captive Hearts (Oh, comment ils changent)

Знаю только, что ничего не знаю.

Когда мир рушится и Темный Лорд одерживает победу, Регулус уверен, что он должен быть счастлив. Это то, к чему они все готовились, не так ли? Вот почему у него Темная Метка на предплечье. Только это не так. Регулус никогда не признается в этом вслух, но он никогда по-настоящему не верил в это дело. Он всегда слепо следовал за Беллатрисой только потому, что этого ожидали от него его родители. Регулусу пришлось сделать все возможное, чтобы смыть позорную отметину, оставленную Сириусом на их фамилии… Вот только Регулус вовсе не считает это постыдным, и часть его хотела бы, чтобы он был таким же храбрым, как его брат. Беллатриса ерошит его волосы, как ребенка, и улыбается, как сумасшедшая, какой она и является. "Разве это не волнующе, племянник?" - спрашивает она, и он улыбается, кивает и надеется, что она ему поверит. "Мы победили!" Регулус чувствует, как его желудок скручивается в узел. Победа означает, что ребенок должен был умереть. Черт, может быть, вся семья мертва, насколько он знает. Он не задает вопросов, потому что боится ответов, которые может получить. Тем не менее, это не кажется большой победой, не то чтобы он был настолько глуп, чтобы сказать ей это. Ее улыбка становится только шире, как будто она чувствует его дискомфорт, как будто она знает маленькие грязные секреты, скрытые в его сердце. Регулус сухо сглатывает. Она, конечно, не может знать; это должно быть невозможно. Регулус никому ни слова не сказал о своих сомнениях, и он даже знает, как держать Темного Лорда подальше от своей головы. "Теперь ты можешь проявить себя, битти Реджи", - хихикает она. "Я не понимаю, о чем ты говоришь". Она не может знать. Он повторяет себе это снова и снова, но, похоже, не может убедить себя. В ее темных глазах есть что-то такое, что нервирует, что-то такое, что пробирает его до мозга костей. "Ну же, Реджи. Неужели ты думал, что мы этого не заметим?" - спрашивает она, насмешливо надув губы. Беллатриса жестока, и даже ее семья не застрахована от этого. "Ты не тянешь свой вес. О, боже, боже, боже. Что мы собираемся с этим делать, хммм? Темный Лорд не считает тебя преданным." Услышав это от кого-нибудь другого, Регулус мог бы подумать, что это блеф. Беллатриса, однако, неестественно близка к своему хозяину. Если бы кто-нибудь и знал, о чем он думает, то, конечно, это была бы она. Он не вздрагивает, ни в малейшей степени не отступает. Если он сможет притвориться, может быть, он сможет начать верить, что он действительно сильный, что его двоюродный брат его не пугает. "И как я должен проявить себя?" - спрашивает он, насмешливо произнося последние два слова, чтобы показать свое отвращение к мысли о том, что в нем сомневаются. Беллатриса протягивает руку и гладит его по щеке. "Ты скоро сам все увидишь. Отдохни немного, Реджи. У малыша Виттла впереди большое приключение". Ему не нравится, как это звучит, но он не может показать, как ее слова проникают ему под кожу, как она пугает его больше, чем кто-либо или что-либо еще. Он просто кивает и пожимает плечами, бормоча себе под нос вежливое "спокойной ночи" и зная, что Беллатриса совсем не заботится о тонкостях. … Джеймс все еще жив. Он чувствует, как бьется его сердце, чувствует, как его легкие расширяются с каждым вдохом. Обычно, в разгар войны, это было бы отличной новостью. Кто не хочет быть живым? Он уверен, что о выживании можно сказать что-то глупо наивное и оптимистичное, но сейчас ему все равно. Впервые в своей жизни Джеймс не хочет быть живым. Лили и Гарри-нет. Волдеморт повалил его на землю, заморозив на месте, сказав, что не хочет проливать слишком много чистой крови. "Даже такого предателя, как ты, следует пощадить", - сказал монстр, когда Джеймс беспомощно посмотрел на него. "По своей доброте я оставлю тебя в живых. В конце концов, ты будешь полезен. Он не знает, что произошло дальше, на