Красная нить

Снег прекрасен. Он чист перед всем этим миром. Опускается вниз и просто существует, до тёплых весенних лучей, а после исчезает. Ханагки находит это успокаивающим. Кончики пальцев мёрзнут, а зубы неприятно сводит от холода. Был конец зимы, квартира пустует днями, а вечера, когда парень проводит в своей квартире настолько редки, что их можно сосчитать на пальцах одной руки. Горечь во рту была несколько ужасной, насколько докучной. В эти ночи хотелось сделать все, и ничего одновременно. Так много эмоций, но привычные слёзы больше не показываются. Это кажется таким неправильным, для человека, что держит своё сердце у рукава. Он не числил себя как правильного члена общества, скорее странный самородок, каких полно в этом мире. "Собери себя сам или познай отчаяние". Его же слова. Такемичи хмыкнул, какой раз попадается на свои уловки. Головоломки были частью его жизни. Всё это начиналось с игр, и теперь он здесь, собирает себя по частям. Все эти временные скачки дезориентируют. Что произошло? Что происходит? Что должно произойти? Сложно и непонятно. Парень мирится с этим каждый день, личные заметки в блокноте стали одним целым с существом Ханагаки. Календари по всему дому помогали оставаться в здравом уме, но редкие гости косились, но не спрашивали. Не их дело. Липкий страх обхватывал, словно душа. Страшно засыпать и невыносимо просыпаться. Каждый день он пытался себя собрать, но отчаяние нагоняло, заставляя захлёбываться в своих грехах. И вот он здесь, смотрит из окна на тающий снег. Такой чистый и правильный. По сравнению с ним, Ханагаки Такемичи был грязным пятном на полотне, не хватало лишь белила, чтобы стереть и забыть навсегда этот недостаток на картине. Возможно, он был в отчаянии, но не хотел это признавать. Кем он будет, если признает это? Все надежды, которые несёт он на себе, рухнут. И на этот раз парень не сможет собрать эти осколки, ведь он отправится след за ними в кромешную бездну. Он - кукла, и он - кукловод. Пока он не опустил руки, то невидимые лески не упадут, и Такемичи будет в порядке. Конечно, другого ведь не дано. Мигрень нарастала, а чувство тошноты усиливалось. Он понимал, что если сдаться, то двигаться дальше невозможно. Тут не было выбора из двух зол, один вариант, либо же ничего. Такемичи задумчиво закусил губу, можно ли сказать, что все-таки был выбор? Второй вариант исхода означал бы смерть, но что это такое? Он умирал ни раз, но все ещё не знает ответ. Ханагаки может с уверенностью сказать, что в первый раз, смотря на ослепляющие огни состава поезда, было страшно, но что было позже? Боль, тупая боль по всему телу, растекалась словно сладкий и тёплый мед. Красный цвет всегда был для него вестником смерти, что Такемичи просто стал пропускать его из глаз. Серый и чёрный - вот его мир. Поэтому ослепительно белый снег стал открытием, ведь на белом холсте легко увидеть алый оттенок. Он был пятном, ярко-красной кляксой, что беспечно кружит на богом забытой картине. Это была его ошибка. Пытаясь спасти последнего человека, который остался на композиции смерти, он совсем забыл, что это работает и в его сторону. Глупо, ужасно опрометчиво. Именно тогда, жизнь Ханагаки Такемичи стала состоять из четырёх цветов. Это был конец истории одного человека, а там где конец чего-то, происходит начало другого. Такемичи хотел бы знать кто эти счастливчики. Ведь открытие нового - это шаг в будущее, но для человека, что стоит в прошлом - это небывалая роскошь. Ханагаки не присутствовал на похоронах Дракена. Он был сломан полностью от и до, Такемичи даже не уверен, выжил бы он после войны "Трёх небожителей". Танцевать со смертью вальс казалось таким привычным. Такемичи был её вечным проводником. Могло показаться, что встречаясь каждый раз, они были как старые друзья, а молчаливые спутники смерти лишь тихо смеялись, обматывая красную нить атимии на шее, туго затягивая. Ком в горле казался смертельным, но страшное смирение пугало. Он виновен. Он признаёт это, простите его. Ему жаль. Все должно было стать лучше, но он сделал больней окружающим