The Curse of Slytherin/Проклятие Слизерина

      Спустя пару секунд ощущений весьма далёких от приятных, они очутились посреди заброшенного здания с обугленными стенами и с торчащими стеклянными осколками мутного стекла на месте выбитых окон.       — Когда-то это был старинный жилой дом, — Гермиона пыталась объяснить причину своего необычного выбора для аппарации. — Несколько лет назад здесь взорвалась газовая труба, возник страшный пожар, он унёс жизни десятков людей. Городские власти всё грозились провести заново все коммуникации и восстановить здание, но, похоже, у них есть дела поважнее. Думаю, дом простоит в таком состоянии ещё столько же лет, но, по крайней мере, сюда можно безопасно аппарировать подальше от людских глаз.       Драко кивнул, осматривая безрадостную обстановку.       — Сколько отсюда идти до кафе?       — Где-то полчаса пешком. Готов?       — Вроде того. Прекрасная погода, мы в Лондоне, и сегодня даже не идёт дождь.       Гермиона в сотый раз тяжело вздохнула, завязала волосы в хвост и разгладила невидимые примятости на свободной ветровке.       — Надень капюшон, Драко, — устало распорядилась она и направилась к выходу из здания.       Лондон и правда был сегодня милосерден к путешественникам. Никакого намёка на солнце не наблюдалось, но отсутствие луж под ногами несказанно радовало. Драко и Гермиона шли, держась за руки, и со стороны можно было подумать, что они — самые простые подростки-старшеклассники, прогуливающие школу.       Дезориентированность Драко в мире магглов, конечно, не могла остаться незамеченной для Гермионы. Он постоянно вздрагивал и нервно озирался, услышав громкие звуки, будь то рёв мотоциклетного двигателя или грохот мусоровоза. Особенно сильно его раздражал вой полицейской сирены. В мире магии не существовало таких режущих слух звуков в повседневной жизни, именно поэтому Гермионе одной из немногих удалось с лёгкостью расправиться с мандрагорой на втором курсе, пока остальные стонали от головной боли и падали в обморок, а вопль золотого яйца на Турнире Трёх Волшебников был скорее ужасно неприятным, но точно не невыносимым.       В любой другой день Гермиона посмеялась бы над тем, как Драко каждый раз тянулся за палочкой, когда они оказывались посреди оживлённого перекрёстка с несущимися во все стороны и сигналящими машинами, несмотря на то, что он помнил, чем чревато использование магии вне Хогвартса до семнадцати лет. Но все её мысли были о другом.       — Блять, как вы вообще здесь живёте? — возмущался Малфой, с осуждением покосившись на асфальтоукладчик и сгорбленных рабочих в жёлтых касках с отбойным молотком в руках. — Это не мир, это какая-то хроническая мигрень.       — Ко всему привыкаешь, — пожала плечами Гермиона. — К тому же, это мегаполис, есть ведь и тихие городки.       — А ещё есть Муффлиато. Всё равно из-за этого вездесущего шума я почти не слышу, что ты говоришь. Не окажешь услугу?       — Потерпи немного, мы уже почти пришли, — она указала на возвышающееся здание больницы Святого Томаса по другую сторону Темзы, где неподалёку располагалось то самое кафе. — К тому же, я припоминаю, что ты, вроде как, обещал не жаловаться на оторванные конечности, но почему-то на незначительный городской шум это обещание не распространяется.       — Если я сказал, что не буду жаловаться на расщепление, то именно это я и имел в виду, — недовольно проворчал Малфой, натягивая капюшон толстовки почти до бровей.       Кофейня встретила их невероятным запахом свежего кофе, и эта приятная мелочь практически полностью перечеркнула весь недавний дискомфорт, пережитый Драко из-за городского шума. Волшебный мир имел всего один недостаток: он был совершенно несправедливо лишён этого восхитительного запаха, поскольку трактиры, пабы и кондитерские никогда не делали акцента на определённом напитке и его разновидностях. Да и маггловские технологии приготовления кофе ушли далеко вперёд, как, впрочем, и во многих других вещах.       — Преподобный Салазар, здесь что, варят кофе в котле размером с хижину Хагрида? — неожиданный громкий возглас Малфоя привлёк взгляды двух девушек за ближайшим столиком, которые принялись с интересом его рассматривать, перешёптываясь и глупо хихикая. Гермионе это не понравилось. Безмозглые дуры. — Я хочу попробовать. Тебе что-нибудь взять?       — Нет. Я пойду займу вон тот столик, — она указала на дальний стол от окна с двумя красными диванами по обе стороны. — Может, позже позавтракаю. Что-то совсем нет аппетита, — что было не совсем правдой, потому что от волнения к горлу Гермионы подобралась тошнота, и любая съеденная пища сейчас была бы под угрозой обратного выброса. — У тебя есть маггловские деньги?       — Обижаешь, Грейнджер, — Драко подмигнул ей, сбросил капюшон и направился к стойке.       Его встретила молодая работница кафе в бело-жёлтой форме и приветливо улыбнулась.       — Здравствуйте, сэр! Что желаете заказать?       У неё была слишком активная и положительная энергетика. Малфой таких не любил.       — Кофе с молоком, пожалуйста, — с дозированным дружелюбием проговорил он.       — Каппучино, латте или, может, американо с молоком? — вежливо уточнила она.       Драко посмотрел на неё как на полоумную. Он был категорически не согласен с утверждением, что все магглы тупые, но эту девушку явно при рождении ударили головой.       — Я же сказал. Кофе. С молоком.       Девушка нервно усмехнулась, но не потеряла ни капли любезности, застывшей на её вечно улыбающемся лице.       — Вы любите, когда в кофе побольше молока или поменьше? — участливо поинтересовалась она, распознав в Малфое тяжёлого клиента.       — Сколько не жалко, — с сарказмом улыбнулся он, опуская взгляд на её именной бейдж, — Клэр.       — Поняла, значит, латте, — довольно закивала она и отвернулась к рабочей зоне, хватая картонный стакан и какую-то толстую чёрную палку, отрывая от неё колпачок. Она повернулась обратно к Малфою и снова противно улыбнулась. — Как вас зовут, сэр?       Он подозрительно сощурился, окидывая Клэр враждебным взглядом.       — А вам зачем? — медленно произнёс он.       — Чтобы подписать ваш стаканчик, конечно! — рассмеялась она. — У нас такое правило.       — Тупое правило.       — Возможно, немного, но обычно всем нравится, — пожала плечами Клэр и занесла маркер над стаканчиком. — Итак, ваше имя?       — Драко, — скучающим тоном ответил Малфой, опираясь на стойку.       — Драко? — удивлённо переспросила девушка. — Это у вас такой никнейм?       — Да, — не раздумывая ответил он, понятия не имея, что это значит.       — А какое настоящее имя, если не секрет? — Малфой уловил в её взгляде игривость. Он изогнул губы в своей самой пленительной улыбке, положил на стойку десятифунтовую купюру и с приторной слащавостью произнёс:       — Когда будет готово, принесите, пожалуйста, за вон тот столик, — он кивнул вправо в сторону столика, где сидела Грейнджер с ехидной ухмылкой, мечтательно подперев подбородок ладонью. — Спасибо. Клэр.       Окончательно смутив изрядно покрасневшую работницу кафе, Драко самодовольно прошествовал к Гермионе, опустился на диван рядом с ней и порывисто поцеловал её в губы, будучи убеждённым, что бедняжка Клэр это точно увидит. Запах кофе определённо творил чудеса без всякой магии, настроение было просто прекрасным. До тех пор, пока они не оторвались друг от друга и не заметили пару — мужчину и женщину, что с интересом изучали их, лукаво улыбаясь у входа в кафе. Этот сценарий точно никто из них не предусмотрел. Какая неловкость.       Гермиона почувствовала, как бешено заколотилось сердце при виде двух её самых близких людей. Её совершенно не заботило, что интеллигентная чета Грейнджер, которая воспитывала свою дочь в строгости и с осуждением относилась к любым провокационным действиям на публике, сейчас с удовольствием наблюдала, как их чадо целуется с парнем в их любимой кофейне. Всё равно несколькими мгновениями позже они бы и так всё узнали.       — Святые угодники! — всплеснул руками отец. — Гермиона, а ты времени зря не теряла! Оп — и за каких-то полгода уже успела стать чьей-то невестой!       — Уилл, совершенно необязательно смущать её ещё больше, — весело сказала женщина, склонившись к мужу, толкнула его в плечо и побежала к столику, из-за которого выскочила их дочь, бросаясь матери на шею.       — Мам! — всхлипнула Гермиона, утопая в нежных материнских объятиях, не в силах сдержать слёзы. Мерлин, как же прекрасно снова почувствовать родительское тепло.       — Мы так соскучились по тебе, детка, — послышался голос отца возле самого уха, и его руки обвились вокруг его любимых девочек. Гермиона в этот момент думала о том, что ей был жизненно необходим Омут Памяти, чтобы сохранить в нём это горько-сладкое воспоминание. По крайней мере, по прибытии в Хогвартс она обязательно поместит его во флакон.       