Неправильно

      — Перестань.       Это «перестань» вырывается сжатым глухим комком. Петра смотрит на его не тронутое светом лицо и не может понять, о чем же он все-таки думает: ему нравится? Видит ли он, как часто вздымается ее грудь, как легко дрожат коленки, как взгляд мечется, как ей хочется подойти чуть ближе. Подойти, задрав голову, посмотреть в темные глаза и ощутить бесконечную сухость во рту.       — Нет.       Паркер не понимает — это эхо в ее голове или ее «нет» упало на пол и оплело их руки и ноги, зазвучало сразу везде и нигде одновременно.       Шаг.       Вздох.       Петра облизывает губы. На целую долю секунды она ловит его на разглядывании ее лица. Мистер Старк отворачивается, нервным движением проводя рукой по волосам.              — Ты пила? Или тебя чем-то накачали?       Отрицательно качает головой.       — Ты устала. Тебе нужно поспать.       Паркер смотрела на его фигуру, освещаемую тонкой линией ночного света, и не верила тому, что сейчас его беспокоит отнюдь не ее знания по физике. Рука скользит по груди и безвольно падает. Он тихо и весьма ожидаемо выдыхает. А Петра мысленно улыбается, зная, что терять почти нечего. И тогда ногти подцепляют легкую ткань.       — Петра, — предостерегающе.       — Мистер Старк, — так же в тон отвечает.       И кофта летит на пол.       — Так, все, это все зашло слишком далеко. Если тебя сейчас кто-нибудь увидит, то могут подумать…              — Нас не увидят.       — Пойдем спать, Паучок.       Петра почти понимает значение его полувздохов, но мысли ускользают, просачиваются сквозь пальцы и растворяются в наэлектризованном воздухе. Она отрицательно качает головой почти в предвкушении того, чего сама до конца не понимала. Здесь всегда было так жарко? Кончики пальцев щекотно касаются кожи. Мурашки. Вздох.       — Я тебя предупредил.       Он делает шаг вперед, чуть сомневаясь, Петра видит это. Он останавливается и смотрит вперед, но разобрать его взгляд Паркер не может — в этой темноте не видно. Зато она видит его силуэт, широкие плечи, воротник, кажется, белой рубашки, чуть взъерошенные волосы.       Петра Паркер вздрагивает.       — Ч-что? — вскрик теряется.       Он приподнял ее над полом, не очень заботливыми движениями уложив на плечо. Петра с перепугу хватается за его рубашку, вытягивая ее из-под ремня. А он, будто бы ничего не понимая, встряхивает ее и поудобнее придерживает руками.       — Мистер Старк! Да что… — Петра пыхтит от негодования, пытаясь приподняться, но он давит ладонью на поясницу. — Мистер Старк! — визг.       — Не кричи.       — Что вы делаете? — возмущается Паркер, натягивая рубашку.       — Укладываю тебя спать.       Он невозмутим. А Петра не оставляет попыток как-то слезть с его плеча. Руки скользят по ткани, и тут Паркер чувствует тепло. Она случайно касается холодными пальцами его разгоряченной кожи где-то у ремня брюк и вдруг затихает, потянувшись вперед.       — Что бы ты там не увидела, прекрати это. Твоя юбка не настолько длинная…       — Ладно! — Петра убирает руки, вспомнив о своей действительно невероятно короткой юбке. — Вы же ничего не видите? — смущенно проговаривает Паркер, локтями подперев голову.       — Ты про свои ярко зеленые труселя?       Петра ничего не отвечает, чувствуя, как кровь прилила к ушам. Он смеется, и Паркер ощущает легкие вибрации на его спине своей грудью.       — Ладно тебе, я никому не расскажу.       Он останавливается, чуть наклоняясь вперед. Петра от неожиданности сжала бедную рубашку, падая спиной на что-то мягкое. Старк поднимает голову и встречается с Петрой взглядом. Ее — испуганный, его — уверенный и почти насмешливый. Руки по бокам, рубашка задрана, и Паркер видит, как мистер Старк напрягается. На его лице появляется игривая улыбка, которую Петра ненавидит всей душой.       — Отпустишь?       Петра вдруг понимает, что она все еще не разжала пальцы.       — А, да, — выпускает ткань из рук.       Он отталкивается и встает, поправляя непослушные волосы. А Паркер лежит, смотрит вверх, где только что было его лицо, и глубоко дышит — не может отдышаться.       — Залезай под одеяло и хорошенько проспись. Ругаться я буду завтра.       — Я ничего не делала, — слабо возмущается Петра, приподнимаясь на локтях.       — Конечно, — он, как всегда, саркастично соглашается с ней. Направляется к выходу, но почему-то останавливается, уже схватившись за ручку двери. — И да, — оборачивается. — Я запрещаю надевать тебе эту юбку. Спокойной ночи, Паучок.       Дверь с глухим хлопком закрывается. Паркер секунду вглядывается в никуда, а после резко хватает подушку и накрывает ею лицо.       — Черт, черт, черт, черт, — шипит, дергает ногами.              И не может поверить.       Петра не помнит как, но заснула она достаточно быстро, запутавшись в большом толстом одеяле. Дурацкая юбка так и осталась на ней, задранная до груди. Ей почти ничего не снилось. Только какие-то слабые блеклые образы. Однако проснулась Паркер отдохнувшей, чувствуя холодные лучи зимнего солнца на своем лице.       — Не сон, — произносит вслух, а мысленно чертыхается.       