Когда цветёт чертополох

Когда Гарри уходит с Уизли, к Теодору возвращается отступившая на какое-то время тревога. Должно быть, это отражается на его лице, потому что Блейз укоризненно качает головой, цокает языком и ехидно спрашивает: — Ты в курсе, что твой Поттер, возможно, чуть ли не сильнее самого Мерлина? Нотт бросает на него мрачный взгляд, но Забини так просто не проймешь. — В таком случае, дорогой Теодор, скажи мне на милость, что ты так трясешься над ним, словно он чахоточная девица? Сумку с учебниками еще начни за ним таскать! Тео пристально смотрит на друга, но не выдерживает его насмешливый взгляд, сдается и роняет голову на руки. — Я безнадежен… — Ну… Не буду тебе врать, но могу утешить тем, что Поттер сам не лучше. Попрошу матушку подарить вам один из ее комплектов связующих амулетов. Знаешь, из тех, что показывают сердечный ритм, настроение, расстояние друг от друга и, кажется, даже местоположение… Ее предпоследний супруг, достопочтенный маркиз Бентивольо, тоже был тем еще параноиком. Учитывая, что маркиз Бентивольо трагически скончался, не прожив с леди Забини и полного года, можно сделать логичный вывод, что его опасения могли быть вполне себе оправданны. Как говорится: если у вас паранойя, это еще не значит, что вас не преследуют. Впрочем, никаких деталей об истинных причинах его смерти Нотт не знал. Блейз никогда особенно не распространялся о личной жизни своей горячо любимой матушки, а сам Теодор подозревал, что в скоропостижных и загадочных смертях ее многочисленных супругов замешано какое-нибудь жуткое фамильное итальянское проклятие. Перед отработкой они вдвоем успевают заскочить в библиотеку, где Блейз берет справочник по Гербологии, и к зельеварням подходят за десять минут до назначенного времени. Ни Снейпа, ни Поттера на месте еще нет. Блейз, не желая терять времени попусту, сразу же начинает готовить рабочий стол к варке Бодроперцового зелья, а Теодор с тяжелым вздохом, наверное, уже сотым за последние дни, идет в кладовую за ингредиентами. Поттер появляется несколько минут спустя. Весь его вид говорит о том, что разговор с Уизли прошел, как минимум, неудачно. Как максимум, что случилось что-то серьезное. Теодор делает мысленную пометку при случае проклясть рыжего придурка чем-то позаковыристее, таким, что мадам Помфри быстро не снимет, наклоняется к Гарри и тихо спрашивает: — Ты в порядке? — Ну… Да… Наверное. — Уизли что-то сделал? Гарри растерянно на него смотрит, будто бы вообще не понимает о чем тот. — А-а. Рон, — он морщится, словно вспоминает какой-то мелкий неприятный эпизод и с досадой бросает. — Да пошел он… Так… Если дело не в Уизли, то в чем? Поттер нервно оглядывается по сторонам, и только, убедившись, что Блейз занят установкой котлов над горелками, едва слышно выдает: — Я встретил Трелони… Брови Нотта недоуменно взлетают вверх. Час от часу не легче. — И?.. — Она опять… Тео, она опять произнесла пророчество! И оно… — Гарри сглатывает. — Оно еще хуже. Раздери ее мантикора! Им что было мало проблем без этой выжившей из ума алкоголички?.. Тео хочет узнать у Гарри, что именно ему наговорила старая стрекоза, но в этот момент в класс входит Снейп, громко хлопая дверью. Обед, вопреки надеждам Теодора, явно не улучшил настроение декана. Он плюется ядом по поводу и без и придирается к каждой мелочи. Сегодня достается даже Блейзу. Гарри же Снейп третирует всю отработку так, что в какой-то момент Нотт начинает всерьез опасаться, что Поттер психанет и взорвет к драклам под хвост все подземелья (и будет прав!), но тот каким-то чудом сдерживает себя и ограничивается гневными взглядами из-под отросшей челки. Два часа спустя, когда два больших котла Бодроперцового наконец-то готовы, Снейп позволяет им уйти. Но, едва