Почему противоположности притягиваются.

      Её мать всегда говорила ей не влюбляться в плохих мальчиков. «Они сумасшедшие», – часто говорила та, но, похоже, именно его безумие так пленило Гермиону.       Может быть, мама была права, может быть, Драко Малфой не был подходящим парнем для нее, но это было чем-то, чем девушка никак не могла властвовать. Влечение было слишком приятным.       Его леденящий взгляд, пристально смотрящий на нее, будто он заглядывает в душу, его кожа, заставляющая тело дрожать, и хрипота в горле, когда он говорит, что хочет её, творят с Гермионой немыслимые вещи и не позволяют ей освободиться от этого.       Но дело было не только в физической близости, Гермиона могла с уверенностью сказать, что обожала каждую мелочь в Драко Малфое. Как он носит галстук и никогда не пьет чай с сахаром, как он не может жить без магловских сигарет, закатывая глаза каждый раз, выпуская дым из лёгких. То, как её имя словно тает с его губ, когда он произносит его. То, с какой осторожностью он прикасается к тому, что осталось от его Темной Метки, проводя своими длинными пальцами по черным линиям, и то, как он заставляет её затаить дыхание всего несколькими словами.       – Я никогда не был влюблен, но сейчас я люблю, Грейнджер. Я люблю тебя и каждый день ты заставляешь меня любить ещё больше.       Было странно слышать такое от кого-то, кто должен быть твоим «врагом», и, возможно, они не были самой гармоничной парой для других, но как говорила Джинни, он был тьмой, а она его светом, и они нашли свой мир в объятиях друг друга.       Драко мог бы сказать, что Гермиона Грейнджер спасла его, что она сделала его лучше, и он не соврет.       Каждый день она делала его лучше, и ему это нравилось. Он находил её совершенно потрясающей, он был влюблен в её доброту, в ту власть, которую она имела над ним.       Его отец всегда говорил, чтобы тот не влюблялся в маглорожденных. «Они сумасшедшие», – часто говорил тот, но, похоже, именно её безумие так пленило Драко.