самом деле. Он помнит, как Лили кричала и умоляла, как плакал Гарри. Два Смертельных Проклятия и две вспышки зеленого света спустя Джеймс поймал себя на том, что ему хочется, чтобы земля под его ногами разверзлась и поглотила его целиком. Как он может жить без Лили и Гарри? В каком мире стоит жить без его семьи? "Немного не впечатляет, не так ли?" - спрашивает Беллатриса Лестрайндж, ухмыляясь, кружа вокруг него, как стервятник, готовящийся наброситься на свою следующую еду. "Я предположил, что он чего-то стоит, если ты считаешь, что всю семью нужно уничтожить". "Замолчи, Белла", - говорит Волдеморт, и ведьма замолкает без протеста. "Я думаю, вы обнаружите, что мистер Поттер здесь может быть очень важен для нас". Джеймсу хочется рассмеяться. Он не чувствует себя важным. На самом деле он вообще ничего не чувствует, кроме усталости. Было бы здорово закрыть глаза, заснуть и никогда больше не просыпаться. Но он знает, что ему так не повезет. Очевидно, что Вселенная-жестокое и несправедливое место. Эта ночь доказала это. Не будет ни пощады, ни вмешательства. У него нет другого выбора, кроме как жить этой жизнью. "Милорд, вы уверены? Он... слаб,- настаивает Беллатриса, возвращая Джеймса в настоящее. "Именно потому, что он так слаб, это необходимо", - шипит Волдеморт. "У меня больше нет места для слабости. Мир принадлежит нам, и если он не может быть частью этого мира..." Беллатриса склоняет голову. "Я понимаю". Джеймс этого не делает. Он не знает, что происходит. Ему все равно. Какой смысл в заботе, когда забота только причиняет тебе боль. Он закрывает глаза. Сон не придет легко, но, по крайней мере, он придет. По крайней мере, хотя бы на краткий миг он сможет сбежать из этого ада, ставшего его реальностью, из этого кошмарного мира, где Лили и Гарри мертвы. … Регулус не знает, почему Беллатриса вытаскивает его из постели еще до восхода солнца, но у него нет времени спрашивать. Без предисловий она хватает его, тонкие пальцы впиваются в его кожу, прежде чем синяки исчезают. Он не знает, где они, знает только, что там темно и пахнет плесенью. Его желудок яростно сжимается. "Очень смешно, Белла", - говорит он, хотя знает, что у его кузины нет чувства юмора. Он не может вспомнить, когда в последний раз она улыбалась так, как не снилось в кошмарах. "Я не знаю, что ты задумал, но это глупо". Они останавливаются перед дверью. Она поворачивается, и выражение ее лица становится мягче, чем он видел его за последние годы. "Темный Лорд больше не потерпит твоей слабости", - говорит она, и ее прикрытые глаза безмолвно умоляют его, но он не знает, что она пытается ему сказать. "Ты должен быть лучше. Ты останешься здесь, пока не узнаешь то, что нам нужно знать." "В каком месте?" Но на этот вопрос отвечает Беллатриса, толкая его внутрь. Регулус бесцеремонно скатывается с лестницы, и ему только повезло, что она не слишком высока. Его лодыжка пульсирует, но он уверен, что это всего лишь растяжение. Они оставили ему его палочку, но у него такое чувство, что он не сможет использовать ее для побега. "Сириус?" Регулус поворачивается на голос, бросая быстрый взгляд на Люмос. Он никогда по-настоящему не знал Джеймса Поттера, но узнал бы это лицо где угодно. Некогда обнадеживающее выражение на лице Джеймса исчезает, превращаясь в маску разочарования и отвращения. "ой. Это ты." Регулус его не винит. Не совсем. Иногда ему тоже хочется быть Сириусом. По крайней мере, Сириус не трус. Если бы Регулус мог быть больше похож на своего брата, он бы с самого начала не попал в такую передрягу. Если бы у него была хоть капля мужества, он бы что-нибудь сделал в тот момент, когда Кричер рассказал ему правду об этой пещере. "Пытай меня сколько хочешь", - продолжает Джеймс. "Мне больше все равно. У меня ничего не осталось". Это не тот Джеймс Поттер, которого помнит Регулус. Друг его брата был немного высокомерным ублюдком, расхаживающим по Хогвартсу, как будто он