стоит им облегченно выдохнуть, как тот издевательски добавляет, что они рано радуются и безапелляционно приказывает всем троим вернуться к пяти, чтобы разлить остывшее зелье по флаконам. Выяснять, почему они не могут это сделать завтра с утра, никто из них не решается. Тео просит Блейза предупредить Грейнджер, что их совместную подготовку к СОВ по Трансфигурации, видимо, придется перенести, а сам утаскивает Гарри в Тайную комнату. У Теодора нет рационального объяснения, почему он хочет пойти именно туда, но все остальные места в Хогвартсе не кажутся ему сейчас достаточно безопасными. По крайней мере, если не дождавшись их в Визжащей хижине, его отец и кто бы там с ним ни был, решат пробраться в Хогвартс, вход в Тайную комнату они точно не найдут. Едва за ними закрывается проход, как Гарри, безупречно державший себя в руках всю отработку, расклеивается. Его плечи опускаются, он подходит к Теодору вплотную и прижимается к нему лбом. — Я так устал… Тео проводит рукой по его волосам, и Гарри поднимает на него замученные глаза. Сердце Тео болезненно сжимается. За что им это все?.. Он чувствует, что Гарри нужна его поддержка, его тепло и ласка. Но Тео не умеет говорить ласковых слов. Они каждый раз застревают комом в горле, поэтому все, что он может выдавить из себя сейчас — это тихое «я знаю». Он старается вложить все, что он сейчас чувствует, в прикосновения. Он берет Гарри за руку и ведет его к трансфигурированным диванам, все еще хаотично расставленным по Тайной комнате, и колдует огонь в их импровизированном кострище. Гарри обращает стеклянный, невидящий ничего перед собой, взгляд на пламя. Тео садится позади него. Он гладит его по голове и спине, затем начинает аккуратно разминать шею и плечи, чтобы хоть как-то помочь ему расслабиться. — Знаешь, в конце второго курса, когда мы выбирали предметы, я не особенно заморачивался и записался на то же самое, что и Рон, — с горечью произносит Гарри, не отрывая взгляда от огня. — Перси, это третий сын Уизли, очень советовал выбрать именно Прорицания. Говорил «никогда не будет лишним узнать немного о будущем». И я тогда подумал: да, отличная идея. Это действительно будет полезно. Если ты знаешь, что тебя ждет что-то плохое, то ты же сможешь это предотвратить… Только на практике ты не можешь сделать ни хрена! Волдеморт пытался прикончить меня в младенчестве, и в итоге облажался. Трелони на третьем курсе предупреждала меня о побеге Петтигрю, и к чему это приведет, но я тогда вообще ничего не понял! И в итоге мы там, где мы есть… Как вообще это дерьмо работает?! Может, вообще надо просто обливиэйтить всех, кто слышит эти дракловы пророчества? И тогда они перестанут сбываться! — Я думаю, магия все равно найдет свои пути. Гарри оборачивается к нему, хмурится и озадаченно спрашивает: — Что ты имеешь в виду? — Помнишь, я говорил, что пророчества — это предупреждение? Это очень распространенная версия, но я все сильнее склоняюсь к мысли, это не так. Пророчество — это способ магии влиять на реальность. — А что тогда гадания? — Чтоб я знал… Может, способ подглядеть на один из вариантов развития событий? В большинстве случаев, я все равно думаю, что это как раз чушь. Но вот как раз пророчества — это другое. Я думаю… Я не уверен, я просто так думаю… С помощью пророчеств магия настраивает, программирует если хочешь, участников событий на определенные действия, которые в итоге приведут к исполнению предсказанного. Поттер вскакивает на ноги и начинает ходить кругами по комнате. — То есть ты не просто считаешь, что от меня ничего не зависит и все предопределено, а то, что у меня вообще нет свободы воли? — Нет, Гарри. Сядь, — Поттер послушно плюхается на диван рядом с ним, и Тео притягивает его к себе, обнимая