Когда цветёт чертополох

— Поттер! Постой! Гарри оборачивается и видит спешащую к нему Анджелину Джонсон. Поттер останавливается, и Теодор, идущий рядом с ним, тоже замедляет свой шаг. В этот момент ступенька под его ногой исчезает, и Нотт проваливается в лестницу по колено. Пока Теодор со вкусом проклинает всех известных ему богов, Гарри пытается ему помочь, подхватив под плечи и потянув вверх. Но нога Нотта крепко застряла между ступенек. Такое ощущение, что чем сильнее Теодор старается вытащить лодыжку, тем сильнее сжимается щель. — Поттер, я хотела с тобой поговорить, — говорит подошедшая к ним Джонсон. — Я немного занят тут, Анджелина, — раздраженно отмахивается от нее Гарри и громко окликает Блейза, который вместе с Милли и Дафной уже ушел вперед. — Эй, Забини! Помоги, а? Блейз ойкает и бежит вниз по ступенькам к ним, но едва он достигает пролета четвертого этажа, как лестница, на которой стоят Поттер и Нотт, отсоединяется и устремляется вверх. — Мы попали на драклову перестройку лестниц! — с досадой ругается Анджелина. — Вот невезуха! — Добро пожаловать в мой мир, Джонсон, — с мрачной иронией протягивает Теодор. — Передайте Макгонагалл, что мы опоздаем! — кричит Гарри своим однокурсникам, прежде чем они окончательно скрываются из вида, и склоняется над Теодором. — Может, Диффиндо? — Тебе не кажется, что ампутация — это слишком радикальное решение? — язвительно хмыкает Нотт. Гарри закатывает глаза. Проклятие клешнепода явно не пошло на пользу характеру Теодора. — Я только аккуратно срежу край соседней ступеньки, — обещает Гарри. — Ага, вместе с моей ногой, — не унимается Нотт. Тем временем лестница перестает подниматься и пристыковывается к площадке восьмого этажа. Как только их перестаёт трясти, Гарри без предупреждений делает взмах палочкой, и у ступени снизу исчезает ровно половина. От неожиданной потери опоры Теодор теряет равновесие, но Поттер успевает подхватить его под локоть. — Поймал, — довольно улыбается он. — Не волнуйся, Тео. У меня было все под контролем. Не как вчера… — Поттер, а теперь мы можем поговорить? — сварливо интересуется Анджелина Джонсон, которая все также стоит позади них. — В зависимости от того, о чем ты хочешь поговорить, Анджелина, — пожимает плечами Гарри. — Я предпочла бы поговорить наедине, — уточняет она и недобро косится на Нотта, который, нагнувшись, залечивает царапины на ноге и чинит разодранную штанину. — Это не ответ, — равнодушно говорит Поттер. После его пересортировки Анджелина, как и многие другие его бывшие товарищи по Гриффиндору, упорно делали вид, что он перестал существовать. Так что Гарри был не слишком расположен к общению. — Я хочу обсудить с тобой квиддич, — недовольно поджимает губы она. — Окей. Предлагаю пообщаться по дороге, а то мы и так уже опоздали на Трансфигурацию, — говорит он и разворачивается в сторону западного крыла. С удачей Теодора им лучше избегать движущихся лестниц на этой неделе. Видимо, Джонсон действительно что-то сильно от него нужно, потому что она не уходит, невзирая на явную холодность тона Гарри. — Ты, наверное, в курсе, что в субботу мы играем со Слизерином, — начинает она. — Я не уверена, что для тебя судьба нашей сборной все еще имеет хоть какое-то значение, но ты, кажется, дружен с семьей Уизли. Так? — Не понимаю, к чему ты клонишь, — морщится Поттер. — Наш новый ловец — Джинни Уизли… — Я в курсе, — сухо отвечает Гарри. Он был бы в курсе, даже если бы не общался ни с кем из Гриффиндора. Весь сентябрь в Хогвартсе процветал тотализатор со ставками на позицию нового ловца Гриффиндора, который сможет заменить Гарри Поттера. Кажется, его запустили близнецы Уизли. — Джинни — сильный игрок… Видимо, у всех Уизли талант к квиддичу в крови. И, я думаю, она без проблем обыграет Саммерби и, может быть, даже Чанг, — продолжает Анджелина. — Но Малфоя… Я не уверена. Он — опытный игрок. К тому же летает на Нимбусе-2001! А у Джинни только старенькая Комета. — И что ты хочешь? — не выдерживает Поттер и перебивает ее с нескрываемым раздражением. — Чтобы я отдал ей свою метлу? — Да. — О, понятно. Гарри хочется послать Анджелину куда подальше или молча развернуться и уйти, но, видимо, он слишком долго жил с потребностью соответствовать чужим ожиданиям, и это каким-то образом превратилось в привычку. — Хорошо, — говорит он наконец со вздохом. — Я передам Джинни Молнию за ужином. — Спасибо, Поттер! — произносит Джонсон с искренней благодарностью и даже выглядит так, как будто собирается его обнять, но в последний момент передумывает и только с одобрением восклицает. — Я знала, что в тебе еще осталось что-то хорошее! — Идем уже на Трансфигурацию, а то Макгонагалл не только баллы с нас снимет, но и отработку залепит, — тянет его за рукав Тео, когда Анджелина Джонсон оставляет их в покое. — Я не буду тебя отговаривать, но если ты правда собираешься отдать Джинни Уизли свою метлу, приготовься к истерике Малфоя. Теодор как в воду глядел.