владел этим чертовым замком. Этот человек сломлен, жалок, это оболочка человеческого существа. "Зачем мне тебя мучить?" - спрашивает Регулус. И тут раздается щелчок. Он понимает, почему он здесь, как он должен проявить себя перед своим хозяином. На данный момент они оба пленники, но у Регула есть преимущество: у Регула все еще есть его палочка. Все, что нужно сделать Регулусу, чтобы сбежать, - это заставить другого мужчину расколоться. На самом деле это должно быть легко. Он видел, как другие Пожиратели Смерти делали это миллион раз. Одно проклятие, одно слово, повторяемое снова и снова… Но Регулус никогда не был таким. Он не жесток. Может быть, с ними все в порядке; может быть, он слаб. Какого черта он делает с такой группой, как Пожиратели Смерти, когда его сердце слишком нежное для насилия? … Джеймс не понимает этого замешательства. Регулус Блэк-Пожиратель Смерти, и Джеймс знает, что все они-не что иное, как монстры. Сириус однажды сказал, кажется, целую жизнь назад, что Регулус был порядочным парнем, и его потрясло, что он пошел по стопам Беллатрисы. Джеймс действительно не может в это поверить. Порядочные парни не становятся Пожирателями Смерти. Может быть, Регулус когда-то и обманул Сириуса, но Джеймс знает, что в молодом человеке с самого начала должно было быть что-то гнилое. "Не прикидывайся дурачком", - огрызается Джеймс. "Ты думаешь, я расскажу тебе план Ордена, если твой хозяин победит. Давай, убей меня. Я приветствую это". К его удивлению, Регулус убирает палочку и подходит ближе, держась на осторожном расстоянии, как будто боится, что Джеймс может броситься на него. Это заманчиво, но у Джеймса нет на это сил. В любом случае, что толку? Избиение одного ублюдка до полусмерти не вернет Лили и Гарри; он даже не уверен, что ему от этого станет хоть немного легче. "Я так же застрял, как и ты. Они и меня здесь держат в плену, - говорит ему Регулус. "Мне все равно". Губы Регулуса изгибаются в почти улыбке, как будто Джеймс сказал что-то особенно забавное. "Нет", - говорит он с хриплым смешком. "Я полагаю, что ты бы этого не сделал". *** Сначала Регулус пытается считать дни, но быстро понимает, что это невозможно. Еду и воду приносят так нерегулярно, что он не может уследить. Может быть, это и есть их цель. Регулус полагает, что путаница даст им преимущество… Но какого рода преимущества им понадобятся? Они уже одержали верх. Неужели он должен паниковать и усерднее работать, чтобы извлечь информацию? Знают ли они, что он ни разу не поднял свою палочку к Джеймсу, кроме как чтобы предложить ему воды, от которой он отказался? "Ты можешь перестать расхаживать?" Джеймс стонет. "Это заставляет меня нервничать". Регулус издает сухой и невеселый смешок. "Это помогает мне думать", - говорит он. Как всегда, Джеймсу, похоже, все равно. Регулус понимает. В конце концов, Темная Метка на руке Регулуса означает, что он враг Джеймса по умолчанию. Не имеет значения, что они оба здесь в ловушке. Пока существует Регулус, Джеймс будет ненавидеть его. "О чем тебе нужно подумать?" другой мужчина требует. "Пытаюсь решить, какие проклятия использовать, чтобы развязать мне язык?" Часть Регулуса задается вопросом, действительно ли Джеймс хочет, чтобы он его мучил. Есть ли в нем что-то извращенное, какая-то эмоциональная боль, которую он хочет сделать физической? Возможно, было бы добрее поступить именно так, чтобы дать ему хоть какое-то подобие облегчения. Конечно, он не может; как бы он ни старался, Регулус все еще слишком труслив. "У меня нет никакого интереса мучить тебя, идиот". "Конечно, нет", - фыркает Джеймс, хмурясь. "Я уверен, что все Пожиратели Смерти-добрые души, которые просто хотят держаться за руки и петь веселые песенки о мире во всем мире, верно". "Нет, большинство из них-придурки". Он замолкает, его глаза расширяются. Их. Когда он начал отделяться от группы? Когда он начал убеждать себя, что на самом деле ему не место? Он