за талию. — Ничто не лишает тебя свободы воли. Но магия будет подталкивать тебя к нужному ей пути. И опять же… Я могу быть не прав. Это только мои размышления. — Я думаю, ты прав, — произносит Гарри, немного помолчав. — По крайней мере, это так ощущается… У меня в голове от слов Трелони будто бы таймер включился. — А что она сказала? — наконец решается спросить Теодор. — Ну… По большому счету, ничего принципиально нового Трелони не напророчила. Очень скоро что-то произойдет, и это станет точкой невозврата. Ты уверен, что хочешь его услышать? Будет довольно нелепо, если это окажется даже не истинное пророчество, а мы будем с тобой жить три месяца в ожидании катастрофы. — Уверен. Гарри прикрывает глаза и монотонно без запинок произносит: — В день, когда зацветет папоротник, в ночь, когда тьма слабей всего, когда будет нарушен главный закон, замкнется круг. Богиня Судеб в последний раз выйдет на тропу Тюра. Черная птица взмахом крыла разрушит оковы магии. Сила древних богов хлынет в мир людей. И пробудится от многовекового сна источник чистой магии. Только избранный, тот, в чьих силах спасти и разрушить мир, сделает свой выбор. Выбор, который предрешит судьбу магов. И прольется первая кровь, и начнется великое противостояние. В день, когда зацветет папоротник, в ночь, когда тьма слабей всего, Избранный начнет свой путь. Тео просит повторить Гарри пророчество еще раз. Тот повторяет, и, дав ему пару минут на осознание, спрашивает: — День, когда зацветет папоротник и в ночь, когда тьма слабей всего — это же день летнего солнцестояния? Двадцать второе июня? Да? — Скорей всего, — задумчиво говорит Теодор. Указание на день довольно явное. — Но это не значит, что речь идет о ближайшем солнцестоянии. — Я чувствую, что о нем. — Но, а что, если Избранный — это не ты? — осторожно уточняет Тео, чтобы понять, что думает сам Гарри. — О, я был бы счастлив… — фыркает Поттер. — Но только я не думаю, что мне так повезет. Что ты думаешь об остальной части? — Предпочел бы подумать об этом не сегодня, — хмыкает Тео. — Раз у нас целых три месяца впереди, пусть хотя бы закончится история с попыткой Пожирателей выкрасть тебя из Хогвартса. Поттер меняется в лице. — Ты думаешь, они еще там? — спрашивает он. — Надеюсь, нет. Не хотел бы обнаружить в своей наследственности ко всему прочему еще и такие явные признаки слабоумия. Гарри не сдерживает нервный смех, но тут же с виноватым видом одергивает себя. — Прости, я опять вывалил на тебя свои проблемы, и даже не спросил, в порядке ли ты сам… — Почему мне не быть в порядке? Тео пытается звучать беззаботно, но выразительный взгляд Поттера «ты понимаешь, о чем я» красноречиво свидетельствует, что Гарри знает, что ему все дается совсем не так просто, как он хочет показать, он последние несколько дней не находит себе места и толком нормально не спит. Теодору совершенно не хочется говорить о своем отце, но все-таки он заставляет себя. В конце концов, он же сам хочет, чтобы Гарри был с ним откровенен. — Я действительно в порядке, но да, мне страшно, — с некоторым усилием над самим собой признает он. — Даже не так… Я в ужасе. Особенно, когда думаю, что мой отец может все-таки найти способ добраться до меня и как-то использовать это против тебя. — Но… Он же не сможет достать тебя, пока ты в Хогвартсе? — Формально — может. Но ему для этого придется серьезно повозиться, — Тео призывает на помощь весь свой оптимизм и ободряюще улыбается. — Родителям же запрещено навещать студентов без разрешения директора или попечительского совета. А если он решит совсем забрать меня из школы, то… Ну как минимум, это будет противоречить постановлению об обязательном образовании для юных волшебников. Так что сделать это будет еще сложнее. Чтобы я