город, в котором нет меня

Меня не тревожат чувства,

Без раздумий скажу "прощай".

Кто ты?

Я сбился с курса,

Теряясь в холодных стенах,

Касаясь дна.

Почему смерть за тобой по пятам?

Или ты и есть она?

На полностью черной заставке экрана пулей в голову горит 3:36 ночи. Или, может, уже утра? Чонгук давно перестал думать о таких вещах и смотреть на время, когда его вызывают. Не в первый это раз и далеко не в последний, когда в сообщении пишет: «Убийство», остается только смириться и покорно подниматься с кровати. Тебе за это платят, так что, будь так добр, работай. Сам выбрал. Или не сам. Чонгук потирает уставшие глаза и с огромным нежеланием принимает вертикальное положение на кровати. Внутри старушки что-то глухо скрипит и Чонгук недовольно морщится – вообще мебель довольно хорошая, но есть одно местечко, на которое лучше не надавливать своим весом, иначе рискуешь нарваться на такие вот звуки, неприятно отдающие где-то в районе позвоночника. Парень снова морщится и левой рукой шарится сзади, пытаясь растормошить все еще тихо посапывающее тело. - Эй, вставай, - Чонгук начинает тормошить сильнее, голос становится громче. Разбудить его действительно сложно. - М-м-м, ну чего? – бормочет тот, переворачиваясь на другой бок и стараясь уйти от достающей его чужой руки. - Ты же сказал, что можно до утра остаться. Действительно. Впервые Чонгук позволил себе позволить кому-либо из партнеров остаться рядом, когда он сам засыпает, в одной квартире, даже в одной кровати. Если быть совсем честным, Чонгуку просто очень хотелось спать и не хотелось, как обычно, выставлять его за дверь. Но все же, это тоже считается. Это уже огромнейший прорыв. А еще то, что с этим пареньком они уже больше месяца «помогают друг другу телесно», как он сам выразился. Возможно, Чонгук даже начал ему немножечко доверять? Но он тут же отмахивается от этих мыслей и вскакивает с кровати. - Сказал, - холодно отвечает он, включая ночник на тумбочке и пытаясь в мутном свете найти разбросанные по комнате вещи. – Но меня вызывают на работу, поэтому план отменяется. Тебе пора. - Ладно, - слышится приглушенное из кровати, после чего парень, с громким вздохом, поднимается, кутаясь с головой в одеяло. Чонгук сейчас мечтает о зрении кошек или летучих мышей, умеющих видеть в темноте. Он терпеть не может свет, будь его воля – сидел бы до конца жизни в кромешной тьме. Верхнюю лампу включать точно не хочется, но вот света ночника явно не хватает, чтобы найти все разбросанные вещи. Вроде и комната маленькая, и стоят в ней лишь кровать со шкафом, а найти все равно сложно. Приходится потому еще и тяжелые шторы раздвигать, впуская внутрь красноватую полутьму города, злобно таращившуюся на него тысячами включенных огней. - Нам нужно поговорить, - слышится слегка приглушенный одеялом голос из кровати. - Прямо сейчас? - Чонгук на миг застывает, стоя одной ногой в штанине джинсов, затем продолжает дальше одеваться. – Сказал же, меня на работу вызвали, я спешу. - Иначе мне придется ждать, когда тебе в следующий раз захочется потрахаться, а кто знает, когда это будет. Хочу все решить поскорее, - парень выпутывается из одеяла и тоже поднимается, выуживая с пола свой свитер. - Это не займет много времени. Атмосфера тут же становится немного натянутой (даже больше, чем обычно). Чонгук закатывает глаза. На самом деле он уже знает к чему все идет. Он большую часть своей взрослой жизни практикует ни к чему не обязывающие отношения, только ради секса, и, когда начинают, что "нужно поговорить", это значит или "ты мне нравишься, давай встречаться" или "хочу все прекратить". Или, еще третий вариант "ты мне нравишься, хочу все прекратить". Неважно, по какому сценарию разыграется пьеса сейчас, одно Чонгук знает точно - придется искать нового партнера, а это не так и просто, плюс еще и муторно. Ему точно не хотелось бы этим заниматься. Он уже вроде как привык к этому, тот никогда не