До следующего Рождества

1997

      Снежные хлопья медленно опускались с темного ночного неба, на котором не было видно ни далеких точек звездного сияния, ни истончившегося месяца. Оконный свет тускло освещал снежинки, больше похожие на оторвавшиеся клочья облаков, пока они не исчезали из видимости. Они примешивались в сугробы и падали на карниз, спустя короткое время тая. К утру наверняка образуется слякоть и грязь. Вот тебе и подходящая погодка в Сочельник. Фред Уизли отвел взгляд от помутневшего стекла и в очередной раз проверил, все ли было готово. На столе стояла груда радиоаппаратуры, обмотанная спутавшимися проводами, которые никто не решался привести в надлежащий вид. Ли как-то сказал, что принесет ящик медовухи тому, кто за это возьмется.       Все лишь махали руками, сходясь во мнении, что главное — это качество вещания, а не эстетическая сторона дела. До выхода в эфир оставалось не меньше получаса, и потому Фред неторопливо взял со стола стакан с горячим глинтвейном, приготовленным по случаю праздника, и с удовольствием сделал пару глотков. Серебристая мишура, свободно обмотанная вокруг шеи, соскользнула с плеча, и он привычно закинул ее конец обратно за спину. В соседней комнате послышался грохот и сердитая ругань Джорджа. Брат на протяжении пятнадцати минут пытался найти среди запылившихся коробок достойные бокалы вместо привычных побитых чашек.       Фред внимательно осмотрел зажатую в руках кружку. Край ее был сколот, по ручке шла едва заметная трещина, кое-как скрепленная заклинанием, а на белом фоне бочком прохаживался Санта Клаус, придерживая руками внушительный живот и то и дело хохоча в седую бороду. Под золотистым ободком мерцала уже порядком истершаяся надпись «Счастливого Рождества!». Нет, он бы сейчас точно не согласился променять эту переживающие свои не лучшие времена кружку даже на самый искристый и дорогой фужер. Этот весельчак в причудливом красном костюме встречал с ним праздник уже третий год подряд.       Мысли Фреда неясно блуждали в голове, в которой хоть на вечер стало спокойнее. В последнее время он часто думал и много вспоминал, порой Джордж находил его в состоянии задумчивости, совершенно несвойственном главному дебоширу, выдумщику шуток и инициатору проказ. С переменной частотой среди обрывков смятых и поблекших дней мелькал образ девушки с непослушными вьющимися волосами, которая рассерженно отчитывала его, уперев руки в бока, или искренне смеялась с нелепых фразочек, брошенных, чтобы поднять ей настроение. Фред старался загонять эти картинки дальше в закоулки своей памяти, но к Рождеству его привычно затопило мыслями о ней.       Третий год подряд он пьет ароматный глинтвейн из кружки с Сантой и третий год подряд тонет. В порядке ли она? Не ранена? Где сейчас прячется вместе с Поттером и младшим братцем? Наверняка, опять спасает шкуры этих двоих, вытаскивая из передряг. О них давно не было слышно, с момента, как они с дерзостью пробрались в Министерство, после сбежав из-под самого носа Яксли. Это было и хорошо: если было тихо, значит, их не поймали, и они продолжают скрываться. Но находиться в неведении, в постепенно удушающем информационном вакууме, было беспокойно и страшно. Мишура с шелестом размоталась, потянувшись к полу, и Фред снял ее и вовсе, положив рядом с микрофоном.

