The Curse of Slytherin/Проклятие Слизерина

      Гермиона шагала тёмными коридорами Хогвартса, улыбаясь воспоминаниям о событиях сегодняшнего дня. Она направлялась из библиотеки в гостиную Гриффиндора, раздумывая над тем, как ей рассказать друзьям о встрече с Малфоем. С одной стороны, ей не терпелось скорее поделиться своими успехами в сближении с «врагом», а с другой… Она очень боялась, что мальчики её не поймут. Было довольно сложно представить, как с абсолютным равнодушием поведать Гарри и Рону о весёлом времяпрепровождении со «слизеринской сволочью», ведь им было сегодня по-настоящему приятно и комфортно находиться рядом.       Остановившись возле портрета Полной Дамы, Гермиона почувствовала неприятный холодок волнения внутри, ладони вспотели, из-за этого её преследовало постоянное желание вытирать их об мантию. Гермиона просто ненавидела потные руки, как у себя, так и у кого бы то ни было. Сделав глубокий вдох, она произнесла пароль, и портрет отодвинулся.       Было довольно поздно, гриффиндорцы уже разбрелись по своим спальням, и только два чёрных силуэта, сидящих на креслах, виднелись на фоне света от каминного огня.       — Наконец-то, мы уже начали волноваться! — недовольно буркнул Рон. — Библиотека разве не закрылась ещё час назад?       — Извините, — Гермиона неловко улыбнулась, занимая свободное кресло между Гарри и Роном. — Как у вас дела?       — Есть новости, — неожиданно оповестил всех Гарри. — Сегодня я был у Дамблдора на нашем… эм-м… занятии, если так можно сказать.       Гермиона почувствовала небольшое облегчение от того, что у неё появилась возможность немного отсрочить свою исповедь. Хотя ведь ничего такого не произошло? Почему же она так волнуется?       — О, — только и смогла ответить она, удивлённо подняв брови.       — В общем, — продолжил Гарри, — мы путешествовали по Омуту Памяти. Должен сказать, Дамблдор довольно глубоко вник в историю Волдеморта. Он показал мне воспоминание, которому больше шестидесяти лет, Том Реддл тогда ещё не родился.       Рон с Гермионой округлили глаза, теряясь в догадках, какова могла быть важность событий, происходящих до рождения Тёмного Лорда.       — Это было воспоминание Дамблдора? — задала вполне уместный вопрос Гермиона.       — Нет. Оно принадлежало некому Бобу Огдену, он был сотрудником Группы обеспечения магического правопорядка в Министерстве, и этот человек побывал в доме дедушки Волдеморта.       Гарри подробно рассказал содержание этого воспоминания: про прибитую гвоздём змею на входной двери, про Марволо Мракса (дедушку, в честь которого Тому дали второе имя) и про его детей — сына Морфина и дочь Меропу, которая позже стала матерью Волдеморта. Гарри упомянул, что в воспоминании Марволо с сыном общались на парселтанге, а также, что древний род Мраксов являлся потомками Салазара Слизерина.       — Вот уж насчёт кого Шляпа точно не заморачивалась при распределении! — хмыкнул Рон. — Так и что же было дальше?       — Из-за того, что Морфин был слегка не в себе и убивал магглов…       — Да у них это в крови, я смотрю!       — …этот самый Боб, хозяин воспоминания, был прислан Министерством, чтобы забрать и наказать Морфина вместе с покрывающим его отцом. Их посадили в Азкабан, а замученная домашней тиранией Меропа начала строить свою жизнь. Она была влюблена в маггла…       — В Реддла, — догадалась Гермиона.       — Именно. Каким-то образом она его приворожила и родила от него ребёнка. Нарекла его Томом, и, если не особо вникать в дальнейшие подробности, все умерли, а ребёнок попал в приют.       — Да уж, весёлая история, — повёл бровями Рон, откинувшись на спинку кресла. — Так и на кой чёрт старик тебе это показал?       — Рон! — возмутилась Гермиона. — Это же прошлое Волдеморта, такую информацию необходимо знать! Из самых, на первый взгляд, незначительных фактов могут тянуться ниточки в настоящее, благодаря которым мы сможем разгадать загадку его непобедимой силы. Я права, Гарри?       — Думаю, именно так считает Дамблдор, — медленно кивнул он. — Но там было ещё кое-что. В этом воспоминании Марволо показывал Бобу древнюю семейную реликвию — перстень с гербом Певерелов. Который я увидел в кабинете Дамблдора, когда уходил от него.       — А это уже интересно, — задумчиво протянула Гермиона. — И что это значит?       — Он не сказал.       — Что?! — возмутился Рон. — Какого чёрта? Блин, Гарри, как ты его терпишь? Нам, что ли, без него мало загадок? Почему просто нельзя всё рассказать, чтобы не терять зря времени, и уже что-то думать дальше!       Гарри лишь пожал плечами, а Гермиона вновь вступилась за директора:       — Потому что, возможно, Гарри ещё не готов к этой информации. Дамблдор вовлекает его постепенно, я уверена, на вашем следующем занятии будет больше конкретики.       — А вот я бы не был так уверен, — устало улыбнулся Гарри. — В любом случае, есть пища для размышлений. А что у тебя нового?       Гермиона заморгала от неожиданности и нервно прочистила горло.       — Ну, в общем-то, кое-какие новости есть, — туманно пробормотала она, разглядывая свои колени.       — С Малфоем? — усталости Гарри как и не бывало.       — Ага.       — Ну, не томи уже, не будь вторым Дамблдором! — подгонял её Рон. — Что там у вас? Он что-то рассказал?       — Вообще-то нет, — Гермиона украдкой взглянула на них обоих. — Но было очень… мило.       — Мило?! — в один голос воскликнули мальчики.       — Я имела в виду… — Гермиона совсем замялась и потеряла ход мысли, которой, скорее всего, и не было, поэтому она решила выпалить всё как есть, на одном дыхании. — В общем, мы ходили практиковать невербальные заклинания в Визжащую хижину.       — Вы ходили куда?!       — Делали что?!       — Да ну перестаньте вы! Я, между прочим, думала только о деле, как вы себе вообще представляете, я должна была с ним сблизиться?!       — Ладно, ладно, — Гарри поднял руки в сдающемся жесте, — объясни хотя бы, как вы вообще туда попали?       — Мы случайно встретились в Хогсмиде, когда я ходила договариваться с мадам Розмертой о празднике. Перекинулись парой слов, Малфой упомянул о том, что тренироваться в невербальной магии в быту — полная чушь, потому что в школе это делать попросту негде, ну и я вдруг заметила Визжащую хижину на пригорке — я сидела на опушке на камне и…       — Читала, — в один голос нетерпеливо закончили за неё Гарри и Рон, зная об излюбленном месте уединения своей подруги.       — Именно. Короче говоря, я поняла, что если не сейчас, то можно будет больше и не пытаться, потому что идеальнее момента просто не придумаешь.       — И как он согласился на это? — недоумевал Рон.       — Поначалу — никак, — ухмыльнулась Гермиона. — Но я применила женскую хитрость и… он попался.       — Круто! — восхитился Гарри.       — Это безумие, — пробормотал Рон, запустив пальцы в волосы.       — И как? Как это было? — не унимался Гарри. — Вы просто… практиковали невербальную магию?       — В основном, да. Немного разговаривали, шутили…       — Шутили?! — скривился Рон. — Гермиона, ты точно с Малфоем там была? Ничего не путаешь?       — Нет, Рональд, — едко ответила Гермиона. — И вообще, он был очень мил со мной.       — А это как понимать? — не унимался Уизли.       — Ну, например… — Гермиона смутилась, сомневаясь, стоит ли говорить об этом. — Когда я увидела, что его невербальная магия сильнее, чем моя, меня это расстроило, и я думала, что он меня задразнит из-за моего происхождения, а он… В общем, он дал понять, что больше не считает это чем-то… — она отчаянно пыталась подбирать слова, чтобы мальчики не подумали, что она чокнулась, — ненормальным.       — Секундочку, — Рон вскинул ладонь вперёд, — ты пытаешься сейчас сказать, что он больше не считает тебя грязнокровкой?       — Возможно. То есть, вроде того, да.       — Что ж, ребята, с вами было весело, но, по всей видимости, нам давно пора спать, а то уже мерещится всякое, — нервно усмехнулся Рон, поднимаясь с кресла. — Надеюсь, мне не будут сниться кошмары.       Гарри с Гермионой рассеянно помахали ему в ответ, и когда Рон скрылся за дверью спальни для мальчиков, Гарри спросил:       — Вы собираетесь встретиться снова?       — Да, — Гермиона потупила взгляд. После ухода Рона говорить на эту тему с глазу на глаз было как-то неловко. — В субботу.       Гарри вздохнул, снимая очки, и потёр уставшие глаза.       — Я прошу тебя, будь осторожна.       — Гарри, я правда думаю, что Малфой изменился, — горячо уверяла она, — он уже не такой заносчивый, более спокойный, что ли. Нам действительно было весело вместе, и поверь, для меня это так же абсурдно, как и для тебя. Особенно, когда он накричал на стул, который не хотел ремонтироваться, — с её губ сорвался тихий смешок.       Гарри устало ухмыльнулся скорее за компанию, потому что мысли его были явно о другом.       — Я очень ценю то, что ты делаешь для меня, правда, — неуверенно начал он. — Но я тебя очень прошу: помни, ради чего мы всё это затеяли. Малфой — будущий Пожиратель смерти, если уже не стал им.       — Я не боюсь его, — гордо заявила Гермиона. — И тебе не стоит. Он не опасен.       — Я боюсь не его, Гермиона. А того, что ты можешь к нему привязаться. Иногда… это проще, чем кажется… — тихо произнёс Гарри и отвёл взгляд. На его лице промелькнула странная эмоция, которую Гермионе так и не удалось распознать. Он вновь поднял глаза на неё. — Этого нельзя допустить, понимаешь? Он безопасен ровно до того момента, как Волдеморт впервые прикажет ему убить, — серьёзно проговорил Гарри.       — Я не верю, что он способен на это.       — Я тоже, — вздохнул Гарри, переводя взгляд на огонь. — Но методы Волдеморта чрезвычайно убедительны. Если на кону будут стоять жизни родителей Малфоя, он не будет долго размышлять над этим. И как бы ужасно это ни звучало, он сделает правильный выбор.