ни думал о нашем директоре, но без бумажек я надеюсь, он этого не позволит. Отцу потребуется предоставить подлинные документы о переводе в другую школу или копии договоров с частными учителями. Я очень надеюсь, что отец решит, что игра не стоит свеч, и ограничится тем, что отречется от меня с концами и лишит наследства. На это мне, как ты понимаешь, плевать. — Мне не плевать. Ты этого не заслужил… — тихо говорит Гарри. — Тео, ты когда-нибудь думал, какой бы была твоя жизнь, если бы мы тогда не встретились во «Флориш и Блоттс»? — Думал, — признается Нотт, и Поттер вздрагивает как от пощечины. Тео обхватывает его двумя руками и утягивает к себе на колени. — Если бы мы тогда не встретились, то, наверное, моя жизнь была бы серой и пустой. Лишенной тебя и какого-либо смысла вообще. Скорей всего, уже этим летом, или в лучшем случае следующим, мой отец привел бы меня к Темному Лорду, чтобы я принял его метку… И я бы принял. Знаешь, почему? Гарри смотрит на него с тревогой и неуверенно мотает головой. — Потому что я не нашел бы в себе сил и смысла бороться. Мне было бы не для чего… Я бы оказался по другую сторону баррикад, ото всех, кто для меня что-то значит. Мои друзья отстранились бы от меня, как и от всех детей Пожирателей из Ближнего круга. А потом… Это бы случилось очень быстро, я уверен. Я бы не справился с каким-нибудь приказом, или просто бы решил, что что-то для меня это уже слишком… Я не убийца, в конце концов, — голос Тео подрагивает, но он продолжает. Гарри нужно это услышать. И понять. — И тогда у меня остался бы очень маленький выбор: смерть в пытках или Азкабан. Хотя что это я? — он горько усмехается. — Ничего бы я такого не решил. Для этого я недостаточно сильный. Скорей всего, они бы сломали меня, и я бы стал верным слугой Темного Лорда. Чем я лучше всех остальных? Гарри ничего не отвечает, и Тео становится страшно, а что, если для Поттера неприемлемо даже то, что он в теории предположил, что мог бы встать на сторону Волдеморта. — Гарри? — острожно зовет он. Поттер разворачивается. Теперь он сидит на его бедрах лицом к нему. В его глазах… гнев? Страх? Гарри запускает руки ему в волосы и решительно прижимается к его губам. — Я тебя ему не отдам… Никому не отдам, — и снова быстрый и, далеко не такой нежный как обычно, а совершенно собственнический поцелуй. — И ты никогда не будешь ничьим слугой. Ты слышишь? Никто не лишит тебя свободы… — Он сжимает его волосы на затылке, побуждая запрокинуть голову. — И меня… Пусть хоть весь мир катится в ад со своими пророчествами и фанатиками… Голос Гарри становится чуть сиплым. Зрачки расширены, из-за чего его зеленые глаза кажутся совсем темными. Он аккуратно прихватывает зубами его нижнюю губу и легонько тянет. А затем быстрыми движениями тонких пальцев раскручивает все застежки на его мантии и стаскивает ее через голову. Гарри продолжает нашептывать ему какие-то нежности, и вместе с этим расстегивает пуговицы на его рубашке. Справившись с ней, Поттер не сильно, но настойчиво подталкивает Тео, чтобы тот лег на диван, и стягивает с него брюки вместе с бельем. Когда на Теодоре не остается ничего кроме браслета-амулета, Гарри садится на него сверху. Резкими движениями он снимает мантию и с себя. След за ней на пол летит слизеринский галстук, и Гарри снова возвращается к его губам, так и оставшись в брюках и белой рубашке. Он коленом разводит в стороны его ноги, переключается на шею, и у Тео окончательно рвет крышу. — Мерлин, Гарри… — выдыхает он. Поттер покрывает его тело поцелуями, которые ощущаются почти укусами, и спускается ниже. От его прикосновений горит кожа. На Тео наверняка останутся отметины, но сейчас это так не важно. Он выгибается и позволяет Гарри делать с ним все, что тому