Lover Death

«Серийный убийца является результатом обстоятельств. И возникает он словно по рецепту: нищета, наркотики, насилие… Ну знаете, все те вещи, которые вносят свой вклад в формирование личности и влекут за собой гнев и разочарование. И затем в какой-то момент жизни он просто взрывается».

Ричард Рамирез

      Тяжелая голова, тошнота и мерзкий осадок внутри — все это про похмелье. Чимин не сразу это понял, когда проснулся. Ему казалось, что он просто простыл. Но чем дольше он продолжал лежать, тем больше начинал соображать. Что это за комната? Как он тут оказался? Что произошло этой ночью? Почему он голый?       И когда Чимин не без усилий попытался приподняться, тело заныло неприятной болью. Кажется, весь он был соткан из этой боли. Особенно тянущее и острое ощущение отзывалось в заднем проходе.       В одночасье все встало на свои места. Как будто холодной водой окатили, Чимин никогда еще не был скован такой страшной паникой. И долго он не мог прийти в себя, заставить сделать хоть что-то. Закричать, заплакать, убежать, биться в истерике, выпрыгнуть в окно — что угодно. Но не лежать в ступоре, представляя все хлеще и хлеще то, что произошло этой ночью. И с каждой такой фантазией причин наложить на себя руки становилось все больше.       Его остановило неожиданное прикосновение до плеча, которое отозвалось неприятными мурашками. Обернувшись, Чимин обнаружил рядом с собой сонное, но довольное лицо Чонгука. — С добрым утром, хён, — сказал младший и поцеловал его.       Чимин почувствовал губы Чонгука на своих и даже не дрогнул. Вероятно, окажись на месте Чонгука кто-то другой, он бы не стал церемониться и точно бы не позволил себя поцеловать. Это минимум.       Но это же был Чонгук. Он ведь не мог воспользоваться им. Правда ведь?.. — Хён, что-то не так? — заметив замешательство в лице Чимина, поинтересовался Чон.       Ответ долго не приходил, так как Чимин едва мог понять, что вообще происходит. Уже понимал, что к чему, но не мог понять, как это могло случиться. Он медленно выбрался из-под одеяла, прикрывая причинное место, оглядел комнату, раскиданные вещи на полу, и посмотрел на Чонгука, который смотрел уже с беспокойством. — Что… — Чимин хотел что-то произнести, но горло неприятно запершило. Помимо спины после танцев, которые он еще как-то помнил, сорвал еще и голос. — Ты вчера перебрал, — Чонгук быстро подоспел к нему из-за спины, заботливо приобняв. Казалось, чувствовал он себя крайне неуверенно. — Танцевал до упаду внизу, я пришел тебя остановить, но ты что-то злился… Нам разрешили переночевать здесь, а потом… Сам помнишь.       Чимин вновь обернулся к Чонгуку, посмотрев ему в глаза. Их взгляды пересеклись, и тогда легкая улыбка спала с лица довольного и особенно ласкового Чонгука. — Ты же… помнишь?       Встал выбор: признаться и обвинить Чонгука в изнасиловании или оставить все как есть и не разрушать то, что уже более менее налажено. Но Чимин не считал Чонгука насильником, вероятно все произошло не так жестоко, как он спроецировал в своей голове.       Тогда почему он себя чувствует использованным?       Чимин усмехнулся. Настолько неожиданная реакция, даже сам он не ожидал от себя такого. С этой улыбкой он поцеловал Чонгука и прошептал: — Конечно.       Слезы начинали медленно подкатывать, душить, и Чимин захотел быстро убежать в ванную, чтобы Чонгук ничего лишнего не заметил. Но физическое состояние едва ли могло ему позволить с легкостью подняться с кровати и пройти в ближайшую комнату. Он был голым, еще больше стыдился своего вида. И Чонгук явно хотел ему помочь, но Чимин сделал неуклюжую улыбку, что он в порядке.       Они все понимали. Чимин не смог соврать, а Чонгук не поверил ему. Понимали, но сделали вид, что все между ними хорошо.       Только благодаря невероятному усердию Чимин смог дойти до ванной, сдерживая боль во всем теле. И разрывающий изнутри вопль. Дать волю чувствам он смог в тот момент, когда открыл кран в раковине. Склонившись над ней, Чимин беззвучно зарыдал. Не мог смириться с тем, что так бессмысленно лишился девственности. Что не нашел в себе силы сказать Чонгуку все.       Что предал свою любовь к Намджуну…       От увиденного в зеркале Чимин чуть не вскрикнул. С плотно зажатым руками ртом отходил от человека, которого не узнавал. С бордовыми засосами, словно клеймо, знак того, что он грязный.       Грязь — вот что Чимин чувствовал внутри себя. Ему хотелось все смыть с себя. Кое-как забравшись в ванну, он включил воду и лежал на дне этой большой и холодной ванны, не в силах прикоснуться к телу, которое больше ему не принадлежало.