* * *

— Поттер, и как это понимать?! — вопит Драко, едва Гарри успевает сесть за Слизеринский стол. Джинни так бурно радовалась метле, что все, кто был в этот момент в Большом зале, теперь были в курсе усиления гриффиндорской команды. — Ты что, отдал свою Молнию Уизлетте?! — Одолжил, — уточняет Гарри с тяжелым вздохом и накладывает себе жаренный картофель. — Да как ты только осмелился?! Это предательство! Ты что, не понимаешь? — орет Малфой, а Поттер чувствует внезапный укол совести. — Это просто метла, — оправдывается он. — Не то, что бы я отправился тренировать сборную Гриффиндора или вышел вместо Джинни на матч под обороткой. — Просто метла?! — Малфоя кажется сейчас разорвет от ярости. — Это гребанная Молния! Лучшая метла для квиддича со времен первого выпуска «Серебряных стрел» в семидесятых годах! — Малфой прав, Поттер, — присоединяется к нему капитан слизеринской сборной Грэхем Монтегю. — Ты теперь часть нашего факультета. Ты не можешь вот так просто давать преимущество противнику. Ты должен заботиться о чести Слизерина. — Да? — выходит из себя Гарри. И где были все эти речи про единство факультета, когда его только перевели? — Капитан команды и ловец не уверены, что смогут обыграть девчонку, которая первый раз выходит на поле, только потому, что за несколько дней до матча ей досталась метла получше, и это я не забочусь о чести факультета?! — Ты все равно не должен был отдавать грифферам свою метлу! — не успокаивается Малфой. — Это моя метла! — орет в ответ Гарри. — Что хочу, то с ней и делаю! И вообще не понимаю, нахрена мне метла, если я все равно не играю! — Хм, Поттер, — Монтегю смеряет его оценивающим взглядом. — Ты хочешь сказать, что стал бы играть за Слизерин? — Ну, а почему нет? — немного кривит душой Гарри. Если бы ему предложили место в сборной Слизерина два месяца назад, он наверняка бы отказался, но сейчас… Сейчас его лояльность к Гриффиндору довольно сильно пошатнулась. К тому же, он обожал квиддич. — Прекрасно, — хлопает руками по столу Монтегю и поворачивается к Драко. — Малфой, если продуешь матч, отдам твою позицию Поттеру. — Ты не посмеешь, — зло шипит Малфой. — О, еще как посмею, — возражает Монтегю с самодовольной ухмылкой. — Мне нужен Кубок Школы. Это мой последний год, как ты помнишь. Так что других шансов у меня не будет… Ничего личного, Малфой, но Поттер лучше тебя в квиддиче, и ты это знаешь. Хочешь остаться в команде — просто не проигрывай. — Я вас всех ненавижу. Особенно тебя, Поттер! — почти рычит Малфой и пулей вылетает из Большого зала. — Бедный Драко, — одновременно сочувственно вздыхают Блейз и Милли. — Это было очень по-слизерински, Гарри, — говорит Астория Гринграсс и ободряюще ему подмигивает. — Да Драко это только на пользу, — неожиданно для всех мудро замечает Грегори Гойл. — Он лучше проявляет себя, когда у него есть подходящий стимул.

