Неправильно

      — Значит, с Флэшем покончено, — Нед говорил с набитым ртом, поэтому Петре стоило некоторых усилий, чтобы понять то, что он говорил.       — Ага, — так же с набитым ртом ответила Паркер, забирая у друга стакан с колой. — Я была груба, как ты и советовал.       Нед одобрительно похлопал Петру по спине.       — Правильно.       — Но мне все равно как-то неудобно.       — Не-не, — Нед рыгнул.              — Фу.       — Тебе нравились его ухаживания?       — Ухаживания? Не-а.       — Вот! Зачем терпеть то, что тебе не нравится? Ты не против, я доем?              Паркер уныло взглянула на остывший кусок пиццы и махнула рукой.       — Доедай.       Петра встала, поправляя костюм и разглаживая складки. Прохладный ветер запутывал волосы, проникая куда-то вовнутрь, так, что Паркер непременно захотелось сложить руки на груди, чтобы хоть как-то согреться. Нед, закончив есть, тоже поднялся на ноги, включая фотоаппарат, что висел у него на шее. Петра приготовилась к фотосъемке, но Нед, сделав фотографию, хмуро посмотрел на подругу.       — Ты маску забыла.       — Точно, — Паркер подняла и надела маску, поправив прижатые костюмом волосы. — Нормально?       — А ты можешь как-то… ну, поэпичнее встать?       Петра вытянула руку вперед, поглядывая на друга.       — Вот так?       — Посмотрим, — Нед снова щелкнул объективом и посмотрел на Паркер. — Но человек-паук так не делает. Ты же не супермен.       — А так? — Петра пустила паутину, застывая в не менее неестественной позе.       — Нам обязательно это делать?       — Все настолько плохо? — Петра опустила руки, устало вздыхая.       — Не то чтобы, но… — ответный вздох.       Это был вечер вторника. Между бесконечными опозданиями, уроками, физикой, Петра иногда успевала думать о чем-то помимо мистера Старка и плохой погоды. Перечитывая дурацкие короткие статьи о себе, то есть человеке-пауке, Паркер злилась, но почему-то продолжала читать. Фотографии тоже вызывали лишь недоумение и возмущение. Как он мог фотографировать без ее собственного разрешения? Спроси он, она бы все равно не разрешила, но тогда ему хотя бы было оправдание.       — Вот эта выглядит неплохо.       Они сидели вместе с Недом у Петры дома, разглядывая на экране ноутбука только несколько часов назад ими снятые нелепые фотографии.       — По сравнению с другими — да, а так… — Паркер стонет и закрывает лицо руками. — Это оказалось сложнее, чем я думала. Есть ли вообще какой-то смысл отправлять их в редакцию?       — Я думаю, можно просто попробовать, — Нед пожал плечами. — Ты уверена, что это того стоит? По мне, так те фотографии достаточно… просто обычные фотографии. Почему тебя это так сильно задело?       Нед умел попадать в цель в такие моменты. Знай он всю правду, то сказал бы за Петру то, о чем она даже не успела подумать. Но Паркер не может… Нет, так будет сказать неправильно, — она не хочет рассказывать об Эдди Броке и его склизком секрете. Даже задавая самой себе вопрос: «Почему не хочешь?», — Петра либо теряла ответ в догадках, либо он ей совсем не нравился. Ситуация с Эдди Броком зудела под кожей, напоминала о себе легкой тревогой и беспокойством. Ранее привычное Паркер любопытство не отпустило бы, пока загадка странного существа не была бы раскрыта. Но сейчас на улицах относительно спокойно, существ нигде не видно, с редкими ограблениями прекрасно справляется и полиция, а человеку-пауку только и остается, что готовиться к вступительным экзаменам по физике.       — Что-то ты давно не жаловалась на Старка, — заметил Нед спустя несколько минут задумчивого молчания и пустого разглядывания фотографий. — Больше не обижает?       — Не обижает, — глухо.       — А с физикой как?       Петра хохотнула и обвела рукой журнальный столик, заваленный пособиями и тетрадками. Бумажек было так много, что из-за резкого движения несколько листков упало на пол.       — Обалдеть, — тихо произнес друг. — Я думал, это мусор. Он же не собирается тебя удочерить или что-то в этом роде?       Паркер засмеялась, толкая Неда в плечо.       — Фу, нет. Перестань.       — Я серьезно. Он тебя готовит в космонавты, как минимум, — не отрываясь от ноутбука, сказал Нед. Щелчок. — Отправил.       Жарко. Тихо. Мокро.       И так душно.       Петра переворачивается. Простынь скатывается, неприятно впивается складками в спину, подушка мнется, твердеет, теплеет. Невыносимо. Паркер открывает глаза и обнаруживает удушливое чувство голода. Там, во сне, он прижимался губами к ее коленям, оранжевый свет чертил томные звуки, а вздохи терялись в тихом шуршании занавесок. Пальцы мнут кожу, волосы щекочут. Щекой греет ее ладони, что-то шепчет, целует.       Петра, это болезнь.       Телефон показывает шесть часов утра. Паркер скорбно морщится, утыкаясь лицом в подушку. Рука опускается вниз.       Хах.       Нет. Не надо.       — Ты сошла с ума, — бормочет. — Сошла с ума.       Ночной поток шума прерывается глухим хлопком, с которым Петра накрыла голову подушкой. С таким же хлопком уже через долгих двенадцать часов она упала на диван, открывая ненавистные учебники и пособия. Вздох. Паркер взглядом следит за Старком. Он привычными для Петры движениями снимает пиджак, закатывает рукава белой рубашки и расчесывает пальцами волосы. Паркер невольно замирает.       А мистер Старк будто бы ничего не замечает, проходит к мини-бару и наливает себе виски, как сразу поняла Петра. Он не ворчит, не подначивает и не смеется. Паркер почувствовала что-то неладное, когда почти полный стакан тут же опустел. Стук. Слышно, как стакан снова наполняется.              Мистер Старк разворачивается, лениво приближается к дивану, садится и откидывает голову на спинку. Его волосы красиво взъерошились. В этот раз он сел не напротив, а рядом с Петрой. Паркер вдруг почувствовала какое-то облегчение — кажется, физика отменяется.       — Я вчера получила табель успеваемости за семестр, — тихо начала Петра. — Твердая А.       Он молчал, поэтому сначала Паркер показалось, что мистер Старк ее и вовсе не слушает, но он хмыкнул, выпрямляясь.       — Меня похвалил учитель. Сказал, что у меня есть все шансы поступить, — продолжила Петра.       Мистер Старк снова отпил из стакана, после чего поставил его обратно на журнальный столик и наконец повернулся к Петре.       — Вы гордитесь мной? — это вырвалось, прежде чем Паркер успела обдумать данный вопрос. Но как только слова все-таки слетели с губ, сердце гулко ударилось о ребра, замирая в каком-то болезненном ожидании.       Пауза после вопроса неестественно затянулась. Он смотрел на нее каким-то нечитаемым взглядом, то ли изучая, то ли думая о чем-то своем. Петра в этой тишине вдруг различила тиканье часов, шум автомагистрали, тихий скрип лифта. О чем он думает? Почему так смотрит на нее?       И вот его рука тянется к ее лицу и поправляет как всегда растрепанные волосы. Он устало улыбается, будто бы с чем-то смиряясь. Петра видит — он устал. Снова. Опять. Его что-то беспокоит, но он точно ей не расскажет.       — А может быть как-то иначе? Ты же такая умная, — хрипло.       Паркер забыла дышать, неожиданно даже для самой себя улавливая что-то интимное в этих движениях.       — Но вы говорили…       — Я много говорю, да, — перебивает, снова делая глоток. Убирает руку.       Петре почему-то показалось, что это относилось не к ней. Нащупать причину подобного поведения было просто. Все очевидно. Паркер не глупая и обыкновенные любовные терзания способна распознать. Будто бы даже мелкие морщины на его лице складывались в ровное «Пеппер», а пальцы отстукивали ее имя азбукой Морзе.       