Драко наблюдал за этой трогательной картиной и не мог понять, что было бы правильнее: бесстыдно пялиться на долгожданное воссоединение семьи или же тактично отвернуться. В голову непроизвольно закралась мысль о том, что семья Малфоев никогда не позволяла себе подобных коллективных объятий. Наивысшая степень отцовской любви Люциуса обычно проявлялась в сдержанном похлопывании по плечу. Эти же трое дрожали, подобно осенним листьям на ветру, и раскачивались из стороны в сторону, отчего у Драко начала кружиться голова. Он даже не заметил, в какой момент перед ним оказался его кофе в стаканчике с его «никнеймом».       Выпутавшись из многоярусных объятий, семейство Грейнджер проследовало к столику, всё ещё пребывая в состоянии трепетной растерянности. Когда Гермиона уселась рядом с Малфоем, родительские взгляды постепенно сфокусировались и переметнулись на него.       — Мам, пап, это Драко, — с волнением в голосе представила его Гермиона. — Драко Малфой. Мой однокурсник.       — Да-да, мы как только увидели вас вдвоём, сразу же так и подумали: наверное, какой-то однокурсник! — хохотнул отец, но сразу же получил от матери локтем в бок.       — Очень приятно, Драко, меня зовут Джин, — она протянула руку.       «Наверное, я должен её пожать? Какой дурной тон. Эти магглы дико странные».       Малфой ответил на рукопожатие, и сразу же заметил ещё одну протянутую руку.       — Уильям, — представился отец. — Родители назвали меня в честь Шекспира. Как жаль, что он не был дантистом.       Он рассмеялся, а Драко снова ничего понял. Что за Шекспир? Он был целителем?       По всей видимости, от Уильяма не укрылось замешательство на лице Малфоя, и он добавил:       — Ну, ты-то должен знать Шекспира, его все знают!       — Я так не думаю, — бесцветно произнёс Малфой. — Я не особо разбираюсь в медицине.       Джин и Уильям переглянулись, а затем вопросительно уставились на Гермиону.       — Драко — чистокровный волшебник, в их мире не читают Шекспира, пап, — объяснила она.       — Ох, — отец хлопнул себя ладонью по лбу, — прошу прощения, молодой человек. Всё никак не привыкну, что мы, что называется, из разных миров, — а затем он наклонился к жене и прошептал ей на ухо: — Дорогая, он что, пользуется краской для волос?       — Папа! — вскрикнула Гермиона, покрываясь красными пятнами.       — Да я шучу, милая!       — «Краска для волос»? — нахмурился Драко.       — Нет, он их не красит, они у него такие от рождения!       — О, как необычно! — искренне изумился Уильям.       — Драко Малфой, — задумчиво протянула Джин. — Звучит очень знакомо. Гермиона, разве это не тот мальчик, что постоянно обижал вас с Гарри и Роном и обзывал тебя тем… м-м… странным словом…       — Да, это я, — практически с гордостью сознался Малфой. — Но я стараюсь становиться лучше и совершенствоваться, поэтому мой круг неприятелей сузился, и отныне я обижаю только её друзей.       Казалось, Джин и Уильям оценили его шутку, но когда они переглянулись, Уильям заметно помрачнел, а Джин, наоборот, расцвела ещё больше.       — Доставай свой кошелёк, любимый, — промурлыкала она, элегантно ткнув мужа указательным пальчиком. — Я всегда говорила: ставки — это не твоё.       Драко и Гермиона в недоумении переглянулись.       — Что?! — в один голос воскликнули они.       Уильям угрюмо потянулся во внутренний карман пиджака за кошельком и вручил жене стофунтовую купюру, после чего она заливисто рассмеялась и повернулась к ним:       — В тот день, когда ты прислала то письмо, в котором впервые пожаловалась на некоего грубияна Драко Малфоя, мы с папой заключили пари: хоть он и был в бешенстве, что нашу дочурку обзывает какой-то хулиган, я была уверена, что через пару лет, когда вы оба повзрослеете…       — Уму непостижимо! — ахнула Гермиона. — Как это гадко!       — Это всё мама! — запротестовал Уильям. — Я был категорически против!       Драко же эта ситуация наоборот забавляла. Дурацкие споры и пари — это по его части. Родители Грейнджер оказались не промах. Хотя чему тут удивляться, она ведь их дочь. Но почему-то ему всегда казалось, что они более консервативные и скучные.       — И как давно вы вместе? — по-сплетнически полюбопытствовала Джин. — Кажется, у вас всё серьёзно.       Гермионе безумно хотелось как можно больше обсудить с мамой, хотелось, чтобы они узнали Драко поближе, чтобы они провели вместе целый день, неловко шутя и краснея, смеясь до коликов в животе. Это то, чего она желала всем своим сердцем. Но сейчас на это не было времени. И неизвестно, будет ли когда-то потом. Она стиснула зубы и взглянула на Малфоя, безмолвно моля его о поддержке. Он положил ладонь ей на колено, крепко сжимая, и одобрительно кивнул, призывая её взять себя в руки и сделать то, ради чего они здесь.       — Мам, пап, — глухо пробормотала Гермиона. — Вы, наверное, догадались, что я не просто так назначила эту встречу спустя полгода молчания.       Счастливые лица Джин и Уильяма стремительно поникли, весёлая непосредственность сменилась беспокойством.       — Да, конечно, догадались, — тихо ответила Джин. — Когда Ларри передал нам письмо, в котором говорилось про паспорта, деньги и медицинские дипломы, мы сразу поняли: дело неладно. Но что конкретно…       — Вам нужно срочно уезжать отсюда, — выпалила Гермиона, чувствуя, как снова защипало глаза. — Для таких семей, как наша, здесь стало крайне небезопасно. Умоляю, давайте не будем дискутировать на эту тему, просто доверьтесь мне, иначе…       — Детка, детка, успокойся, — Уильям потянулся к дочери, заключая её руки в свои. — Уверен, мы во всём разберёмся, нет никаких причин для паники…       — Вы просто не понимаете, — прошептала она. — И вряд ли поймёте. Среди волшебников есть очень, очень плохие люди, которые ненавидят таких, как мы. Таких, как я. Грядёт война, и она совсем не будет похожа на те, что были в нашем мире раньше. Я очень хочу, чтобы вы сегодня же улетели в Австралию к тёте, уверена, рейс на Сидней так и остался по средам и пятницам, если мы в скором времени отправимся в Хитроу, то успеем купить билеты…       — Гермиона, подожди, дорогая, — обратилась к ней Джин. — Я понимаю, ты расстроена и напугана, но ведь Австралия — это слишком далеко, к тому же, для этого необходимо оформить отпуск, а больше двух недель в год мы не можем...       — Мам! Вам не нужен отпуск, вам нужно бежать! — она знала, что это будет тяжело, что родители всячески будут перечить ей и находить причины остаться. — Завтра или через неделю к вам домой могут заявиться люди, которые не ведут диалогов. Они — обычные чистильщики! Палачи для магглорождённых. Из-за того, что вы мои родители. Что благодаря вам появилась на свет магглорождённая волшебница.       Джин и Уильям заметно побледнели и посмотрели сначала друг на друга, а затем снова на Гермиону. Переведя взгляд на Драко, они лишь убедились, что весь этот сумбурный поток информации не мог являться простой выдумкой. Внутренние проблемы мира магии постепенно просачивались в их мир, который больше не был безопасным для немагов.       — Мы без тебя никуда не поедем, — отрезал Уильям. — Ты — наша единственная дочь, Гермиона, мы не бросим тебя здесь, пока сами будем отсиживаться под жарким солнцем с кенгуру!       — Я не могу, я нужна Гарри, — с болью в голосе сказала она. — На него вся надежда, только он может остановить тёмного волшебника, чья армия уже сейчас уничтожает ни в чём неповинных людей ежедневно.       — Но ведь ты будешь в опасности! — не унималась мать. — Ведь они придут и за тобой!       — В Хогвартсе безопасно, пока я там, меня никто не тронет.       — Пока? — переспросил Уильям. — То есть, вы собираетесь оттуда бежать?       — Рано или поздно придётся, — нехотя призналась Гермиона. — Но я буду не одна, у нас есть места, где мы сможем скрыться, просто поймите же, наконец, я смогу за себя постоять, у нас есть Орден Феникса и магия, но вас в этой стране я уберечь не смогу. Как и в соседних, европейское магическое сообщество слишком тесно связано, я не хочу, чтобы кто-то знал, где вы прячетесь…       — Детка, я понимаю, ты хочешь защитить нас, но и ты нас пойми, — голос Джин смягчился. — Ты — наш ребёнок, пока что ты слишком молода, чтобы знать, что чувствует родитель, но если бы знала, то не стала бы нас просить о подобном, потому что поняла бы, что этот вариант абсолютно неприемлем, это сродни отказу от своей дочери. Хуже всего то, что мы с папой никогда до конца не понимали, что происходит в вашем мире…       — Вам и не нужно это, поверьте, — горячо проговорила Гермиона, чувствуя накатывающее отчаяние. — Многие вещи вам просто недоступны, а многие напугают настолько…       — Грейнджер… — пытался вмешаться Драко.       — …что вы только сильнее запаникуете…       — Грейнджер, угомонись, — тихо произнёс он, пресекая её словесный поток, коэффициент полезности которого упал уже ниже некуда. Она осеклась и повернулась к нему. — Ты с утра ничего не ела, сходи закажи себе что-то.       — Я не голодна, — раздражённо прорычала Гермиона, пытаясь вернуть потерянную нить мысли.       — Грейнджер, — снова окликнул он её, награждая многозначительным взглядом. — Тебе надо поесть. Кажется, там был шпинатный пирог, твой любимый. Пойди проверь. И захвати мне чего-то на свой вкус.       Для тех, кто не знает Малфоя, это могло показаться невероятно милым проявлением заботы, что несомненно отчасти так и было. Гермиона быстро моргнула, наконец, уловив намёк. Её слишком захлестнули эмоции. Опять. К тому же, чувство голода всё-таки проснулось после энергозатратного диалога.       — Я скоро вернусь, — пробормотала она и покинула столик.       Джин и Уильям посмотрели вслед дочери, а затем сосредоточились на Драко, пытаясь сдобрить поселившуюся в их глазах тревогу натянутыми улыбками. Миссис Грейнджер решила первой нарушить молчание.       — Нам очень нравится твоё бережное отношение к нашей Гермионе, — начала она. — На самом деле мы с Уиллом думали, её выбор падет на Гарри или Рона, но, честно говоря, они совсем ещё дети. Она для них словно старшая сестра. Хотя мальчишки просто замечательные.       — Я их ненавижу, и Грейнджер об этом знает, — с некоторой враждебностью проговорил Драко. — Но я не собираюсь сейчас это обсуждать, — он сделал паузу, наблюдая, как светлая меланхолия на их лицах сменяется настороженностью. «Ничего, вы ещё не раз задумаетесь о том, с какой сволочью повелась ваша дочь. Как здорово, что мне плевать». — Она не хотела, чтобы я ехал с ней. Видите ли, по определённым причинам мне тоже небезопасно находиться вне школы, а тем более, в вашей компании.       — Оу, звучит, конечно, так себе, — добродушно усмехнулся Уильям, пытаясь разрядить обстановку.       Лицо Драко оставалось статичным с лёгкой тенью неодобрения и надменности.       — Я настоял на своём присутствии, потому что был уверен, что вы упрётесь. Вы даже представить себе не можете, сколько у Грейнджер в недалёком будущем будет проблем с Поттером и не только. Ей ещё не хватало забивать свою голову тем, что её любимые родители в любой момент могут подлежать хладнокровной ликвидации. Я хочу, чтобы вы поняли: вы в любом случае отсюда уедете. И если не получится по-хорошему, будет по-плохому.       — По-плохому? — недоверчиво сдвинула брови Джин. Малфой мог поклясться, что чувствовал, как уровень её симпатии к нему с каждой секундой становится всё ниже.       Пора переходить к следующему этапу. Шантаж — самый действенный способ убеждения, работающий безотказно.       — Гермиона может лишить вас памяти, — ледяным тоном произнёс Малфой. — Стереть все ваши воспоминания о ней и внушить вам уехать отсюда навсегда. И тогда, поверьте, каков бы ни был исход войны, вы никогда уже не увидите свою дочь, а если и увидите, то не вспомните её.       — Гермиона никогда так не поступит, — твёрдо заявила Джин, явно собираясь сказать что-то ещё, но Малфой ей не позволил.       — Неужели? Вы плохо знаете собственную дочь, — он ухмыльнулся уголком рта. — Уверяю вас, она сделает это. А если и не сможет найти в себе сил, попросит об этом меня. Таков план. Поэтому я здесь.       Джин и Уильям снова переглянулись. Им было страшно. По-настоящему страшно, и Малфой был совершенно уверен в том, что они не столько опасались перспективы быть жестоко убитыми, сколько были озабочены риском стать жертвами заклятия Забвения. Ведь, несмотря на то, что они имели дело с двумя подростками, против магии эти двое были бессильны.       Уильям сжал руку жены и повернулся к Драко.       — Неужели всё действительно настолько плохо? — безжизненным голосом спросил он.              — Хуже некуда, — со всей серьёзностью заверил его Малфой.       Он с удовольствием отметил, что его слова оказали на Грейнджеров нужный эффект, судя по ужаснувшемуся выражению их лиц. Малфою всегда удавался блеф, он был одним из немногих, кто умел бессовестно лгать и сохранять внешнюю невозмутимость. Родители Грейнджер вряд ли догадывались, что он не может пользоваться палочкой, пока не вернётся в школу, но сообщать им об этом он, конечно же, не собирался.       Наверное, их непринуждённая беседа могла бы ещё продолжаться некоторое время, но Грейнджер уже возвращалась. Хоть бы она не испортила достигнутый результат очередным истерическим припадком.       