Игра

      Леви нравится боль. Эрвин понял это ещё раньше, чем сам Леви осознал собственные желания и, тем более, озвучил их. Природная наблюдательность и годы тренировок в виде сложной политической игры научили его безошибочно считывать язык тела и малейшие движения лицевых мышц. Эрвин видел, как Леви задыхается в экстазе, когда грубо прижимал его к столу или стене. Чувствовал возбуждённую дрожь его тела, когда прикусывал кожу на шее. А когда Эрвин готовил Леви к сексу, тот всегда ёрзал и пытался насаживаться на пальцы, даже если тугие мышцы не поддавались, даже если было больно. Эрвин слишком часто видел чужую боль, чтобы не замечать её признаки на лице Леви. Он пытался быть нежнее, входить медленно, каждый раз ждал, пока Леви привыкнет к ощущениям. Но тот будто специально искал боли, подавался назад, сразу принимая член целиком, при этом кусал свои пальцы, чтобы не кричать. Ещё и взял моду специально хамить и выводить Эрвина из себя аккурат перед отбоем, чтобы ночью получить свою долю грубого животного секса.       Поняв, в чём тут дело, Эрвин молча смирился. Ему было интересно, когда Леви наберётся храбрости, чтобы открыто попросить, рассказать о своих желаниях. Ждать пришлось долго, но Эрвин был терпелив. И когда в одну из ночей Леви, запинаясь, прошептал ему на ухо свою просьбу, по губам Эрвина скользнула удовлетворённая улыбка, которую он поспешил спрятать. Для Леви это огромный шаг вперёд. Он не привык сдерживать эмоции, его манера общения до сих пор больше напоминает поведение преступника из трущоб, чем солдата, но вот поговорить о своих чувствах Леви почему-то не может. Но сейчас, видимо, припёрло. И дело тут не в боли. То есть не совсем в ней. Леви привык всё контролировать, даже в сексе, когда их отношения только зарождались, ни на секунду не мог расслабиться и отпустить себя. А теперь, когда Леви научился отдаваться по-настоящему, не только физически, это стало для него наркотиком.       Ремень лёг на обманчиво тонкие запястья, тёмная полоса невероятно красиво смотрелась на светлой коже. Леви весь худой и бледный, иногда кажется, что он сделан из снега и сейчас растает, стоит прикоснуться руками, проследить языком узор синих вен под кожей. Но Эрвин знал, какая сила таится в этом теле, знал, что Леви может освободиться от пут, когда пожелает. Вот только по-настоящему связано не его тело, а душа. Это безграничное доверие будоражит, сносит голову, пробуждает тёмные желания и в то же время внушает ответственность. Леви здесь, стоит спокойно, опустив голову, пока Эрвин связывает его руки за спиной. Леви позволяет это, хочет этого, хочет Эрвина именно так. И Эрвину предстоит сплести узор из бережности и грубости, нежности и жестокости, чтобы дать Леви то, что он хочет.       Когда все эти игры – дурацкое слово, но Эрвин не знал, как назвать это иначе – только начинались, он не чувствовал себя уверенно. Даже сейчас сомнения прятались в глубине души. Эрвин всегда старался относиться к партнёрам и партнёршам бережно, уважительно, осторожно. Такое взаимодействие было для него в новинку. Но ради Леви пришлось научиться. Ему даже начало нравиться, это затягивало. Эрвин думал иногда, нет ли у него садистских наклонностей, раз такие вещи доставляют удовольствие. Но дело в Леви, с ним любой вид секса становится особенным.       Эрвин завязал крепкий узел, проверил, что его палец свободно входит между ремнём и запястьем любовника. Леви не скажет о дискомфорте, не заметит боли, поэтому заботиться о нём сейчас должен Эрвин. Он хотел доставить Леви удовольствие, а не покалечить.       Он вздрогнул, вспомнив, как испугался, когда Леви потерял сознание. Это случилось месяц назад. Леви был снизу, выгибался на постели, беспорядочно шепча:       - Сильнее… Эрвин… Эрвин! Пожалуйста!       