* * *

Ближе к концу недели клешнеподовское проклятие, кажется, начинает выветриваться, и Теодор вздыхает с облегчением. Его достали вечно проливающиеся в сумке чернильницы, исчезающие ступени и словно из воздуха возникающие препятствия, куда бы он ни шел. Сегодня целый день ничего не происходило, и если бы не сдвоенное ЗОТИ после обеда, он мог бы легкомысленно расслабиться. Но Амбридж всегда достает на своих уроках Гарри и наверняка не пренебрежёт своим любимым развлечением только потому, что теперь они будут ходить на ее занятия всем потоком. Поттер входит в класс в компании гриффиндорцев. — Гарри, хочешь сесть со мной или Роном? — спрашивает Грейнджер. — Нет. Спасибо, Гермиона, — вежливо отказывается Поттер и добавляет. — Я всегда на ЗОТИ с Ноттом сижу. Гарри проходит к своему месту, а Уизли шепчет за его спиной. — Гермиона, он что, променял нас на слизней? — Не говори ерунды, Рональд! — Грейнджер возмущенно шлепает его по плечу и тащит за парту в начале класса. Через несколько минут появляется Амбридж и с порога начинает портить всем настроение. — Я проверила ваши контрольные работы, которые вы писали на прошлой неделе. К моему глубочайшему огорчению, почти все из вас показывают очень слабые знания о способах предупреждения опасности при столкновении с темными существами, — своим омерзительно-приторным голосом выговаривает она и по-девчоночьи хихикает. — Впрочем, это совершенно неудивительно! Ведь один из ваших предыдущих учителей и сам был темной тварью… Подумать только! Нелюдь на позиции учителя! Оборотень… Кого бы следующим нанял директор Дамблдор? Тролля? Или, может быть, гриндилоу? Тео краем глаза замечает, что Гарри начинает выходить из себя, и успокаивающе кладет ему руку на коленку. Тот шумно вздыхает, но, к счастью, ничего не говорит. Но тут не выдерживает Грейнджер. — Профессор Люпин был нашим самым лучшим преподавателем по Защите от Темных Искусств! — возмущенно восклицает она. — Минус пять баллов за выкрик с места без разрешения учителя, мисс Грейнджер, — довольно кривится жаба. — И даже не начинайте этот вздор. Ваши жизни подвергались серьезной опасности! Не говоря о том, что это абсолютно незаконно. — Никакой опасности наши жизни не подвергались, — не успокаивается Гермиона. — Вы не можете дискриминировать человека только потому, что он болен ликантропией! — Человека?! — взвизгивает Амбридж. — Будет вам известно, милочка, оборотень — не человек! Но с вашим происхождением неудивительно, что вы ничего не понимаете. Вам надо внимательнее слушать учителя, дорогая моя, а не вести себя на моих уроках как отвратительная зазнайка! Еще минус пять баллов с Гриффиндора за пререкание с учителем и минус десять баллов за тот нонсенс, который вы осмеливаетесь озвучивать. Гермиона вспыхивает и подавленно опускает плечи. Гарри бросает извиняющийся взгляд на Теодора и медленно поднимается с места. — Мадам Амбридж, мне на минуточку показалось, что вы упрекаете Гермиону ее статусом крови… — ледяным тоном произносит он. В его голосе отчетливо сквозит угроза. — Профессор Амбридж! — резко обрывает его она. — И я не разрешала вам открывать рот, Поттер! — Прошу прощения, профессор Амбридж, — губы Гарри презрительно кривятся, когда он произносит ее должность. — Я должно быть пропустил новость о том, что вы все-таки получили ученую степень. Кстати, у профессора Люпина, которого вы так ненавидите, в отличие от вас степень действительно была. — Да как ты смеешь, лживый мальчишка?! — срывается на фальцет она. Ее лицо покрывается красными пятнами. Студенты начинают перешёптываться. — Лживый? — с прохладным недоумением уточняет Гарри. — Разве я сказал хоть слово неправды? От Гарри веет такая мощь, что Амбридж съеживается и начинает выглядеть откровенно жалкой. — Все твои слова — ложь! — опять переходит на визг она. — Все знают, что ты утверждал, что Тот-Кого-Нельзя-Называть восстал из мертвых! — Я никогда не говорил, что он именно восстал из мертвых. Я не думаю, что он вообще умирал, — безразличным тоном парирует Гарри. — Но да, Волдеморт вернулся. Видел его своими глазами, как сейчас вижу вас. Тоже то еще зрелище. Перешёптывание в классе становится громче. Кто-то сдавленно хрюкает, не в силах сдержать смех. — Хватит! — рявкает Амбридж из последних сил, пытаясь сохранить остатки контроля над студентами. — Тишина в классе! Ни звука больше! А вы, мистер Поттер, будете серьезно наказаны! Раз снятие баллов на вас не действуют, я придумаю то, что подействует… Чтобы после ужина были в моем кабинете! И сядьте уже, наконец! Гарри с равнодушным видом опускается на свое место. Теодор чувствует, как он подрагивает от злости, несмотря на абсолютно безразличное лицо. Он берет его за руку под столом, и Гарри крепко сжимает его ладонь в ответ. Поттер, конечно, переборщил. Жабе хватило бы и половины того, что он ей наговорил. Да и немного поруганная честь Грейнджер и Люпина вряд ли стоит тех проблем, с которыми ему теперь предстоит разбираться. Но, Мерлин Всемогущий, какой же Гарри невыносимо притягательный, когда в ярости… Теодор многое бы отдал, чтобы сейчас затащить Поттера в ближайшую кладовку и зацеловать его до полубессознательного состояния. До тех пор, пока тот не расслабится в его руках и не станет трогательным и милым. Его Гарри.