не уверен, но знает, что эти чувства могли только усилиться за время его пребывания в этой чертовой тюрьме. Если Джеймс и замечает его оговорку, то ничего не говорит. "Некоторые люди тоже думают, что ты мудак", - добавляет Регулус. "Разговаривал со Снивеллусом, да?" Джеймс фыркает. "Не могу не думать, что это все как-то его вина". Регулус хмурится. До него доходили слухи о том, откуда Темный Лорд получил свою информацию, и имя Северуса действительно всплыло. Тем не менее, это всего лишь слухи, вещи, которые вряд ли стоят его времени. Кроме того, чем бы это помогло? "Я не знаю об этом, но я знаю, что твой приятель, Питер, тот, кто предал тебя". Странно, что Джеймс может выглядеть еще более обиженным, но это так. Если раньше он выглядел сломленным, то сейчас он выглядит совершенно разбитым, и его уже невозможно починить. Он помнит слова Джеймса в тот первый день. У меня ничего не осталось. Регулус задается вопросом, понимает ли он, насколько был неправ. Ясно, что еще есть над чем ломаться. Сможет ли Регулус использовать это в своих интересах? Да, если бы он был садистом. Но это не так. "Мне жаль", - шепчет он. "Я думал,ты знаешь". Джеймс ничего не говорит, просто поворачивает голову и смотрит в темноту. … Это не должно быть сюрпризом. Джеймс знает, что этого не должно быть. Конечно, их предали. Как они могли этого не сделать? С Питером, который был их Тайным Хранителем, даже Сириус не мог заглянуть и навестить их. Он знал, что это Питер, но на самом деле, услышав эти слова вслух от кого-то другого, он чувствует себя как нож в сердце. У него все еще что-то осталось. Блядь. Он почти разочарован. Он предполагал, что у него больше ничего нельзя будет отнять. Теперь Регулус знает, что это неправда, и у него есть боеприпасы, чтобы свергнуть Джеймса. Как он мог быть таким глупым, таким безрассудным? Он находится на вражеской территории самым худшим из возможных способов. Одно неверное движение, и… И что? Они убьют его сына? Они уже сделали это. Они убьют его, когда не смогут заставить его говорить? Ему хочется думать, что это не так уж плохо, но что-то в нем говорит об обратном. В его костях есть тяжесть, которая говорит ему, что он еще не закончил, что в нем все еще есть какая-то борьба. Если честно, он это ненавидит. Все еще так заманчиво просто сдаться. Он не может. Ещё нет. Не раньше, чем он поймет, что сделал все, что мог. "Теперь ты больше похожа на себя". Джеймс смотрит на Регулуса, приподняв брови. "Что это должно означать?" Он не может понять Регулуса. В нем есть что-то особенное; он не похож ни на одного Пожирателя Смерти, с которым Джеймс когда-либо сталкивался, и, может быть, просто может быть, это хорошо. Разве Сириус когда-то не верил в своего брата? Джеймс стискивает зубы. Какое это должно иметь значение? Регулус все еще враг. Враг, который так же пойман в ловушку, как и Джеймс. Враг, в которого другая сторона, похоже, не верит. Враг, который даже не считает себя частью другой стороны. Большинство из них-придурки. Джеймс заметил. Как он мог не знать. Они, а не мы. "У Джеймса Поттера, с которым тусовался мой брат, был огонь в глазах". - говорит Регулус. "Он ходил вокруг, как будто был королем мира. Я всегда хотел быть частью его мира, если честно". Это звучит слишком искренне, чтобы быть ловушкой. Джеймс снова обращает свое внимание на молодого человека, выражение его лица смягчается. В Регулусе есть что-то такое, что так сильно напоминает ему Сириуса, что это причиняет боль. Может быть, он неплохой парень. Может быть, еще осталась какая-то надежда, такая же нерешительная, как Джеймс, чтобы верить в надежду. "Почему ты здесь?" - спрашивает его Джеймс. Раньше он был таким пренебрежительным, слишком оцепеневшим от горя, чтобы даже беспокоиться, но теперь он начинает задаваться вопросом, что именно в Регулусе заставляет других опасаться его. "Я не знаю… Я никогда никого не убивал, - отвечает Регулус, и его