Revel in the Silence

– Сынмин, ты уверен, что это странное растение здесь? Ты же говорил, что это нечто демоническое! И должно напугать нас! Что-то я не почувствовал ничего за всё время, пока мы были в этом ущелье. – Я уверен, Чонсу. Разве я когда-нибудь ошибался? – Да! – восклицает Чонсу. Кажется, он дуется, и я не могу сдержать смех, который пытаюсь скрыть кашлем. Но, судя по тому, как он фыркает в ответ, его не обмануть, – в тот раз ты заливал про жуткую одержимую старушку, но в итоге был не прав, – Ким поднимает руку, чтобы показать, что он об этом всём думает, складывая все пальцы вниз, кроме среднего. Конечно же для того, чтобы показать кольцо на среднем пальце. Драгоценный камень в серебряной оправе сверкал так, будто бы демон, заточённый внутри него, знал, о чём мы говорим, – и тот фрик из озера! – восклицает Чонсу, размахивая линией колец на среднем пальце другой руки. Теперь я уверен – он носит так много колец на случай вроде этого – чтобы всегда быть готовым показать духов, пойманных им. – Ладно, но тогда я говорил о самом Демоне, но никогда не ошибался на счёт Дьявольских силков, – Чонсу фыркает и опускает руки, но когда я смотрю – скрещивает их на груди и явно негодует. Я улыбаюсь, ероша его волосы, а он только вздыхает и нерешительно отталкивает мою руку. – В любом случае, надо смотреть на них ночью. Если увидеть их днём, они покажутся сущими ангелами. Когда мы подошли к полю с цветущими цветами в шипах, я протянул руку, чтобы остановить Чонсу. Он вопросительно смотрит на меня, но я просто качаю головой и прикладываю палец к губам. Он кивает с серьезным выражением лица: каким бы ребёнком он ни был временами, он всегда знает, когда перейти в рабочий режим. Это то, что мне всегда нравилось в нем. Гладкие листья блестят в лучах солнца. Казалось, что они стояли ещё ярче на фоне теней, отбрасываемых горами, находящимися вокруг поляны. К сожалению, то, что снаружи кажется прекрасным, зачастую содержит в себе яд, так необходимый для защиты от внешнего мира. Это и есть причина, по которой эти растения называют Дьявольскими силками. Я жестом прошу Чонсу оставаться на месте, прикладывая указательный палец к губам. Жду, пока он кивнёт, чтобы в следующее мгновение осторожно шагнуть к колючим лозам. Шипы цепляются за мои брюки, словно бездомные дети, хватающие одежду незнакомцев, но не рвут их. На другой стороне поляны птица парирует со скалы, опускаясь на землю. Я отворачиваюсь, слыша её последний щебет – лоза окутывает её и тянет вниз, туда, где скопились останки других жертв, продолжая углубляться в заросли винограда, ведь знаю, что цветы у края значительно слабее. Несмотря на эти различия, даже сил центровых может не хватить. Действуем на удачу. Когда шипы вновь начинают цепляться за меня, я останавливаюсь и успокаиваясь, тихо вздохнув. Лоза начинает ослабевать под нежным действием магии, которую я излучаю, и цветы сияют намного ярче, впитывая её. Я снова двигаюсь вперёд, всё больше усиливая магические волны. Только стоя в центре массы виноградных кустарников, я останавливаюсь и опускаюсь на колени, прежде чем позволить лозам вернуться на свои привычные места. Они смыкаются вокруг меня, шипы мягко прижимаются к моей коже, и я делаю тихий вдох, прежде чем закрыть глаза и приступить к работе. Дьявольские силки плотоядны. Они поглощают любое существо, издающее звук рядом с ними. Они растут там, где скопились тревоги и переживания мертвецов, и впитывают это, постепенно формируя собственное сознание. Цветы ярко сияют днём, но в ночное время кажется, что тьма проникает глубоко в лепестки, окрашивая их в самый глубокий черный цвет. Эти лепестки могут стать универсальным лекарством, или же наоборот – ядом, который послужит причиной мучительной смерти. Но самое странное в этих растениях то, что они, редко поддающиеся влиянию магии, успокаиваются, услышав некую мелодию. Эту песню я слышал лишь однажды, в тот день, когда я узнал о ее существовании. Когда шипы становятся вялыми, а лозы начинают раскачиваться взад и вперед, темнота за моими веками становится красной, и я слабо слышу, как Чонсу спрашивает, что происходит из-за шелеста виноградных лоз и цветов. Я с трудом заставляю себя игнорировать его. Лозы настолько очарованы песней, что не обращают внимания на него, но если я заговорю, транс будет нарушен. Они медленно опускаются на землю, лишь некоторые из них оседают у меня на коленях. Я тихо выдыхаю и открываю глаза, робко проводя пальцами по лепесткам – от резких движений песня может прерваться. Лепестки срываются с куста, порхая в такт льющейся мелодии, словно мягкие снежные хлопья. Их свет становится всё ярче, и я борюсь с желанием вновь закрыть глаза, ведь их становится всё больше, но, поборов это, встаю, снимая остатки лозы с колен. Частички цветов продолжают парить в воздухе, и я вновь прошу Чонсу замолчать, пробираясь ближе к нему. Он кивает, встревоженно наблюдая за тем, как я выбираюсь из терновника. Ближе к краю поляны он начинает шагать мне навстречу. Ким хватает меня за руку, как только появляется такая возможность, и отступает назад с каждым моим шагом вперед, потянув за собой, а затем приобнимает на несколько секунд. Ровно до того момента, пока мы не падаем на землю, споткнувшись о корень. После этого он только усиливает хватку. Я прижимаюсь к нему в ответ, и мы продолжаем идти. Я позволяю песне играть ещё несколько секунд, быстро собирая необходимые лепестки, а потом вокруг нас воцаряется тишина. – Вообще-то мог предупредить о том, что идёшь к таким кровожадным растениям, – в ответ на его беспокойство провожу ладонью по его спине и волосам, наслаждаясь тем, как он расслабляется под прикосновениями. – Ты прав, извини. Просто не думал, что тебя это напугает, учитывая, каких демонов ты видел, – Ким фыркает и кладёт подбородок мне на плечо. – Ладно, зато это было красиво, – бормочет он через секунду, – тебе ведь больше ничего не нужно здесь, верно? – Да. Теперь я готов варить зелья для той семьи. – Тогда пошли отсюда, это место напрягает, – Чонсу поднимается, аккуратно отряхивая случайно прилипшие к нему травинки и лепестки, ради которых мы сюда шли. Я ценю то, как бережно он относится к тому, что было добыто с таким трудом. – Поможешь собрать? – я встаю и смотрю на него, протягивая руку к его волосам, убирая оттуда лепесток и тепло улыбаюсь, прежде чем бросить тот в небольшой кожаный мешочек, лежащий рядом. – Ага.