***

      Малфой неспешно двигался по спящему замку, отрешённо глядя перед собой. Сегодня ему выпало счастье исполнять обязанности старосты, поэтому Снейп отправил его на ночное дежурство, чему Драко был только рад, ведь наконец-то он урвал возможность побыть наедине со своими мыслями, а не в затхлой гостиной Слизерина в компании трепла Нотта, тупиц Крэбба и Гойла и самого главного его раздражителя — Паркинсон.       Пэнси не была уродлива или слишком глупа для Малфоя, когда-то она даже ему нравилась, но её настойчивость и похотливые взгляды вызывали у него приступ бешенства и тошноты. С тех пор как Драко погрузился в себя, он при каждой удобной возможности изолировался от чьего бы то ни было общества и потерял всяческий интерес к девушкам, особенно к таким, как Пэнси — доступным. Забини, Нотт и остальные не упускали случая подшутить, что Малфой своей гордостью всю рыбу распугает, и что он либо не в себе, либо импотент, а может, и вовсе скрывает свои истинные сексуальные предпочтения. Драко лишь снисходительно улыбался, адресуя каждому по среднему пальцу, брал с полки в общей гостиной какую-нибудь книгу и удалялся в спальню раньше остальных.       Да, в чём-то они были правы. Не в импотенции, конечно, уж в этом Малфой убеждался каждое утро (и не только), и уж точно не в ориентации. Скорее всего, он и правда был не в себе. Или наоборот, слишком сильно в себе. Иначе больше ничем нельзя было объяснить отсутствие заинтересованности в девушках, особенно в его буйно-гормональном возрасте.       Он не мог сказать, что ему не нравилось целовать девушку, ощущать под руками изгибы молодого тела, о нет, это было бы чудовищной ложью. Но в тот момент, когда Малфой покончил со всем этим, в его жизни случились перемены, и только они с тех пор имели для него значение. Он знал, что его ждёт. Он кристально чётко осознавал это каждый день, и чем сильнее чувствовал на себе слизеринское проклятие, тем острее ощущал потребность отказаться от отцовских идеалов. Только потребность отказа не являлась самим отказом, в этом и заключалась вся ирония. Именно поэтому Драко подсознательно принял решение отказаться от того, что пока ещё было в его силах: от боли.       Вот чем он не мог поделиться с товарищами, высокомерно задрав подбородок и выплюнув правду в лицо. Он не мог позволить, чтобы какая-нибудь невинная слизеринка (ведь для слизеринца другого варианта и быть не могло) была утянута Малфоем на дно липкого болота, кишащего Пожирателями. Чтобы она жила в страхе за свою жизнь и жизнь своей семьи, когда придёт время войны. Драко хватало печальных глаз несчастной матери, в которые он старался никогда не заглядывать, чтобы не чувствовать эту тупую боль. Её боль.       Очередной коридор закончился на одной из движущихся лестниц, и Драко остановился, оценив взглядом поистине гигантские масштабы замка, особенно, когда смотришь вверх на меняющие направления лестницы, а им нет ни конца, ни края. Бесконечные живые картины, ныне почивающие безмятежным сном, а днём без умолку болтающие. Снующие по соседним холстам люди и животные могли вызвать головокружение, если долго всматриваться в эту какофонию красок. Длинношеий жираф, страдавший бессонницей, тихо крался по холстам на противоположную стену. Малфой с интересом отметил, что на некоторых картинах животное помещалось полностью, а на некоторых лишь частями, оккупируя сразу несколько полотен, что образовывали пазл из отдельных фрагментов жирафа и растягивали его фигуру на несколько этажей. Драко следил за перемещениями животного, пока оно не нашло себе подходящего ночлега на холсте, где была изображена томная дама в чепчике, растянувшаяся на нежно-розовых простынях посреди поля с подсолнухами.       Его взгляд скользнул чуть правее и остановился на портрете Полной Дамы. Драко против воли улыбнулся, опустив взгляд. Вот он, ещё минуту назад размышлявший о том, что никого и никогда близко к себе не подпустит, сейчас вспоминал заливистый несдержанный смех Грейнджер, который ему сегодня посчастливилось слушать довольно долго. «Хорошо, что она гриффиндорка, — вдруг подумал Драко. — Это гарантия. Гарантия того, что дальше дружеского общения у нас не зайдёт. Слава Салазару за нашу бесконечную факультетскую вражду».