щеки покрываются розовыми пятнами, как будто этого стоит стыдиться. У Джеймса есть. Это почти смешно. Между ними двумя, член Ордена Феникса-тот, у кого руки в крови. Конечно, это было необходимо, но чувство вины все еще гложет его, даже сейчас. Лили даже не знала об этом. "Они думают, что я слаб для этого", - сухо продолжает Регулус. "Может быть, и так". "Нет". Джеймс качает головой. "Я так не думаю. Вовсе нет." iii. Сейчас наступила смена. Что-то выросло между ними. Регулус может точно определить момент, когда это произошло, хотя он до сих пор не знает, как давно это было. Время, кажется, сливается во что-то бессмысленное, и Регулус не может сказать, проходит ли минута, не говоря уже о дне. Но что-то изменилось, и Джеймс Поттер больше не ненавидит его. Они больше не враги, и это делает Регулуса счастливым в какой-то степени, которую он не может объяснить. Но он также знает, что это подвергает его жизнь опасности. Остальные были бы глупцами, если бы не поняли, что он ничего не добился. Они, несомненно, поймут, что он не приложил никаких усилий, что он все еще слишком мягок, чтобы даже подумать о том, чтобы причинить вред другому человеку. Они знают, что он слаб, по крайней мере, в их глазах. Регулус больше не так уверен. Есть ли на самом деле слава в том, чтобы причинять боль? Он должен верить, что ее нет. Как такое может быть? Славу следует приберегать для добрых дел. "Как ты думаешь, мы когда-нибудь выберемся отсюда?" - спрашивает Регулус. Джеймс смеется. "Ты мог бы. Я мог бы позволить тебе пытать меня до безумия, - предлагает он. "У них не будет другого выбора, кроме как отпустить тебя, если я не смогу предоставить никакой информации". Регулус вздрагивает. Это похоже на то, что сделала бы Беллатрикс, и он не хочет в этом участвовать. Если свобода означает делать что-то настолько мерзкое, он предпочел бы быть заключенным до конца своей жизни. "Я не думаю, что буду это делать, спасибо". Еще один смех, теперь уже мягче, жалобный, печальный звук. "Нет, я не думал, что ты это сделаешь", - говорит он. "Сириус был прав. Ты действительно порядочный парень". Регулус лучится от этого. Как только они оказались в разных Домах, Регулус так старался вернуть одобрение своего брата. В детстве они были такими же тупыми, как воры, и знать, что его брат ненавидит его, было худшим чувством, которое можно себе представить. Но, может быть, он ошибался. Возможно, Сириус никогда не испытывал к нему ненависти. Регулус проклинает себя; ему следовало бы протянуть руку раньше, но он слишком труслив. Может быть, Сириус мог бы предотвратить это. "Он действительно так сказал?" «Да. Я думаю, нам было лет по шестнадцать. Иногда трудно вспомнить." "И ты действительно думаешь, что я порядочный?" "Я думаю, что ты гораздо более чем порядочный", - отвечает Джеймс. "Я бы сказал, что мне чертовски повезло, что я тебя знаю". … Джеймс здесь мало что видит во сне. Иногда мне кажется, что он оставляет тьму ради темноты, и это просто бесконечный цикл. Только присутствие Регулуса напоминает ему, что он вообще спит, что это не просто какой-то бесконечный кошмар. К настоящему времени он забыл, какой была жизнь без Регулуса, и его присутствие рядом так же естественно, как и все остальное. Но сны приходят к нему сегодня ночью. Только это не сны. Не совсем. Это воспоминания, воспроизводимые на повторе той роковой ночи Хэллоуина. Джеймс застыл и беспомощен. Он пытается закричать, предупредить Лили, чтобы она взяла Гарри и убежала, но не издает ни звука. Это все его вина. Если бы он был быстрее, если бы он мог вывести из строя Волдеморта, если бы он мог сделать больше… Они все еще были бы живы. У него все еще была бы его семья. Это его вина. Они мертвы из-за него. Он все еще застыл, но смотрит вниз. Его руки в крови, и он без тени сомнения знает, что это кровь Гарри и Лили. Теперь он кричит. И он просыпается с криком, вскакивает, весь в холодном поту. Он не может