Малфой обратил взгляд к подошедшей Гермионе с двумя тарелками и приборами в руках, проследив за тем, как она садится рядом. Весь её вид всё ещё выражал усталость и подавленность, но она всё равно нашла в себе силы улыбнуться всем присутствующим, хоть и с определённой долей напряжённости. Когда она поймала взгляд Драко, значительно смягчившийся благодаря её появлению, она придвинула ему тарелку с яблочным пирогом.       — А этот, кажется, твой любимый, — разумеется, она знала, что Малфой обожает яблоки и всё, что с ними связано.       Он улыбнулся и потрепал её по макушке.       — Хорошая девочка, — излишне ласково протянул он, вгоняя Грейнджер в краску неоднозначностью произнесённой фразы и выбранного тона.       — Я попросила официантку подойти и принять ваш заказ, — обратилась она к родителям. — Простите, с моей стороны было невежливо так сразу нападать на вас, даже не дав выпить кофе и чего-то перекусить.       — Ерунда, дорогая, — с улыбкой отмахнулся Уильям, повернувшись к жене. — В этом нет необходимости. Мы решили, что перекусим в аэропорту.       Гермиона застыла с вилкой на весу, роняя наколотый кусочек пирога обратно в тарелку.       — В… аэропорту? — чуть слышно пролепетала она, не веря собственным ушам. Родители кивнули, силясь улыбаться, хоть и было сложно не заметить, как блестели их глаза от слёз.       Гермиона выронила вилку, что с громким лязгом ударилась о тарелку, сложила руки в молитвенном жесте и поднесла к губам, сцепив пальцы в замок. Её взволнованный взгляд метался между родителями и Драко и, наконец, она резко выдохнула и порывисто его обняла.       — Ты уговорил их, — затем она повернулась к маме и папе, восторженно улыбаясь. — Господи, как ему это удалось?!       — Ну, — замялся Уильям, — твой молодой человек умеет быть убедительным, несмотря на свой юный возраст.       Гермиона снова перевела взгляд на Малфоя, на этот раз в немом вопросе выгнув бровь. Драко невинно пожал плечами и отправил в рот большой кусок яблочного пирога. Какая разница, как? Главное ведь результат.

***

      Всю дорогу до Хитроу Гермиона, Драко, Джин и Уильям провели в тишине. Грейнджерам пришлось ненадолго вернуться в больницу, чтобы оповестить руководство о срочном отъезде и распределить записанных пациентов к другим докторам.       Гермиона сидела посередине на заднем сиденье такси, положив голову матери на плечо. По другую сторону сидел Малфой и крепко держал её за руку. Отец периодически оборачивался с переднего сидения, любуясь такой непривычной и, к сожалению, критически эфемерной картиной семейного счастья. При других обстоятельствах и, вероятно, в другой жизни он представлял себя за рулём авто в компании жены, дочери и её парня, багажник машины заполнен чемоданами, палатками, надувными матрасами и корзиной с сэндвичами, а из приоткрытого окошка торчит рыболовная удочка, которая никогда не помещалась полностью в их миниатюрный FIAT, купленный в Италии. Сейчас же чёрный лондонский кэб был наполнен только грустью и тоской.       В Хитроу, как и всегда, было многолюдно. Драко натянул капюшон, настороженно изучая все входы и выходы, относясь с подозрением к каждому человеку в форме, но ни одного знакомого лица так и не встретил.       Авиабилеты были приобретены, до начала посадки оставалось около пятнадцати минут. Грейнджер полезла в зачарованную сумочку и выудила оттуда аккуратный бумажный свёрток.       — Это — ваши новые документы. Австралийские паспорта с новыми именами, — дрожащим голосом объяснила она. — Хотелось бы верить, что нет никакой нужды их использовать, но лучше перестраховаться.       — Где ты их взяла? — прошептала Джин, выхватывая свёрток из рук дочери и, нервно озираясь, затолкала его во внутренний карман пальто.       — Наколдовала ещё летом, — призналась Гермиона. — Я уже давно готовлюсь к войне, мам. Они зачарованы под обычные почтовые открытки, через день чары спадут. Это нужно для того, чтобы на контроле не возникло проблем, если вас вдруг решат обыскать.       Джин заключила дочь в крепкие объятия и шепнула ей на ухо так, чтобы слышала только она:       — Держитесь вместе. Ты, Гарри, Рон и Драко. Я знаю, он сказал, что ненавидит их, но это пройдёт, я уверена. Мальчишки такие дураки.       Гермиона усмехнулась и прошептала в ответ:       — Это точно.       — Прости, что не хотели слушать тебя. Желание остаться здесь, рядом с тобой было продиктовано эгоизмом. Страхом потерять всё, чем мы жили последние двадцать лет.       — Я понимаю, — выдохнула Гермиона. — Хоть я и стараюсь всё продумать, даже при наилучшем раскладе я не могу быть уверена в вашей безопасности. Но мне будет легче, если я буду знать, что вы далеко отсюда. Совсем скоро наступит момент, когда я не буду уверена даже в том, что с нами может произойти через час, когда беспрерывно придётся выживать и бороться.       — Гермиона, выше нос, — мягко пыталась приободрить её Джин. — У тебя есть твои друзья и Драко. Я вижу, он любит тебя, детка, — Гермиона вздрогнула от этих слов, по её телу пробежали мурашки. — Сейчас это единственное, что дарит мне покой, как бы сложно ни было потом. Просто будь рядом с ним и своими друзьями.       «Если бы ты знала, как на самом деле всё непросто, мам».       Они ещё долго стояли обнявшись, и Малфой, воспользовавшись моментом, отвёл Уильяма в сторону. Он запустил руку в бездонный карман толстовки и что-то оттуда извлёк.       — Возьмите, — Драко протянул мистеру Грейнджеру увесистую пачку австралийских долларов, перетянутую узкой тёмно-зелёной лентой. — Вам этого должно хватить на первое время.       Уильям вытаращился на неприличный во всех смыслах подарок и неистово затряс головой.       — Ты с ума сошёл?! Драко, я не могу это принять, где ты вообще их взял? Вы что, были в Гринготтсе? В такое неспокойное время?       — Мерлин, конечно же, нет, мы же не самоубийцы, — сердито огрызнулся Малфой. — В нашем семейном сейфе всегда есть запас маггловской валюты разных стран, не только галлеоны. В Австралию мы в ближайшее время точно не собираемся, так что… просто заберите деньги себе, чёрт возьми.       Он ткнул их в грудь Уильяму и разжал пальцы, вынуждая мужчину поймать пачку банкнот, чтобы она не упала на пол.       — А твои родители, — аккуратно спросил Уильям, — они в курсе? Ты ведь не взял деньги без спросу?       — Я не думаю, что вас это как-то касается, сэр. Я имею доступ к сейфу и могу распоряжаться его содержимым как мне заблагорассудится. И я принял решение поделиться небольшой частью наших сбережений с теми, кто действительно нуждается в этих деньгах.       Уильям был очень тронут и сконфужен, толщина пачки стодолларовых купюр указывала на то, что он держал по меньшей мере двадцать тысяч австралийских долларов.       — Драко, здесь… очень много, — Грейнджеру было ужасно неловко. — Я знаю, мы сейчас некоторое время будем без работы, но у нас была отложена небольшая сумма на чёрный день, мы взяли с собой. А там, глядишь, и работа появится, когда где-то обоснуемся. Доктора везде нужны.       — Доктора? — удивлённо переспросил Малфой. — Я думал, вы дантисты.       — Да, так и есть, — подтвердил Уильям своей идеальной белозубой улыбкой. — Мы ведь исцеляем людей от зубной боли.       — Так, значит, вы целители, а не доктора?       Уильям продолжал всё так же неловко улыбаться и сдвинул брови, растерявшись от, с одной стороны, странного, а с другой — логичного вопроса.       — Эм, нет, я так не думаю, — возразил он. — Целительство — совсем не по нашей части, мы обычные традиционные доктора.       — Какой бестолковый эвфемизм, зачем всё так усложнять, — фыркнул Драко, закатив глаза. — В любом случае, деньги вам пригодятся в чужой стране. Обратно я их всё равно не возьму, а если насильно всучите — выброшу вон в ту мусорную корзину. Согласитесь, не самое целесообразное применение деньгам.       Уильям мягко улыбнулся, неуверенно опустив деньги в карман пиджака, и крепко обнял Малфоя.       — Спасибо, сынок.       Внутри у Драко что-то дрогнуло. Он прикрыл глаза, задумавшись о том, как он всю жизнь из кожи вон лез, чтобы заслужить от родного отца это ласковое прозвище и сердечные объятия. А сейчас его обнимал практически незнакомый мужчина, маггл, которого до сегодняшнего дня он видел всего один раз мельком в Косом переулке. У которого с губ так легко срываются ласковые слова — «милая», «дорогая», «детка», «сынок». Просто за то, что эти люди есть. Потому что украшают собой его жизнь.       Драко отстранился и коротко кивнул.       — Спасибо, что приняли правильное решение и согласились уехать, — Малфой повернулся к Гермионе и Джин, рыдающих друг у друга на плече. — Ей так будет спокойнее. И мне тоже.       — Гермионе с тобой очень повезло, парень, — искренне произнёс мистер Грейнджер.       — Я бы не был так категоричен в вопросе, кому с кем повезло.       — А ты острый на язык, — рассмеялся Уильям. — Далеко пойдёшь! — он похлопал Драко по плечу и повернулся к своим девочкам. — Джинни, пора прощаться с детьми, а то опоздаем. Гермиона, детка, подойди, обними папу.       