Петра хотела бы разозлиться, беспричинно и бесполезно приревновать, хотя она не имела на это никакого права, но Петра не такая. Петра робко и очень грустно улыбнулась, опуская взгляд.       — А спросите меня.       Он поднял голову, отвлекаясь от разглядывания дна стакана, и нахмурился.       — Спросить что?       — Горжусь ли я вами.       Если бы это была драка, а не разговор, в этот момент, Паркер знает, она бы выбила из его легких весь воздух, заставила бы обессиленно упасть на землю. Она видит в его взгляде еле различимое удивление и на секунду даже чувствует такое редкое собственное превосходство в разговоре.       Он молчит, она — тоже. Видно, он напряжен, но вопрос последует, он скажет, он спросит, он это сделает, она чувствует — знает.       Сглатывает.       — Гордишься мной? — насмешливо, почти улыбается.       Петре не удается сдержать ответную улыбку.       — А может быть как-то иначе? Вы же такой замечательный.       Мистер Старк качает головой, чуть блестящая челка качается следом. Паркер чувствует, что у нее получилось поднять ему настроение.       Последующие два часа, даже когда физика все-таки нарушила эту невероятную непонятную атмосферу, Петра видела, что, может быть, совсем чуть-чуть, но ему стало легче. Этого было достаточно, чтобы ночью, когда голова уже утонула в подушке, а руки запутались в простыне, Паркер лежала, глупо улыбаясь и пялясь в потолок.       «Ты так старательно ищешь его одобрения», — говорит что-то внутри.       Петра качает головой.       «Так важно, чтобы он смотрел на тебя и видел на тебе свой любимый цвет. Так важно, чтобы он был доволен тобой».       Петра не знает, действительно мистеру Старку не понравилось то зеленое платье, но оно теперь висело где-то далеко в шкафу, и при одной лишь мысли о том, чтобы надеть его, у Паркер сводило челюсть.       «А какой цвет нравится тебе?»       Петра не могла уснуть очень долго. То ли боязнь очередных снов с мистером Старком мешали этому, то ли бесконечный поток несвязанных мыслей, предположений, воспоминаний о прошедшем дне. В любом случае, в школе Паркер еле держала глаза открытыми. Мел скрипел, одноклассники шептались, — все звуки сливались в одну длинную колыбельную.       — У меня есть две новости. Хорошая и плохая.       Петра махнула Неду, даже не пытаясь что-то ответить с набитым ртом.       — Ладно, начну с хорошей. Наши фотографии опубликуют.       Паркер одобрительно покачала головой, поднимая большие пальцы вверх.       — Опубликует Дейли Бьюгл.       — Что? — почти выплюнув салат, вскрикнула Петра, но оглянувшись по сторонам, тише добавила. — Эта вшивая редакция? Они же ненавидят меня!       Нед вздохнул.              — Наверное, именно поэтому эти неудачные фотки им так понравились.       Петра обессиленно застонала.       — Зато они предложили оплату.       — Сколько?       — Сто долларов.       — Ха, — накрывает руками голову. — Как думаешь, оно того стоит?       — Честно?       Паркер кивнула.       — Сто долларов, конечно, лишними не будут. Но лучше уж те смешные фотографии, которые тебя почему-то задели, чем этот позор.       Петра притихла, что-то старательно обдумывая. Она считала, что, сделав фотографии, смогла бы утереть нос этому журналисту Броку и его склизкому дружку. По плану фотографии должны были получиться шикарными, просто обворожительными, крышесносными, но фотографии получились неловкими и нелепыми, и даже неумелая обработка в фотошопе не спасла их. Но почему изначально она задумалась именно о себе? Что если…       — Я сфотографирую его, — осенило Паркер.       — Кого? — не понял Нед.       — Точно, я просто отвечу ему тем же, — продолжила Петра.       — Я не понимаю, о чем ты, но, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — заворчал Нед.       Петра довольно улыбнулась.       — Я сделаю такие отвратительные фотографии, что ему самому станет противно. Точно.       Нед только устало вздохнул.