1994

      Проведение Святочного бала во время Турнира Трех Волшебников было несказанной радостью для женской половины Хогвартса. Стоило вспомнить, как озарились счастьем девичьи лица, когда Макгонагалл объявила о танцах, или как старшекурсницы хихикали и шептались, заметив в коридоре желанного партнера, как тратили целые часы, выбирая платье и прическу в подборке магического еженедельника моды. Тогда казалось, что всеобщее помешательство не отразилось только на Гермионе Грейнджер, которая с упорством продолжала засиживаться за учебниками и сердитым взглядом награждала особенно расшумевшихся соседок по комнате. Но все-таки от Фреда Уизли не ускользнула ее первая искренняя реакция на объявление о приближающемся торжестве.       Гордая и статная Минерва, рассуждающая о лебедях, рвущихся наружу, и львах, готовящихся к прыжку, пренебрежительные смешки, а потом неподражаемый вальс в исполнении Рона и Макгонагалл. Гарри тогда сказал: «Он не должен забыть этот танец». Фред был уверен в этом, ведь сам на память не жаловался и с похвальным постоянством изводил брата, напоминая о его изяществе и грации, подтрунивая над его внутренним гордым львенком, прыжка которого все так ждали. Потом случилось недоразумение в виде кружевного воротничка и рукавов с оборками, при виде которых близнецы, как и другие гриффиндорцы, не удержались от смеха.       Только Гермиона старалась лишний раз не давать волю эмоциям и чаще лишь сдержанно улыбалась. А после ее крупной ссоры с Роном перед самым балом, Фред и вовсе стал реже ее видеть. В гостиной после этого случая было невозможно находиться, потому что Рон то и дело бурчал и жаловался на то, что ей не угодишь и что девчонок вообще понять невозможно. «Нет, она точно врет, что ее кто-то пригласил. Просто ей обидно признавать, что она совсем одна. Не будь она такой гордячкой, все было бы замечательно», — раз за разом говорил он Гарри, а Фред переглядывался с Джорджем, который тоже замечал насмешливое хмыканье Джинни, сидящей в кресле неподалеку. Сестра явно что-то знала, но не собиралась раскрывать интригу.       Когда двери Большого зала открылись и внутрь проследовали пары чемпионов, Фред пожалел, что в руках не было камеры. Ведь как прекрасно смотрелась бы на колдографии физиономия ошеломленного Рона позади блистательной фигурки Грейнджер, ладонь которой лежала на предплечье Крама. Она же широко улыбалась и выглядела как-то по-особенному очаровательно. Прямо-таки сияла. Что там Макгонагалл говорила о дремлющем лебеде? И каково же было удивление Фреда, когда он после многочасовых плясок в приподнятом настроении вышел проветриться в коридор и увидел сидящую на ступеньках гриффиндорку, вытирающую слезы с раскрасневшейся кожи.       — Неужели сообщили об отмене экзаменов в этом году? — подходя к ней, с улыбкой произнес он.       Гермиона лишь резко шмыгнула носом, смахнула последние слезы и угрюмо взглянула на Уизли, почти убийственно.       — Пришел поизмываться?       — Вовсе нет, — покачал он головой, переложив ее туфлю ниже и сев сбоку.       Девушка нахмурилась и сложила на груди руки в каком-то оборонительном и защитном жесте.       — Я же вроде как в школе за место, как ты там говорила? — он сделал вид, что глубоко задумался. — Ах, точно, шута. — Она кинула косой взгляд на Фреда и стыдливо отвела, рассматривая подол платья и вспоминая, как совсем недавно назвала его именно так. — Поэтому мое дело следить, чтобы во время праздника не было ни одного грустного лица. Вот, — он протянул бокал, который прихватил с одного из столиков.       — Я уже достаточно выпила сегодня, спасибо, — она вяло улыбнулась.       — Те, кто выпили достаточно, либо уже валяются в кроватях, громогласно храпя, либо хотя бы не выглядят как работники похоронного бюро.       Улыбка стала шире, Гермиона приняла протянутый напиток и сделала небольшой глоток. Горло неприятно обожгло, и она закашлялась, едва не расплескав отвратительный коктейль.       — Боже, что за гадость? — с отвращением она вернула бокал ухмыляющемуся Фреду. — Мне казалось, учителя проследили, чтобы на празднике не было ничего крепче сливочного пива.       — О, вы слишком верите в добросовестность наших преподавателей, мисс Грейнджер, — поморщился он. — В конце концов, Грюму же никто не запрещает попивать из своей фляжки каждые пять минут. Поэтому нет ничего плохого в том, что некоторые решили добавить чуть больше приятных воспоминаний, подлив огневиски во все, что можно пить.       — Приятным я бы это точно не назвала, — качая головой, возразила она.       Уизли пожал плечами и сам отпил намешанное в фужере нечто. Он изменился в лице, в широко раскрытых глазах прочитался ужас. Он с трудом заставил себя проглотить этот напиток, раздирающий горло, и под сдерживаемый смех девушки отставил его как можно дальше.       — Ладно, — все еще морщась от неприятного послевкусия, проговорил Фред, — возьму на заметку, что смесь из сливочного пива, медовухи и виски можно использовать в качестве отменного яда.       Он посмотрел на улыбающуюся Гермиону и сам отчего-то повеселел.       — Однако у меня есть запасной план.       — Вот как? — со смешком она приподняла брови.       — Знаете ли вы, мисс, что я носитель дара провидца, доставшегося мне от моей бабки по папиной линии со стороны тетушки его двоюродной сестры? — со всей серьезностью произнес он, заглядывая ей в глаза. — Нет? Что ж, вам повезло своими глазами узреть настоящее чудо.       Он взял в руку ее ладонь и, прикрыв глаза, стал водить второй рукой над линией жизни, сердца, судьбы. Гермиона, закусив губу, чтобы не разразиться хохотом, наблюдала, как он выделывает пальцами забавные, но преисполненные многозначительности пасы, при этом каждую секунду лицо его менялось от самых разных эмоций.       — Я вижу, — замогильным голосом заговорил Фред, все еще не поднимая век, — вижу рыжую шевелюру, бестолковый вид и ревностный взгляд. Имя из трех букв. Начинается на «р», заканчивается на «н».       Он открыл глаза, выпустив ладонь девушки из своей.       — Ну что? Все верно?       — Удивительная проницательность, — хихикнула Гермиона. — Даже Трелони бы обзавидовалась. Кстати, этот господин «РН» случайно не приходится вам родственником?       — Нет, таких идиотов в моей семье отродясь не было, — отмахнулся он, а Грейнджер наконец не смогла сдержать рвущийся смех.       — С этим все ясно, — вновь заговорил Фред. — А Крам-то что бросил даму на произвол судьбы? Если хочешь, могу втолковать ему о парочке хороших манер?       — Виктор здесь не причем, — покачала она головой со вздохом. — Ему нужно готовиться к следующему этапу Турнира, он вместе с Каркаровым вернулся на корабль.       Из открытых дверей зала текла медленная музыка, холодный свет падал на полутемную лестницу, где они сидели. Стрелка часов уже давно перевалила за двенадцать. Гермиона продолжала улыбаться, отчего-то чувствуя себя совершенно спокойно, даже обида на Рона сама собой отступила. Девушка подавила зевок и заправила за ухо выправившуюся прядку, не заметив взгляда, которым сопровождал каждое ее движение сидящий рядом Уизли.       — Что-то я за сегодняшний вечер жутко устала, — сказала она, поднимаясь на ноги и подбирая с пола свои туфли на каблуке. — Наверное, стоит пойти спать, пока я не растянулась прямо на этой ступеньке.       — Надеюсь, вы оставите в моей книге отзывов пару слов? — чуть склонившись, спросил Фред. — Нужно повышать квалификацию шута и мага-прорицателя.       — Обязательно, — улыбнулась Гермиона, поднимаясь наверх.       На секунду она замерла и обернулась, глядя на все еще сидящего на лестнице юношу.       — Спасибо, Фред, — проговорила она и махнула рукой, скрываясь за поворотом.       Уизли хмыкнул, улыбнувшись своим мыслям. Все-таки она отличала их с братом, и от этого понимания в груди потеплело. Он откинулся на локтях назад, запрокинув голову. По стене из тени спускалась вьющаяся веточка омелы, на которой едва-едва стали распускаться бутоны с какой-то прозорливостью и лукавством.

1995

      Гермиона стояла в магазинчике Хогсмида, рассматривая красочную витрину. Глаза ее растерянно блуждали по представленному товару: наборы для ухода за метлами, щетки, декоративные подвески в виде снитчей, лаки для покрытия древесины, атрибутика для болельщиков самых разных команд. Возбужденно галдящие рядом мальчишки не давали сосредоточиться, столпившись у новой модели метлы чуть дальше. Она то и дело подхватывала набитый подарками пакет, боясь, что он вскоре развалится и выпотрошится, вывалив на пол содержимое. Все уже было куплено, и только Гарри пока не удостоился и праздничной открытки, хотя даже Фреду Уизли она с легкостью придумала то, что могло бы его позабавить. На завтра был назначен отъезд из школы и времени оставалось катастрофически мало. Просто кошмарно мало.       Даже в расстегнутом пальто было неимоверно душно, гвалт рядом лишь усиливался. Поэтому Гермиона, рассерженно вздохнув, схватила с полки набор для ухода за метлой в красочной новогодней упаковке и обреченно прошла к кассе, едва не выронив свой тяжелый пакет. Коробка опустилась на гору других накупленных подарков, девушка с трудом выудила из кармана нужное количество монет и наконец-то вышла на живительный морозный воздух. Прохлада сбросила накопившееся раздражение, и Грейнджер позволила себе искреннюю улыбку: можно было расслабиться и вечером спокойно обернуть все в бумагу и повязать цветастые ленты. Несмотря на тиранию Амбридж, все последние дни прошли на удивление замечательно.       