флейта

хруст. пожалуй, он не рассчитал силы, сжав флейту в кулаке. теперь вместо изящного инструмента у него под ногами валялось два жалких обломка. сяо усмехнулся. вот, кем они были — двумя жалкими обломками одного целого. или, пожалуй, только он сам. сяо упал на колени перед некогда любимым теперь уже просто мусором. он протянулся, чтобы взять часть, но рука дрогнула и замерла в воздухе. лучше не трогать. оставить всё как есть. да, это самый лучший вариант. так всем будет лучше. ему так будет лучше. — все в порядке? — донёсся голос из другой комнаты. сяо не ответил. он закрыл лицо ладонями и шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы. ну почему всё так? почему они такие? почему он такой? почему нельзя как у всех? почему никто из них даже не может хотя бы написать? сколько раз уже сяо хотел прекратить эти страдания? съехать, поменять номер, в конце концов найти себе хоть кого-нибудь. но вместо этого он каждый раз продолжал открывать ему дверь, а потом ждать, ждать, ждать. как брошенный пёс, который видит смысл жизнь лишь в ожидании хозяина, даже если хозяин уже никогда не вернётся. сяо знал, что не стоит ждать венти. что не стоит любить его. что не стоит думать о нём, не стоит вспоминать о проведённых вместе ночах, не стоит мечтать о большем. ведь большего никогда не будет. никто ему ничего и не обещал. венти сразу сказал, что не стóит. ничто ничего не стóит. но он всё равно ждал. сяо знал, что они любили. сяо любил венти самой преданной любовью. был готов ждать веками, лишь бы ещё раз встретиться, лишь бы провести ещё одну ночь вместе. готов был умирать каждый день, лишь бы почувствовать себя живым ещё раз, рядом с ним. был готов кричать, срывая глотку, когда никто не мог услышать. кричать, чтобы хоть так достать до венти. а потом играть на флейте, надеясь, что ветры донесут мелодию, и он услышит. но, вот незадача, в его городе всегда было довольно безветренно. венти тоже любил его. сяо знал, что любил. своей, особенной любовью. сяо знал, что венти не может. не может приходить чаще, не может остаться ещё на немного, не может написать и позвонить, не может быть с ним. венти свободен делать то, что ему хочется, однако венти свободен настолько, что свобода его душит. венти задыхается по ночам, когда он с сяо, но и не может дышать, когда без него. его разрывает на осколки от жгучей свободы внутри, и всё, что ему остаётся — постоянно сбегать. от себя, от сяо, от мира. — эй, сяо? он и не заметил тихих шагов за спиной. видимо, стоило ответить и улыбнуться, как всегда, что всё в порядке. и плевать, что чжун ли давно уже не верит в это. тёплая рука ложится на плечо, и сяо снова судорожно вздыхает. сейчас бы расплакаться, вот только он давно забыл, что такое слёзы. все, что ему оставалось, терпеть, стиснув зубы и кулаки, до побеления костяшек. — хочешь, я куплю тебе новую? — не надо. — я знаю, что она была дорога тебе, это же подарок от… — не надо. сяо дёрнул плечом, якобы пытаясь сбросить руку чжун ли, хотя на деле оба знали, что эта только эта рука и помогала удержаться на плаву и не утонуть с концами. — может, оно к лучшему… — протянул сяо, спустя минуту молчания. они сидели на корточках перед сломанной флейтой в тишине. — к лучшему? сяо поджал губы и закрыл глаза. — может, это означало, что я наконец-то сломался? может, теперь будет легче? — а может, сломалось… чжун ли не договорил. его прервал телефонный звонок. на дисплее сяо высветилось такое непривычное «венти».