его людям. Ханагаки зажмурился. Он даже не понимает, что такое "человек". Межличностные отношения мнились в его голове чем-то непостежимым и трудным. Большую часть своей жизни он провёл в одиночестве, и слепом доверии. Оказавшись тем, кто держит сердца многих людей, Такемичи отдаёт им всего себя. Улыбка, объятья, утешение, поступки - это малая часть того, что он может подарить. Ведь это правильно? Возможно нет, потому что лёжа поздно ночью, и глядя в потолок, полностью выбившись из сил, казалось странным. Но он потерпит, лишь бы ещё один раз увидеть их счастливыми. Время течёт быстро, кому как не Ханагаки это знать. Его состояние улучшалось, но почти ежедневные походы в больницу, после выписки, стали нормой. И так минуты перетекали в часы, а часы в месяцы. Такемичи искал Манджиро везде, он обещал всем, что спасёт его. Бремя утеряных жизней и желаний лежит на нём, обязанность в их исполнении на прямую зависело от парня. Но один просчёт всё-таки был. Сражаться в одиночку сложно. После того инцидента, Ханагаки Такемичи стал той самой неприкосновенной персоной. Ни одна банда не приближалась к нему. Словно негласное табу для всех. Это усложняло задачу. К Майки было невозможно подобраться, а потенциальные сообщники не хотели с ним взаимодействовать. Последствия могли быть смертельны для двух сторон. Но что он мог сделать? Напевая в мёртвой тишине, Такемичи слез с подоконника, и потянулся к ручке окна. Было тихо, так тихо, что хотелось просто оглохнуть. Нужен был шум, хотя бы что-то, чем можно было-бы заглушить это. Пожалуйста Рокот вечернего Токио прекрасен. Судорожно вздохнув, он опёрся руками об подоконник. Гул проникал в пустую квартиру, и отдавался эхом. Если бы Такемичи промедлил хоть секунду, то он бы вывернул себя и свои мысли на изнанку. Это случалось неоднократно в прошлом. Оставаясь один на один с собой, Ханагаки не мог преодолеть себя и погружался на самое дно. Мысли становились запутанными и протеворечили самому его существу. За всё время проведённое в удушающем одиночестве, парень подтвердил свои мысли. Было тяжело не чувствовать рядом с собой присутствие кого-либо. Такемичи не возражал, в прошлом все сложилось именно так. Что же изменилось? Познав заново тепло и близость, от этого сложно отвыкнуть. Ханагаки закусил губу. Но так было лучше для всех. В какой-то степени он был к этому причастен, он вновь сбежал. Его было невозможно найти. Собрав все свои сбережения, он снял квартиру в центре Синдзюку. От этого становится горько где-то на кончике языка, а головокружение усиливалось. Такемичи вернулся к самому началу. Судорожно вздохнув, он ударил со всей силы по подоконнику. Сколько бы он не убегал от прошлого, и не пытался все исправить, Такемичи оставался все таким же. Жалкий. Одному изо дня в день искать решение, ужасно. Поэтому ему и нужны были блокноты, информация путалась и переплеталась с событиями других временных линий. Первое время было сложно, но заученная запись в тетради звучала как мантра каждое утро. Запомни, запомни и не путай.  Кровь пряная и солёная - это отрезвляет. Рассеянно поднеся руку к губе, Ханагаки медленно моргнул. о Кажется он всё-таки опоздал на несколько секунд и распотрошил все свои чувства. Недоумённо оглянувшись, на Такемичи обрушился невыносимый гул с улицы. Это чувство заставляло подавиться комом в горле, и медленно задыхаться, снова опираясь на подоконье. Все это время он находился словно под водой. Настолько погруженный в себя, что не замечал окружающий мир. Воздух, ему нужен был воздух. Пожалуйста, один лишь глоток воздуха. Шумшумшум, он в нём тонет, а воздух медленно покидает его. Спутники смерти, лишь подло смеялись над ухом, затягивая красную нить на прочный узел. Цвета смешиваются, превращаясь в кислый коктейль эмоций, а темнота нагоняла, заставляя тянуться к единственной вещи, что убаюкивала израненное сердце Такемичи. Такой прекрасный и обжигающий. Последний раз, пожалуйста, дайте ему последний раз почувствовать себя таким безмятежным. И спокойным. На белом холсте так легко заметить красное пятно.