перечит, делает все, как ему говорят, затем быстро исчезает и появляется только по звонку. Идеальные отношения для Чонгука, его все очень даже устраивает. Как не вовремя… - Ладно, говори. Парень облизывает пересохшие губы и, смотря в упор на странно обрамленное тенями в свете ночника лицо партнера, спрашивает: - Скажи, я тебе нравлюсь? Чонгук еле сдерживается, чтобы не застонать. А все же было так хорошо. Ну зачем начинать этот разговор? - Меня устраивает все, что ты делаешь в рамках нашего договора, - уклончиво отвечает Чонгук, все еще из последних остатков завихрившейся где-то глубоко внутри надежды пытаясь оставить все, как есть. Парень вздыхает и опускает голову. Кажется, он уже и сам догадывается, к чему все идет и готовится раскиснуть, но затем, беря себя в руки, продолжает. - А если выйти за рамки договора? Я тебе… - Нет, - холодно обрывает его Чонгук, яростно уничтожая надежду внутри и прекращая все мгновенно. Лучше уже не тянуть. – Я тебя сразу предупредил, что ничего, кроме секса, между нами не будет, и ты, как я помню, согласился. И нет, ни в каком другом плане, кроме секса, ты мне не нравишься. Жестоко. Больно. Холодно. Но иначе Чонгук не умеет. Он никогда и не был против отношений, всех этих «конфетных соплей», как сам называет. А если покопать где-то поглубже в душе, то, возможно, он даже признал бы, что желает этого тепла, кого-то другого рядом, не только ради секса. Но одна проблема всегда все портила – Чонгук равнодушен ко всем. Нет, в плане физическом было нормально, но когда дело доходило к чему-то большему, он понимал, что человек его просто не интересует, ему плевать, дойдет ли он до дома, замерзнет ли, не голоден ли, смогут ли они увидеться снова. Его сердце неизменно оставалось непроницаемым и холодным настолько, что, прикоснись кто к нему, тут же отморозил бы себе руки. Потому Чонгук и обрывает все резко и быстро, не позволив даже начаться. Некоторое время чужой парень в его квартире молча одевается, затем, еще раз тяжело вздохнув, бросает через плечо, не в силах снова смотреть в лицо. - Тогда, думаю, нам лучше прекратить это все. Потому что ты начинаешь мне нравиться. Чонгуку хочется биться головой о стену. Ну вот почему нельзя просто спокойно видеться лишь ради утоления телесных потребностей, почему вечно что-то такое выплывает? Неужели всем так нужны эти дурацкие, разрывающие на куски и уничтожающие покруче пуль чувства? Почему нельзя обойтись без них? Почему никто до сих пор не понял, что Чонгук на это просто не способен? - Хорошо, я больше не буду звонить. Эти слова становятся последним, что они друг другу сказали. Они же бьются в голове, когда Чонгук выходит из подъезда, когда смотрит вслед понуро бредущей фигуре, которую он, скорее всего, больше никогда не увидит. Когда садится в машину и, запивая сонливость самым крепким кофе, на который способна круглосуточная закусочная, летит сквозь сжигающие его веру в лучшее костры ярких лампочек к месту преступления. - Босс, что здесь? – хмуро бросает он охрипшим голосом в невысокого мужчину, стоящего чуть поодаль и, казалось, равнодушно посматривающего вокруг. С первого, да и со второго, если уж на то пошло, взгляда, могло показаться, что босс у Чонгука вообще непонятно какого лешего занимает свою должность. Слишком тихий, слишком спокойный, даже медлительный, глаза вечно красные, невыспавшиеся, вещи помяты. Он терпеть не может всякие дневные выезды и допросы, ведет их всегда с таким недовольным лицом, что люди даже теряются. Он любит покемарить днем на диване в их небольшой кухоньке в отделении, и, если наблюдать за ним, то создается впечатление, что он вообще ничего не делает. Но лишь свои знают, что Мин Юнги обычно работает ночью, пашет, как проклятый, просматривая и перебирая миллионы бумажек, которые то ли относятся непосредственно к делу, то ли являются какими-то рапортами, отчетами или другой мутью - частью отъевшейся в стране до невероятных