Операция "Шейд"

Яркие, горячие потоки, похожие на жидкий солнечный свет, текли вокруг алтаря, сливаясь в единый купол. Кель-Гарас ощущал исходящий от них жар. Если сейчас он, или кто-то, из молящихся вместе с ним, собьется – вся это мощь обрушится на них, испепелив их материальную сущность. Но сейчас рядом с Кель-Гарасом были лишь доверенные лица – круг жрецов, в верности каждого из которых он убедился лично. Он не сомневался в том, что их призыв идет так, как нужно. Он чувствовал, что Джергал вот-вот откликнется. Он не мог совершить нападение на наставницу, не будучи уверенным в том, что его божество это поддерживает. Где-то наверху таяли последние звезды. Рассвет вот-вот загорится, и на ясном небе покажется красновато-розовый край солнца. Казалось, силы восходящего дня переполняют Кель-Гараса. Его призыв разносился, словно эхо, дрожал в сплетениях энергии, заставляя пространство искрить. Треск вдруг смолк, и все накрыла пелена силы. Она оглушила молящихся – что-то единое, монолитное, гудящее накрыло их, нагревая воздух в легких. Джергал откликнулся. Кель-Гарас с усилием сделал шаг вперед, словно прорывался сквозь плотную пелену. Спрашивать надо было сейчас – и очень быстро. – Я, Кель-Гарас, ваш верный слуга и раб, – его голос захрипел от напряжения. – Прошу у вас благословения... Сухая горячая волна захлестнула круг молящихся, но он не разорвался. – На убийство моей наставницы, Магдален. Жар разросся. На самом краю сознания замелькали панические мысли, что ничего не выйдет, что все это зря, но Кель-Гарас не позволил себе усомниться в собственных намерениях. – ...во имя процветания вашей церкви и вашей славы, пусть сильнейший из нас возьмет верх над слабейшим! Сухой воздух взмыл вверх, стремительно тая. Смертельный огонь, бушевавший в центре разрыва, обратился солнечным светом и волной окатил круг жрецов. Над алтарем пробежало несколько искр, и все стихло. Кель-Гарас выдохнул, чувствуя, как от жара пересохло во рту. Руки и ноги гудели от напряжения, которого он совершенно не чувствовал, читая молитву. Но все это было не так важно по сравнению с тем, что Джергал одобрил его просьбу. От благословения божества по телу все еще разливались щекочущие, сладкие волны. На миг его уверенность пошатнулась – он вспомнил прохладные руки Магдален и тепло ее тела. Сердце болезненно сжалось, но он одернул себя. – Поздравляем вас, господин, – раздался хриплый голос позади. Кель-Гарас обернулся, не сразу поняв, о чем идет речь – его поздравляют с полученным благословением, от которого зависел исход его плана. Он уже открыл рот, чтобы поблагодарить всех, кто помог ему в этом, как в двери громко постучали. Кель-Гарас напрягся, переменившись в лице – никто не должен был их беспокоить. – Это господа из Личдома, – негромко объявил молодой послушник, стоявший на страже у двери. Кель-Гарас нахмурился еще сильнее. Он ясно дал им понять, где они должны ожидать, икогда он сам спустится к ним. Что было бы, приди они чуть раньше? – Открывай дверь, – сухо сказал Кель-Гарас. Его брови тут же невольно поползли на лоб. В дверном проеме стояли двое мертвых, которые были приглашены к нему для сопровождения в Личдом. Между ними, с заломленными за спину руками стоял... – Ты?! – невольно сорвался возмущенный возглас. Даггет Филс кое-как выпрямился и, прикрыв один глаз, взглянул на Кель-Гараса. – Любитель прятаться под мамкину юбку решил подружиться с трупами? Один из мертвых ощутимо толкнул его под ребра, и Даггет поморщился. – Вот уж не думал, что у нас в церкви водятся крысы, – Кель-Гарас злобно сощурился. – Еще как водятся, – с выражением ответил Даггет. – Вот, прямо передо мной целая стая крыс! Слова попали в самое больное место. Оскорбленный Кель-Гарас размахнулся и влепил ему пощечину. Длинноватые волосы Даггета разметались и закрыли лицо. Когда Даггет вновь поднял взгляд, он не был злобным. Он смотрел на Кель-Гараса так, как смотрят на несмышленых капризных детей. – В камеру его! – прошипел Кель-Гарас. Двое жрецов вышли из-за его спины и забрали Даггета из рук мертвых. Кель-Гарас гневно оглянулся назад. – А вы чего встали? Думаете, вдвоем они смогут закрыть его за решеткой? Пусть с ним идут десятеро, не