дышать, не может говорить, и слезы текут из его глаз. "Джеймс? Привет, Джеймс, я здесь." - говорит Регулус, сокращая расстояние между ними. Джеймс не думает, а просто действует. Он цепляется за Регулуса изо всех сил, как будто он единственное существо в этом мире, которое может сохранить его в здравом уме. Может быть, так оно и есть. Черт возьми, Джеймс думает, что другой мужчина, вероятно, единственная причина, по которой он до сих пор не сошел с ума окончательно. Он прижимается губами к губам Регулуса, едва сдерживая рыдающий шепот. "мне жаль. Мне так чертовски жаль." Перед кем он извиняется? Семью, которую он не смог спасти? Мужчина, который, вероятно, вообще не хочет его держать? Себя за то, что сдался, за то, что предал Лили поцелуем? "Шшш.... Шшш, - успокаивает Регулус. "В этом нет необходимости. А теперь помолчи. Все будет хорошо". Но этого не будет. Джеймс не дурак. И все же он расслабляется в объятиях Регулуса. iv. Они не говорят о поцелуе. Иногда Регулус задается вопросом, не померещилось ли ему это, не просто ли это какой-то глупый, чудесный сон, редкий луч надежды в этом жалком беспорядке. Но он знает, что это реально. Регулуса никогда не целовали, и он так прекрасно может представить губы Джеймса на своих. Кроме того, между ними происходит новый сдвиг, каким-то образом одновременно напряженный и комфортный, как будто ни один из них больше не знает, что сказать или как себя вести, как будто они оба хранят ту же тайну, о которой поклялись никогда больше не говорить. "Мы здесь умрем", - говорит Джеймс с тяжелым вздохом, выводя Регулуса из своих мыслей. Это то, о чем Регулус думал чаще, чем хотел бы признать. Какова альтернатива? То, чего они от него ожидают, находится далеко за пределами его понимания. Даже если бы он смог выбраться отсюда живым, какой в этом был бы смысл? Ему придется жить с самим собой, с чувством вины. Что-то подсказывает ему, что это будет недолгая жизнь, и он уверен, что покончил бы с собой. "Удручающе, не правда ли?" Регулус смеется, хотя в этом нет ничего смешного, ни капельки. "Я не так хочу умереть". Регулус качает головой. Нет, это была бы неподходящая смерть для кого-то вроде Джеймса Поттера. Может быть, такой смерти заслуживает кто-то вроде Регулуса, но Джеймс? Такие люди, как Джеймс, должны умирать в сиянии славы, совершая героические (хотя и глупые) поступки. Они не должны гнить в мрачных, грязных подвалах. "Ты так говоришь, как будто у нас есть выбор, как нам умереть", - возражает Регулус. Если бы смерть работала так, он думает, что это было бы более мирно. Больше не беспокойтесь о страданиях. Все просто свелось бы к выбору и выбору, и на этом все было бы кончено. Но все происходит не так. В конце концов, все, что они могут сделать, это принять то, что уготовила им судьба, и надеяться, что это не будет слишком болезненно. За исключением того, что в этих озорных карих глазах есть что-то, что говорит о том, что, возможно, есть другой способ. Если бы кто-то и мог заставить Регулуса поверить в это, то, конечно, это был бы Джеймс. Он видел Джеймса и его команду друзей в действии, и он знает, как они могут взять невозможное и сделать это возможным, как они могут сделать что-то чудесное таким же легким, как дыхание. "Почему у меня такое чувство, что ты планируешь что-то глупое?" - осторожно спрашивает Регулус. Джеймс ухмыляется. "Правило номер один для понимания меня: я почти всегда планирую что-то глупое". … Эта идея-новый уровень глупости. Джеймсу так легко вести себя дерзко и уверенно; за эти годы он превратил браваду в форму искусства. Никто никогда не увидит, как он дрожит внутри. Они всегда будут видеть только его широкую глупую ухмылку, и они будут доверять ему, потому что как они могли не доверять? Конечно, кто-то настолько уверенный в себе должен знать, что он делает. В случае Джеймса-нет. Почти никогда, если вообще когда-нибудь. "У тебя есть твоя палочка, не так