размеров бюрократической машины. Или думает, ищет, копает, выуживая из пустых фактов один ключевой. И потому его глаза обычно красные и невыспавшиеся, а лицо излучает недовольство и на всяких разговорах со свидетелями по текущим делам он присутствует, но обычно предпочитает лишь молча наблюдать и иногда задавать контрольные вопросы. Когда только Чонгук начинал с ним работать, ему казалось, что это просто какая-то глупая шутка и тот, кто поставил Мин Юнги главой их отдела – полнейший идиот. Но уже после пары успешно раскрытых дел, во многом благодаря мозгам Юнги и его умению казаться незаинтересованным, но подмечать мельчайшие детали, Чонгук изменил свое мнение. Они с боссом очень даже хорошо сработались. Для начала потому, что Чонгуку тоже обычно лучше думалось ночью. И еще во многом потому, что Чонгука вообще не волновали его странности, он предпочитал обращать внимание только на сильные стороны мужчины и учиться всему тому, чего сам не знал и не понимал, но понимал Юнги. И тот даже иногда снисходил до того, чтобы прочитать парню короткую лекцию по той или иной важной теме, развалившись на своем излюбленном диване с закрытыми глазами. И сейчас Юнги тоже кажется отстраненным и скучающим, но Чонгук прекрасно замечает глаза, которые бегают туда-сюда по небольшому тупику между магазином одежды и супермаркетом, словно сканируя каждый сантиметр, не упуская ни единой детали. - Подойди и сам посмотри, - еще более хмуро, чем только что спросил Чонгук, отвечает Юнги. Очень заметно, что ему не нравится то, что он наблюдает. Чонгук подходит ближе и его мгновенно передергивает. Он уже около двух лет в отделе убийств, много всякого видел: кровь, расчлененка, разлагающиеся трупы – это давно стало обыденной частью работы и больше не задевало. Но от увиденного сейчас почему-то прошелся мороз по коже. Здесь нет того, что обычно оставляет неизгладимое впечатление на психику – все конечности на месте, крови не так много. Но что-то во всей этой картине заставляет чувствовать какую-то недосказанность, словно это лишь маленькая часть картины, словно это еще далеко не конец. Все выглядит странным и неуместным, неправильным, от чего неприятные ощущения только усиливаются. - Итак, что ты видишь? – Юнги становится рядом с ним, скрестив руки на груди. «И что же я вижу?» - неприятным скребущим эхом проносится в голове Чонгука. Ему все еще немного не по себе. - Девушка, - бормочет он, проглотив свое смятение и начиная, собственно, делать то, за что ему платят. Наблюдать и искать улики. – Лицо изрезано, залито кровью, потому сложно сейчас сказать возраст. Одежда порвана, измазана. Возможно, она боролась с нападающим и отсюда вся грязь. К шее что-то прилипло, она в крови, но вот тут, - он указывает пальцем на небольшой открытый участок, - можно заметить отчетливую странгуляционную борозду. Она задушена и, скорее всего, изнасилована… - Стоп, - недовольно прерывает его Юнги. - А? – Чонгук отрывается от наблюдения и тут же понимает, в чем дело. Сколько раз уже об этом говорили… - Факты, - босс склоняется над ногами жертвы. – Мы должны сконцентрироваться только на фактах и реальных уликах, а твои мысли об изнасиловании – чистые домыслы, которые могут повести нас по ложному следу. Ты не знаешь этого наверняка, потому выбрось все из головы и говори лишь то, что уже доказано. - Прости, босс, больше не повторится. - Ага, - бормочет Юнги, склоняясь над трупом. – Еще что-то? - Поза у нее неестественная, - через некоторое время раздумий отвечает Чонгук. – Руки вытянуты вверх над головой, а ноги широко расставлены… - И что это значит? – Юнги кивает только подъехавшему коронеру. - Что убийца специально ее так выложил? - Да. И мне это не нравится, - бормочет Юнги. – Он потратил время на то, чтобы выставить позу, а, значит, это было важно. Чонгук неожиданно хмурится и склоняется над вытянутыми над головой руками жертвы – не трогает, но пристально