Он запрокинул голову, а Эрвин, взяв за острый подбородок, повернул лицо любовника к себе и впился в губы жадным поцелуем. А потом Леви накрыл его руку своей и переместил вниз, на свою шею. Прочитав в потемневших от страсти серых глазах невысказанную просьбу, Эрвин послушался. От осознания того, что Леви добровольно отдаёт в его руки свою жизнь, доверяет, подчиняется, кровь закипала в жилах, а здравый смысл мигом улетучился на пару с самоконтролем. Сначала Эрвин только символически сжал рукой тонкую шею, но встретившись с сердитым взглядом, надавил сильнее. Стоны Леви перешли в тихие вздохи, и через минуту его выгнуло от удовольствия, Эрвин даже к его члену прикоснуться не успел.       Это было последней каплей, крышу окончательно сорвало, и вколачиваясь в подрагивающее тело, Эрвин насаждался абсолютной звенящей пустотой в голове. Леви было хорошо, он видел это, чувствовал. Леви сильнее прижимался к его ладони, стараясь ещё увеличить давление. Это было чистое безумие, которому Эрвин поддался, в котором утонул. Вот только в какой-то момент он – слава богу! – заметил, что Леви против своего обыкновения обмяк на постели, хотя обычно сжимал его коленями до последнего, а ещё закрыл глаза, хотя любил смотреть на Эрвина, когда тот кончает. Всё это в совокупности, а ещё дурное предчувствие, вернуло слетевшую крышу на место.       Следующие несколько минут были, наверное, самыми пугающими в его жизни, если не считать того момента во время одной из первых его экспедиций за стену, когда титан чуть не откусил Эрвину лицо и половину мозга. Леви быстро пришёл в себя, сделал глубокий вдох, сфокусировал взгляд и поинтересовался, почему Эрвин не кончил. В этот момент хотелось одновременно дать ему в морду и прижать к себе, целовать каждый сантиметр тела, никогда не отпускать. Тогда Эрвин дал себе слово, что впредь будет осторожнее, не позволит Леви навредить самому себе. Поэтому теперь, закончив с узлом и проверив, что ремень не пережимает кровоток, Эрвин на всякий случай спросил:       - Не туго?       Леви дёрнул головой, что означало одновременно и отрицание, и недовольство. Он не любил, когда Эрвин выходит из образа.       - Хорошо. На колени.       Не дожидаясь, пока Леви выполнит приказ, Эрвин резко надавил ему на плечи. Леви упал на ковёр, устилающий пол кабинета. Командующий в который раз порадовался наличию этого ковра. Он здесь был ещё со времён Шадиса, и Эрвин много раз порывался убрать старый пылесборник. Но теперь ковёр пригодился, без него трахать Леви на полу было бы не так удобно.       Эрвин обошёл Леви по кругу, любуясь. На мгновение в голове промелькнула мысль «Как мы дошли до жизни такой?». Впервые увидев Леви в Подземном городе, поразившись его силе, страсти, ужаснувшись ненависти, что горела в серых глазах, мог ли Эрвин помыслить, что всего через год Леви будет стоять перед ним на коленях, глядя снизу-вверх из-под упавших на лицо тёмных волос? В его глазах безграничная преданность, но дикая страсть никуда не делась, как и вызов. И хоть Леви стоит на коленях, покорности нет ни в его взгляде, ни в позе, он просто на это не способен. Приказы Леви выполняет, лишь когда сам этого хочет.       Эрвин отошёл к столу, взял в руки стек, совсем новый, из блестящей скрипучей кожи. Леви сам его купил недавно, пришло время испробовать обновку. Вернувшись к своему капитану, Эрвин увидел, что тот смотрит в пол, словно изучая узор на ковре, его плечи расслаблены, как и кисти рук. Леви отпустил себя, сбросил груз ответственности, который давит каждую секунду. Эрвину это знакомо. Только наедине друг с другом они способны забывать на время обо всём, отгораживаться от мира.       - Леви.       Эрвин коснулся стеком его подбородка, вынуждая запрокинуть голову. Его глаза сейчас почти чёрные, зрачки расширены, а губы приоткрыты. От этого зрелища Эрвин нервно сглотнул. Хотелось прямо сейчас повались Леви на ковёр и отыметь. Но пришлось мысленно осадить себя. Рано.       - Сегодня на совещании ты опять мне грубил.       