***

      Чимин дождался, пока Чонгука не будет в комнате. Он собрал свои вещи и, воспользовавшись дорогой, ведущей на выход через гараж, покинул пресловутый дом. Ему казалось, что всем станет легче, если побудут какое-то время в раздельности, каждый со своими мыслями. Когда Чимин шел домой, он понимал, что отец не должен распознать его подавленное состояние. В целом не должен узнать, где он был этой ночью, потому что, судя по количеству звонков, дома его ждал серьезный разговор.       До самой двери их дома Пак настраивал себя, старался выдавливать из себя улыбку и выглядеть счастливым, но со стороны это могло показаться жутким зрелищем. Вымотанный, пробужденный с похмелья подросток натягивает безумную улыбку к своим безжизненным глазам. Впрочем, на него все равно не обращали никакого внимания — таков этот мир, где каждый занят своими заботами.       Когда Чимин добрался до дома, он глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок, прежде чем открыть входную дверь. — Я дома! — крикнул он и принялся снимать обувь.       На его крик сразу же вышел Тэхён, заведенный и такой же помятой после бессонной ночи. Он встал напротив сына и строгим голосом сыпал вопросами: — Ты где был? Ты время видел? Куда ты уходил на всю ночь?       Тэхён не кричал, не вопил, но было видно, что он прикладывал не мало усилий, чтобы оставаться спокойным. А Чимин несколько устало двигался, так как испытывал боль по всему телу, очень медленно снимал свои кроссовки, потому не сразу посмотрел отцу в глаза. — Я разговариваю тут не со стенкой. Поэтому, будь добр, Пак Чимин, участвовать в разговоре со мной, — приказным тоном заговорил Тэхён, складывая руки в замок на груди. — Я был у друга, — произнес он и положил свои кроссовки в свой ящик для обуви. — У друга? У какого еще друга? — Это Чон Хосок, он позвал меня в гости, вот я и пошел к нему, — Чимин не хотел смотреть отцу в глаза, так как его строгий тон вызывал в нем слезы. А если бы он расплакался при нем, то не смог бы остановить тот вопль, что вырывается у него наружу с самого утра.       Он думал быстро проскочить к себе в комнату, но Тэхён остановил его прямо на лестнице. — Ночью?! Чимин, ты с ума сошел? — взвинченно спросил отец, подходя ближе. — Я не хотел тебя тревожить, вот и пошел. Засиделся, стало поздно, вот и переночевал, — говорил Чимин без всякого энтузиазма, сдерживаясь из последних сил. — Какая разница? Все ведь хорошо… — Не хорошо! Не хорошо, Чимин! Какого черта ты уходишь из дома поздно ночью и приходишь под утро? Совсем шило в жопе стрельнуло? — Пап, — Чимин закатил глаза, отведя взгляд в сторону. И заметил, как из гостиной к ним вышел Мин Юнги. Его он тем более видеть не хотел. — Ты же знаешь, что я переживаю за тебя, а ты уходишь на ночь глядя не пойми куда и мне не говоришь потому, что не хотел тревожить? Ты меня не хотел тревожить, серьезно?! — Тэхёну было обидно. Он бы простил, если бы Чимин сознался в том, что поздно вечером его позвал Хосок на вечеринку, да не просто на вечеринку, а чтобы встретиться с Чонгуком.       Однако, учитывая последний опыт общения с семьей Чонгука, Чимин не хотел снова напоминать о его существовании отцу. Это те темы для разговора, которые не поднимались в их семье. — А что он тут делает? — поинтересовался Чимин, кивнув в сторону Юнги, который… Просто стоял и слушал ругань Тэхёна. — Что значит, он? Будь поуважительнее со старшими и обращайся соответствующе, — возмутился Тэхён. — Я не хочу разговаривать с тобой, пока дома посторонние люди, — сказал Чимин. — Да я в полицию хотел звонить, потому что тебя всю ночь не было дома! — Тэхён уже кричал. — Но почему-то приехал именно он, — безразлично заметил Чимин.       