Камера-обскура

«Измена — боль, которая грызёт, может сломать тебя, или переплавить в нечто большее.»

Джинкс, словно галантный дирижёр, плавно движет рукой и пальцами в такт немой музыки. Ведь если не здесь, не рядом, то где-то же она точно есть? Играет, звонко и оглушающе гулко, томно, скатываясь в тишину и почти сразу же отдаваясь эхом виолончели. Ви-о-лон-че-ли. Вчера Силко говорил, что это нелепое слово имеет лепый и очень даже элегантный вид, что забавно: Силко сам по себе ви-олончель, только наоборот — нелепый вид и лепое название. Вчера Силко говорил, что он говорил… вчера… — Нет. Да, ты. Ты прав, это не вчера, это потом, то есть, после, чёрт, малышка, ты такая тяжёлая, а? — пьяно гогоча, она прерывает свой концерт и дирижёрское начало, пытаясь уже двумя, изрядно уставшими, руками удержать нового дорого друга — Скелетницу. И её новая подруга настолько хороша, что и Джинкс становится х̷о҈р̴о̷̷ш̵̸о҉, как же ей ужасно х̷о҈р̴о̷̷ш̵̸о҉, будто бы она вновь встретилась со своим первым маленьким чудо-другом. В былое время чудо-друг был для неё всем! Буквально, Джинкс ведь и шаг сделать без него не могла, как не могла и расти без других друзей её чудо-друга, с парочкой из которых она сильно сблизилась. Друзья её лучшего чудо-друга — её лучшие друзья, почти вторые половинки её самой. — Бам! Упс, ну не ругайся, мягкое же приземление, — тяжёлая ракетница столкнулась прямо своим носом с сухой землёй, создавая трещины, пока худая фигура по-хозяйски заняла главенствующее место среди выброшенных, забытых матрасов. — Мягко же, да? Голос дрожит, как и покрывающееся испариной пота тело. Всё непривычно болит, ноет, почти скулит из глубин, выцарапывая на сердце «jinx». А почему именно на её сердце? Она же не плохая, она не приносит несчастия, нет. Это не о ней, это всё ещё о её чудо-друге, что самозабвенно умер, оставив её с другими своими друзьями. Громкими, до, блять, крови из носа крикливыми. Лёгкие обновляют запас воздуха в то время, как руки елозят где-то внизу живота, как будто пытаясь выявить наличие огромной разъедающей дыры, и быстро переходя на болящую голову. Будь ᴮᵃᴴдᵉᵖ жив — кровь тонкой струйкой сочится из осквернённой клыками тонкой кожи губ — Силко был бы счастлив. ? Силко бы полюбил его, как её. ? Будь только он рядом, все были бы…

Крик.

Джинкс рвёт голосовые связки истошно, по-детски, болезненно-одиноко; ладони то прячут за собой гримасу перемешанного ужаса, выступая рыцарями, то, как палачи, без зазрения совести долбят по голове, пытаясь выбить каждую ошибку, пускай даже, по доброте душевной, и не её вовсе. Тогда, несколько лет назад, на мосту, чудо-друг открыл глаза, увидев родное бездыханное тело. Ошибка. Чудо-друг оказался вовсе не чудом, выкинув тяжело-добытое краденное, тем самым подставив её. Ошибка. Чудо-друг не стал защищать её, когда раздражающий ***** начал оскорблять её. Чудо-друг ничего не сделал, когда и Вай начала делать то же. Ошибка. Ошибка. Джинкс не должна была оставлять Силко в живых. Силко не должен был умереть. ОшибкаОшибка. Она не должна была оставлять чудо-друга Паудер одну, та не должна была умирать. Ошибка. Паудер. Ошибка. Джинкс… н̢ͬ͘͏̴̡̬̀͜͢е̢̔ͦ͗̄̑͆ͪͣ҉̵̢͓̜̩͔͙͓̥͓̘̪̳̫͚̱̖̺̮͘͜͡͞ Ошибка.