Эрвин давно понял, что обсуждать такие вопросы с Леви в обычной обстановке бесполезно, он только недовольно фыркнет и снова нахамит. И если наедине Эрвин только смеялся, то на людях это сильно раздражало. Ведь существует такая вещь, как авторитет у подчинённых.       - Соблюдение субординации обязательно для всех, Леви. Ты всё ещё не можешь усвоить простейшие правила. Придётся научить тебя.       Конечно, это тоже игра, Эрвин не испытывал желания как-то наказать Леви или выместить на нём злость. Но раздражение всё же присутствовало. А ещё эта игра затягивала, и Эрвин знал, что Леви тоже наслаждается происходящим.       - Ты согласен?       Молчание и полный тёмной страсти взгляд из-под чёлки.       Эрвин хлестнул посередине груди, замахнулся не сильно, первый удар не должен быть чересчур болезненным, иначе Леви не почувствует в полной мере остальные. Но всё равно на молочно-белой коже мгновенно распустился красный цветок. Эрвину нравилось оставлять следы на теле любовника. Приятно смотреть днём на педантично одетого капитана и знать, что там, под идеально отглаженным шейным платком багровая отметка страсти. Знать, что Леви нервно одёргивает манжету не из-за стремления к порядку, а потому что на его запястьях следы от верёвок.       - Леви?       - Да, командующий.       От его голоса мурашки побежали по коже. Эрвин снова обошёл Леви, медленно ведя кончиком стека по его груди, плечу, спине, потом шее, чтобы снова вернуться к подбородку и заглянуть в серые глаза. Эрвин не переставал восхищаться Леви. Во всех смыслах. Сейчас он думал о том, что у Леви идеальное тело. Он будто создан для сражения, родился со следами от ремней УПМ на бёдрах и плечах. Его тело создано для боли, может, поэтому оно так жадно принимает перемешанное с болью удовольствие.       - Эрвин…       Несильный удар по щеке, скорее поглаживание. Это их правило, не оставлять следов на лице и кистях рук. Хотя весь штаб и так уже в курсе, что между командующим и капитаном нечто большее, чем просто рабочие отношения. Но всё равно нужно сохранять хотя бы видимость приличия.       - Ты будешь говорить, когда я разрешу. Тебе понятно?       Эрвин знал, что поставил Леви перед трудным выбором, промолчать или ответить. И здесь нет правильного решения. Леви выбрал молчание и резко выдохнул сквозь сжатые зубы, когда стек легонько щёлкнул по соску. У Леви очень чувствительные соски, касаться их самым кончиком языка и слушать возбуждённые вздохи – непередаваемое удовольствие. Но сейчас у Эрвина другие планы.       - Я задал вопрос.       - Мне понятно.       Судя по гневному взгляду, после игры Леви собирается высказать всё, что думает о таких вопросах. Но это будет потом, а сейчас он вскрикнул, ведь новый удар был сильнее. Не в силах удержаться, Эрвин опустился на колени перед любовником и обвёл пальцем напряжённый, ставший сейчас невероятно чувствительным сосок. Леви задрожал, прикусил губу, сдерживая стон и подался вперёд, пытаясь потереться членом о бедро Эрвина. У Леви стояло ещё когда Эрвин раздел его и связал. Да и самому Эрвину уже стало невыносимо тесно в штанах. Но нет, ещё рано.       - Я позволял тебе двигаться?       Он снова поднялся и ударил по второму соску, уже с размахом. Он знал, что Леви выдержит. Так хотелось сорвать крик с этих губ. И Эрвин своего добился. Голос Леви, когда он стонет от удовольствия, вскрикивает от сладкой боли, шепчет, умоляя о разрядке это что-то из области фантастики.       - Сегодня ты переходишь все границы.       Трудно было сохранять ледяной тон, когда внутри всё полыхало, но Леви это нравится, а значит, Эрвин согласен терпеть. Но вот от одежды пора уже избавиться. Он по-армейски быстро снял рубашку и, не глядя, бросил куда-то в сторону дивана. Леви проводил предмет одежды недовольным взглядом, небрежность Эрвина его просто бесила, и с этим так приятно было играть. Когда Эрвин расстегнул штаны и приспустил их вместе с бельём, Леви уже без слов знал, что делать, но всё же подавил желание податься вперёд и сразу вобрать в рот возбуждённую плоть. Эрвин улыбнулся, кажется, даже дикий пёс поддаётся дрессировке.       - Иди сюда, Леви.       Это не приказ, всего лишь разрешение, ведь Леви сам изнывает от желания, облизывает губы в предвкушении. Он не заставил просить себя дважды. Обвёл языком крупную головку, слизал выступившую капельку смазки. Леви мог долго дразнить и ласкать, но Эрвин запустил руку ему в волосы, крепко сжал и потянул вперёд, заставив резко заглотить член до основания. Леви дёрнулся чисто инстинктивно, захрипел, но в следующую секунду расслабил горло. Ему потребовалось много времени и попыток, чтобы научиться, привыкнуть к внушительным размерам Эрвина, но зато теперь Леви делал минет просто непозволительно хорошо.       Эрвин ослабил давление, позволяя Леви вдохнуть. Тот отстранился на секунду, впрочем, не выпуская изо рта головку, и тут же снова насадился на член. Ощущения были невероятными, когда член оказывался в плену тёплого бархатистого рта, Эрвин забывал обо всём на свете. Только Леви имел значение, только его взгляд из-под ресниц. По бледным щекам катились слёзы, но Леви не останавливался. И это желание доставить удовольствие партнёру, отдаться без остатка было обоюдным. Эрвин едва удержался на грани, в последний момент отстранил Леви от себя. Рано!       Улыбка на лице капитала была самодовольной и дерзкой, Эрвин стёр её лёгкой пощёчиной, о потом резко дёрнул любовника вверх за волосы. Леви зашипел сквозь зубы, но поднялся, и Эрвин тут же втянул его в поцелуй. Нежности сейчас не было, только чистая страсть. Он ворвался в чужой рот, буквально трахал языком, безжалостно кусал губы любовника, и Леви отвечал тем же. Когда они оторвались друг от друга, то оба тяжело дышали. Тонкие губы Леви сейчас были немного опухшими, невероятно соблазнительными, блестящими от слюны. Обведя их языком, Эрвин спустился ниже, впился зубами в кожу. Леви задрожал, откинул голову сильнее, давая полный доступ к своей шее, позволяя покрывать её грубыми укусами. Оторвавшись с мокрым звуком от Леви, Эрвин подтолкнул его к столу и скомандовал:       - Лицом вниз.       Леви повиновался, лёг грудью на стол, в то время как Эрвин, наконец, избавился от оставшейся одежды. Можно было бы на этом закончить, вернее, перейти уже к главному, но Эрвин знал, чего Леви хочет, что ему понравится, поэтому решил ещё немного помучить их обоих. Тем более бледная крепкая задница будто сама просилась под кнут. Леви, видимо, не ожидал, что у Эрвина хватит сил продолжать игру, и вскрикнул от неожиданности, когда удар ожёг кожу. Эрвин бил, уже не сдерживаясь. Конечно, недостаточно сильно, чтобы причинить вред, но всё же ощутимо. Настоящее наслаждение смотреть, как молочно-белая кожа постепенно становится розовой, и как Леви ёрзает по столу, пытаясь то отстраниться, то наоборот податься назад. Его судорожные вздохи, резкие вскрики ласкали слух лучше самой изысканной музыки. «Нет, со мной точно что-то не так, - подумал Эрвин. – Этим нельзя наслаждаться». Но он наслаждался, и Леви тоже.       Эрвин отбросил в сторону стек только, когда участков нетронутой белой кожи на ягодицах вообще не осталось. Леви дрожал всем телом, сжимал и разжимал кулаки. Его руки всё ещё были надежно зафиксированы за спиной, лопатки сведены. Из-за маленького роста в такой позе Леви едва доставал ногами до пола, стоял на носочках, и его бёдра подрагивали от напряжения. Вид такого Леви затрагивал какие-то струны в душе Эрвина, о которых он до встречи с бывшим преступником и не подозревал, будил что-то тёмное и опасное. Но в то же время внутри всё сжималось от нежности. Эрвин никогда не причинил бы Леви боль ради боли, только ради обоюдного удовольствия. Он провёл руками по ягодицам Леви, тот снова зашипел, как змея. Его кожа сейчас стала такой чувствительной и нежной. Эрвин гладил нежно, едва касаясь кончиками пальцев, и болезненное шипение вскоре сменилось стоном.       - Эрвин… - выдохнул Леви. – Пожалуйста!...       Он уже на грани, раз забыл о правилах собственной игры. Теперь пришла очередь       Эрвина самодовольно улыбаться.       - Нет, я ещё с тобой не закончил.       Он опустился на колени и развёл руками упругие половинки. Почувствовав горячее дыхание на своей коже, Леви шумно вздохнул и дёрнулся. Крепкий ремень и руки Эрвина не давали ему двинуться с места, но главным было не то, что снаружи, никакие верёвки не смогут его удержать, если Леви захочет вырваться. Безграничное доверие, подчинение и желание получить то удовольствие, что Эрвин хочет ему подарить, вот что удерживало Леви на месте.       Так было не всегда. Помнится, когда Эрвин впервые попытался вылизать эту идеальную с его точки зрения задницу, Леви чуть ли не под потолок подпрыгнул, обозвал Эрвина извращенцем и сбежал, на ходу натягивая штаны. «Кто бы говорил про извращения», подумал тогда Эрвин, но промолчал. Командующий не оставлял надежды осуществить задуманное, и к следующей попытке тщательно подготовился. Они вместе сходили в душ, после чего Эрвин накрепко привязал Леви к кровати, с его согласия, разумеется. Уделив несколько томительно-сладких минут каждой чувствительной зоне на теле любовника, Эрвин, наконец, перешёл к тому месту, которое его интересовало. Когда его язык впервые прошёлся между ягодиц Леви, тот разразился отборной бранью. «Надо было ему и кляп вставить», подумал Эрвин, не прерывая своего занятия. И уже через минуту ругательства сменились стонами удовольствия. Эрвин просунул руку ему под бёдра, обхватил сочащийся смазкой член и вскоре с удовлетворением ощутил, как сжимается тугое колечко мышц, и как пульсирует член в его руке. Леви кончил тихо, прикусив зубами подушку, не хотел признавать своё поражение. Но вскоре Эрвин снова заставил его стонать. Дырочка Леви такая расслабленная, когда он только кончил… В общем, тот вечер они оба запомнили надолго.       Эрвину хотелось попробовать с Леви абсолютно всё. Поэтому он так легко согласился на игры с подчинением и болью. И прежде ни одна задница не вызывала у Эрвина такого сильного желания её вылизать. Что же, Леви особенный во всех отношениях. И чувства Эрвина к нему тоже особенные. Когда-нибудь они с Леви поговорят о чувствах, но сейчас оба ещё не готовы, поэтому стоит пока сосредоточиться на другом.       Эрвин медленно обвёл сжатое отверстие языком, пока не пытаясь проникнуть внутрь. Леви произнёс что-то нечленораздельное и толкнулся бёдрами назад, побуждая к дальнейшим действиям. Эрвин усмехнулся, опаляя дыханием чувствительную кожу, шире раздвинул ягодицы любовника, заставляя отверстие чуть приоткрыться. Кончик языка скользнул внутрь, прошёлся по стеночкам, Леви сжался инстинктивно, но при этом заёрзал, пытаясь впустить в себя глубже. Эрвин толкался языком в его дырочку, а Леви где-то сверху скулил, наверное, по обыкновению прикусив губу до крови. Ничего, Эрвин сегодня ещё услышит его крики.       Терпеть дальше было уже невыносимо, так что он поднялся на ноги и потянулся к ящику стола, где под бумагами лежала бутылочка с маслом. Леви вздрогнул, когда прохладные капли потекли между его ягодиц. А когда палец Эрвина проник во влажное отверстие, то он беззастенчиво застонал. Эрвин тоже едва сдерживался. Леви такой невероятно узкий внутри, такой нежный и горячий, так туго сжимается, будто не желая выпускать палец из своего тела.       - Эррррвин, - так возбуждающе, протяжно.       