хочется. Гарри сжимает его бедра, заставляя согнуть ноги в коленях, и Тео не сдерживает стон. Гарри проводит по его члену несколько раз раз рукой, затем языком и только после этого плотно обхватывает губами. Тео инстинктивно начинает двигаться на встречу. Поттер издает тихий смешок и легонько придавливает его магией, чтобы тот ему не мешал. Не настолько, чтобы лишить возможности Тео шевелиться, но достаточно, чтобы он понял намек. Гарри почти доводит его до финала, но когда ноги Тео начинают чуть дрожать, останавливается. Он целует внутреннюю сторону его бедра. А затем, опасно улыбнувшись, подается вперед, ложится на него всем весом и начинает снова терзать его губы. Прикосновение грубой ткани к разгоряченной коже вызывает какие-то совершенно немыслимые ощущения. Тео кажется, что, если он сейчас не кончит, он взорвется. Он прижимается к Гарри всем телом и начинает ерзать. — Тш-ш, — выдыхает ему в ухо Поттер. Он порывисто сжимает его, впивается в основание его шеи, а затем снова спускается вниз и невыносимо медленно обводит языком головку. Он просовывает под него руки и сдавливает ягодицы, а потом проводит пальцем между ними, массируя самые чувствительные места. Тео замирает. Гарри что-то ему шепчет, но Тео уже в таком состоянии, что не разбирает слов. Пальцы Гарри скользят внутрь него. Он быстро нащупывает точку, легкое давление на которую заставляет Тео стонать, и только после этого снова погружает его член в рот. Все чувства обостряются до предела, с губ слетает его имя. Гарри ускоряет темп, и Тео окончательно растворяется в какофонии ощущений. …Сердце стучит как бешеное, вот рту сухо, и чуть саднит горло, словно он кричал. В его теле, кажется, не остается ни одного напряженного мускула. Гарри лежит на боку рядом, подставив под голову согнутый локоть и пальцами выводит на его груди невидимые узоры. Его лицо буквально-таки сияет самодовольством, и Тео даже пару минут колеблется, лениво размышляя, а не оставить ли Поттера вообще без ничего в качестве профилактики. Но тот, уловив его настрой, с беспокойством заглядывает ему в глаза, трется носом о шею и прижимается щекой к его груди. Он снова его милый и нежный Гарри… Их губы встречаются, и Теодор чувствует, как на него снова накатывает волной легкое возбуждение. Он внимательно изучает почти умоляющее лицо Поттера, и с усмешкой командует: — Раздевайся. Гарри послушно садится на пятки и начинает медленно, словно специально дразня его, расстегивать рубашку. Когда он избавляется от нее и берется за пряжку ремня, раздается тихий скрип двери и звук осторожных шагов. Они оба замирают и настороженно смотрят друг на друга. — Только не убивайте, — раздается жалобный голос Блейза. Теодор поднимает голову. Забини стоит у входа в Тайную комнату. На всякий случай, чтобы не увидеть чего-то недозволенного, он прикрывает свои глаза левой рукой. — Снейп не дал мне самому разлить зелья, и требует, чтобы вы оба явились к нему немедленно.

* * *

Уже по дороге на ужин в Большой зал Поттер все же решается задать мучивший его уже пару часов вопрос. — Тео, у нас же все хорошо? Я не переборщил? — У нас все лучше всех, — ободряюще заверяет его Теодор. Гарри облегченно кивает, но в этот момент Тео склоняется над его ухом. — А насчет того, не переборщил ли ты… Обещаю, сегодня ночью все тоже самое ты почувствуешь на себе, — его губы изгибаются в хищной улыбке. — Правда, боюсь, для пары вещей мне, в отличие от тебя, все-таки потребуется волшебная палочка. Глаза Гарри широко распахивается, а затем он наконец-то заливается краской. — Что, передумал меня никому не отдавать? — поддевает его Тео. — Никогда не передумаю, — буркает Гарри. Тео смеется и закидывает руку ему на плечи. «Я так люблю тебя, что кажется, схожу с ума».

