой стати я вообще извинилась перед Малфоем?» было некогда. Тем более что он не то чтобы принял мои извинения.       — Он не очнется в ближайшие трое суток, — наконец, устало сказал слизеринец, — примени Левикорпус.       И, развернувшись, продолжил свой путь.       Он не кивнул мне в ответ сейчас, но я не особенно и ожидала чего-то подобного. Голова жутко болела — сказывалось применение отрезвляющих, в своих побочных явлениях имеющих эффект как от жестокого похмелья. Я потерла лоб костяшками пальцев и слегка удивилась, обнаружив на них кровь — видимо, то проклятье задело не только щеку. Морщась, я прокручивала в мыслях список учеников, которые еще не были эвакуированы. Подмор сказал, что в деревне осталось не очень много Пожирателей — почти все покинули Хогсмид еще по прибытии авроров и Макгонагалл, и большая часть населенного пункта уже охранялась и контролировалась. Я брела в сторону, противоположную «Трем метлам», все дальше и дальше уходя от густо стоящих зданий к небольшим редким домишкам. К усталости примешивалась тревога — теперь я вспомнила, что кроме двух одинаковых фамилий (вероятно, тех самых близняшек, которых вел слизеринец), в списке оставался еще и Уилсон. Малфой вернулся последним из старост — остальные оказывали первую помощь уже найденным ученикам и собирали способных передвигаться самостоятельно в небольшие группки для возвращения в школу.       Остановившись у границы деревни, я опять потерла лоб. Уилсон так и не был найден — ни мной, ни кем-либо еще, иначе Макгонагалл прислала бы патронуса. Пытаясь подавить страх и выбросить из головы картинку мертвого тела третьекурсника, я задумалась. Покидать территорию Хогсмида при посещении деревни было запрещено. Потенциально возможных вариантов случившегося существовало всего два — или он наплевал на правила и покинул территорию, или был похищен. Правда, никакого смысла похищать чистокровного слизеринца для Пожирателей не было.       Я прикрыла глаза, представляя, куда бы отправилась, будь я мелкой непоседливой слизеринкой с острой тягой к нарушению школьных запретов. Первым, что пришло мне на ум, была Визжащая хижина — и от осознания того факта, что она находится на другом конце Хогсмида, захотелось взвыть. На секунду захотелось малодушно свалить ответственность за ее проверку на кого-то еще, но я взяла себя в руки и поплелась по Главной улице в сторону хижины, напоминая себе, что Уилсону могла грозить опасность.       Не доходя до «Трех метел», я свернула на узкую тропинку, которая хотя бы немного сокращала путь. Наткнулась на Малфоя — какая неожиданность — он направлял палочку на дымящийся фасад какого-то жилого здания, а вокруг вертелись слизеринцы-пятикурсники. Он вопросительно приподнял бровь, я неопределенно махнула рукой в сторону, куда направлялась и поплелась дальше.       Старая, почерневшая от влаги и времени дверь неприветливо скрипнула. В хижине было темно и, кажется, еще холоднее, чем снаружи. Поежившись и приподняв повыше палочку, я шагнула внутрь. Здесь ничего не изменилось с нашего последнего визита — вернее, с просмотра воспоминаний покойного Снейпа — те же заколоченные окна, грязный и потрепанный полог над голой деревянной койкой и обшарпанные стены.       В самой хижине никого не было, однако, прежде чем уйти, стоило бы проверить проход к Гремучей Иве. Я не видела каких бы то ни было следов на пыльном полу, а потому не питала особой надежды найти кого-нибудь в тоннеле, но все же спустилась вниз, в маленькую комнатушку, с которой начинался проход к Гремучей Иве. Спустившись, я приподняла палочку повыше и осмотрелась.       — Вы непростительно неосторожны, мисс Грейнджер, — раздалось из дальнего угла.       И, вместе с тем, дверь за моей спиной с силой захлопнулась. Запоздало я осознала, что даже не применила чары обнаружения перед тем, как войти.       — Кто здесь? — я рефлекторно сделала шаг назад и напряженно всмотрелась в угол, где медленно проступала фигура в черном. С лицом, спрятанным за до ужаса знакомой маской Пожирателя.       Красный луч моего заклинания ударился в невидимый барьер прямо перед фигурой. Кажется, он усмехнулся.       — И грубы, — в долю секунды он извлек из кармана палочку, — непростительно.       Колени отозвались болью, когда я резко приземлилась на них, избегая летящего мне в лицо фиолетового луча. Перекатилась, поднялась и атаковала невербальным парализующим, в очередной раз разбившимся о барьер перед Пожирателем.       Он немного сместился для следующей атаки, и я заметила то, чего не видела ранее — свернувшуюся в начале тоннеля фигурку в хогвартсовской мантии.       — Шон!       Кажется, он был без сознания. Или… нет, думать об этом не хотелось. Очередной разноцветный всполох пронзил воздух в метре, ударился о стену и разлетелся в стороны щепками прогнившего дерева, ошметками когда-то покрывавшей ее штукатурки и целым облаком пыли. Глаза моментально заслезились, в горле защипало. Кашляя, я зажмурилась на секунду и, опираясь на стену, попыталась выйти из пыльного облака и, одновременно, разглядеть следующую атаку.       Чья-то рука сомкнулась вокруг моего запястья и рванула на себя. Я наощупь лягнула нападающего, пытаясь вырваться. Раздалась отборная ругань, и в следующее мгновение правый бок чуть ниже груди пронзила острая, ни с чем не сравнимая боль. Пошатнувшись, теряя собственную палочку, я рванулась еще раз. Сильный толчок между лопаток заставил по инерции сделать два шага и упасть на колени. В ушах зазвенело. От металлического привкуса во рту затошнило.       Пытаясь подняться, я встала на четвереньки и прислонилась плечом к стене. Голова нещадно кружилась, мерзкий вкус крови ощущался все отчетливее и, наконец сплюнув, я ощутила ее на губах — густую, теплую и железно-солоноватую.       Насколько серьезно меня ранили? Я умру здесь? Выберется ли Шон?       В висках ломило. Адреналин от недавней схватки отступал, уступая место сумасшедшему страху и осознанию собственной беспомощности. Дышать становилось все труднее.       — Осторожнее, дорогая, — раздалось сверху, — ты можешь случайно умереть.       Я с трудом подняла голову, пытаясь сфокусировать взгляд на маске и удержать ускользающее от боли и страха сознание. Кажется, его забавляло текущее положение дел — настолько, что он даже не попытался призвать свою палочку, видимо, выпавшую в ходе нашей короткой схватки. Я ощущала теплое от произнесенных недавно заклинаний древко под правым коленом. В теории могла бы атаковать его ровно одним заклинанием — и, в случае, если палочка не послушается меня или я промахнусь, уже стопроцентно оставалась бы без оружия. Кроме того, барьер, о который разлетелись все мои предыдущие оглушающие и обездвиживающие, мог быть создан каким-либо амулетом и все еще активен.       Он подходил все ближе и ближе.       Значит, выбора у меня не было.       Я закрыла глаза, слушая шаги. Два метра. Полтора. Метр. Полметра.       Что-то внутри сжалось, когда, подхватив палочку, я ткнула склонившегося надо мной Пожирателя и пробормотала два единственных способных изменить ситуацию слова.       Зеленая вспышка, которая всегда сопровождала это заклинание, спряталась в складках черной мантии. Грузное тело осело на пол с глухим стуком, как от падения тяжелого предмета. Я брезгливо отбросила палочку в его сторону и, дрожа от боли и отвращения, свернулась в клубок на холодном полу.       Бок горел, пока остальное тело, казалось, с каждой секундой холодело все больше и больше. Теперь, когда Пожиратель был мертв, удержать сознание становилось все труднее. Я приоткрыла правый глаз, но не увидела ничего, кроме пыльного каменного пола.       — Уилсон, — хрипло пробормотала в надежде, что ребенок очнется, — Шон…       Разумеется, он не отозвался. Морщась, я с трудом вытянула перепачканные кровью пальцы по направлению к месту, где выронила свою палочку. Видимо, она упала не так далеко — сработали невербальные манящие чары, и древко скользнуло в ладонь, несмотря на то, что непростительное выпило практически все мои силы.       Попытка вызвать патронуса провалилась. Я не испытала ни паники, ни разочарования. Даже пульсирующая боль ощущалась слабее и слабее, точно отдаляясь. Пальцы разжались, и палочка с негромким стуком упала на пол. Я прикрыла глаза и провалилась в темноту.