* * *

Поттер возвращается незадолго до отбоя: бледный и какой-то больной. По случаю вечера пятницы в гостиной разместился почти весь факультет. — Гарри, это что, кровь? — спрашивает глазастая Милисента. — Что с твоей рукой? Поттер судорожно оглядывается по сторонам, видимо, ища пути отступления, но его уже окружают его однокурсницы. — Все в порядке. Просто Амбридж и ее кровавое перо, — с загнанным видом отвечает он. — Кровавое перо? Дай посмотреть, — безапелляционным тоном распоряжается Дафна и берет его раненую ладонь двумя руками, чтобы рассмотреть поближе. — Эй, Панс! Разве телесные наказания не запрещены в Хогвартсе? — Запрещены, — флегматично отзывается Паркинсон и, спохватившись, зло добавляет, — Не зови меня так, Дафна! Я же просила! Малфой подходит к ним и с брезгливым видом косится на вырезанную на тыльной стороне ладони надпись «я не должен лгать». — Это омерзительно, — он выглядит так, как будто его сейчас стошнит. — Пойду расскажу декану. Не лечите его пока. Пусть Снейп сам посмотрит. — Малфой, погоди. Не надо ничего говорить Снейпу! — просит Гарри. — Пожалуйста. — С чего ты взял, что я стану что-то делать для тебя, Поттер? — он окидывает его презрительным взглядом и, высокомерно вскинув голову, выходит из общежития. — Ничего не понимаю, — несчастным голосом говорит Гарри и плюхается в кресло, где только что сидел Малфой. — Он же меня ненавидит. Зачем он пошел жаловаться Снейпу? Блейз странно смеется, а Паркинсон надменно ему заявляет: — Драко — староста. Это его работа следить за тем, чтобы соблюдались школьные правила. Для него это куда важнее, чем твои детские нападки! — Мои детские нападки? — удивленно уточняет Гарри, но Паркинсон будто бы его не слышит. — И вообще не понимаю, что ты так переживаешь. Ну расскажет Драко Снейпу про кровавое перо, и запретят Амбридж его использовать… Уверяю тебя, старая жаба придумает какой-нибудь другой способ удовлетворить твои мазохистские наклонности. Гарри уже открывает рот, чтобы заявить, что у него нет никаких мазохистских наклонностей, но в итоге предпочитает не связываться с Паркинсон и промолчать. В гостиную возвращается Малфой и со мстительной улыбкой сообщает, что его незамедлительно ждет декан. — Поттер, признайтесь, вы идиот? — с порога спрашивает его Снейп. — Если профессор Амбридж скажет вам с Северной башни в качестве наказания спрыгнуть, вы тоже послушаетесь? — Нет, сэр, — угрюмо отвечает Гарри. Что он должен был сделать? Послать Амбридж к драклам и побежать жаловаться Снейпу? А то он бы помог, если бы к нему сначала не пришел Малфой. После перевода в Слизерин Снейп вызывал его к себе лишь один раз, чтобы прочитать лекцию о том, как он раздосадован тем, что он теперь его декан и какое поведение он ожидает от Поттера впредь. Все остальное время Снейп Поттера подчеркнуто не замечал. Даже на Зельях стал меньше придираться. — Что-то не похоже, — с сомнением осматривает его Снейп и протягивает ему баночку с каким-то кремом. — Для вашей руки. Мазь на основе ясенца белого, чтобы не осталось шрамов. Если вы, конечно, не хотите увековечить на своей руке эту светлую мысль. — Спасибо, сэр, — Гарри берет мазь и начинает втирать ее в пострадавшую ладонь. — Теперь к делу. Остаток своего наказания вы будете отбывать у меня. Мне, может быть, было бы и некогда с вами нянчиться, но, к моему глубочайшему сожалению, директор поручил мне обучить вас основам окклюменции. — Зачем? — удивленно спрашивает Гарри. Дамблдор что, считает, что это поможет заблокировать его связь с Волдемортом? — Не перебивайте меня, Поттер, — морщится Снейп, но все же отвечает, подтверждая его