* * *

Следующий день проходит в ожидании какого-то подвоха и попытках отвлечься от нервотрепки. Тем не менее, вопреки опасениям Гарри, так ничего и не происходит. Буквально ничего. К концу недели они с Тео перестают напрягаться каждый раз, когда в Большой зал за завтраком влетают совы или подскакивать, когда в комнату кто-то входил. Их обоих утягивает рутина. Каждый день становится очень близкой по содержанию копией предыдущего. Утром Гарри, если просыпается рано, пару часов летает, затем до обеда они втроем варят зелья на отработках (благо Снейп перестал зверствовать и задерживать их дольше чем положено). Вторая половина проходит за домашними заданиями на каникулах, не долгими прогулками вокруг Черного озера в хорошую погоду и подготовкой к СОВ. Почти всегда они занимаются вместе с Блейзом, часто еще и с Гермионой, но никогда с Роном. Тот с их ссоры избегает его как прокаженного. Раз в два-три дня совместные занятия заканчиваются громкими спорами между Гермионой и Тео из-за методов подготовки или чего-то такого же малозначительного, и тогда мадам Пинс выставляет их из библиотеки, несмотря на то, что чаще всего никого кроме них там все равно нет. В последние дни каникул скучная благостная атмосфера, царящая в Хогвартсе, начинает стремительно портится. В среду во время завтрака за преподавательским столом появляется Амбридж в своей неизменно розовой мантии и в компании своих новых подручных — Макбуна и Хортон. В тот же день, но ближе к вечеру, в замке объявляется Малфой. Весь бледный с глубокими тенями под глазами. И вообще он выглядит тяжело больным. К тому же, явно пребывает в отвратительном расположении духа. Увидев Гарри и Тео, валяющихся на кровати с учебниками, он с отвращением кривится, бросает вещи посреди комнаты и со скоростью пушечного ядра вылетает из спальни. — Может, ты был прав и ставка Темного Лорда реально у Малфоя дома? — озадаченно произносит Гарри. — Иначе не могу даже предположить, что с ним может быть настолько не так… — По крайней мере, Фрея тогда доставляла письмо именно в Уилтшир, а их родовое поместье там. Как думаешь, что ему здесь надо до начала семестра? — Ну… Вряд ли отправили следить за нами судя по тому, как быстро он отсюда сбежал. Сейчас узнаем! — Гарри лезет в свой тайник и достает оттуда Карту Мародеров. — Хм. Кажется, он идет на восьмой этаж. Проследим? Гарри и Тео спешно обуваются и почти бегом следуют за Малфоем. Но когда они поднимаются на восьмой этаж, Малфоя в коридоре уже, разумеется, нет. Гарри несколько раз проходит туда-сюда вдоль картины с танцующими троллями, резко разворачивается и тыкает рукой в противоположную стену. — Дверной проем был здесь, — уверенно говорит он. Тео только пожимает плечами. Ну да, он-то не видел его в ту ночь, когда они искали Асторию. — Ты знаешь какие-нибудь распознающие чары? — спрашивает Гарри, не обнаружив ровным счетом ничего подозрительного после проверки стены всеми доступными ему способами, включая простукивание места потенциальной двери на предмет полостей. — Увы, — качает головой Нотт. — Можем спрятаться под мантию и попробовать дождаться, когда Малфой выйдет. До ужина осталось чуть больше двух часов. Вряд ли он станет его пропускать. — Не, Мордред с ним. Я обещал помочь Гермионе с практикой по ЗОТИ. Она мне голову открутит, если я снова не приду. Тео выглядит, если не обеспокоено, то насторожено, но все же согласно кивает. Наверное, ему самому не охота торчать в коридоре несколько часов только для того, чтобы выяснить, чем занимается Малфой. Особенно, учитывая их хронический дефицит свободного времени. Они договариваются проследить за Малфоем в другой раз, но тот осторожничает, и случай так и не предоставляется. — Ладно, что бы Малфой ни замышлял, мы рано или поздно узнаем об этом, — решает в конце концов Гарри.

* * *

В предпоследний день каникул Дафна должна наконец-то встретиться с Сириусом. Вообще-то она должна была встретится с ним намного раньше, но у сестер Гринграсс что-то пошло не так, и Дафну не выпустил из дома отец. Гарри, когда им пришло письмо с предупреждением о необходимости переноса, вызвался забрать ингредиенты у Сириуса сам где-нибудь на окраине Хогсмида, но Тео был категорически против, чтобы Гарри покидал территорию Хогвартса. Да и Дафна настаивала, что все сделает сама. По крайней мере, Блейз сказал, что она настаивала. В их зашифрованной переписке сам Поттер мало что понимал. В субботу после ужина Гарри, Тео и Блейз отправляются в Тайную комнату, чтобы всем