В тот момент Мин Юнги и ожил, подойдя тихонько к нему. — Мне и правда, лучше уйти… — Нет, — Тэхён остановил его взглядом. — Никто никуда не пойдет. — Что ты хочешь от меня? Подтверждение, что я был у Хосока? Вот, смотри нашу переписку, — Чимин достал свой телефон и показал сначала историю звонков, а потом сообщения от Хосока, но Тэхён совсем не хотел видеть его доказательства. — Видишь, сначала он позвонил и позвал к себе. А потом вот писал в ответ. — Что это за друг такой, который зовет в гости поздно ночью? — Тэхён протянул руку вперед. — Дай мне его телефон. — Зачем… — Чимин не понимал намерений отца, боязно прижав к себе телефон. — Я хочу поговорить с его родителями. А то что это такое — звонить моему сыну ночью и приглашать к себе в гости! Это как вообще?! — Я не отдам, — Чимин замотал головой. Потому что, если отдаст телефон, подставит всех. Не только Хосока, но и всех, кто присутствовал на вечеринке. А крысой становиться он не собирался. Уж точно не в его школе. — Не строй из меня дурака, Чимин. Я тоже был подростком, — Тэхён продолжал стоять с вытянутой рукой, на самом деле предлагая помощь, но Чимин воспринимал все иначе. Видел все сквозь боль, которая пропитывала его изнутри. — Либо ты рассказываешь мне все, как было, либо я звоню и выясняю все сам.       Как отец, он чувствовал, что с Чимином что-то не так, только видел все через призму своего опыта. Ему казалось, что сын связался не с той компанией: наркотики, бандитизм, или еще хуже. Размышлял с точки зрения своего поколения, не понимая, что проблемы молодежи сейчас совсем другие.       И Чимин также не мог понять, что Тэхён просто волновался за него, пусть и был излишне эмоционален. — Нет, — сказал тихо, даже неуверенно Чимин, сжимая посильнее телефон в своей руке. — Чимин, не вынуждай меня…       Глаза Чимина наполнялись слезами, и тогда со всей силы он громко прокричал: — Нет!       От такого даже Юнги оцепенел. Никогда ранее Чимин не позволял так разговаривать с отцом, тем более на него кричать. Однако Тэхён, также удивленный таким жестом, не спешил ругать его. Потому что увидел в Чимине не противоборство, которое встретишь у каждого подростка, а самое настоящее отчаяние.       Это даже напугало его. — Чимин… — произнес Тэхён, опустив руку вниз. — Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! — все сильнее кричал Чимин, захлебываясь слезами и хватаясь за голову. Он терял рассудок, чувствовал полнейший провал, что так быстро раскололся перед своим же отцом.       И как бы он не хотел выплеснуть эту боль, а не мог просто так ее раскрыть. Может быть, и смог, если бы не Мин Юнги, от которого Чимина уже воротило. От его частых появлений, а собственный отец заставлял чувствовать себя полнейшим дураком, чтобы не догадаться в их причине. — Чимин, успокойся, все хорошо… — Тэхён хотел приобнять сына, но тот наотрез отказался, вскинув руками. — Нет! Все не хорошо! Не хорошо, пап! — Тогда дай мне помочь… — Оставьте меня в покое! Все!       Чимин умчался наверх, спотыкаясь о ступеньки, так как ноги совсем его не слушались. Он успел запереться в своей комнате перед тем, как отец начнет стучаться, просясь внутрь. Он умолял, кричал и плакал вместе с ним. Говорил также, что простит ему все, что бы он не натворил, простит и обязательно поможет. Однако его слова еще больше убивали Чимина. Потому что ему уже не помочь. Не вернуть то, что навсегда потеряно, особенно так глупо.       Заглушая свой плачь в подушку, Чимин закрывал уши, чтобы не слышать мольбы отца открыть ему. Они звучали душераздирающе для него. И сам плакал так громко, насколько мог, чувствуя, что это конец всему.       Через некоторое время Тэхён больше не ломился в дверь — в доме вновь воцарилась тишина. И сам Чимин уже не вопил от боли, просто лежал на постели и смотрел в окно. Как будто больше ничего не чувствовал, от слова совсем. Эта пустота давила на изнывающую после похмелья и тяжкого плача голову, но ноющую боль в груди больше не испытывал. И никаких других чувств тоже.       Вдруг из-за двери послышался спокойный, ровный голос отца: — Чимини… А я ведь тоже сбегал из дома, — произнес он неожиданно, а после, не услышав ответа, продолжил: — Конечно, меня воспитывала тётка с ее мужем, но ей тоже от меня доставалось, уж поверь.       