разглядывает. - Босс, кажется, я ошибся. Ее одежда грязная, словно после борьбы в грязи, но руки чистые и без ссадин. Похоже, она вообще не сопротивлялась. - Ты упустил из виду ступни, - бормочет Юнги, немного отходя и пропуская коронера к трупу. – Они чистые, она не шла по этой грязной каше, убийца привез ее сюда. И где вообще ее обувь, если уж на то пошло? - Но почему сюда? – Чонгук осматривается. В свете ярких ламп следственной бригады в этой грязной подворотне, кажется, даже светлее, чем обычно бывает днем. И здесь нет ничего примечательного: серые стены зданий, пара небольших куч мусора, да и все. Ну, и труп, лежащий посреди всего этого великолепия. - Хороший вопрос… - Всем доброй ночи, - прерывает их разговор добродушный толстяк в плотном голубом медицинском комбинезоне и в круглых больших очках. – Вижу, мальчики, сон вам не ведом, - улыбается он и, покряхтывая, опускается рядом с трупом. - Люди были созданы не для того, чтобы ночью спать, - парирует Юнги. – Привет, Сун Бо. Расскажешь нам больше о жертве? - Первое, что могу сказать, - выдает толстяк через пару минут внимательного осмотра, - это молодая девушка, лет 20-25, азиатка. Лицо изрезано, две прямые линии по диагонали, словно перечеркивают его. Бедняжка. Кто же тебя так невзлюбил, дорогуша, что настолько поиздевался над твоим лицом? Чонгук уже не слышит причитаний. Две прямые диагональные линии, перечеркивающие лицо. Почему это кажется ему таким знакомым? - Порезы были сделаны заживо, вон столько крови, - продолжает Сун Бо, не обращая внимания на то, что остальные молчат. – Предварительная причина смерти – удушение, на шее отчетливая странгуляционная борозда. Время смерти – приблизительно 5-6 часов назад, где-то в районе 22-23 часов вчерашнего дня. Точно скажу после вскрытия. А, тут еще вот что-то прилипло. Возможно, мусор… Или не мусор. Он осторожно отлепляет прилипшую к вязкой крови бумажку и протягивает Юнги. Тот, взяв за краешек двумя пальцами, забирает. Это половина листа А4, покрыта бурыми пятнами, но на которой большими буквами напечатано на принтере: «Война не должна начаться». - И что это за хрень? – бурчит Юнги, пытаясь разложить все факты по полочкам и понять, важен ли листик в их деле, или это просто случайный мусор. - Босс, переверни. Кажется, все же послание от убийцы. Юнги выполняет и на обратной стороне замечает еще одну надпись: «Елена должна умереть». - Думаешь, девушку зовут Елена, босс? – Чонгук не может выбросить из головы то, что вся эта ситуация кажется ему до жути знакомой. - Всякое может быть, - пожимает плечами Юнги. – Кто знает. Но, все же, я немного сомневаюсь. Но не будем утверждать ничего, пока не узнаем. - Документов при ней нет, в карманах тоже ничего, - бормочет коронер, осторожно шарясь руками по телу. – Это все, что я могу сейчас сказать, подробней после вскрытия. - Ладно. Чонгук, пройдись по соседним зданиям. У супермаркета я видел на входе камеры наблюдения – возьми записи, возможно, мы на них что-то увидим. Поспрашивай, вдруг в других зданиях тоже есть камеры – собери все, что может быть полезно. Заодно поспрашивай, может кто что видел. - Да, босс. - Постой, дай мне пакет для доказательств. Чонгук задумчиво протягивает ему небольшой пластиковый пакет, так же задумчиво смотрит, как в него опускается листик бумаги, весь в пятнах крови. - О чем ты думаешь? – парень уже в который раз убеждается, что от цепкого взгляда Юнги ничего не может скрыться. Все заметит, узнает, разнюхает, именно потому его в отделении прозвали Оком Саурона, в честь небезызвестного символа из Властелина Колец. Чонгук замялся, пытаясь соединить в четкое предложение разлетающиеся птицами мысли. - У меня такое чувство странное, босс… Как бы это выразить получше, - Чонгук чешет затылок и оглядывается на так беспомощно лежащую посреди закоулка девушку. Точнее, то, что от нее осталось. Юнги молча ждет продолжения. – Такое чувство, что ее хотели как-то