Переплетение судеб

Леона испуганно спряталась в тени шкафа и прижалась к стене. Но Лора Мирбах пробежала мимо так быстро, что и не заметила её. Немного помедлив и, прислушиваясь, не идёт ли ещё кто-нибудь, Леона на цыпочках прокралась к французскому окну в гостиной и выбралась в сад. Здесь она уже почувствовала себя свободной и легко побежала по дорожке, усыпанной мягко шуршащим под ногами гравием, а прохладный ветерок приятно обдувал её разгорячённое лицо. Дважды она сегодня ночью чуть не попалась. Сперва Анхелике – как только покинула спальню и уже спускалась по лестнице на второй этаж. Сестра, неся какую-то кипу бумаг, как раз в это время, вышла из комнаты мадемуазель Жарден и отправилась к себе вдоль балюстрады. Спрятаться на лестнице было решительно негде, и Леона, замерев живой статуей, обреченно ждала, когда её поймают с поличным. Однако, мечтательно улыбающаяся Анхелика даже не взглянула в её сторону. Подивившись секунду выражению лица сестры и её ночному визиту к Луизе, Леона решила, что обязательно подумает об этом странном происшествии, но не сейчас впопыхах и, стараясь не шуметь, быстро побежала вниз. Но на первом этаже она еле увернулась от фрау Мирбах, которая неслась так, будто за ней гнался сам дьявол. Интересно, что случилось? Впрочем, у неё и своих проблем хватает, так что не стоит лезть в чужие. Безотчетно Леона делила мир на свой – безоговорочно принадлежащий ей, ответственность за который она несла перед совестью – и мир внешний – безразличный ей, вмешиваться в дела которого, без обращения его к ней, она не желала. Свой мир составляли люди, чьи жизни в сознании Леоны сливались с её собственной в единое целое, размывая границы между их сокровенным и её. Все дела избранных ею в ближний круг становились личными делами Леоны, и переставали быть таковыми только с изгнанием из круга провинившегося. Правда, такое случилось только с Лисбет фон Альтен, которая имела неосторожность, в прошлый свой визит, в разговоре с подругой, посмеяться над Анной Рихтер за её спиной. В ту же секунду Лисбет перестала существовать для Леоны и она резко, без объяснений, оборвала всякое общение с ней, ограничившись лишь вежливыми приветствиями и прощаниями. За целую неделю своего пребывания в Розен-Парке, бывшая подруга не была приглашена разделить ни одного развлечения, в которых участвовала Леона. И даже наказание от матушки, за грубость с гостьей, не сломило её воли. Лисбет так и не поняла, что произошло и пыталась примириться, но тем самым, лишь убедила Леону в своей правоте. Ведь, если бы Лисбет, по мнению девушки, была её родственной душой, то наверняка сама знала, что натворила. Леона смутно представляла, что такое “родственная душа”, вычитав это словосочетание в каком-то романе, но оно ей очень нравилось. Луиза Жарден тоже чуть не была изгнана из жизни и сердца Леоны прямо сегодня. Сделав свой выбор, Луиза пошла против собственных убеждений ради корысти. Именно так видела ситуацию Леона вначале – до разговора с Анной и взбучки от Винденбурга. Вспомнив об Эдуарде сейчас, Леона непроизвольно сжала кулаки и прибавила шаг. В раннем детстве Леона хвостиком бегала за ним, когда Эдуард гостил в Розен-Парке. Их отцы дружили всю жизнь, а потом и брат сдружился с Эдуардом. Вместе они поступили в школу для мальчиков имени святого Иосифа. Во время каникул друзья Фердинанда часто бывали в Розен-Парке и Леона, в отличии от сестры, всегда стремилась участвовать в их играх. Однако мальчики часто ей отказывали, но Эдуард всякий раз жалел малышку и уговаривал друзей её не прогонять. – Хорошо, – ворчал Фердинанд, – вот сам за ней тогда и следи. Эдуард и следил, а заодно многому научил. От него она узнала, как копать червей для рыбалки, насаживать наживку, делать свисток из листочка, лазать по деревьям, катать стеклянные шарики и ещё много очень важных дел, без которых детство было бы куда скучнее. Особенно она любила ходить с ним на рыбалку. Они сидели у пруда в тени огромного раскидистого дуба и Эдуард, приглядывая за поплавком, читал ей. Часто она засыпала под его голос, свернувшись калачиком на траве. А просыпалась от запаха костра и жареной, только что пойманной, рыбешки. Первый, самый вкусный кусочек всегда доставался ей. А когда Леона узнала, что в будущем Эдуард станет ей братом, почти как Фердинанд, счастью её не было предела. Ведь оказалось, их обручили с Анхеликой, ещё до рождения Леоны. После этого открытия она побежала к отцу узнать, с кем же помолвлена она сама. А когда он ей смущенно сообщил, что жениха у неё нет, расстроилась до слёз. Разве это справедливо? Но отец рассмеялся и посадил её на колени: – Обещаю, Бусинка, что ты выберешь мужа сама, когда вырастешь. Леона тогда не поняла, почему это должно её успокоить. Ведь о сестре они сами позаботились. Теперь же она видела преимущества своего положения. Ведь ей тоже могли выбрать такого же заносчивого, самовлюбленного упёртого барана, в которого превратился с возрастом Винденбург. – Чёртов баран! – выругалась Леона и со злостью стукнула ногой маленький камень на альпийской горке, мимо которой пробегала. Тот отлетел и разбил горшок с бегонией. В этом тоже виноват Винденбург, успокоила себя Леона. Последние пару лет Эдуард, в её обществе, открывал рот казалось только для того, чтобы произнести очередную отповедь. Похоже, он мог часами перечислять её настоящие и воображаемые пороки. А ведь она когда-то считала его самым близким другом и не могла понять причин таких разительных перемен в характере. А может раньше она была слишком мала, чтобы разобраться в нём? Впрочем, какая разница. К счастью, у неё теперь есть Анна. Если, конечно, она не оттолкнула её сегодня. Леона свернула с аллеи покрытой опутанной глицинией перголой и через минуту была уже у ограды сплошь увитой лианой. Она раздвинула ветви, безошибочно открыв узкий лаз в заборе и покинула сад. Этот проход в своё время ей так же показал Эдуард. Теперь он вряд ли здесь протиснется. Нарисованная воображением картинка застрявшего и беспомощного Винденбурга, так развеселила Леону, что она захихикала. Настроение сразу улучшилось и теперь казалось, что всё будет хорошо. Она всё исправит, а потом заставит Эдуарда проглотить те обидные слова. Леона раскинув руки неслась по весеннему лугу, который словно беспокойное море колыхался волнами трав. И представляла себя свободной чайкой, парящей над ним. Чувство всеобъемлющего счастья, покинувшее её сегодня, вновь вернулось, вместе с уверенностью, что она может всё.