По твоим стопам

Что остаётся внутри после того, как ты узнаёшь о смерти близкого человека? Наверное, любовь. Возможно даже такая, о которой ты не подозревал, пока этот человек был рядом.

***

Шастун Арсений Антонович

Мальчик

19.06.2022. 3470 кг. 58 см.

Вот уже три с половиной года Антон хранит эту, маленькую, но такую важную для себя бумажку, в чехле своего телефона. Она для него что-то типа талисмана. Самого главного в жизни талисмана. И в моменты нахлынувшей тоски она напоминает ему, что жизнь продолжается. Продолжается ради сына. Шастун стоит в пробке уже битый час. Автомобили впереди двигаются с такой маленькой скоростью, что Антону даже скулы от злости сводит. Он нервно отбивает по рулю ритм какой-то тошнотворной новогодней песни, что уже сотый раз звучит по радио, и проклинает так не вовремя начавшийся снегопад, который, понятное дело, конкретно ограничивает ему видимость. Антон теперь терпеть не может зиму. Антон уже четыре года ненавидит Новый год. Мимолётно взглянув на экран телефона, парень замечает, что циферблат показывает неумолимо движущееся вперёд время. «20:41». Это значит, что до Нового года осталось чуть больше трёх часов, а вот до закрытия торгового центра всего ничего — девятнадцать минут. Вероятность того, что Антон туда успеет, уже настолько мала, что парень всерьёз задумывается бросить машину посреди дороги и бежать пешком, лишь бы попасть сегодня в игрушечный магазин. Да, да, Антон покупает подарок сыну за три часа до Нового года и что? Нет, на самом деле он отложил огромного робота-трансформера ещё около двух недель назад, просто всё никак не мог туда добраться. Работа, сами понимаете. Наконец пробка понемногу рассасывается и Антон, со всей дури надавливая на педаль газа своего «Chevrolet Tahoe», мчит к торговому центру. Буквально за несколько минут до закрытия он вихрем влетает туда и на входе встречается глазами с упитанным охранником, у которого во взгляде читается вся ненависть к окружающему миру, мол, эта работа ему уж слишком осточертела, и вообще-то он хочет уже поскорее попасть домой, чтобы жрать оливье и пить водку. В игрушечном магазине Антона встречает улыбчивая молодая девушка, возможно даже ещё студентка, и сразу вручает ему в руки уже запакованного в подарочную коробку робота. Шастун облегчённо выдыхает, потому что его всё-таки дождались, и, радостно оплатив покупку, со спокойной душой возвращается к машине. По дороге парень думает, что робот мальчишке по любому должен понравится, хотя, это, наверное, подарок больше для самого Антона, потому что ещё с самых пелёнок, любимой игрушкой его сына неизменно остается плюшевый серый слонёнок, который был подарен одним очень важным для Антона человеком, ещё задолго до рождения малыша. Дома Шастун появляется уже тогда, когда из гостиной доносится звонкий смех гостей, а на кухне во всю заканчиваются последние приготовления к празднику. — Антош, ну ты чего так долго? — Ира, открыв входную дверь, сразу же заключает Антона в нежные объятья. — Прости. — парень, хоть и без особого энтузиазма, но всё-таки тоже чуть обнимает девушку за талию. — В городе пробки нереальные, да и съемки затянулись конкретно, потому что главный решил порадовать нас небольшим новогодним фуршетом, — Антон аккуратно вешает свою верхнюю одежду в большой шкаф-купе и принимается снимать обувь. — я, конечно, всячески отказывался, но ты ведь знаешь, что спорить с Алексеем Владимировичем просто бессмысленно. Кузнецова смеётся, потому что знает, что главный у Антона действительно с причудами, а затем заинтересовано поглядывает на подарочную коробку, которую Антон никак не выпускает из рук. — Быстро прячь этого робота в мешок, пока Арсюша не заметил. Хотя, он, наверное, и не заметит, — девушка, чуть развернувшись, заглянула сквозь дверной проём в гостиную, — наш сын сейчас слишком занят исследованием бороды Деда Мороза — Матвиенко, видите ли, он не верит, что тот