Тишина.

Больной во всех смыслах взгляд цепляется за тухлую синеву на руке. Голубые облака — символ далёкой ясности и света, остаточной мягкости. Облака высоко, до них не дотянуться, и их уж точно не опустить на самое дно, в сточную воду на верную смерть. Пуф. В воде они растают, как ком некогда мокрого песка. Паудер хотела быть облаком, но потом поняла и смирилась, что может быть лишь рядом с поднебесной лёгкостью. Джинкс же была нацелена на поражение целей, и то, что находилось выше неё, не устраивало девушку. Она хотела быть пурпурной пулей — резкой, острой и возможной существовать везде; небо, земля, Пилтовер или Заун и их пределы — нет ограничений для быстро летящего куска сплава.

Когда-нибудь скоро нужно подправить, разбавить рисунок-заполненную-раскраску-от-Паудер на теле. И показать её всем, конечно же. Силко будет недоволен.

А где он? Без него как-то всё не так.

— Ха-ха, да, да, да, ты прав, всё не ори. Он ушёл, просто отошёл на время, пока я не, не порву с вами все связи и не заведу новых друзей. Логично же, — безучастный шёпот прерывает каторгу черепной коробки. Носки тяжёлых ботинок отбивают лёгкий ритм на ходу сочинённой песенки. — Скелетница, а это ты хорошо придумала. Тогда похвастаюсь Вай, моей самой первой подруге! Она будет в тако-о-ом шоке. Иссушенные губы кровоточат с такой же скоростью, с какой гаснут горящие Мерцанием глаза. Тело постепенно теряет всякую дополнительную энергию, вспоминая вкус от своей собственной. Где же прячется Вай? Они с Паудер совсем недавно играли дома, устраивая бои на подушках. Потом, уже рядом с ᴮᵃᴴдᵉᵖᵒᴹ, к ним присоединилась Джинкс, а значит, потом, стоп, чуть-чуть пораньше… Вай где-то рядом с той миротворицей. Противная. Одна и вторая. И Паудер с ними же. И тот предатель Экко. И все.

Все противные, начиная от верхних краёв Пилтовера и заканчивая глубокими ямами Зауна.

Девушка смеётся на спад, приглаживая растрёпанные волосы и откидываясь спиной на натянутый материал, пружины из которого местами царапают кожу. Хочется музыки. Да такой, чтобы идти в лёгкую припрыжку, крутя руками обе косы, пока где-то на заднем плане развлекаются её старо-будущие игрушки. Нужен такой бит, под который уже не будет больно получить удар, толчок от того, кто был единственным самым дорогим. Надо послушать то, что будет заглушать чужую радость, не разделённую с ней. — Надо найти Вай, она-то знает, где найти пули, — охрипший тембр голоса слишком наигранный. — Думаешь? Хотя это Вай, она всё всегда знает.

Например, старшая сестра точно в курсе, как убить младшую за пару неосторожных слов, и за плюс одно подцепить высокую сучку.

— Ва-а-ай, мне так многое нужно тебе рассказать, — шатаясь, Джинкс кое-как встаёт, размашисто отряхиваясь от осевшей на ней пыли. Неожиданно-приподнятое настроение помогает найти силы, благодаря которым умница-разумница Скелетница вновь оказывается в ласковых руках. Так о многом нужно рассказать. Например, о взрывном плане металлической подружки, или о гениальных соображениях сопоставления всех с музыкальными инструментами. Даже с теми, о которых она не знает, ведь придумать что-то новое не составит большого труда. Она же умная. Она идеальная. Так о многом хочется спросить. Например, какого это, лишиться счастья, живя без единых с тобою друзей? Весело иметь подружку из Пилтовера? Так хочется, нужно похвастаться, прокричать во всю глотку прямо в чужое ухо, что

Джинкс сейчас почти у самого неба, пускай и хромая, побитая.

Паудер достигла дна, покоясь в объятиях худощавых мужских рук, кропотливо оберегающих маленькую душу.