Нет, она четко помнила все, что произошло вчера вечером. И самое ужасное состояло в том, что она не была пьяна. Она думала, видела, соображала, двигалась. Она не была пьяна, но и не была собой. Взгляд опускается на прикрытую одним топиком грудь, короткую юбку. Петра садится, ладонями накрывая лицо.       Черт.       Она не должна была так поступать. Вот Петра убеждает его в том, что она не ребенок и в следующую секунду начинает вести себя, как обезумевшая тринадцатилетняя девочка. Качает головой. Что же он о ней подумает? Это совсем неправильно! Что бы он там не думал, Паркер это уже не нравится.       Стук в дверь.       Петра дергается, собирая одеяло и прикрывая им грудь.       — Петра? — раздается по ту сторону. — Это Пеппер. Ты проснулась?       Паркер выдыхает.       — Да, проснулась.              — Я зайду?       — Д-       У Петры что-то щелкает в голове. Она же почти голая! Если Пеппер увидит ее в таком виде, то она может что-нибудь себе… Нет! Так нельзя!       — П-подожди секунду, — бормочет.       Паркер подорвалась с кровати, оглядывая комнату. Должно быть что-то, чем бы она могла прикрыться. Дергает за ручку тумбочки, но видит только какие-то бумаги. Взгляд натыкается на неприметные дверцы шкафа. Петра открывает, а там — бесконечное количество костюмов и мужских рубашек. Руки перебирают рубашки, скользят по полкам.       — Петра? — слышится мягкий голос Пеппер.       Петра морщится, лихорадочно оборачиваясь по сторонам.       Стоп.       Это оно. Та футболка, в которая она как-то раз очнулась. Пойдет.       Перед тем, как Пеппер открыла дверь, Паркер успела залезть под одеяло. Пеппер аккуратно выглянула.       — Доброе утро, — улыбается Петра, чуть встревоженно приглаживая волосы.       — Доброе утро, — улыбается Пеппер в ответ, проходя в комнату.       Красивый брючный костюм, каблуки, уложенные рыжие волосы, легкий макияж, знакомый планшет в руках. Паркер, кажется, никогда не видела Пеппер без этого планшета.       — Я тут, вчера, ну… — собиралась с мыслями Петра.       — Все в порядке, солнце.       Она назвала ее «солнцем»!       — Тони мне сказал, что ты вчера хорошенько повеселилась с друзьями.       Паркер неловко улыбнулась.       — А еще он сказал осмотреть твой лоб и коленки, но вижу лоб в порядк-       — Коленки тоже! — почти выкрикнула Петра, перебив Пеппер.       — Завидую твоей регенерации. Кстати, завтрак ждет тебя в гостиной. Я заказала что-то из утреннего меню. Не знаю, понравится ли…              — Понравится! — активно закивала головой Петра.       — Тогда пойдем, покушаем вместе, — улыбка. — Я сделаю нам кофе. Тебе с молоком?       — И сахаром.       — Запомнила, — весело кивнула Пеппер, закрывая за собой дверь.       Петра неожиданно даже для самой себя глубоко выдохнула. Не понимая, чего сама боялась, Паркер протерла лицо, направляясь в ванную комнату. И с каждым движением чувство неопределенной вины все усиливалось и усиливалось. Вот она направляется к гостиной и чувствует, что не может нормально смотреть на добрую Пеппер. Не может ничего говорить, не прокручивая события вчерашнего вечера в голове.       Она появляется на пороге гостиной.       — Доброе утро.       И так и застывает на месте.       — Д-доброе, — отвечает на каком-то подсознательном уровне.       Он хитро прищурился, делая глоток своего кофе.       — Сегодня, я смотрю, ты решила одеться.       — Тони, — упрекает его Пеппер. — Не смущай Петру. Солнце, присаживайся.       Петра неуверенно прошла к столу, садясь напротив мистера Старка. Взгляд опущен на колени. Слышно, как шипит кофемашина и стучит ложка.       — Будешь глазунью или сэндвич?       — Сэндвич, — бормочет Паркер.       — Какие мы тихие, — говорит Старк, не отнимая взгляда от своего iPad.       Петра ради приличия впихнула в себя сэндвич, хотя есть совсем не хотелось. Она делала все быстро и очень сжато, будто бы боялась подать хоть какой-то знак Старку. А мистер Старк сидел напротив, будто бы ничего вчера не произошло, будто бы Петра не кричала и не скандалила, как ненормальная.       Сумка, пальто, аккуратно положенная в пакет блузка. Паркер несколько раз поблагодарила Пеппер за завтрак и за вызванное ею такси. И вот она уже у лифта.       — Паучок, — слышно сзади.       Петра прокляла все на свете и развернулась.       — Да, мистер Старк?       Он улыбнулся, подходя чуть ближе. Стоит теперь напротив, молча разглядывает ее лицо и о чем-то думает. А Петра не понимает. Не понимает этих мягких черт лица, что обязательно должны показывать какую-то, хоть какую-то, знакомую ей эмоцию.       — Насчет юбки. Я был серьезен. Ни к чему надевать нечто подобное, чтобы привлечь внимание какого-то слюнявого мальчишки.       — Я не…       — Не мне тебе указывать на подобные вещи, и ты в праве поступать так, как сама считаешь нужным, — он неожиданно наклонился вперед. Его лицо совсем близко. — Ты же уже не ребенок.       И самая хитрая и искренняя улыбка на свете.       Двери лифта открываются, а Петра не видит ничего вокруг кроме этих глаз.       — Не забудь повторить пятый параграф.       А, нет, кажется, она очнулась.