высмеять, что ли. Изгадить. - Объясни лучше, - холодные глаза Юнги впиваются в него колючими жалами пчел, хочется от них отмахнуться. Раздается шелест мешка, в который должны положить труп, и тихая ругань Сун Бо на своего помощника за то, что неправильно разложил этот самый мешок. - Ну, смотри, ее оставили прямо посреди закоулка, в, считай, мусоре и грязи. Одели в какую-то рвань, позу специально выложили совсем не красивую и не эстетичную… Ноги широко расставили и повернули ими к выходу так, что тот, кто заходит в тупик, видит именно их, потом уже все тело. Еще и лицо перечеркнули… Будто унизить хотели. Юнги некоторое время молчит, затем удовлетворительно кивает, отмахиваясь от молодого парня в форме, который подошел к нему за чем-то. - Мне нравится ход твоих мыслей. Лишь теория, но построена на чистых фактах – то, что я от тебя всегда прошу. Подумаем над ней позже, а сейчас я пойду решать те проблемы, которые принес мне этот не отлипающий малый. Юнги недовольно поглядывает в сторону паренька, который, кажется, уже тысячу раз пожалел о своем решении подойти к главному с вопросами, затем кивает Чонгуку и отходит. Чонгук же так и остается стоять на месте некоторое время, вертя в руках пластиковый пакет с запиской с трупа и пытаясь понять, что же еще его тревожит. «Елена должна умереть», - отчетливо видит он большие напечатанные буквы и, вдруг, дыхание перехватывает, а в голове яркой вспышкой взрывается воспоминание. «Почему Елена должна умереть?» - большие помутневшие глаза смотрят печально, в их уголках стоят слезы. - Твою мать! – громко матерится Чонгук, не в силах сдержать эмоции, когда, наконец, понимает, почему это все кажется ему таким знакомым. ** Какой-то возомнивший себя бессмертным гонщик пролетел по оживленной улице, на которую выходит окно, визгом мотора разметав в клочья все светлые мечты Тэхена уснуть сегодня пораньше. Он тяжело вздыхает и садится на кровати. Не то, чтобы гонщик разбудил, так как парень уже который час бездумно пялится в потолок, пытаясь хоть как-то призвать постоянно улетучивающийся сон. Но громкий звук стал тем самым триггером, запустившим в его голове мысли, что миссия провалена и придется опять завтра ходить, словно вареный пельмень. Зато, по крайней мере, у него впереди вся ночь, чтобы заняться чем-то интересным и, возможно, даже полезным. Но это не точно. Несколько минут он завороженно смотрит в окно, на расплывающиеся в глазах созвездия ярких огней, затем, неловко выпутавшись из одеяла, тянется к столу за ноутбуком. Как еще коротать время? Его комната совсем маленькая, места в ней категорически не хватает, как бы ни пытался Тэхён сделать хоть какую-то перестановку или придумать еще какое-то «ноу-хау», чтобы, наконец, быть абсолютно довольным своим уголком. Перестановку он, в общем, делал периодически, раз в несколько месяцев, а то и чаще, каждый раз восхищался своей работой, чтобы через пару недель опять начать ныть Намджуну, что чего-то не хватает. В этот раз неширокая кровать с мягоньким, словно облачко, матрасом, стоит в самом углу, в ногах примостился довольно компактный шкаф, полностью умещающий в себе весь небольшой гардероб Тэхёна, справа от кровати, на расстоянии вытянутой руки – рабочий стол с парой полок (очень удачно, до него можно дотянуться, даже не вставая с кровати) и окно. Пока парень достает компьютер, краем глаза замечает, как с постели на пол что-то соскользнуло. Он вздыхает и, оставив ноутбук позади себя, чтобы точно не свалить случайно, свешивается с кровати, пытаясь рукой нашарить то, что упало. Несколько раз ладонь упирается только в гладкие доски паркета, отдающие ледяным холодом, но затем, наконец, под пальцами оказывается что-то шелковистое и мягкое. Сердце Тэхёна испуганной совой ухает где-то в груди, пока он снова поднимается обратно на кровать. В руке зажат маленький плюшевый мишка с немного оторванным ухом. Цвета в темноте не разглядеть, но он и без