В особенности запомнилось последнее перед предстоящими каникулами собрание Отряда Дамблдора. Гермиона довела до совершенства свой патронус, и теперь гибкая выдра не меркла и не развевалась дымкой чуть ли не от каждого вздоха. Попадись ей на пути дементор, и он наверняка остался бы ни с чем. К тому же были свежи впечатления после поединка с Фредом. «Я не дамся так просто, как мой младший братец», — с привычной ухмылкой проговорил он, приготовившись к дуэли затем еще и отпустив шутку в сторону серьезного и сосредоточенного лица соперницы. В конце концов, палочка Уизли была победно поймана гриффиндоркой, и Выручай-комната наполнилась шумом от аплодисментов и свиста. С театральным страдальческим выражением лица он приложил руку к лицу и затем все-таки хлопнул в ладоши, широко улыбнувшись.       Гермиона шагала по заснеженной улице, на которой не было уже так многолюдно, и мечтала поскорее вернуться в замок, чтобы посидеть у камина и выпить чашку чая с медом. Несуразный пакет так и не желал послушно находиться в ее объятьях, и она совсем не смотрела под ноги, проходя мимо вывески «Зонко». Нога ее неожиданно проскользнула, потянуло назад, в попытках удержать равновесие она попыталась наклониться в противоположную сторону. Но в итоге упала на заледеневшую землю, замаскированную под свежим слоем снега, пребольно ударившись и умудрившись порвать свою горе-сумку.       Потирая ушибленное место и все еще не поднимаясь на ноги, Гермиона увидела рассыпанные возле себя подарки. Угрюмо поджав губы, она, встав на колени, стала их собирать, пытаясь аккуратнее уложить в руки. Распахнулась дверь магазина, кто-то остановился рядом с ней и опустился, чтобы помочь. Не поднимая от стыда глаз, она поспешила закончить с этим глупым недоразумением. Она схватила последнюю небольшую коробочку, буквально выловив ее из ладони помощника, у которого все равно осталась добрая половина вывалившегося содержимого.       — Благодарю, — торопливо начала она. — Вы очень мне пом…       Она прервалась, поднявшись с земли и наконец посмотрев на юношу рядом. Перед ней стоял с румянцем на щеках Фред Уизли, опять со своей широкой улыбкой и искорками озорства в голубых глазах.       — Я уж было решил, что здесь кто-то устраивает барахолку, раскладывая наворованные товары, — сказал он. — Вот уж не думал, что это всего лишь наша Грейнджер решила прилечь на дороге.       — Я упала, — хмуро заметила она, нервно поведя плечом. — И между прочим, это было не очень приятно. Спасибо, что помог, но до замка я и сама смогу все донести.       Она попыталась забрать у Фреда часть своих вещей, которые надежно были зажаты в его покрасневших ладонях.       — Вот уж нет, — возразил он, и этот блеск в глазах стал еще ярче. — Разве могу я так просто отдать тебе все это богатство, даже не воспользовавшись возможностью узнать, что же ты приготовила? Может, и свой подарок найду?       Он подмигнул и сорвался со смехом с места, побежав в сторону видневшегося Хогвартса.       — Фредерик Уизли! — закричала Гермиона, в панике отправляясь за ним. — А ну остановись сейчас же! Не смей ничего открывать и смотреть!       — Это что, набор с инструкцией по разведению флоббер-червей? — на ходу обернувшись, спросил он, снова хохоча и оставляя девушку на приличном расстоянии позади.       — Фред!

***

      Даже рождественские украшения с трудом отвлекали от мрачности поместья Блэков. И хотя все успели привыкнуть к свойственной ему гнетущей обстановке, все равно не покидало ощущение неуместности происходящего. Ель, покрытая нетающим снегом, выглядела как-то нелепо, а свет от развешанных повсюду гирлянд, казалось, с каждой минутой мерк. Будто дом противился и сердился за такую фривольность от незваных гостей. Наверное, поэтому все чувствовали себя неуютно, хоть и пытались разрядить атмосферу шутками и звонким смехом. Недавнее нападение на мистера Уизли тоже добавляло напряжения и нервозности. Его измотанный и ослабший облик тут же возвращал к воспоминаниям о той ночи, когда Гарри проснулся от ужасного видения, оказавшегося правдой. Все Уизли улыбались, но через силу: даже облегчение от того, что отец семейства идет на поправку не рассеивало накопившиеся переживания.       В Хогвартсе это не было так заметно: все отвлекались на рутину, домашние задания и тренировки Отряда. Теперь на Гриммо, 12 все это вылилось во всеобщее уныние, хоть и тщательно скрываемое. Гермиона старалась оказать посильную помощь и теперь скрупулезно нарезала овощи для салатов по просьбе Молли, затем взялась за готовку тарталеток. Предательски ощущался голод и так хотелось съесть хоть кусочек, но она находилась под неусыпным контролем мальчишек, которые были готовы при любой возможности украсть с кухонного стола пару тарелок. Рону даже удалось застать ее врасплох и стащить три пирожных, но тут же миссис Уизли появилась из коридора и огрела его полотенцем, отбив у всех остальных желание попытать счастье.       — Отлично, милая! — произнесла женщина, оглядывая результаты трудов: весь стол был уставлен наивкуснейшими блюдами, от одного вида которых можно было захлебнуться слюной. — Ты славно поработала. Спасибо большое! Теперь надо отнести все это к праздничному столу, скатерть уже постелена.       Грейнджер кивнула и подхватила большую тарелку с мясными рулетиками, направившись в сторону гостиной, где и решили отпраздновать наступление нового года. Было слышно, как Сириус пытается включить старый и полуразваленный патефон, тихо бранясь. Но не успев дойти до раскрытых дверей зала, Гермиона остановилась как вкопанная, увидев вынырнувшего ей навстречу Фреда. Брови ее взлетели вверх, а глаза расширились от непомерного удивления, она едва удержала в руках блюдо, заметив, как с наглой улыбкой Уизли отхлебнул из белой кружки с блуждающим по ней Сантой.       — Фредерик Уизли, — почти прошипела она от закипающего недовольства. — Подарки принято открывать утром, а не в любое время, которое тебе вдруг покажется подходящим!       — Зачем ждать? — невинно пожал он плечами. — Такой замечательный сюрприз, грех, не воспользоваться им сейчас. Где ты нашла такую забавную штуку, Грейнджер? — он снова осмотрел сосуд в своей руке.       — Не нравится, можешь положить на место, — покраснев от смеси злости и смущения, сказала она.       — Почему же? Очень нравится, — искренне произнес он. — Я теперь с ней не расстанусь. Буду каждое Рождество пить из нее и вспоминать о тебе.       — Какая честь! — с иронией проговорила она. — Смотри, не сляг от такой умственной нагрузки, — все же буркнула Гермиона, попытавшись обойти его справа и наконец-то пройти уже в гостиную, но юноша, не прекращая улыбаться, преградил ей путь.       Он был намного выше, и Грейнджер едва не вписалась прямо в широкую грудь Уизли, попутно размазав мясные рулетики по бордовому свитеру. Тут же она ощутила аромат, исходящий от него: ель, выпитый глинтвейн и прогоревшие бенгальские огни. Она отступила на шаг, с вызовом посмотрела в лучистые голубые глаза и спросила:       — Ну, что еще? Мне нужно донести эту пресловутую тарелку до стола.       Он продолжал на нее смотреть каким-то неясным взглядом. Гермиона могла бы подумать, что он просто издевается над ней, но не было и намека на глупую шутку. Он смотрел как-то слишком вдумчиво и серьезно. Это заставило ее опешить и оборвать гневную тираду на середине, хотя вряд ли последующие слова были менее оглушительными по своему действию, чем его странный взгляд.       — Ты красивая, Гермиона Грейнджер.       Мягко улыбнувшись, произнес он, взял тарелку из ослабевших ладоней девушки, которая в замешательстве пыталась осознать только что сказанное. Уизли скользнул в гостиную и с ходу заорал на Рона, который уже умудрился открыть и пролить шампанское на белую скатерть. А Гермиона так и простояла минуту, погрузившись в свои мысли и не понимая, как реагировать и что следует чувствовать после такого комплимента. Никто и никогда не говорил ей подобное. Крам сказал, что она очаровательна, а Рон и Гарри и вовсе хвалили только ее находчивость и острый ум, который вытаскивал из всех безвыходных ситуаций. Ты красивая. И много дней спустя после этого необъяснимого случая она критично глядела в зеркало, вспоминая эти два слова, неожиданно сказанные Фредом Уизли.

1996

      На следующий год праздник был устроен в Норе, что заранее вызывало душевный трепет и предвкушение приближающегося восторга. Фред обожал свой дом, каждый его сантиметр, скрипучую ступеньку между вторым и третьим пролетами, заедающую дверь в их с Джорджем комнату и длинный обеденный стол, за которым собиралась вся большая семья. Поэтому чувствовал себя спокойно и защищенно, вешая при входе пальто и затем согнувшись в три погибели, чтобы обнять суетящуюся мать, смаргивающую набегающие слезы. Молли улыбалась, глядя на сыновей, которые после открытия своего магазина жили там же и так редко заглядывали домой.       Но она не смела их попрекать, действительно видя, что их детские шутки переросли в настоящую и серьезную работу. Они выглядели довольными и счастливыми, и это было главное для миссис Уизли, волнующейся о них каждую минуту жизни. Фред, проходя дальше внутрь, сделал глубокий вдох, ощущая знакомый запах Норы, который, как осиротевший, кинулся к легким юноши и заполнил их все, утаскивая в воспоминания. Все было по-прежнему: вся мебель на тех же местах, горящий камин и предпраздничная суматоха.       