Тэхён сидел у самой двери, покорно ждал, когда Чимин все-таки выйдет к нему и откроет свое сердце. Не мог он просто уйти, оставив его одного. Поэтому, испытывая чувство вины, как неудавшегося родителя, начал говорить с ним через эту закрытую дверь. Юнги он давно отправил домой, так что им совсем никто не мешал. — Я не мог понять, почему моя мама любила наркотики больше, чем меня. Почему для нее было важнее отправиться на другой край города, чем сидеть со мной, со своим ребенком, — продолжал говорить Тэхён, утопая в своих воспоминаниях. — У нее случился передоз, когда мне было четыре, так что я плохо ее помню. Тётушка воспитывала меня со всей любовью, ведь у нее детей своих не было. А сестру свою ненавидела. Потому что из-за наркотиков украла у нее много денег. Тётушка сама давала, веря во всякую чепуху, что квартиру затопило, с работы уволили или ограбили на улице — она умела выдумывать. Может, писателем я стал благодаря ее искусной фантазии? — он невесело посмеялся.       Чимин все внимательно слушал, так как отец редко рассказывал о своем детстве. Объяснял это тем, что детство как детство у него было, ничего не обычного. Но на самом деле, когда Тэхён вырос во взрослого мужчину, понял, насколько он был глупым в молодости. Стыдился своих поступков, пусть и совершенных по детской наивности. — Но я ведь не знал, что моя мать была такой. Точнее… стала такой. Тётушка всячески укрывала меня от подробностей ее смерти, а я все боролся с этим чувством брошенности. Как же так? Как меня могла бросить собственная мать? И еще тётушка говорит, что, будь она жива, мне было бы лучше жить с ними, а не с мамой? Чушь!       Он старался говорить на позитиве, но было слышно, как дрожал его голос после всех криков и рыданий. — Поэтому я много сбегал из дома. Курил, пил, встречался с девушками, чтобы получить ту любовь, которую не получил от своей матери. Хотя любовь всегда была рядом, только у тётушки. Но мне она не нравилась, потому что… думал, что ее любовь не такая, какая у моей мамы. Глупо так думать, ведь я никогда не испытывал маминой любви, — Тэхён повернулся к двери и положил на нее руку, будто пытался дотронуться до Чимина. — Я не понимал, почему тётушка так злилась, когда я сбегал. Подумаешь, я ведь не родной ей сын, какая разница, да? Но когда у меня появился ты, я понял ее чувства. Когда я впервые взял тебя на руки, это…       Он собрал руки лодочкой, будто снова держал на руках того маленького Чимина в его день рождения, и от ностальгии уронил слезу. — Ты был таким крохотным и маленьким, таким беззащитным. Я еще боялся брать тебя на руки, но вместе с этим не хотел отпускать. Хотел, чтобы ты всегда был рядом со мной. И осознание того, что ты плод нашей любви, грело сердце. Потому что одно дело любить и быть вместе, а другое видеть творение вашей любви, — Тэхён тяжело вздохнул, опустив руки. — Я был непутевым мужем для твоей мамы, нам было шестнадцать. И мне очень жаль, что все так вышло между нами. Что из-за моих ошибок она… оставила нас, — через глубокую боль произнес Тэхён.       Никогда не забудет тот день, как умерла его жена. Однако открыть тайну Чимину означало то, что Тэхён также умрет, только в его глазах. — Знаешь, может и отец я тоже непутевый. Я правда стараюсь для тебя, для нас двоих, — Тэхён вновь прислонился к двери, закрывая уставшие и мокрые от слез глаза. — Прости, что не смог тебя защитить, как и обещал…       Чимина всегда особенно трогало, когда Тэхён откровенно корил себя, как родителя. Потому что он точно, в глазах ЧИмина, не достоин того, чтобы считать себя непутевым отцом. Потому что его отец действительно лучший.       Послышался щелчок замочной скважины, и из-за двери показался Чимин, который присел рядом с отцом. Он обнял его крепко-крепко, положа голову на плечо. — Не говори так про себя, — проговорил тихо Чимин. — Ты хороший папа, просто тебе не повезло со мной.       