опасения. — Меня директор в детали своих планов не посвятил. Осмелюсь предположить, что дело в вашей ментальной связи с Темным Лордом. Можете спросить у директора сами, если так хотите. — Я не буду учиться окклюменции, — категорически заявляет Гарри. Этого еще только не хватало... Он не позволит никому копаться в его мозгах. Слишком о многом никто не должен узнать. — Да кто вас спрашивает? — с усталым раздражением произносит декан. — Директор сказал будете — значит, будете. — При всем моем уважение, сэр, без моего согласия или постановления Визенгамота вы не имеете право применять ко мне легилименцию! — Ишь, как вы заговорили… Больно умным стали, — лицо Снейпа искажает презрительная усмешка. — Удивлен, что вам вообще знакомы такие понятия как окклюменция и легилименция. — Я много читал этим летом, — на грани дерзости отвечает Гарри. — Жаль, что ваше чтение не затронуло школьные предметы, — выгибает бровь Снейп. — Поттер, у вас нет выбора. Считайте это приказом директора Дамблдора. — У меня есть выбор. И я выбираю не давать вам лезть в мою голову даже с целями обучения. — Ах, вот в чем дело, — холодно протягивает он с притворным пониманием и подходит к Гарри ближе. — Вы боитесь, что я увижу ваши детские секретики… Поверьте, Поттер, мне не доставит никакого удовольствия наблюдать ваши мелочные страдания и подростковые амурные похождения. — Отлично. Ведь вы их и не увидите. Сэр, — упрямо встряхивает головой Гарри. Выражение лица Снейпа становится угрожающим, и он без предупреждения выхватывает палочку: — Легилименс! — Протего! — каким-то чудом успевает выставить щит Поттер. Снейп тут же атакует снова. На этот раз Гарри успевает отскочить. И снова в него летит пучок лучей невербальных проклятий, не все из которых ему удается идентифицировать. Что-то Поттеру удается отбить, от чего-то он уворачивается, но в конце концов Снейпу все же удается достать его обезоруживающими чарами. — Щенок… — презрительно произносит он, ловя его палочку. К своему удовольствию Гарри подмечает, что декан запыхался, но Снейп не собирается давать ему передышку. — Легилименс! Нет! Он не позволит! От смеси гнева и ужаса, что Снейп может увидеть что-то про Тео, в Гарри поднимается горячая волна магии. За миг до того, как луч заклинания Снейпа достигает его лба, Поттер резко отпускает всю свою магию. Снейпа сметает волной сырой силы и впечатывает в стенку. Гарри подходит к нему и поднимает свою волшебную палочку, выпавшую из рук декана при ударе. Ноги немного подрагивают. В висках пульсирует кровь. — Что это было, Поттер? — с очень странным выражением лица смотрит на него Снейп, с трудом поднимаясь на ноги. Его тон при этом остается абсолютно спокойным. Плохо, что Снейп узнал про его магию, но было бы еще хуже, если бы он узнал про Тео и рассказал бы все Дамблдору. С магией... Разве то, что он сделал сейчас, так уж сильно отличается о того, как он раздул тетушку Мардж пару лет назад? — Стихийный выброс, сэр, — покладисто отвечает Гарри, даже не пытаясь звучать сожалеющим. Уж точно не после того, как декан позволил себе напасть на него. — Вы меня аттаковали, и я испугался. — Ты держишь меня за идиота? — на лице декана наконец появляется ожидаемый гнев. — Никак нет, сэр, — с легкой издевкой в голосе говорит Поттер. — Вы не возражаете, если я пойду? — Проваливай! — зло выплевывает Снейп, и уже в спину кидает ему: — Учти, Поттер, не будешь учиться окклюменции, будешь месяц драить котлы! И пусть директор сам с тобой разбирается! — Значит, я месяц буду драить котлы, — беззаботно кивает Гарри и, уже оглядываясь в дверях, кидает. — Доброй ночи, профессор.