Мама после приветствия вернулась к готовке, а близнецы прошли к отцу, пытающемуся закрепить косую ель, которая все стремилась рухнуть на один бок, задев пушистыми ветвями играющий в поленьях огонь. Крепкие объятья, ощущение отцовских рук на своей спине окончательно расслабили Фреда. Джордж остался помочь па с безнадежным деревом. В доме уже хлопотали и топали по лестнице остальные члены семьи, среди которых были и Гарри с Гермионой. Но пока он встретил лишь сиявшую Джинни, которая запальчиво сообщила о последней победе над Когтевраном и унеслась обратно в свою комнату.       Он медленно поднялся по лестнице по направлению к своей комнате, ощущая какой-то легкий мандраж и нетерпение. Интересно, там тоже ничего не изменилось? Или помещение уже переделали под склад ненужных вещей? Он еще с нижнего этажа увидел знакомую дверь с табличкой: «Не беспокоить во избежание быть жестоко обсмеянным». Нахлынувшая радость встала пеленой перед глазами, и он едва не проскочил мимо стоящей рядом девушки.       — Привет, — прочистив горло, неловко произнесла Гермиона, заставив его изумленно обернуться.       — Ну, привет, мисс Всезнайка, — никогда ее так не называли с таким обрадованным выражением лица.       Она лишь поморщилась и улыбнулась шире.       — Меня поджидаешь? — ехидно спросил он, опершись на качнувшиеся перила и тщательно рассматривая Грейнджер.       — Вот еще! — хмыкнула она, демонстративно покрутив в руке палочку. — Миссис Уизли поручила мне избавиться от омелы, — она кинула короткой взгляд наверх.       — Какое варварство, — нарочито обвинительным голосом сказал он, действительно заметив разросшиеся ветви, прижженные в некоторых местах, но с завидным упорством на обгоревших местах вновь стали проклевываться белые бутончики. — Только вижу, все бесполезно. И поцелуям на Рождество быть.       Гермиона осмотрела проделанную работу и обреченно вздохнула.       — Черт. Я уже битый час с ней вожусь, почти получилось, а тут вдруг…       — Она чувствует любовь, потому и не дается, — задумчиво произнес он.       Девушка посмотрела в его сторону. Он продолжал наблюдать за живучей омелой, которая один из стеблей потянула к нему. Фред кинул на Грейнджер взгляд, который с трудом можно было различить в полутьме лестничного пролета, и вновь улыбнулся.       — Боюсь, тут даже твоя голова с тысячами заклинаний не поможет.       Они отчего-то продолжали молчать. Гермиона давно не видела его, с конца лета, и сейчас смотрела на него почти так же щепетильно, как он сам, пару минут назад, или как глядела на сына Молли Уизли. Он вытянулся еще на пару сантиметров, все еще от него веяло морозом с улицы, но она вновь ощутила примесь запахов откуда-то из прошлого. Ель, бенгальские огни. В голове всплыл прошлогодний праздник, тарелка с мясными рулетиками и его «ты красивая».       — Гермиона! — раздался снизу голос Джинни, и воздух, словно хрустальный, вдребезги разбился.       Они отвели друг от друга взгляды.       — Гермиона!!!       — Ну что?! — закричала она в ответ, махнув рукой на упрямую омелу, и понеслась в комнату подруги.       Отчего-то было неожиданно тоскливо, что все так оборвали. Словно тонкая нить обвязалась вокруг нее и Уизли, а теперь ненужная лежала в ногах. Гермиона одернула себя, услышав, как хлопнула дверь в комнату близнецов.

***

      Искристая ночь с абсолютно чистым небом, на котором виднелись далекие и холодные, как и все вокруг, звезды, манила в свои освежающие объятья. Свечи на столе на половину прогорели, дрожащими тенями касаясь пустых грязных тарелок и остатков былой кулинарной роскоши. Застолье прошло необычайно тепло. Все много смеялись, и под конец стало сводить скулы от ежеминутной нагрузки. Они чувствовали себя счастливее, чем когда-либо, и в память врезался каждый момент. Рон опять пролил шампанское, получив подзатыльник от ма, елка все-таки рухнула на Гарри в момент, когда он пытался уложить на полу свои подарочные коробки, а Джинни обмоталась мишурой и пела кабацкие песни, от которых краснели уши Молли, пока остальные чуть не падали со стульев от хохота.       Фред не спускал глаз с Гермионы. Она и так всегда привлекала его взгляд к своей персоне, но теперь как будто и вовсе подлила ему в знакомую кружку с Сантой приворотное. Он скучал по ее смеху, ее улыбке и хмурому выражению лица, когда что-то шло не по плану, вразрез с правилами. Но сейчас она заливалась смехом, попивая из фужера пузырящееся сливочное пиво, и наблюдала за ушедшей в отрыв Джинни. Фред почувствовал, как ему наступили на ногу, из-за чего он чуть не расплескал свой напиток и гневно посмотрел в сторону ухмыляющегося брата. Джордж чуть наклонился к нему, пользуясь шумихой, в которой себя-то было сложно расслышать.       — Подойди ты уже к ней, — прошептал он. — Хотя бы не будешь мучиться в догадках.       