***

      Всю следующую неделю Гермиона и Драко не обменялись и словом, хотя постоянно пересекались в Большом зале и на совместных занятиях. Кажется, никто из них понятия не имел, как следует себя вести, учитывая их последнюю встречу: продолжать делать вид, что ничего не поменялось или… что? Так ни о чём негласно и не договорившись, они лишь неловко отворачивались друг от друга, когда их взгляды случайно встречались, а за завтраком, обедом и ужином старались садиться друг к другу спиной, чтобы лишний раз не провоцировать зрительный контакт.       — Он опять на тебя пялился только что, — весело доложил Рон за ужином в среду. — О, и снова посмотрел…       — Рон, перестань, умоляю! — шикнула зардевшаяся Гермиона, уставившись аккурат в свою тарелку. — Ты как маленький, честное слово!       — Может, он запал на тебя, а? — не унимался Рон, задорно подмигнув.       — Не неси чушь, Рональд! — вспыхнула Гермиона. — Чистокровный избалованный аристократ никогда в жизни не присмотрится к такой, как я, расслабься.       — А я и не напряжён, — расплылся он в улыбке. — В отличие от тебя.       — Меня напрягаешь ты, Рон! А не Малфой! И вообще, я крайне удивлена, что такой фанат еды, как ты, сейчас шпионит за слизеринским столом вместо того, чтобы уплетать говяжий стейк.       — И то правда, — согласился Рон, накалывая на вилку весь стейк целиком, и попытался пропихнуть его в рот. — О! Аять асатьел! — нечленораздельно пробубнил он, указывая грязной вилкой куда-то позади Гермионы.       Странной игре в молчаливые гляделки пришёл логичный конец, когда наступила пятница. Гермиона поймала себя на мысли, что чем ближе она подходила к кабинету ЗОТИ, тем сильнее колотилось её сердце. «Наверное, я просто волнуюсь перед очередным поединком» — нашла она разумное объяснение, напрочь блокируя все странные и неуместные допущения.       Как и ожидалось, Снейп снова попросил всех разбиться на пары, и каково было всеобщее удивление, когда Драко и Гермиона сразу же встали вместе, даже не рассмотрев других кандидатов. Поначалу они не поняли, почему по кабинету прошёлся шепоток со смешками, но когда Гермиона услышала, как Рон театрально прочищает горло, она метнула взгляд в его сторону и, помимо его насмешливого выражения лица, заметила, что ни одна пара в сравнении с прошлым занятием не совпадала. Противником Гарри сегодня оказался Забини и, несмотря на то, что даже внешне они были полными противоположностями друг друга, их лица украшали одни и те же неестественно изогнутые зигзагом брови.       Гермиона моментально залилась краской и отвела взгляд в сторону. Малфой же, лишённый по своей природе какого-либо беспокойства на почве общественного мнения, стоял с абсолютно невозмутимым видом, и Гермиона не могла понять, нравилось ей это или нет. С одной стороны, его реакция могла значить, что он не видел ничего зазорного в том, чтобы добровольно выбрать себе в партнёры гриффиндорскую грязнокровку, а с другой стороны, если он сейчас ещё и надменно ухмыльнётся, все могут подумать, что это она его выбрала, что, разумеется, предполагалось быть «ужасно забавным».       — Мисс Грейнджер, мистер Малфой, какая приятная неожиданность, — протянул Снейп. — Надеюсь, ваша борьба за факультетские очки будет не на жизнь, а на смерть.       По классу пробежал очередной смешок, отчего Гермиона лишь крепче сжала зубы, мёртвой хваткой вцепившись в палочку, и наконец подняла взгляд на своего противника. К её величайшему удивлению, лицо Малфоя оставалось непроницаемым и не выражало ни одной эмоции: его взгляд был прикован к Грейнджер, но прочитать в нём ничего не удавалось.       — И раз уж ваш тандем так взбудоражил ваших однокурсников, — продолжил профессор, — то с вас и начнём.       