Командующий добавил сразу два пальца, и Леви вскрикнул, подался назад, насаживаясь на них. Тугие мышцы поддавались медленно, и чувство растяжения наверняка было немного болезненным. Но Леви не любит, когда его долго растягивают, Эрвин лишь иногда позволял себе подолгу играть с колечком мышц, дразнить, проникая лишь кончиком пальца. Сейчас они оба слишком возбуждены, слишком близки к разрядке. Эрвин ещё раз в этом убедился, когда пальцы прошлись по бугорку внутри, и Леви буквально взвыл. Наверняка, в этот момент он уже готов был кончить. То, что Леви может достигнуть пика без прикосновений к члену, Эрвин прекрасно знал, поэтому поспешил убрать руку.       Когда головка члена стала протискиваться в узкое отверстие, Леви непроизвольно дёрнулся, но крепкая хватка на бёдрах не дала ему уйти от проникновения. Эрвин вошёл в желанное тело одним медленным движением и замер, позволяя Леви привыкнуть. Пусть игра ещё не окончена, для него всё равно на первом месте безопасность партнёра. Но Леви наглядно показал, что забота ему не нужна, резко двинув бёдрами назад, чтобы насадиться глубже. Движение сопровождалось стоном, слегка болезненным, но полным страсти.       - Эрвин! Ну же…       Больше сдерживаться не было ни сил, ни желания. Покрепче ухватив Леви одной рукой за бедро, другой за волосы, Эрвин взял быстрый темп. Он выходил почти полностью и тут же снова загонял член на всю длину, остервенело вбивался в податливое тело. Леви стонал в голос, бормотал ругательства и мольбы. Такой уязвимый в этот момент, такой открытый и желанный. Эрвин согласился на это безумие не чтобы сделать Леви больно, а чтобы обладать им вот так, полностью и безоговорочно. Иначе Леви не умеет отдаваться, лишь силе не стыдно покориться, уступить, отдать контроль и освободиться. Движения Эрвина становились всё более рваными, бешеный темп ломался, и Леви под ним шептал, задыхаясь:       - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…       Поняв, что долго не продержится, Эрвин отпустил волосы любовника, провёл ладонью по его спине, ощущая, как под кожей перекатываются мышцы, скользнул под бёдра. Налитый член лёг в ладонь, и Леви хватило нескольких движений. Эрвин, двигаясь внутри него, особенно идеально задел самую чувствительную точку, одновременно обведя большим пальцев головку члена Леви, этого хватило. Он сжался, стиснул член Эрвина почти до боли, и это подтолкнуло командующего к краю. Он кончил почти одновременно с Леви и, обессиленный, повалился на него сверху, придавив к столу своим весом. В голове было пусто и чисто, будто тёмная бурная ночь сменилась морозным зимним утром.       - Эрвин, - голос Леви, уже привычно недовольный, вывел его из послеоргазменного забытья. – У меня руки затекли.       - Ох!       Эрвин мигом отстранился. Как он мог настолько сосредоточиться о себе и совершенно забыть о комфорте Леви? Конечно, ремень на нём уже давно, а тут ещё Эрвин навалился сверху. Пальцы плохо гнулись, и ему потребовалось несколько минут, чтобы развязать тугой ремень, слушая недовольное ворчание Леви. Эрвин не дал ему сразу же подняться и начать разминать руки привычным образом. Вместо этого он осторожно, медленно стал растирать Леви запястья, восстанавливая кровоток в кистях, Леви шипел и ругался. Потом Эрвин, всё так же медленно, чересчур медленно по мнению Леви, отвёл в сторону одну руку, другую, помассировал плечи. Только убедившись, что Леви в порядке, Эрвин, наконец, отпустил его.       - Что ты там вякнул про субординацию?       Сжатые губы и тяжёлый взгляд, что, кажется, способен убить на месте. Таким Леви видеть привычнее. Эрвин усмехнулся и, не слушая яростных протестов, прижал Леви к себе, уткнулся носом в тёмную макушку, вдохнул полной грудью запах любимого человека. Леви брыкался несколько секунд, потом затих, расслабился и – Эрвин на это и надеяться не мог – обнял в ответ.       - Тебе понравилось? – спросил Эрвин, наклонившись к раскрасневшемуся уху Леви.       - Ты мог бы постараться и лучше.       Это тоже игра, но уже другая. Когда-нибудь она им надоест, и Эрвин с Леви смогут поговорить серьёзно о том, что их в действительности связывает. Но сейчас они ещё не готовы, поэтому стоит заняться чем-то другим…