Операция "Шейд"

– И вот вся суть, представляете, вся суть в том, – Даггет отвел в сторону руку с дымящей сигарой, словно именно ее хотел продемонстрировать всему залу, – что он все равно не смог мне ответить на один элементарный вопрос: почему его жена так похожа на его мать? Люди в зале залились смехом. Смеялись уже истерично, реагируя хохотом на каждую произнесенную реплику, даже если это было не так уж смешно. Словно не замечая всеобщего веселья, он продолжал: – Нет, серьезно, зачем так делать? Почему какая-то посторонняя женщина отдувается за твою мать, это разве честно? – он взмахнул руками, словно был возмущен до глубины души. – Так и хотелось сказать "Э, мальчик, с мамой поиграй! Здесь серьезные люди собрались". Сидящая рядом девушка залилась таким надрывным смехом, что Даггету самому стало неловко. Он выразительно посмотрел на не, подняв брови, заставив этим захихикать еще двоих, сидящих за противоположным столиком. – Хорош байки травить! – беззлобно крикнул ему через ползала один из выступавших сегодня артистов. – Точно! – громко ответил Даггет. – А то так и уйдешь сегодня домой один, если я не заткнусь. Люди снова засмеялись, на этот раз над не вовремя вклинившимся парнем. Даггет коротко покачал головой и стряхнул пепел с сигары, к которой он ни разу не притронулся. – Даггет! Иди спой чего-нибудь! Он оторвал взгляд от пепельницы: – Я сегодня не выступаю, детка, – он картинно развел руками. – Это не помешало тебе трещать на публику полчаса и развлекать всех, – раздался голос приятеля у него за спиной. Даггет медленно обернулся, приняв не то возмущенный, не то обиженный вид. – Вот это солидарность, брат! Что насчет того, что я не хочу петь? – Ты всегда хочешь петь! – Не проецируй на меня свои желания! Теперь уже приятель окинул его притворно-ледяным взглядом. Петь и играть он совсем не умел. Над его потугами исполнить простейшую мелодию до слез смеялся даже Даггет. – Да не ломайся, здесь все свои! – услышал он со стороны. Зал одобрительно загудел, и теперь уже со всех сторон доносилось: – Даггет! Даггет! Он закрыл руками лицо, словно катастрофически не хотел их всех слышать. Инструменты, лежащие на сцене, тихо зазвучали. В шуме людских голосов начала складываться мелодия. Даггет опустил руки, хитро улыбаясь. Он медленно встал из-за стола и пошел на сцену. Его голос, усиленный магически, вторил мелодии: – Ладно-ладно... – он кивнул в такт. – Я спою вам! Я спою, но обещайте, что будете любить лишь меня... Инструменты набрали громкость. Даггет вскочил на сцену и резко развернулся к публике. – ПОДНИМИТЕ РУКИ, НЕТЕРИЛ! Он мимолетно оглядел зал: вот она, публика, у которой он снискал любовь – избалованные богачи, уставшие от своих денег, и нищая богема. Таким они его полюбили – ироничным, прямолинейным, невозмутимым и немного нелепым. – Мы зажжем на Башне пламя, И от севера до Амна, И от запада и до Иллефарна, Пусть огонь не затухает! Ну, давай же, ну, давай же, ну, давай же! Жги! Жги! Позабудь о том, что осталось позади, Раскачаем этот мир, И пусть Нетерил взлетит! Инструменты парили над полом, играя закольцованную мелодию. Даггет двигался по сцене и пел – невозмутимо, хоть текст песни был абсолютно бессмысленным и глупым. Казалось, он готовился к этому выступлению неделями – настолько выверенными и точными были его движения. Неловким и нескладным он казался лишь на первый взгляд, пока не оказывался в центре внимания. Его называли сумасшедшим. О нем презрительно отзывались как о "полукровке" – заостренные уши выдавали его эльфийское происхождение. Его выгоняли из некоторых заведений, а о его проблемах с уличными патрулями ходили легенды. Но это не мешало ему публиковать книги и собирать толпы людей, когда он пел. Это не мешало ему влиять на моду – сколько раз нетерильские дизайнеры одежды пытались повторить те обноски, которые он надевал на себя? Это также не мешало ему состоять в самой дорогой гильдии частных следователей. И иметь весьма близкие отношения с одним из высших арканистов. Когда Даггет, продолжая петь, увидел в самом конце толпы своего информатора, он решил, что сегодня стоит ограничиться одной песней.