Гермиона и Драко синхронно обернулись, в недоумении уставившись на Снейпа, который, казалось, смаковал каждый момент всей этой неловкой ситуации.       — О чём это Вы? — бесцеремонно бросил Малфой своему декану.       — Мне кажется, мистер Малфой, что по дороге в мой кабинет Вы растеряли в коридорах замка все свои манеры, — холодно процедил Снейп, всего на миг задержав на своём подопечном презрительный взгляд, затем постепенно увёл его дальше по кабинету и обратился ко всему классу: — Сегодня вы будете наблюдать друг за другом. Моя задача — из занятия в занятие усложнять вам условия дуэлей. Сегодня будет проверка на, так называемую, боязнь сцены. У вас не будет возможности спрятаться за спинами товарищей и жульничать, отвернуться от меня и прошептать заклинание, пока я якобы не вижу. Сегодня у каждого из вас будет возможность продемонстрировать своё мастерство, — с издёвкой закончил Снейп. — Мисс Грейнджер, мистер Малфой, прошу вас выйти в центр кабинета.       Гермиона на негнущихся ногах поплелась, куда было сказано, бросив по дороге прощальный взгляд на её дорогих друзей, которые и сами пребывали в состоянии мелкого мандража. Малфой проследовал за ней твёрдой поступью, по всей видимости, не испытывая какого-либо дискомфорта, хотя, возможно, он тщательно это скрывал.       Гермиона приказала себе выдохнуть всю неуверенность, несколько раз наклонила голову из стороны в сторону, разрабатывая шею, и приняла позу нападения, встав вполоборота и заведя свободную руку за спину.       Взгляд Малфоя на секунду утратил былую непроницаемость. Он с восхищением изучал стоящую перед ним соперницу, бессознательно склонив голову набок. Уголки его губ едва заметно поползли вверх, а в голове крутилась навязчивая мысль: «Я снова разглядываю её. Мерлин, хоть бы это выглядело достаточно угрожающе».       Расценив лирическое настроение Малфоя как насмешливую издёвку, Гермиона резко вскинула палочку, рассекла ею воздух и невербально завопила что есть мочи:       «Ступефай!»       Малфой не успел отбиться, но резко увернулся в сторону, позволив заклятию врезаться в массивный старинный глобус, отчего тот разлетелся на части. Драко поражённо уставился на руины позади себя, невольно отметив, что Грейнджер усовершенствовала силу своей невербальной магии. Быстро найдясь, он лукаво усмехнулся и вскинул палочку:       «Агуаменти!»       А вот это было неожиданно. Мощная струя холодной воды выплеснулась из палочки прямо в Гермиону, на что она в панике отбилась невербальным «Тергео», всасывая неудержимый водный поток кончиком своей палочки.       В памяти вдруг возникло новое заклинание, которое выискал Гарри в учебнике Принца и уже успел испробовать на Роне:       «Левикорпус!»       Малфой ловко отбил заклинание и уже приготовился к ответному нападению, как вдруг по классу пронеслись взволнованные возгласы, крики и смех. Оказалось, он не рассчитал траекторию своего щита и замахнулся слишком сильно, вследствие чего заклинание Гермионы отрикошетило и прилетело прямиком в… профессора Снейпа.       Обратив взгляд туда, куда весь класс энергично указывал пальцами, Малфой и Грейнджер присоединились к свидетелям презабавнейшей картины: многоуважаемый профессор болтался вверх ногами под потолком кабинета Защиты от Тёмных искусств, неистово размахивая руками, и выкрикивал ругательства, с трудом удерживая себя в рамках цензурности. Несмотря на всеобщее веселье, Гермиона так сильно перепугалась, что на полнейшем автомате, позабыв о цели урока, выкрикнула «Вингардиум Левиоса!» и поспешно отлевитировала растрёпанного Снейпа прямо на профессорское кресло. Как только плавное приземление было завершено, Снейп вскочил на ноги, фурией подлетев к ненавистной парочке, и прошипел:       — Оба. На воздух.        А затем сорвался на крик:       — Живо! Вон!       