настоящий. Антон искренне смеётся в ответ и, быстрым движением руки, спрятав подарок в огромный красный мешок, направляется в комнату к друзьям и сыну. Большая, светлая и уютная гостиная совмещена с маленькой, но не менее уютной кухней, встречает Антона красиво украшенными новогодними деталями. Видимо, украшали её только днём, потому что ещё утром, когда Шастун уходил на работу, в комнате новогоднее настроение навеивала лишь, одиноко стоящая в углу, живая ёлка. Вообще, если вам интересно, то эту квартиру в новострое им подарили родители в честь рождения внука. По началу Антон конечно категорически отказывался принимать столь дорогой подарок, потому что хотел заработать на квартиру сам, но тогда, после выпуска из университета, со съемками как-то туго было, да и оттягивать особо уже не было куда, поэтому парень, засунув свою гордость куда подальше, подарок всё-таки принял. Родители Иры, когда впервые увидели Арсюшу, к Антону окончательно оттаяли и, вроде бы, даже любят его теперь, как сына родного, несмотря на то, что никакой свадьбы у ребят пока так и не было. Они просто живут себе вместе, воспитывают это зеленоглазое трёхлетнее чудо и наслаждаются тем, что имеют. — Па-а-апа! — стоило Антону лишь переступить порог гостиной, как светловолосый мальчишка тут же принялся сползать с колен Матвиенко и побежал обнимать отца. — Привет, малыш. — Антон сразу же подхватил сына на руки и стал зацеловывать его в любимые румяные щёчки. — Вижу ты тут без меня всех гостей развлекаешь. Ух ты, к тебе уже даже Дед Мороз пришёл? — парень широко улыбнулся и едва заметно подмигнул Серёже. — Пап, он же не настояций! — Ещё какой настоящий! — Матвиенко слегка подправил сползающую белую бороду и поспешил мигом вжиться в роль. — Хо-хо-хо, у меня там, между прочим, для послушных мальчиков есть целый мешок подарков, показать? Арсюша, услышав о подарках, сидеть на руках у папы больше не захотел, поэтому Антон осторожно поставил его на ноги, а тот в ту же секунду погнался вслед за Дедом Морозом, заполняя всю квартиру своим заливистым детским смехом. Наряжать Серёжу в костюм Деда Мороза стало уже маленькой, но приятной традицией. Его абсолютно никто не заставлял этого делать, но мужчина всё равно каждый Новый год появлялся на пороге дома Антона в неизменном красном наряде. Шастуну это нравилось. И нравилось не только потому, что это приносило радость его сыну, но и потому, что это напоминало ему о том беззаботном и безумно счастливом Новом годе четырёхлетней давности. — И почему это отец семейства так сильно опаздывает? — Позов, удобно разместившись на мягком сером диване, хитровато улыбнулся своему другу. — И тебе привет, Поз. — Антон коротко хмыкнул и плюхнулся на диван рядом с Димой. — Да новых проектов дохрена, вот и приходится пахать даже тридцать первого декабря. — О Боже, простите, я и забыл, что мой друг, охренеть какой востребованный актёр. — Позов ехидно прыснул от смеха, — Антон Андреевич, можно ваш автограф? Пожалуйста-пожалуйста, вот тут на груди. Шастун демонстративно закатил глаза, но искренней улыбки сдержать всё-таки не смог. — Ты идиот, Поз. У Димы с карьерой всё складывалось не настолько шикарно. Да он и не хотел шикарно, ни к чему ему это. Он никогда не горел мечтой о главных ролях, и тем более, не мечтал о безумной популярности. После выпуска из университета парню предложили стать ведущим какого-то утреннего шоу и Позов, ни минуты не сомневаясь, это предложение принял. Иногда случались ещё и какие-то небольшие роли в театре, которые парень с удовольствием отыгрывал, но работа, как вы понимаете, занимала у Димы отнюдь не первое место. Главной в его жизни всегда была семья. Позовы поженились спустя год после выпуска, и до сих пор казались Шастуну примером счастливой семейной жизни. Сейчас Катя носит под сердцем их первенца — долгожданную дочь, и глядя на то, как друг бережно относится сейчас к своей жене, Антону даже стыдно становится