этого прекрасно знает, что у того красивая аквамариновая шерстка и зеленые глаза. «Нет, коричневый мишка слишком скучный! Давай синего, хочу синий!» Парень громко сглатывает и сажает мишку обратно на свое место, в изголовье подушки. Он всегда там сидит, в этот раз, наверное, сполз, когда Тэхён пытался улечься поудобней и уснуть, а затем совсем упал. Парень прикусывает губу. Этот мишка всегда становится пальцем, проводящим по тонюсенькой кожице только затянувшейся раны, беспощадно разрывая ее снова и заставляя кровоточить. Он спит с ним уже, кажется, вечность, постоянно вспоминая о том, кто подарил ему игрушку, кто был очень дорог и кто ушел навсегда. И вроде пора бы давно его выбросить, чтобы не бередил старые раны, да все никак рука не поднимается. Тэхён решает забить неприятные мысли, занимаясь своим любимым занятием – листая всякие научные форумы и посмеиваясь с большинства диванных экспертов, которые там обычно зависают. Пролистав несколько страниц обсуждения исторических тематик, он случайно натыкается на того, кто уже несколько раз привлекал его внимание своими интересными и, главное, не противоречащими фактам наблюдениями. У Тэхёна давно уже руки чешутся написать ему и подискутировать. Ник у пользователя тоже интересный: «Chi», что только подогревает интерес парня к данной особе. И он решил, что, почему бы, собственно, и нет? Ночь длинная, спать все равно не хочется. Tiresias А разве правильно «чи»? Я всегда думал, что «ци». Усмехается, сам поражаясь своей остроумности. Теперь главное, чтобы Чи тоже ее оценил/ла. И очень даже не факт, что это случится сегодня. Если вообще случится. Но уже через несколько секунд он замечает, что сообщение прочитано, а кто-то на другом конце что-то активно печатает. Chi Языковой компромисс. В китайском это слово пишется с глухой согласной, которую сложно произнести не носителям, потому в переводе на другие языки произносят и «чи», и «ци» - в зависимости от того, на какой язык переводить. Так что это не ошибка. Тэхён улыбается. Таки не зря он давно заприметил этого пользователя, сразу заметно, что должно быть интересно. Chi А вообще, я безумно рад, что, наконец, хоть кто-то заценил мой ник и понял его смысл. Именно сейчас Тэхён почему-то очень горд собой. Кажется, его только что назвали умным и образованным человеком, что не может не льстить. За окном снова ревет мотор, из которого выжимают все соки, затем сирены, но ему уже все равно. Tiresias Я тоже безумно рад, что нашелся человек, который хотя бы знает, что это такое. Не против пообщаться? Мне кажется, что с тобой у нас могут сложиться очень интересные дискуссии. Chi Конечно нет. Но для начала мне очень нужно спросить. Tiresias ? Chi Тиресий. Это же кто-то из древнегреческой мифологии? Вроде что-то знакомое, а я все никак не могу вспомнить. Тэхён усмехается. Не один Чи тут с интересным ником, он себе тоже неплохой придумал. Очень долго и мучительно, но все же придумал. Tiresias Да, мифология. Слепой прорицатель в Фивах. Chi Это тот, который сначала был парнем, потом стукнул змей и превратился в женщину, а потом опять стал парнем? Тэхён тихонько хихикает, прикрывая рот рукой, чтобы не разбудить спящего в соседней комнате брата. Именно эта часть истории предсказателя всегда была для него смешной. Не от того, что Тиресий превращался в женщину, а от всей абсурдности мифа: стукнул змею палкой и вот, здравствуйте, сменил пол. Неожиданно, да. Tiresias Ага. Но это только один вариант. Во втором он просто подсмотрел за Афиной, и она его ослепила. Chi Мне кажется, что первый вариант звучит намного интереснее, разве нет?.. - Мы почти всю ночь общались, профессор! – уже на следующий день вещает Тэхён, разобравшись со всеми делами в университете и решивший заскочить ненадолго поболтать. – Он может поддержать практически любую тему, которую я завожу, и это невероятно! А еще он учится на историческом в нашем университете и его зовут