Вздохнув от очередной волны наступающих слез, Тэхён посильнее прижал к себе Чимина, гладил его по голове и вдыхал естественный запах его волос, который такой же, как и в детстве. Из-за всех забот они совсем перестали обниматься. Говорить по душам вот так, как сейчас. — Мы правда не планировали тебя. Но я тебя очень ждал, когда узнал о тебе, — Тэхён поцеловал сына в макушку, обнимая за плечи. — И ни разу не пожалел, что стал отцом. — Даже когда мама бросила нас? — Особенно в тот момент, — Тэ говорил искренне, пусть и не мог раскрывать всей правды.       В тот день, когда его жена попыталась убить их сына, а после покончила жизнь самоубийством на его глазах, Тэхён ненароком вспомнил свою историю с мамой. Поклялся собственной жизнью, что Чимин никогда не испытает того же чувства, что и он. И только он может подарить Чимину любовь, которую его мама не смогла дать. — Я так испугался, когда утром не нашел тебя дома. Ты не представляешь, — уже прошептал Тэхён, сильнее сковывая сына в своих объятиях. Боялся вновь потерять. — Прости… — Чимин признавал свою вину. Если бы Тэхён узнал, что он собирается куда-то уйти на ночь глядя, оставил бы дома, и всего этого не случилось.       Все было бы по-другому. — Я вижу, что тебе плохо. Но ты не рассказываешь мне, а я еще больше переживаю, — поделился Тэхён и выпустил из своих объятий Чимина, чтобы взглянуть ему в глаза. — Что с тобой происходит?       Он метался. Как Тэхён не мог рассказать главную тайну их семьи, так и Чимин не мог поделиться своими секретами. Внешне они совсем не похожи, даже характеры у них разные. Спросить у любого прохожего, никто бы не подумал, что они — отец и сын. Однако во многом они оставались похожими: эмоциональные, чувствительные и трогательные, а также закрытые и сдержанные. Одинаковы, но по-своему.       Сложность признаться заключалась в том, что причиной всего состояния Чимина являлся Намджун. Односторонняя влюбленность в друга своего отца сводила его с ума. Даже в своей ориентации признаться не было проблем, тем более что Чимину было известно об отношениях Тэхёна с Юнги.       Если бы предметом его одержимости не был Ким Намджун, все объяснить было бы проще. — Расскажи мне. Я хоть и твой отец, но я не вчера родился. И могу со всем тебе помочь. Я правда не буду тебя ругать, даю слово.       Чимин создал себе безумную любовь, тайну о которой хранил словно оккультный алтарь. И правила культа не позволяют рассказывать о себе. Даже родным. — Я совершил большую глупость, которую теперь не исправить.       Тэхён взглянул в его глаза с такой нежностью, со всей своей любовью, с которой пойдет на все, чтобы его уберечь. Что бы это ни было, он всегда будет на его стороне. — Это… как-то связано с половой жизнью?       Сердце родителя не обмануть. — Что? Нет… — Чимин ушел в отрицание, засмущавшись. Ему правда не было приятно обсуждать с отцом такие темы, тем более так постыдно звучавшие.       Тем более послей этой ночи. — Не ври мне, Чимини, я же вижу по твоим глазам, что ты убегаешь от ответа, — Тэхён дотронулся до его плеча. — Чем я могу тебе помочь? — Ничем, пап, — продолжал отрицать Чимин, опустив голову. — Ты с кем-то переспал? Поэтому это нельзя исправить? — Все, я не хочу об этом! — Чимин истерично вскинул руками, еще больше отстраняясь от отца. — Чимини…       Голос Тэхёна звучал так разбито, что у Чимина еще сильнее раскалывалось душа. После такого эмоционального, вроде как, примирения ему совсем не хотелось снова с ним ссориться. Поэтому, успокоившись, он вздохнул. — Давай не сейчас. Мне правда… тяжело с этим всем… справиться, — неуверенно проговорил Чимин, продолжая прятать свои глаза от отца.       Поджав губы, Тэхён потянулся к нему и оставил отеческий поцелуй на его макушке, обнимая и поглаживая по спине. — Хорошо. Не сейчас, значит, не сейчас, — сказал он прискорбно. — Всегда знай, что я люблю тебя и помогу со всем. — И я тебя…       Они обнялись, и Тэхён предложил поесть, на что Чимин отказался, попросив не трогать его какое-то время. Тэхён не изверг, чтобы пытками выдирать из сына всю правду, посчитав нужным дать ему время рассказать все самому. Но он тогда еще не знал, что времени оставалось совсем мало.