Владивосток

~Сразу после отступления противника~ После внезапного нападения объединённых сил Империи Сакуры и Орлиного Союза. У коменданта было очень много работы. Для начала, разобраться, что вообще произошло. На столе было полным-полно документов, приказов для исполнения. Хотя сейчас, это было ненужно приказы отдавались устно, и все жители базы исполняли их беспрекословно.  — Гнезенау, какие потери? — Спросил он, когда его секретарша подошла к нему.  — Дюжина гражданских получили ранения разной степени тяжести. Около трёх сотен матросов потеряны, две трети с разными ранениями, остальная сотня тяжелые, пропавшие и погибшие.  — А что с Кансен? — Спросил он, подходя к группе спасателей. — Там очаги пожаров, заблокируйте их и не дайте добраться до города и хранилища топлива.  — Есть. — Пожарный повёл свой отряд к указанному месту.  — Несколько Кансен в тяжёлом состоянии, остальные получили незначительные ранения.  — Есть ещё что-нибудь? — Спросил он, оценивая состояние базы. Она была не в лучшем состоянии. Несколько очагов возгорания всё ещё не были устранены, но были локализованы. Несколько кораблей потонуло. Линкор Конта-Де-Кавур перевернулся и лёг бортом на дно гавани. Крейсера: Лондон, Нюрнберг, Алджери и Память Меркурия легли на грунт, а их палубы охватили пожары.  — Нет… Вроде ничего… — Говорила Гнезенау, пролистывая документы и приказы на планшете. — Только та девушка, о которой вы просили лично докладывать… она сейчас в больнице, в тяжёлом состоянии.  — Угу… Тогда мне нужно проверить раненых… — Рассуждал командир, направившись к больнице. Гнезенау последовала за ним.  — Комендант, можно вопрос? — Спросила Гнезенау.  — По докладу Нюрнберга, она владеет кубом мудрости. Оттого и такое внимание.  — А откуда он у неё?! Его же нельзя ни получить, ни, тем более, разбить! — Удивленно спросила Гнезенау.  — Вот и я это очень хочу узнать. — Выдохнул командир. Уже стоя у дверей больницы, у дверей их чуть не сбила Россия, которая быстрым шагом удалялась из больницы. Следом за ней шла Аврора, с очень обеспокоенным лицом.  — Добрый день командир, Гнезенау. — Поприветствовала она их легким кивком головы. — Зачем вы сюда пришли? — Спросила она, слегка обеспокоено.  — Пришли проверить раненых. — Ответила Гнезенау, раньше командира. — А ты что делала, вместе с Россией?  — Помогали доставить раненого. — Сказала Аврора, чем вызвала подозрение и у Гнезенау, и у командира.  — А что тогда Россия такая… -… сердитая?  — Причины есть. — Ответила Аврора. — А теперь извините, мне пора идти. И… не делайте глупостей, командир. — Сказала она, направившись за Россией. ~ Советская Россия ~ Советская Россия, быстрым шагом, направлялась к общежитию Парламента. Она пыталась держаться как можно более спокойнее, но слова врача выжигали раны в сердце. — «Она в очень тяжёлом состоянии… по правде говоря… с такими ранами она должна была умереть. Я не знаю, как она живет…» Спустя несколько минут она добралась до общежития. На пороге стояла Чапаев.  — Хей Россия! Куда ты пропала? Всё веселье пропустила. — Она шагнула навстречу и заблокировала проход внутрь здания.  — Чапаев… Отойди пожалуйста. — Сдержанно и сурово сказала Россия. От тона даже Чапаев отступила. Россия удалялась по коридорам общежития. А к Чапаеву, тем временем, подошла Киров, которая тоже занималась уборкой на улице.  — Что это с ней? — Спросила она.  — Не знаю, но предлагаю проверить. — Ответила ей Чапаев, когда они вдвоём направились за Россией. Россия вошла в свою комнату и принялась что-то искать.  — Где-же? Где ты?! — Лихорадочно повторяла она, пока её товарищи, Чапаев и Киров, смотрели из дверного проема. — К чёрту! — Кратко сказала она, когда комнату осветил синий свет, и оснастка Советской появилась у неё за спиной. — Вы знаете что искать. И давайте быстрее. К этому времени Аврора уже вернулась, и увидев, чем занимается Россия, побежала за Беларусью. Тем временем оба змея Советской России, разворотив всю комнату, принесли ей шкатулку. — Вот… Наконец-то.  — Россия! — Окликнула её Киров. — Что это всё значит?! — Возмутилась она, смотря на выходящую из комнаты Россию, со шкатулкой в руках.  — Р-Россия! … Фух… я-я готова. — Подбежала к ней Беларусь, сильно запыхавшись. Два крейсера ещё больше удивились. Тем временем два линкора направились в больницу. Чапаев и Киров продолжали стоять и удивленно переглядывались, изредка заглядывая в комнату России, в которой, будто, прошёл смерч.  — Что на них нашло? — Наконец спросила Чапаев, удивленно смотря в след линкорам. — Может что-то случилось?  — Даже если так, то они нам не расскажут. А кроме них никто рассказать нам… — Киров остановилась. — Аврора! Как по команде, упомянутый крейсер появился в поле зрения. По ней было видно, что она очень устала за последнее время, и пыталась отдышаться. Киров и Чапаев приблизились к одинокому крейсеру.  — Аврора. — Начала спрашивать Чапаев.  — Что происходит? — Закончила за неё Киров. — Куда пошли Россия и Беларусь?  — Это личное дело их обеих. — Между вдохами говорила Аврора. — Возможно они расскажут… хотя… скоро вы всё узнаете, а теперь извините, мне нужно их догнать. — Аврора довольно грубо протиснулась между ними и пошла за ними.  — Мы с тобой! — Синхронно крикнули оба крейсера. Аврора не стала их останавливать, и теперь они втроём отправились в больницу. ~Больница~ Комендант вместе с Гнезенау осматривал больных, проверял их и где надо подбадривал.  — Мистер Смит, мне бы ещё хотелось узнать, поступала ли к вам девушка в тяжёлом состоянии? — Спросил комендант у врача, когда Гнезенау протянула фотографию из досье.  — Да, она была, пойдёмте. — Доктор пригласил их в отделение для тяжёлых случаев. — Её приволокла одна из Кансен, у неё проникающее ранение, чудом не зацепило печень, но крови она потеряла очень много… Я думаю, что с такими ранами она долго не протянет, да и не должна была выжить вообще. — Они добрались до палаты Влады.  — Спасибо. Вы свободны Смит. — Сказал командир. Доктор вышел и в комнате остались лишь он и Гнезенау.  — Скажи мне… Может ли она держаться из-за куба? — Спросил он, смотря на девушку, лежавшую на больничной кровати. Комната была очень тихой, только постоянный, тихий писк кардиомонитора прерывал тишину.  — Это возможно. — Подумав ответила Гнезенау. — Но если это так, то если отобрать у неё ожерелье она умрёт.  — Если это случится, то у нас не будет никаких проблем. — Немного лицемерно рассуждал командир, отчего Гнезенау очень удивилась.  — Вы о чём говорите! — Встрепенулась она. — Так нельзя! У неё же есть семья! Что мы им скажем?!  — Нет у неё семьи! — Крикнул командир. — Её отец умер пять лет назад, а про мать неизвестно ничего! — Гнезенау ошарашено отступила.  — Как так? — Прошептала она. — Вообще ничего?  — Нет. Вообще ничего. Как будто не было её никогда. — Грустно ответил командир. — А… если не сделать этого то… то она будет мучаться с этой травмой всю жизнь. Люди с такими ранениями… им очень сложно потом нормально жить. — Командир встал и пошёл к кровати, с целью снять ожерелье.  — Сделаешь хоть шаг и на тот свет отправишься ты! — громогласный голос прорезал тишину. И командир и Гнезенау подпрыгнули. Посмотрев в сторону голоса, они обнаружили Советскую Россию, направляющую на них свой клинок. Командир поднял руки к верху и отступил на несколько шагов. — Р-Россия! Ч-что на тебя нашло?! Она подошла к нему, уже опустив клинок. — Товарищ командир, с этих пор, это внутреннее дело Северного Парламента.  — Россия? О чём ты говоришь? — Удивленно спросил командир. — Это не может быть внутренней проблемой Северного Парламента! Она член гражданского корпуса! И у неё есть осколок куба! В этот момент к зрителям присоединились Аврора, Чапаев и Киров. Гнезенау тоже отошла к ним, а Беларусь шагнула чуть в перёд.  — Мне известно это! Именно поэтому, это наша проблема, в которой вы не участвуете! — Рыкнула Россия.  — До чего же вы все в Парламенте твердолобые! Ты понимаешь, что её жизнь не вернётся к прежнему!  — Она моя дочь! — Крикнула Россия. Для всех в комнате это стало триггером. И комендант, и Гнезенау, и дуэт крейсеров, все стояли с ошарашенными лицами.  — Ну-у-у… — Протянула Аврора. — Я считаю что здесь слышали достаточно. Пойдёмте. — Старый крейсер вывела всех, оставив в комнате коменданта и двух сестёр.  — Это… это не то, что я ожидал. — Сказал командир, подойдя к окну. — Это очень многое объясняет… Что ты собираешься делать? — Спросил он, переведя взгляд на Россию.  — Её раны очень тяжёлые, и, я боюсь есть только один способ её спасти. — Смотря на дочь, ответила Россия, доставая и демонстрируя осколок куба. — У неё не краденый куб, это её, только расколотый. Если… если всё получится, то она будет жить.  — Ты хочешь сказать, что она станет Кансен?! — Глаза командира расширились. — Ты хоть представляешь, сколько вопросов будет к тебе, ко мне?! Ты представляешь, что начнётся?!  — Мне важнее жизнь моей дочери. — Огрызнулась Россия. — И если вы считаете по-другому, или думаете, что я пожертвую ей, ради каких-то послаблений, то к про-отцу отправитесь вы! Сестра. Начинай. — Она кивнула Беларуси. Та тоже достала осколок куба. Интересно то, что оба осколка парили на ладонях сестёр. Беларусь передала свой осколок России. В слабой вспышке голубого света два осколка соединились. Россия подошла к койке и положила его на грудь Влады. Ещё одна вспышка света куб стал чуть больше, поглотив осколки из ожерелья.  — Если ты меня слышишь… Возвращайся. Я, нет мы, мы тебя ждём. — Шёпотом сказала она и поцеловала её в лоб. Сильная вспышка света вновь озарила палату, и Россия, и Беларусь, и комендант, все прикрыли глаза руками. На мгновение замолчал кардиомонитор. Как только свет рассеялся кардиомонитор начал подавать признаки жизни, и начала показывать нормальный, не замедленный пульс. За два шага Россия преодолела расстояние до кровати и, откинув одеяло, посмотрела на рану. Та постепенно затягивалась, светясь голубым светом.  — Вроде всё. — Выдохнула Россия.  — Командир, я считаю вам нужно пойти разобраться с некоторыми делами. Тут… будет небольшой разговор, а потом мы ответим на все ваши вопросы. — Сказала Беларусь, выталкивая командира за дверь. Там стояли четверо, которые уже стояли там. — Фух… Ну что сестра?! — С намёком на улыбку спросила Беларусь.  — Как такое могло произойти? — Со слезами на глазах спросила Россия, смотря на свою дочь. Беларусь подошла к ней и положила руку на плечо, прежде чем заговорила. — Никто не мог этого знать сестра… — Она перевела взгляд на кровать. — Мы ведь хотели её подготовить… чтобы… чтобы она приняла это.  — Почему? Почему вы мне не сказали?! — Зарычала Россия.  — Мы хотели как лучше. — Ответила Беларусь. — Мы и представить не могли, что всё обернётся вот так… хотели чтобы у неё был выбор.  — А теперь выбора у неё нет, либо признать всё, либо покинуть этот мир… — Впервые за разговор она посмотрела на сестру. — Я… я не виню тебя… Я просто не могу, не могу потерять всё! Я же должна быть сильной! Я гордость Парламента! Я не могу… — С каждым словом слёзы проступали всё сильнее и голос ломался так же быстро. В конце концов она упала в объятия своей сестры.  — Всё хорошо сестра. Даже самые сильные люди в такие моменты ломаются. Иногда нужно выпустить пар… к тому же, мы её не потеряли… Ты её не потеряла. — Успокаивала свою сестру Беларусь.  — Я должна была защитить её! — Она продолжала плакать в плечо сестры.  — Ты сделала именно это. Если бы не ты, она бы умерла. — Беларусь перевела взгляд на Владу. — Она действительно похожа на тебя.  — Хф… Хф, хф. — Россия тыльной стороной ладони вытерла глаза от слез. Они у неё и так были красными, а от слёз покраснели только сильнее. — Я знаю… как же мне хочется хотя бы поговорить с ней… Надеюсь… Беларусь потрясла сестру за плечи, заставив её посмотреть на себя. — Она, как ты… если у неё есть хотя бы десятая часть твоих сил, то она будет бороться до конца. Она справится.  — Ты права, теперь всё зависит от неё. Мы сделали всё, что могли. — Россия отошла от сестры и села в кресло, стоящее в палате. Шапку она сняла и положила на близ стоящий стол.  — Ты… ты останешься здесь, пока она не проснётся? Верно? — Россия медленно кивнула, вытирая слёзы с глаз.  — Д-да… Я-я не могу… не могу оставить её… не снова. — Шёпотом ответила Россия.  — Я понимаю. — Мягко улыбнулась Беларусь. — Я приходить к тебе буду, принесу чего-нибудь, за дела не переживай, разберёмся. — Она повернулась на каблуках и направилась к выходу.  — Сестра! — Окликнула её Россия. — Мне жаль, что заварила всю эту кашу, и что тебе придётся всё это разгребать. Если бы я могла, я бы не позволила тебе это делать но~  — Я понимаю сестрёнка. Ты всегда была готова преклонить свою голову, ради того, чтобы другие этого не делали… Скажи, если будут задавать вопросы, то что делать?  — Отвечай что знаешь, но не слишком много, и пытайся не распространять это. Я не знаю как Лиззи или Бисмарк это воспримут. — Гораздо более серьёзным тоном, но с признаками волнения сказала Россия.  — Хорошо. — Беларусь мягко улыбнулась и покинула палату, оставив Россию одну. В коридоре, как только она вышла, она почувствовала несколько направленных на неё взглядов.  — Товарищ Беларусь и Товарищ Аврора, вам не кажется, что нужно что-то рассказать нам? — Спросила Киров, внимательно изучая стоящих перед ней девушек.  — Ну, пойдёмте. — Выдохнув сказала Беларусь.