ли?" - спрашивает Джеймс, но он знает ответ, поэтому на самом деле не ждет ответа. "Как у тебя с дуэлями?" "Я всегда был большим знатоком зелий", - застенчиво отвечает Регулус. "Сириус унаследовал талант матери к кастингу". Джеймс кивает. Он не возражает. Так будет проще, если Регулус будет отвлекать внимание. По крайней мере, тогда у них был бы шанс. Он вздыхает. Это безрассудно даже для него, но он не видит особого выбора. "Ты мне доверяешь?" Он ожидает минутного колебания, но Регулус немедленно кивает. "Своей жизнью". «хорошо. Потому что, вероятно, до этого дойдет". … Регулус не знает, что он делает, и сработает ли вообще этот нелепый план. Что еще более неприятно, это не то, что он делает. Он не из тех, кто делает что-то столь безрассудно благородное. В конце концов, он слизеринец. Разве его главной заботой не должно быть спасение собственной шкуры? Но он понимает, что ему все равно. Не совсем. Джеймс смотрит на него, и ему кажется, что он может сделать все, что угодно. Черт, может быть, даже не имеет значения, преуспеют они или нет, потому что все лучше, чем просто сидеть и ждать конца. "Готова?" - спрашивает Джеймс, тщательно пряча палочку Регулуса. "Почти". Регулус придвигается ближе и притягивает Джеймса к себе, яростно целуя его. Если это их последний момент вместе, он планирует сделать так, чтобы это имело значение. "На удачу". Джеймс отстраняется, взволнованный и ухмыляющийся, как сумасшедший. "Я определенно чувствую себя намного счастливее". Регулус не знает, но это не имеет значения. Он высоко держит голову и направляется к двери, быстро стуча. "Я наконец-то заставил его заговорить". Существует так много неизвестных переменных, так много способов, которыми это может пойти не так, но сейчас или никогда. Они должны сделать так, чтобы это имело значение. Дверь открывается, и прежде чем кто-либо успевает сказать хоть слово, Джеймс произносит первое заклинание, в то время как Регулус расчетливо размахивает кулаками. v. Сириус Блэк не совсем уверен, что он ожидает найти, когда слышит стук в дверь. Только два человека знают об этом месте, и один из них-Ремус, который на кухне готовит для них обед. Как бы сильно он ни хотел, чтобы это был второй человек, он знает, что Джеймс мертв и ушел, так же как Лили и Гарри. И именно поэтому у него сжимается сердце, когда он видит своего лучшего друга в дверях со своим братом. Сириус быстр, распахивая дверь с поднятой палочкой. Это не может быть Джеймс; это невозможно. Джеймс умер три месяца назад, и никакие другие желания никогда не вернут его обратно. "Быстр, как всегда, Бродяга", - говорит Джеймс, который не может быть Джеймсом, и его разбитая губа изгибается в почти улыбке. "По крайней мере, ты не решил сначала заколдовать, а потом задавать вопросы". "Я не знаю, кто тебя послал, но..." "Нас никто не посылал. Мы сбежали из плена, и я бы убил за душ, - говорит Регулус. "Когда тебе было шесть, ты нашел маггловский комикс и принес его домой. Мама заперла тебя в чулане для наказаний на неделю." Только Регулус мог это знать. Сириус никогда никому больше не рассказывал, даже Джеймсу, даже Ремусу. "Ты Пожиратель Смерти". "Раньше". Регул пожимает плечами. "Немного передумал". "Если мне нужно будет проявить себя, мы играли в" Правду или вызов "на четвертом курсе", - говорит Джеймс. "Ты признался, что тебе нравился Спраут". Лицо Сириуса горит. Хорошо. Может быть, Джеймс все-таки может быть Джеймсом. Несколько мгновений Сириус может только смотреть на них двоих, и в его голове проносятся тысячи вопросов, начиная с того, что, черт возьми, произошло, и заканчивая тем, почему, черт возьми, вы двое держитесь за руки? Однако, когда он открывает рот, из него не вырывается ни слова, только сдавленное рыдание, которое звучит на полпути между шоком и облегчением. Джеймс усмехается. "Ты не поверишь, какой у нас сегодня день". "Лунатик!" Сириус звонит. "Поставь два дополнительных места на обед".