Фраза брата крутилась в мыслях постоянно с этой самой секунды. Признаться ей? Нет, это казалось полным безумием. Она его не любит, но зато знатно отяготится чувством вины. А юноша не понаслышке знал о ее совести огромных размеров. Он только испортит нервы и ей, и себе. И все-таки? Он не мог избавиться от сомнений и после ужина, когда всех потащило на улицу закапываться в сугробы. Он обмотал вокруг шеи шарф и вышел из Норы на морозный воздух. Гарри и Джинни строили гигантского снеговика, а Джордж методично забрасывал Рона снежками размером с квоффл. И только она стояла подальше от крыльца, опершись спиной на стену дома. По лицу ее блуждали разноцветные огоньки от мерцающей гирлянды.       — Так-так-так, — произнес Фред, подходя к ней с видом, как будто уличил ее в чем-то непристойном. — Отлыниваем от общего веселья? Просто возмутительное поведение, мисс Грейнджер.       — Мне, может быть, для настроения достаточно и просто наблюдать, — с улыбкой ответила Гермиона. — Веселье — это не только в снегу валяться.       — Здесь ты меня не переиграешь: я спец по части увеселений, радости и развлечений. — В ответ на это она хмыкнула, как бы раззадоривая и вынуждая продолжить затевавшуюся перепалку. — Поэтому я совершенно точно могу сказать, что залепить братьям по затылку особенно большим снежком, куда интереснее, чем просто наблюдать, — прищурившись на последних словах, возразил он. — К тому же с меня все еще не сняли регалии шута, и для меня невыносимо видеть, как кто-то скучает.       — Мерлин, сколько можно вспоминать тот случай, — коснувшись рукой лба, жалостливо произнесла она.       Но в это время Фред наклонился к сугробу и скатал внушительный шар из снега. Гермиона с непониманием смотрела на то, как он хорошенько размахивается. Снежок прилетел прямехонько между лопаток Джорджа. Тот в момент развернулся, пытаясь найти неожиданного врага, заметил брата с самым невинным выражением лица, который показывал на улыбающуюся Грейнджер.       — Ну, Гермиона, держись! — крикнул Джордж.       И пока она еще не успела осознать произошедшее и только взглянула на хитро ухмыляющегося Фреда, второй близнец с воинственным кличем бросился к ней, на ходу замахиваясь для ответного удара. Ничего не оставалось, кроме как отшатнуться в сторону, но левый бок все равно оказался в снегу. Бездействовать после такой вопиющей наглости со стороны Уизли не позволял какой-то долг перед собственной гриффиндорской гордостью. Двор дома, заваленный пушистыми мягкими сугробами, за полчаса оказался примят и истоптан. К общему дурачеству присоединились и Гарри с Джинни. Теперь они разделились на две команды: Гермиона оказалась с друзьями, а близнецы - с сестрой.       Рон даже попытался выстроить что-то вроде баррикады, из-за которой можно динамично закидывать противников снежками. Все они раскраснелись, шарфы почти развязались, шапки были набекрень, а под одежду попал назойливый холодок. Но они не обращали на это внимание, с головой уйдя в незатейливую игру. Гермиона действительно развеселилась и чувствовала себя живой как никогда, глядя в счастливые лица собравшихся вполне взрослых людей, которые, однако, с восторгом пытались обвалять друг друга в снегу. Вся она горела целью: добраться лишь до одного человека, который с залихватской улыбкой пытался задеть ее в ответ.       Грейнджер поднялась из-за снежной изгороди и запустила снежок, пролетевший в сантиметре от его головы, и тут же пригнулась, едва не угодив под ответный бросок. Неожиданно ситуация изменилась, когда близнецы и Джинни решили покинуть свое укрытие и отправиться в нападение. Накопленные боеприпасы ударялись о защитную крепость, которая вдруг перестала казаться таким надежным местом. Высунуться и попытаться отбиться — дело пусто и глупое, и троица переглянулась, думая, что же теперь делать, когда их тактика обороны окончательно покажет свою бесполезность. Тем временем противники опасно приблизились, ощутив беззащитность другой команды.       — Врассыпную, — прошептал Рон, набирая в руки побольше заготовленных снежков.       — Когда? — спросил Гарри, очки которого от горячего дыхания, паром вырывающегося из горла, так не вовремя запотевали.       — Сейчас! — крикнула Гермиона.       И они бросились в разные стороны. Стена, построенная Роном, наконец рухнула, не выдержав такого напора. Грейнджер бежала за угол дома, где можно было бы хоть ненадолго приостановиться и оценить обстановку, ей вдогонку отправлялись шары снега, но так и не достигали цели. Она не глядя парировала все удары, но, судя по всему, так же безуспешно. Заветный поворот был так близко, и руки предательски пустели. Вдруг ноги вместо мягкого, но устойчивого снега, ощутили скользкую поверхность. Даже в мыслях ничего не успело пронестись, она только запоздало вспомнила, что как раз на этом месте мальчики утром пытались сделать маленький каток. Она заскользила вперед и без всяких коньков, размахивая руками, чтобы феерично не растянуться прямо здесь.       