вместе поговорить с Сириусом после его встречи с Дафной, не привлекая лишний раз к своим действиям внимания Малфоя. Они терпеливо ждут его звонка по сквозному зеркалу почти до самого отбоя, но крестный так и не выходит на связь. Объявляется Блэк в итоге уже за полночь, когда Блейз уже засыпает, а Гарри изводится от пустых переживаний. Сириус весел, на удивление прилично выглядит и совершенно отказывается понимать, почему крестник на него так злится. — Какой же ты зануда, Сохатик! Что мне нельзя часок-другой провести в обществе очаровательной юной леди? — Ты это про Дафну сейчас? — в замешательстве уточняет Гарри. Старшая Гринграсс определенно леди, и относительно Сириуса, безусловно, юная. Но очаровательная?.. Ее вечная строгая манера держаться и холодные фиалковые глаза как-то совсем не ассоциируются у Гарри с очарованием. — О ком же еще? — недоуменно произносит Сириус и мечтательно прикрывает глаза. — Такая девушка… Будь я чуть моложе, обязательно бы за ней приударил. Поттер начинает подозревать неладное. Приглядевшись к крестному, он понимает, что и его лицо тоже выглядит сегодня как-то непривычно. — Сириус, ты что побрился? — Ну да. А что? — с некоторым вызовом в голосе отвечает Блэк, и Гарри расценивает его тон прямым подтверждением своих опасений. — Я что, по-твоему, всегда должен выглядеть как беглый каторжник? — Но ты и есть беглый каторжник, — вырывается у Поттера. Лицо крестного вытягивается и становится таким искренне обиженным, что Гарри тут же чувствует себя бесчувственным кретином, особенно, когда Тео, сидящий рядом с ним на кровати, предательски начинает ржать. Отсмеявшись, он выхватывает зеркало у Гарри. — Если что, Дафна еще не помолвлена. Ее отец отверг всех самых вероятных кандидатов, — говорит Нотт с нескрываемым весельем в голосе. — Но, боюсь, Сириус, и тебе, чтобы удовлетворить требования лорда Гринграсса, придется, как минимум, сначала очистить свое имя. Сириус ворчит, что разберется без советов тех, кто, во-первых, ничего не понимает в девчонках, а во-вторых, у кого еще молоко на губах не обсохло, и отключается. — Он что, серьезно на Дафну запал? Он же ей в отцы годится! — возмущается Поттер, убрав зеркало в свой импровизированный тайник. — Старый извращенец! — Ладно тебе, Гарри, — примирительно произносит Тео. — Не такой уж твой крестный и старый. К тому же, все заслуживают право на личное счастье. Разве нет? — И ты думаешь, у него есть шансы? — с явным недоверием фыркает Поттер. — На самом деле, да, — Тео смотрит на него, чуть наклонив голову и дразняще улыбается. — Посмотри на своего крестного объективно. Когда его оправдают, лорд Блэк будет самым завидным женихом во всей Магической Британии. Сильный маг, хорош собой, баснословно богат, с безупречной родословной, никогда не был женат… Да еще и с чувством юмора, но без многочисленной родни, которая будет постоянно лезть не в свое дело. — Мне начинать беспокоиться? — с налетом сарказма уточняет Гарри. — Не помню, чтобы ты кого-то еще так расхваливал. — Нет, что ты… — Тео взлохмачивает его волосы двумя руками и смачно чмокает в щеку. — Не беспокойся. Я же не дурак. Богатство и красота могут пройти. А вот слава… Слава — это навсегда. Пока ты так знаменит, я ни за что не променяю тебя на твоего крестного! Он не удерживается и показывает Поттеру язык, а Гарри в отместку магией запускает в него две пухлых подушки. Когда они перестают дурачиться, Тео снова возвращается к амурным перспективам Сириуса и серьезно говорит: — Вообще, если честно, то я думаю, что что-то тут и правда нечисто. Помнишь, когда мы обсуждали, как доставить в Хогвартс перья грифона и порошок из когтей нунду, Дафна сама вызвалась встретиться с Блэком? Гарри кивает. — Так вот, такой альтруизм вообще не в стиле Дафны, — продолжает Тео. — И Астория тогда сразу же ее поддержала. Что вообще раз в тысячу лет случается. А она, если ты помнишь, и нас убедила, что все нормально будет, и сестре пообещала, что отвлечет их родителей так, что они ее отсутствие даже не заметят. Я тогда решил, что это из-за того, что Астория слишком уж сильно хочет выдворить Жабу из Хогвартса. Но, что если у них двоих есть более важные причины жаждать знакомства с Блэком? Гарри сверлит его взглядом, не моргая секунд десять, а затем с тяжелым вздохом падает лицом вниз на разбросанные по всей кровати подушки. — Знаешь, Тео, если какой-либо матримониальный заговор сестёр Гринграсс и правда существует, то я, пожалуй, помолюсь за крестного каким-нибудь богам.