меньше! Недоуменно переглядываясь, но не говоря ни слова, остальные вышли вперед. Даггет благодарно поклонился и приторно улыбнулся Кель-Гарасу. Тот почувствовал, как у него дернулось веко. Даггета сразу же увели, подталкивая в спину. Кель-Гарас проводил его ледяным взглядом. Магдален наняла его? Нет. У него был бы ордер на нахождение в любой точке церкви, будь это так. Даггет тут же продемонстрировал бы его, как только речь зашла о том, чтобы отправиться в казематы. Значит, о покушении ей не известно. Но известно кому-то другому, кто не мог официально купить наемника. Кто-то, кто знал о готовящемся перевороте. Кто-то, кого это не устраивало. Кто это? Кель-Гарас не знал наверняка. Единственный, кто мог узнать об этом так быстро, мог быть любой Высший Арканист. Раз он послал Даггета Филса, то с очень высокой вероятностью это был Усамакаллит. Но его интересы никак не пересекались с интересами Кель-Гараса. Зачем ему вставать на сторону Магдален, преступая закон? Чтобы непременно она привела церковь Джергала в Шейд? Глупости. В Нетериле немало других сильных культов. Свет не сошелся клином на послушниках Джергала. Одно Кель-Гарас знал точно – действовать надо было быстро, пока этот "кто-то" не успел помешать его планам убить Магдален. Жар и дым быстро выветрились из распахнутой двери, и Кель-Гарас почувствовал потоки холодного воздуха. По коже побежали мурашки. Он вышел из задумчивости и понял, что остался один на один с мертвыми, которые молча ждали, не сводя с него взгляда. Предательский страх вцепился в него ледяными когтями. Не страх перед мертвыми – страх перед тем, что ему предстояло стать таким же. – Где вы его нашли? – спросил Кель-Гарас, чтобы хоть немного отвлечься. – Заметили его перед входом на второй этаж и решили проследить. Он был укрыт десятком магических защит, – начал говорить сероволосый мертвый. – Но они ничто для нашего зрения, – закончил другой, с мутными расплывчатыми зрачками - выглядели они так, словно он не видел дальше своего носа. Мертвые переглянулись между собой, улыбаясь. Кель-Гарас нахмурился, но ни слова не сказал о том, что им точно так же запрещено было покидать пределы комнаты, в которую их пригласили. Возможно, они догадались, что Даггет Филс явился, чтобы расстроить планы Кель-Гараса. А то, что от его планов напрямую зависело то, капнет ли на счет Личдома круглая сумма, они точно не сомневались. Расчетливые паразиты. Один из мертвых, бледно-русый, скрестил руки на груди. Лакированный кожаный доспех неприятно скрипнул. Не то чтобы он устал ждать – вероятно, хотел побыстрее расправиться со своими обязанностями. – Спасибо за содействие, – холодно, словно не был благодарен, произнес Кель-Гарас. – Если вы закончили ловить преступников в моей церкви, я готов идти. Мертвый с мутными зрачками развел руками и улыбнулся, словно только этого и ждал. Всю дорогу Кель-Гарас смотрел на рассветное солнце. При подписании договора в Личдоме оговаривалось, что солнечный свет не будет страшен ему после операции. Что его магические способности многократно возрастут. Что его тело никогда не будет меняться, но станет сильнее. Что его чувства и ощущения не исчезнут, хоть и трансформируются. И самое главное – что его душа будет заключена в жезл, который будет возрождать его тело каждый раз, когда его уничтожат. В жезл, который может разрушить лишь воля бога. Но он все равно боялся. Больше всего – что никогда не сможет смотреть на солнце вот так, как смотрит сейчас. Мертвые молча шагали рядом, не обращая никакого внимания на солнечный свет. А они не были в числе сильных Личдома, и Кель-Гарасу об этом было известно. Тем не менее, Даггета они скрутили в два счета. Что это? Везение, неосторожность Даггета или намеренная демонстрация их мощи? Кель-Гарас успокаивал себя, надеясь на последний вариант. Тем не менее, мысль о том, что он добровольно идет на собственную смерть, не оставляла его. Он почувствовал, что руки у него липкие, а он сам мерзнет, несмотря на раннюю жару. Но с нынешними способностями ему не одолеть Магдален никогда. Придется чем-то жертвовать – или гордостью, или своей жизнью. И выбор уже был сделан. Когда ворота Личдома закрылись за ним, он понял, что пути назад уже нет.