от воспоминаний о своём поведении во время беременности Иры. Антон всё пробухал. Пробухал вплоть до самого рождения сына. На это, конечно, были весомые причины, но стыдно всё равно. Ребята вместе быстро справляются с последними приготовлениями и вот все уже сидят за столом с зажженными бенгальскими огнями, считают секунды до боя курантов и смачно поедают вкуснейшие новогодние блюда. Ровно в полночь Шастун младший радостно распаковывает все заслуженные подарки, но поиграться с ними почти не успевает. Столь позднее для него время берёт своё и малыш, сладко зевая, засыпает прямо на коленях у папы. Антон, заметив это, сразу же заставляет всех заткнутся, осторожно берёт сына на руки, боясь разбудить, и относит его в тёплую кроватку. На обратном пути Антон слышит доносящееся из гостиной тихое «Happy New Year» и какое-то непонятное, грустное чувство дежавю зарождается у него где-то в груди. Антону тяжело. Тяжело слышать эту песню. Тяжело праздновать этот долбаный Новый год. Тяжело переживать зиму, а особенно, ебучий январь. И тяжело жить. Без него жить. В прихожей парень натягивает на себя куртку, находит в кармане новую пачку сигарет и, сильно сжав её в руках, старается незаметно пробраться на балкон, чтобы побыть в одиночестве. Открыв нараспашку окно, он высовывает туда голову и глубоко вдыхает морозный воздух. Только легче то не становится. Уже четыре года как не становится. В тот день, когда он услышал самые страшные в его жизни слова, что-то внутри у Антона оборвалось. Оборвалось и умерло вместе с его любимым человеком. Навсегда умерло. Антон успевает только лишь зажечь свою сигарету и сделать первую слабую затяжку, как балконная дверь с лёгким скрипом открывается. Побыл, блять, в одиночестве. — Ну у тебя и малой смешной, Антох, — Матвиенко, прикрыв дверь, встает рядом с Антоном и поджигает собственную сигарету. — пацану всего три года, а он уже в Деда Мороза не верит, сдаю позиции, получается. Шастун как-то вымучено смеётся и делает очередную затяжку как раз в тот момент, когда Серёжа произносит следующую, цепляющую фразу: — Знаешь, Арс бы любил его, как своего. Антон от услышанного давится дымом и начинает кашлять, а Серёжа, заметив это, со всей дури хлопает его по плечу. Антону это помогает и он, чуть отдышавшись, снова берёт в рот сигарету. Несколько минут оба молчат. Думают. О нём думают. — Часто вспоминаешь его? — Я никогда о нём и не забываю. — Антон произносит это шёпотом и прикрывает свои веки, — Я виноват, Серый, как же я виноват. — Да перестань, Шаст. — Матвиенко ободряюще обнимает парня за плечи, — Хватит винить только себя, слышишь? Я тоже виноват, потому что в ту ночь был на смене. — мужчина тяжело вздыхает, — И он виноват, потому что ввязался во всё это дерьмо. Антон отрицательно качает головой и смахивает со щеки первую покатившуюся слезу. — Я должен был быть рядом, понимаешь? Только я! Я, сука, обещал ему, что буду рядом, а на деле сбежал, как чмо последнее. — Тише, тише, Антох, успокойся. — Серёжа тоже переходит на шёпот, — Ты не виноват, так просто должно было случится. Антон сдерживать слёзы уже не может, поэтому, откинув сигаретный окурок в пепельницу, парень прижимается к Матвиенко сильнее и лишь тихо всхлипывает. — Я так сильно люблю его.. — Он тоже тебя любил. Любил тебя так, как никого в жизни не любил, поверь, я то знаю. И ты должен держаться, Антох, должен жить за двоих, тем более, тебе есть для кого. Парень, шмыгнув носом, поднимает голову с плеча бармена, — Д-да, ты прости, я что-то расклеился. Серёжа понимающе кивает головой, — Знаешь, что я скажу тебе на последок? Ты идешь по его стопам, точнее, по его лучшим стопам, и я уверен, что он гордится тобой. Очень сильно тобой гордится. Больше они ничего друг другу не говорят, лишь смотрят на звёздное ночное небо и думают об одном и том же человеке. А вернувшись в квартиру, где всё также царит атмосфера Нового года, понимают: Жизнь продолжается.