Чимин. Заметили, как интересно он ник придумал? Взял часть звуков своего имени, и теперь ник имеет двузначный смысл! Профессор О Мисук когда-то еще на первом курсе вела у них общую психологию, после чего, каким-то непостижимым образом они сблизились. Эта необычная женщина лет пятидесяти (сорока? шестидесяти? Тэхён так и не понял до сих пор, сколько же ей лет), всегда одетая с иголочки в самые дорогие бренды, в бессменных легких перчатках, выглядящая элегантно, не хуже самой королевы, стала для него кем-то вроде супер близкого друга и личного психолога, помогла выбраться из темного омута собственных страхов и разочарований, всегда готова выслушать и поддержать. Он часто удивлялся, почему вдруг дипломированный психолог с десятками лет опыта и огромным влиянием в своей сфере вдруг решила общаться с ничем непримечательным студентом, но никогда об этом не спрашивал. У него были мысли, что для женщины он стал чем-то вроде подопытного кролика с необычной мутацией, и пробуждал в ней только научный интерес, никак не дружеский, ведь он еще в начале общения рассказал даже о своей возможности видеть чужие смерти. Но Тэхёна это, на самом деле, совсем не смущало. У него был человек кроме Намджуна, который всегда был готов выслушать и помочь, кто знал о нем практически все. И этого было достаточно. - Я вижу, Тэхёни, что ты, наконец, нашел себе очень интересного друга, с которым собираешься продолжить общение, - начала профессор, пытаясь собрать со стола нужные мелкие вещи по типу ручки и листов бумаги с лекцией. – Я давно тебе говорила, что тебе нужен кто-то такой, твоего возраста. Она неловко подняла ручку и та, выскользнув из плохо держащих пальцев, отскочила от стола и упала на пол. Тэхён тут же подорвался с места ее доставать. Профессор часто все роняет и рассыпает, поэтому обычно рядом с ней находится ассистентка. Сегодня ее почему-то не было. Тэхён никогда бы не решился спросить, почему так, но однажды женщина заметила вопросительный взгляд, направленный на ее руки, и рассмеялась, сказав спросить то, что его интересует. Затем объяснила, что из-за несчастного случая в детстве на ладони попали химикаты, оставляя уродские ожоги. Руки спасли, раны зажили, но она так и не смогла никогда больше нормально сгибать пальцы, от чего невозможно крепко держать вещи. И именно поэтому она всегда в перчатках. - Да, он мне понравился, - улыбнулся Тэхён, помогая профессору собрать все нужные для следующей лекции вещи. - И я с удовольствием выслушаю все подробности о нем в следующий раз, хорошо, Тэхёни? К сожалению, сейчас мне нужно бежать, вбивать свет психологической науки в темные умы твоих коллег по несчастью. Парень улыбается. Он восхищался этой женщиной, ее умением себя подать, умением сказать то, что нужно тогда, когда нужно. - Конечно, конечно, - он тут же хватает свой лежащий на стуле рюкзак. – Давайте я помогу вам донести все к аудитории. Женщина тоже улыбается в ответ и лишь качает головой: - Я еще не совсем беспомощна, друг мой. Беги по своим делам, с этим, - она бросает взгляд на стопку бумаг, которую крепко прижимает к груди, - уж как-то разберусь. - Хорошо, профессор. Спасибо за разговор! – и, не дожидаясь ответа, рванул к выходу. Настроение у него прекрасное, даже не смотря на недосып. Жизнь не так уж и плоха, на самом то деле. Он уже строит планы на то, как сейчас прогуляется где-то, затем зайдет в магазин, купит чего-нибудь вкусненького и приготовит для них с братом шикарный ужин вместо обычной доставки. Но прямо у входа его останавливают двое высоких, широкоплечих мужчин, от чего внутри все сжимается от плохого предчувствия. Вот вам и конец планов, да? - Простите, - начинает один из них. – Вы Ким Тэхён? - Да, это я. Что вам от меня нужно? – он старается казаться равнодушным, но вибрации нервов в душе только нарастают. Эти люди выглядят как начало больших проблем, а такого Тэхёну хотелось меньше всего. - Вам нужно пройти с нами.