Он раскрыл объятия, и Гермиона бросилась к нему на грудь, сжав пальцами его пиджак.       — Я буду ужасно скучать по вам, — выдавила она сквозь слёзы и быстро отстранилась. — Умоляю, только не выезжайте никуда. Не возвращайтесь. Я найду способ связаться с вами, когда это будет безопасно, ладно?       — Мы будем послушными, честно, — шутливо поклялась Джин. — Главное — берегите себя, вы оба. И передавай привет Гарри и Рону.       Она напоследок коротко обняла Драко, горячо поблагодарив его за всё, и, взяв мужа под руку, поспешила на предполётный досмотр.       Гермиона никак не могла прийти в себя. Всё закончилось так быстро. Но самое главное, всё прошло гладко. Даже не верилось. Пока она смотрела, как родители снимают верхнюю одежду и кладут в специальные пластиковые корзины наручные часы, ремни и кошельки, Драко обнял её за талию и притянул к себе.       — Кажется, всё получилось, — он поцеловал её в висок, вдыхая ванильно-персиковый запах.       — Без тебя ничего бы не вышло, — прошептала она. — И всё произошло бы совсем не так, как нужно. Сначала мы бы поругались, а затем я стёрла бы им память. Даже страшно подумать.       — И не думай. Не надо. Причин для этих мыслей больше нет.       По окончании досмотра Грейнджеры в последний раз обернулись к детям, помахали им рукой, а Джин послала воздушный поцелуй, после чего они скрылись в следующем зале, где находился паспортный контроль.       — Что, если я больше их не увижу?       — Увидишь, Грейнджер. Вы ещё обязательно встретитесь.

***

      После того, как они аппарировали в Хогсмид и пробрались обратно в Хогвартс через «Сладкое королевство», Драко не стал провожать её до башни Гриффиндора. Вместо этого он взял совершенно выбившуюся из сил Гермиону за руку и отвёл в Выручай-комнату, зная, что ей нужны покой и крепкий сон, а не зверское нападение двух лохматых гоблиноподобных троллей, непрестанно брызжущих слюной и неукротимой глупостью. Они вполне в состоянии потерпеть до завтра.       Небрежно скинув обувь и сбросив на пол ветровку, Гермиона рухнула на кровать, скрутившись в позе эмбриона. Она пребывала в очень нежном настроении, и потому дала выход эмоциям, вновь горько расплакавшись. Малфой улёгся рядом, нежно обнимая её, гладил по спине, плечам, волосам и просто тихо ждал, когда ей станет легче.       Этот день и для него был весьма эмоциональным и запоминающимся. Сегодня он впервые в жизни долго контактировал с магглами, которые по совместительству являлись родителями его девушки. И это было не просто знакомством, не выходящим за рамки обмена любезностями, а настоящим испытанием. С приятным послевкусием.       — Я никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты сделал, Драко, — пробормотала Гермиона слабым голосом. — Благодаря тебе моя семья всё ещё цела. Это только твоя заслуга.       — Не неси чушь, Грейнджер, — ровным голосом произнёс он. — То, что я сделал, не более чем искупление. Забыла, что как раз из-за таких, как я, твоим родителям грозила смерть?       — Это не так, — устало запротестовала она. — Ты не такой, ты же знаешь. Ты как Снейп. Лишь притворяешься плохим, чтобы помогать хорошим.       — Если мне это удаётся сейчас, это не значит, что так будет всегда.       — Скорее всего, — согласилась Гермиона. — Но это не значит, что ты станешь другим. У тебя слишком доброе сердце, хоть и иногда просто невыносимый характер, — она усмехнулась и подняла голову, пристально вглядываясь в его серо-голубые глаза. — Именно поэтому я так люблю тебя, Драко.       Она оставила на его губах невесомый поцелуй, задержавшись лишь на секунду, и снова прислонилась лбом к его груди, гадая, что же с ними сотворит сорвавшееся с её губ признание. Она знала, что Драко не ответит ей. Ей и не нужны были эти слова. Его поступки, его взгляд, прикосновения, поцелуи говорили сами за себя. А ещё она слышала, как у него перехватило дыхание и участилось сердцебиение.       Он поцеловал её в макушку и чуть слышно шепнул:       — Сладких снов, Гермиона.       Она улыбнулась и глубоко вдохнула, наполнив лёгкие его восхитительным запахом.       Взгляд Гермионы скользнул по стенам и остановился на журнальной вырезке с изображением её любимой группы, когда ей было девять. А затем на рамку с фотографией, где они с родителями стоят на фоне Эйфелевой башни. За окном виднелись слабые очертания дома напротив и даже был слышен лай соседской собаки.       Сегодняшнюю ночь они проведут в её комнате.