Рассказ

      Было четыре часа дня. Небо уже всё почернело, но снег продолжал ярко голубеть в лунном свете. Снежинки поднимались с асфальта и, неторопливо кружась в свете фонарей, улетали в небо.       В городе как обычно вовсю гудели машины, выстроившись в огромную пробку. Граждане судорожно пританцовывали на остановке, ожидая нужного транспорта. А бездомные коты уже давно облюбовали мусорный бак напротив огромного супермаркета, надеясь найти остатки селёдки.       Уже во многих окнах многоэтажных муравейников мелькали яркие гирлянды. Где-то синий, где-то красный, а где-то и вовсе свет переливался цветом радуги.       В одной из таких квартир (если, конечно, её можно было назвать квартирой. Скорее, местом, где значилось человеческое существование) горел обычный свет. Лампочка в ней давно напоминала своим миганием, что её пора заменить, но хозяин активно игнорировал эту мнимую просьбу. В доме витал запах кофейной гущи, дешёвой лапши и мясного корма для кошек. Единственное, что хоть как-то придавало новогоднюю атмосферу в данном помещении: потрепанная книга Гофмана и дешёвый майонез, смачно политый на горячую лапшу.       Фенир Эргибаев, по паспорту прописанный как Владимир Германович Лопухов, сидел за своим письменным столом и с ненавистью прожигал взглядом свой ноутбук. На столе, кроме электронного друга, стояли также любимая кружка Фенира, уже давно покрытая чайным налётом, на которой любезно красовалась надпись «Лучшему писателю 2016 года из города Рубки», и небольшая книга, на которой красовался герой, созданный от жаркой любви орка и эльфа. Единственная книга, вышедшая из-под его пера и как-то кормящая его ненасытную тягу творить дальше.       Лицо Лопухова багровело. Который день он садился за рабочее место и все придуманные им строки улетали в никуда, поскольку в глазах автора они казались сущей чепухой. Редакция требовала от него новых произведений, но он всё откладывал, говоря: «Вдохновение — штука коварная, и именно в Новый Год она улетает в страну Бухляндию. Ей, как и любому человеку, нужно восстанавливаться».       Лопухова нельзя было назвать бедняком, работающим за гроши. Он был из интеллигентной семьи. Все творческие люди, некоторые даже прославлялись на всю страну, но, по иронии судьбы, лишь на мгновение. Теперь же Володя остался один. И быстренько из средненького класса он перетекал в бедность. За что бы он ни брался, он всегда делал с успехом, но лишь в первые моменты. После ему наскучивало любимое дело и он брался за другое. Писательство было одним из таких дел. Лопухов был неплохо образован и безупречно начитан, так как ничего, кроме этого, он последнее время в жизни не делал, поэтому речь была его умна, но пуста, а все мысли постепенно превращались в густую кашу, из которой редко выходило что-то вкусное.       Вот и сейчас. Он набросал несколько мыслей на свой дряхлый компьютер и сидел в ожидании слепить всё воедино. Но слова не хотели соединяться даже в словосочетания, отчего Володя плюнул на это дело, закрыл ноутбук и отправился на улицу.       Уже совсем скоро близился Новый Год. Ни денег, ни вкусной еды, ни семьи, ни вдохновения. Лопухов буквально опустел за эти дни. Даже гул города не смог заглушить его депрессивные мысли. Ему было плевать на всё: главное, подцепить вдохновение; тогда вышел бы рассказ, за который ему отвалили небольшую сумму денег, а там он уже бы разобрался, что с ней делать. Весь маршрут по поиску вдохновения занимал двадцать минут: от дома до магазина, от магазина, а дальше как пойдёт.       Купив на последние деньги бутылку дешёвого шампанского, он отправился бродить по тёмному городу. Фонари ярко освещали не только заснеженную улицу, но и феерически недовольную физиономию Лопухова. Его сальные волосы трепыхались от сильного ветра. Присев на скамейку, он откупорил бутылку и принялся жадно глотать содержимое. Незаметно к нему подошёл незнакомец с короткой белой бородой, в шапке для восьмилетних детей и старой кожаной куртке. По состоянию, а также по одежде можно было заключить, что рядом с Лопуховым сидел настоящий бомж.       — Извините, а Вы не будете это допивать? — поинтересовался бородач, жадно глядя на зеленоватую бутылку.       — А твои с тобой не делятся, — огрызнулся мужчина и демонстративно закупорил бутылку. — Чего подошёл? Сразу говорю: денег нет, все на карте. Хочешь ограбить — грабь, всё равно у меня ничего нет.       — О, брат, — голос бездомного вдруг стал несколько трезвым, а в интонации появились нотки заинтересованности, — жизнь замучала? Ну, этим ты не удивишь. Сейчас всех она мучает.       — Да, особенно меня. Кажется, будто жизнь кинула меня на произвол судьбы. Произведения не пишутся, в личных отношениях облом…       — Жаловаться бесполезно, — сказал бездомный.       — Я не жалуюсь, просто констатирую.       — Если бы не жаловался, то сидел дома и пил бы в одиночестве или с собутыльником, на крайний случай.       — Да что ты понимаешь, дед? Я не просто пью, я получаю так… энергию, — даже при разговоре мысли начали сводиться в полную кашу, выдавая несусветный бред.       — Получается, мои под мостом — просто Будды воплоти, — крякнул бородач. — Вообще грустить под Новый Год не дело. Даже если всё плохо, надо искать везде позитив. Вот возьмём меня: ты отказал мне в бутылке. А что мне? Мне ничего с этого плохого не будет, даже полезно будет. Я таким образом буду лечить свой организм от алкоголя, а, значит, у меня есть все шансы пережить этот Новый Год.       — Как-то депрессивно, — подметил Владимир.       — Зато жизненно. Вот ты, например, не можешь сделать дело: значит, Бог тебя бережёт для чего-то важного. Если важное тоже будет больным, значит, радости будет вдвойне больше.       — И что мне даст твоя радость? Она же денег мне не подарит.       — А, глядишь, и подарит. Главное — верить в чудо.       — Да-да, конечно…       — Ты не сумлевайся. Я, как человек поживший, говорю тебе, что всё в этой жизни не просто так случается. Всё происходит от чуда. Даже твоё пойло, булькающее у тебя в желудке, даст тебе что-то новое и полезное.       — Диарею?       — Всё сам увидишь. Моя задача — лишь наставить. М-да. Обидно, что люди не понимают: те, кто верят в чудеса… для них сказка никогда не кончается. Но, надеюсь, ты хотя бы это поймёшь.       С этими словами бородач встал и отправился в неизвестном направлении. Через несколько минут он и вовсе скрылся, как будто его и не было.       Слова бездомного неожиданно поселились в голове незадачливого писателя. Чудо происходит с каждым. Да уж, только в России это правило распространяется на всё, даже на предметы. Однако небольшой росток нового сюжета прорастал в авторском мозгу. Он придумает произведение про пьяницу, который решил пойти по пути Дон Кихота и постепенно обретает жизненную философию.       Домой он решил ехать на автобусе, поскольку замёрзшие полупьяные ноги отказывались куда-то его тащить. На счёт три он попытался встать, но всё в нём как будто отяжелело. Взгляд медленно полз по грязному городскому снегу, надутым пуховикам, проезжающим машинам. Он не заметил, как постепенно его глаза начали закрываться, а после и вовсе Лопухов провалился в сон.       Очнулся он в какой-то странной квартире. Это был не его дом. Здесь пахло совершенно по-другому. Да и обстановка выглядела куда более лучше, чем у него. На секунду Лопухов задумался, что он умер. Послышался шум. Повернув голову, он увидел, как из дверей показалась чья-то лохматая морда. Это был самоед. Мягко ступая лапами по чистому полу, он подошёл к Володе и принялся лизать его небритое лицо. Лопухов сразу отпрянул.       — А, Вы проснулись наконец-то. Я уж думала, что подобрала труп, — после до его ушей донёсся лёгкий смех, словно прозвенели колокольчики.       Полностью открыв глаза, он увидел перед собой девушку. Особой красотой она не отличалась: лохматые волосы, серый свитерочек, домашние штаны-пижама и тапочки в виде Чебурашки.       — Где я? — единственное, что смог выдавить из себя Лопухов.       — Не беспокойтесь! Вы у меня дома. Я шла с работы и увидела, как Вы упали со скамейки. Я подумала, Вам стало плохо, и принесла Вас домой.       — А почему скорую не вызвали?       — Да разве до неё дозвонишься? Особенно в период взрывания петард и просовывания пальцев в бутылку.       — Да уж, и не поспоришь.       — Меня, кстати, Женя зовут, — сказала девушка.       — Володя.       — Очень приятно. Владимир, как Вы себя чувствуете?       — Хреново.       — Ну, на другой ответ я и не надеялась. Можете остаться пока у меня. Я уже поставила чайник…       — Да мне неудобно. У меня свой дом есть и кот… — от последнего слова самоед громко гавкнул, что означало: «Не сметь выражаться в моём доме». От неожиданного лая Лопухов аж подпрыгнул.       — Галахад, фу! — крикнула Женя. — Вы не пугайтесь так. Гал добрый, просто на всё, что связано с кошачьими, реагирует не очень. Если хотите, я могу Вас проводить до дома.       Лопухов отказался, сказав, что ему нужно побыть одному. Он хочет найти вдохновение.       — Так Вы писатель?       — В каком-то смысле.       — Ну, теперь Вы точно не отвертитесь. Я Вас теперь обо всём расспрошу. Я провожу Вас до остановки, заодно и с собакой прогуляюсь.       Ему некуда было отступать. И он лишь молча согласился.       По пути они поделились друг с другом различными эмоциями и мыслями, которые крутились у каждого в голове. Оказалось, что Женя училась на журфаке и мечтала писать какие-нибудь истории о любви и приключениях. Она поделилась с Лопуховым массой различных задумок, отчего у горе-творца отвисла челюсть. Он не мог представить, как в такой юной девичьей головке столько всего плескалось.       — Боже, это потрясающее. Почему Вы не хотите писать?       — На самом деле, у меня всё уже давно написано. Я хочу опубликовать их, но я боюсь выставлять это напоказ. Вдруг засмеют.       — Но у Вас такие потрясающие идеи. В них много философии…       — Не факт, что люди воспримут её как надо. Вы уж простите, но я не люблю сама свои произведения, хотя и была бы счастлива их увидеть в каком-нибудь сборнике, как затравку перед действительно хорошими рассказами. Если хотите, я пришлю их Вам. Вы почитаете и скажите мне свою критику.       На том они и решили.       Приехав домой, Лопухов сразу же включил ноутбук и открыл почту. Женя действительно не обманула, она прислала пару рассказов. После того, как он прочитал их все, сердце Лопухова ушло в самые пятки. Это было просто потрясающе. Их однозначно должны были видеть все. С прочтением этих рассказов у Лопухова внезапно пробудилось вдохновение. В его голове неожиданно прошёл туман, и мысли сплелись в единую картину. Рассказы Жени потянули его к писательству.       Он писал целую ночь. За ночью ушёл день, за днём неделя. Наконец, убрав руки с клавиатуры, он откинулся на спинку стула и душевно выкрикнул:       — Юху!       Закончив работу над произведением, он бухнулся на диван и через несколько минут засопел.

***

      До Нового Года оставалось три часа. Женя вовсю заправляла оливье, а Гал наворачивал вокруг неё круги в надежде получить заветный кусочек колбасы. Неожиданно в дверь позвонили. Женя, гадая, кого могло принести под Новый Год, открыла дверь. На пороге стоял Лопухов.       — Здравствуйте, Владимир! — радостно воскликнула она. — Какими судьбами?       — Да знаете, чудо какое-то к Вам принесло. Решил поделиться с Вами радостью. Представляете, мой новый роман обрёл успех и теперь я могу позволить себе провести Новый Год в достатке.       — Правда? Поздравляю! — воскликнула Женя, провожая гостя к столу.       — Но это ещё не все. Это Вам.       Лопухов протянул ей небольшую коробочку, на которой было написано: «Всё происходит от чуда». Открыв коробку, она увидела небольшую книжку. На обложке красовалось странное имя — Евгения Неизвестная. А внизу была надпись от Эргибаева: «Теперь известная». Сзади располагались различные фразы известных русских писателей: от Гришковца от Чеширко. Все гласили, насколько это замечательные произведения. «Новый Довлатов», — писали некоторые. «Потрясающе», — писали другие. На дне коробки лежала какая-то бумага, гласившая о том, что редакция «Прогресс» хочет сотрудничать с автором и предлагает оплату в двести тысяч.       Женя посмотрела на Лопухова, и моментально её щеки наполнялись краской.       — Что это? — спросила она.       — Поздравляю, твои рассказы стали бестселлером. Теперь ты знаменитость.       У Жени ком встал в горле. Она не могла поверить в своё счастье.       — С Новым Годом, Женя, — и по-отцовски Фенир обнял её.       У Жени на глазах проступили слёзы. Она не верила в то, что теперь всё моментально изменилось. Она прижалась к Лопухову и нежно обняла его. Счастье переполняло её до предела. И, поверьте мне, волхвы здесь были не причём.