И едва она приняла более-менее устойчивое положение, сзади в нее врезались, подбив вперед ее ноги. Гермиона потеряла равновесие и подалась назад вместе со сбившим ее человеком, приземлившись прямо на него. Послышался болезненный вздох, Грейнджер попыталась поскорее слезть с неожиданного пострадавшего и просто села рядом, со смесью смущения и удивления глядя на Фреда, лежавшего на спине и морщившегося от неприятных ощущений. Шарф не закрывал горло, болтавшись на одних плечах, и шапки на нем давно уже не было, из-за чего теперь были видны привычные рыжие волосы. Отчего-то вспомнилось, что в год Турнира они были намного длиннее.       — Прости, я не хотела, — виновато проговорила она.       — Ерунда, это же я тебя с ног сбил, — улыбнувшись наконец, ответил Уизли и приподнялся на локтях. — Вот только: какой болван додумался устроить здесь ледовую арену? Хотя можешь не говорить, мой любимый младший брат уже третий год мечтает об этом, чтоб его.       Гермиона искренне рассмеялась.       — Помнится, вы, маг-провидец, говорили, что у вас в семье отродясь не было таких идиотов.       — Не было, — честно ответил он, — пока Рон не родился.       — Да? — переспросила девушка. — А мне казалось, подобная тенденция просматривалась и раньше.       — Я все еще могу отправить вас в нокаут, мисс Грейнджер, за подобную грубость, — он даже для вида нахмурился и сделал вид, будто пытается вновь отправить в нее снежок.       Она же опять звонко засмеялась. Глаза ее блестели от радости и удовольствия. Она продолжала сидеть рядом с ним на снегу, волосы, выбивающиеся из-под шапки, пришли в окончательный беспорядок, но ему это нравилось. На щеках не угасал морозный румянец. И во всей этой обстановке Фреду показалось, что он вечность бы мог просидеть, глядя на нее и ее неподдельную улыбку, адресованную ему. Он все испортит, если заговорит сейчас. Но сколько раз он уже ловил себя на этой мысли и не делал ничего? Все всегда оставалось по-прежнему. И пусть она не поймет его и подумает, что он слишком сильно приложился затылком об лед, он должен рискнуть. Если не сейчас, то уже никогда. Достаточно этих лет стороннего наблюдения и попыток обратить на себя ее внимание.       — Гермиона, — тихо произнес он.       Девушка вопросительно посмотрела на него.       — Да?       — Я люблю тебя.       Слова сорвались с языка непроизвольно, но вместе с ними с души упал какой-то неимоверно тяжелый груз. Но голос его заглушился раздавшимися свистом и взрывами. Они посмотрели на небо, где яркими разноцветными вспышками загорались фейерверки. Грейнджер вновь посмотрела на Фреда.       — Прости, — как можно громче заговорила она, чтобы за шумом ее можно было расслышать. — Я совсем не поняла, что ты сказал.       Сердце ухнуло куда-то вниз. Уизли неестественно улыбнулся.       — Говорю, у тебя шарф распускается.       Гермиона тут же осмотрела себя и с досадой заметила, что с одного конца и правда тянулась нить внушительной длины.       — Спасибо, думаю, его еще можно спасти.       «А вот меня уже нет», — пронеслось в голове у Фреда, который вновь лег на спину, наблюдая за запущенным салютом.

1997

      В комнату наконец зашел разочарованный Джордж, который молча прошел к своему месту за столом и с недовольством уселся на стул.       — Ну что, не нашел? — поинтересовался Фред.       — Как сквозь землю провалились, — возмутился брат. — Как надо, так ничего не найдешь, уверен, через пару дней этот чертов набор фужеров окажется перед самым носом. Хотя кому-то и так хорошо, — с ухмылкой произнес он, красноречиво посмотрев сначала на кружку в руках Фреда, а затем на него самого.       Он лишь пожал плечами, хило улыбнувшись, и вновь повернулся в сторону окна, за которым все так же опускались белые хлопья снега.       — Ты дурак, братец, — неожиданно произнес Джордж и, проигнорировав попытки возразить, продолжил: — Столько возможностей уже было, а ты их все проигнорировал, а сейчас мучаешься, опять думая о ней. Годрик, она уже, должно быть, умирает от икоты, гадая, кто же так рьяно о ней вспоминает.       — Ничего уже не изменишь, — с горечью ответил Фред, всем сердцем желая отмотать время назад еще к их последнему зимнему празднованию в Норе и повторить те слова еще раз, только чтобы она расслышала. — Может, на следующее Рождество повезет больше, как думаешь?       Пальцы крепче обхватили кружку, и Санта на ней с тем же неслышимым хохотом шагал, придерживая живот. И, как будто в насмешку, чуть ярче засияла надпись: «Счастливого Рождества!».