* * *

В субботу, пока Гарри драит котлы, Слизерин выигрывает матч против Гриффиндора с разгромным счетом двести восемьдесят — сорок.

* * *

В воскресенье выпадает первый снег, и Гарри тащит Нотта гулять вокруг Черного озера, пока все их однокурсники отсыпаются после вечеринки по случаю победы. Они доходят почти до самой границы защитного купола Хогвартса, когда Гарри наконец-то останавливается и нерешительно смотрит на Теодора. — У меня для тебя кое-что есть, — говорит он и достает из кармана небольшую коробочку, обитую синей тканью. — С днем рождения, Тео. — Я думал, ты не знаешь, — мягко улыбается Теодор. — Конечно, знаю! — пылко возражает Гарри и с волнением добавляет. — Это своего рода амулет. Не такой сильный, как твой, конечно. Но я подумал, пока твой амулет у меня, тебя тоже должно что-то защищать… Тео снимает крышку. На бархатной подушке лежит широкий браслет из черненого серебра в виде переплетенных стеблей чертополоха. В него изящно инкрустированы несколько крупных темно-фиолетовых камней в форме полураскрывшихся бутонов. — Он должен защитить тебя минимум от двух проклятий средней силы. По большому счету, практически от всего, кроме действительно темных проклятий или непростительных. Потом он разрядится, и ему потребуется несколько часов на перезарядку, — продолжает объяснять Гарри. Он явно нервничает. — Еще он должен защищать тебя от поверхностной легилименции. По крайней мере, так написал отец Мэйв… Он артефактор, и я у него сделал заказ… Тео, тебе нравится? — Конечно, нравится, — продолжает тепло улыбаться Теодор и с чувством говорит. — Спасибо тебе. Он надевает браслет на левое запястье и подходит вплотную к Гарри, а затем сцепляет руки за его спиной и наклоняется, чтобы его поцеловать, но в последний момент останавливается. — Можно тебя поцеловать? — тихо спрашивает он. Между ними меньше сантиметра, и Гарри ощущает его горячее дыхание на своих губах. Все, на что сейчас хватает Поттера — это согласное мычание на грани слышимости. Но Тео этого достаточно. Он нежно касается его губ, а когда Гарри чуть приоткрывает рот, он запускает руку ему в волосы и углубляет поцелуй. Гарри чувствует, как язык Тео ласково касается его языка, и окончательно теряется в ощущениях. Внутри что-то разгорается, и всё его тело становится будто бы ватным. — Всегда любил первый снег, — хрипло говорит Тео, размыкая поцелуй. Его дыхание сбилось, а глаза кажутся почти черными. — Да… У него какая-то особенная магия, — соглашается Гарри и утыкается носом ему в шею.