Охваченная ужасом Гермиона и давящийся еле сдерживаемым смехом Драко выбежали из кабинета, следом за ними вылетели по очереди их сумки с учебниками, которые Малфой едва успел поймать на лету, отчего, похоже, ему стало ещё веселей, и финальным штрихом их позорного изгнания стал оглушительный грохот массивных дверей, которые, казалось, уже никогда перед ними не откроются.       Спустя несколько секунд мёртвой тишины они посмотрели друг на друга и синхронно разразились истерическим смехом, словно двоечники-малолетки, которых выставили из класса за безобразное поведение. Гермионе показалось, что за дверью послышалось какое-то движение, и она, дёрнув Малфоя за рукав мантии, потянула за собой:       — Пойдём отсюда скорее, а то ещё услышит и вернётся за возмездием! — смех мешал говорить из-за всё ещё бушующего адреналина в крови.       — Думаешь, ему мало досталось, и он захочет ещё под потолком поболтаться? — фальцетом выдавил Малфой, заходясь в новом приступе истерики, но всё же последовал за Гермионой, закинув обе сумки себе на плечо.       — Перестань! — с неубедительной серьёзностью шикнула она, схватив Драко за руку и переходя на бег. Малфой слабо отдавал себе отчёт в том, что происходило, но то, что Грейнджер сейчас держала его за руку, вполне конкретно ощущалось лёгким покалыванием на кончиках пальцев.       Они миновали несколько коридоров, затормозив возле одного из низких сводчатых окон и, разомкнув руки, уселись на широкий каменный подоконник в попытке восстановить дыхание после смеха и бега. Драко бесцеремонно скинул обе сумки на пол и тотчас же наткнулся на осуждающий взгляд карих глаз.       — Свою швыряй сколько влезет, а в моей могут быть хрупкие вещи или неплотно закрытая чернильница, например, — пыталась возмутиться Гермиона, но из-за не до конца отпустившего веселья губы всё равно нервно дёргались, так и норовя снова улыбнуться.       — Я поймал твою сумку, когда Снейп запустил ею в тебя, и нёс целых сто метров, а ты ещё возникаешь? — нахмурился Малфой.       — Это было мило с твоей стороны, ты прав, — подобрела Грейнджер, остановив взгляд на его лице. Кажется, они впервые сидели вот так, друг напротив друга, и совершенно открыто, а не исподтишка, смотрели друг другу в глаза.       — С тобой не соскучишься, Грейнджер, — Малфой ухмыльнулся и покачал головой, облокотившись на оконную створку.       — Кто бы говорил! — подхватила Гермиона. — И уже не в первый раз!       — Во второй, я считал.       — Быть циником вовсе необязательно, Малфой.       Гермиона тепло улыбнулась, радуясь в душе, что их общение не вернулось на прежний уровень после недели неловкой молчанки.       Малфой почувствовал что-то неладное (снова оно! Испуг, но не испуг, чтоб его…) и мысленно встряхнулся, отвернувшись к окну.       — Что это было за заклинание, Грейнджер? Оно бы понравилось Филчу.       — Левикорпус, — ответила Гермиона, — нашли случайно в том исписанном вдоль и поперёк «Расширенном курсе зельеварения».       — Неплохо, — одобрительно кивнул Драко. — Как думаешь, он пустит нас на урок в следующий раз?       — Я бы сильно не рассчитывала, но, как Снейп уже сказал, он будет придумывать всё новые способы довести нас до ручки, а такой возможности поиздеваться над нами он точно не упустит.       — Ты специально каждый раз садилась ко мне спиной в Большом зале?       Гермиона вздрогнула от внезапного вопроса. Было бы правильно опустить взгляд и перевести тему, а ещё лучше — вскочить и, прикрывшись срочными делами, убежать, но разве это было бы по-гриффиндорски?       — Мне… ну… показалось, что… — Гермиона набрала в лёгкие побольше воздуха и наконец произнесла: — Я подумала, что нам обоим будет неловко, если все узнают, что мы общаемся. К тому же Рон говорит, ты постоянно пялишься на меня.       — Ничего я не пялился, побольше слушай своего Уизела! — пытался защищаться Малфой, однако от Гермионы не скрылся слегка проступающий на его бледной коже румянец. — С чего он вообще за мной шпионил?       — Я рассказала Гарри и Рону, что мы практиковались в Визжащей хижине.       — Стоп. Ты им сказала что?       — Честно говоря, мне кажется, вам всем троим стоит проверить слух, они тоже постоянно переспрашивали…       — Грейнджер, какого хера?! Зачем о таком рассказывать своим тупорылым домашним животным?       — Не называй их так! — возмутилась Гермиона. — Они, между прочим, нормально отреагировали, ясно?       И тут она осознала, что начала заходить слишком далеко, пытаясь быть с Малфоем честной. Такими темпами может дойти до вопросов, на которые она не сможет ему ответить.       — Как-то это подозрительно, — прищурился он. — Ни за что не поверю, что эти двое могут быть лояльны к... чему-то подобному.       А вот и ложь номер один:       — Конечно, они лояльны. Ведь они доверяют мне и уважают мои интересы.       Ну, не совсем ложь.       — О-о! Так я тебе интересен? — лукаво протянул Малфой, расплывшись в не менее лукавой улыбке.       — Не в этом смысле! — вспыхнула Гермиона от смущения. — Вечно тебе нужно всё извратить!       Драко рассмешила реакция Грейнджер, и она бы с удовольствием слушала его тихий смех, заливаясь краской, если бы не…       — Что за чёрт?       Они повернулись на звук голоса, обладательница которого успела подойти почти вплотную, но они были настолько увлечены беседой, что даже не заметили этого.       — Привет, Джинни, — нервно поздоровалась Гермиона. — Что ты здесь делаешь?       — А вы что здесь делаете? — она явно была в полнейшем недоумении и с трудом доверяла своим глазам.       — Снейп выгнал нас с урока, — ответила Гермиона.       — За очень плохое поведение, — дополнил Драко.       Джинни скривилась, найдя услышанное каким-то потусторонним абсурдом, как и развернувшуюся картину, персонажами которой являлись Гермиона Грейнджер и Драко Малфой, сидящие на подоконнике и мирно беседующие о чём-то очень весёлом. Сюрреализм.       — Звучит просто дико. В каком смысле? Вы разнесли кабинет или подрались?       — Разнесли кабинет, — виновато поморщилась Гермиона.       — И подрались, — без тени стыда произнёс Малфой.       — А ещё мы случайно подвесили профессора за лодыжку под потолком, — с деланной печалью закончила свой отчёт Гермиона.       — Профессора Снейпа?       — Так точно, — злорадно усмехнулся Драко, глядя на Гермиону. Он знал, что если будет смотреть на Уизлетту, то непременно состроит какую-нибудь гримасу или перекривит её, потому что она бесила его точно так же, как и все остальные представители её семейства.       — Так вот почему вас отстранили до конца дня! — воскликнула Джинни.       — Что?! — Гермиона подумала, что ослышалась. Её никто никогда не отстранял от занятий. Никогда.       — Смотри-ка, Грейнджер, похоже, мы все вместе пойдём слух проверять, — съязвил Малфой, возвращая свою неизменную надменную ухмылку.       — Слизнорт просил передать, что вы наказаны и отстранены от занятий до конца дня, — деловито объявила Джиневра, сложив руки на груди. — Очевидно, это распоряжение Снейпа, который осведомлён о вашем расписании. Так что на зелья вы сегодня не попадёте.       — Какая досада, — протянул Малфой, подхватив сумку с пола, и вскочив на ноги. — Тогда хорошего нам отдыха, — он зашагал по коридору, и, обернувшись на ходу, бросил: — Завтра в двенадцать. Не опаздывай, Грейнджер.       Гермиона широко раскрыла глаза, встречаясь взглядом с обомлевшей Джинни, у которой явно появилась масса вопросов. Она подняла сумку подруги, схватила её за руку и потянула с собой:       — Пойдём. Есть разговор.