Retrouvailles

Отца не было дома со вчерашнего вечера и, как оказалось, о моём отсутствии он не знал. После обеда я отправился в цветочный, где хозяйка лишь посмеялась с моей истории о пропавших ключах, которая и стала причиной опоздания. В тот день нескольким клиентам пришлось идти на свидание с похоронными букетами. Голова была забита мыслями о Лайонеле, теперь даже более навязчивыми. Считал он, что кто-нибудь в городе поверит моим бредням про оборотня, или просто растерялся из-за того, что его уверенность в своей полной скрытности оказалась неоправданной, - для меня так и осталось загадкой, однако весь вечер я думал об этом и даже изначально собирался спросить, но побоялся. После встречи чувства обострились и не угасали ещё несколько дней, пока собственные мысли и сомнения не начали пожирать меня изнутри. Необходимо было что-то с этим делать. Некому рассказать, нечем заглушить эмоции, оставалось только признаться. Но ведь это неправильно. Спустя два дня я пошёл к его дому, в полной готовности к тому, что буду отвержен. Своеобразная жертва, ради последующего освобождения от порочных чувств. - Не знаю, как сказать, но я очень хочу это сделать, - начал я, как только Лайонель открыл дверь. Я говорил всё без разбора, задыхаясь от резкой остановки и скорости собственной речи, едва различимой на слух. Серые глаза забегали то вверх, то вниз, изучая меня с ног до головы, а затем наконец остановились на неугомонных губах. - То есть, это очень важно, правда. И, знаешь, даже если ты меня отвергнешь, даже если весь мир возненавидит, я не пожалею, что сказал. Мы очень плохо знаем друг друга, но это не страшно. Ещё в нашу первую встречу, полтора года назад, я что-то почувствовал, такое приятное и необычное. А потом мне было очень больно, потому что я начал бояться тебя, как и все в городе, но я боялся по-другому. Как будто хотел дотронуться до великолепной статуи, из мрамора или ещё чего-то дорогого, но опасался разбить и порезаться. То есть, знаешь, как это бывает... Договорить я не успел, однако в этом больше не было необходимости, потому что он поцеловал меня. Сначала нежно, а затем настойчивее, прикусывая нижнюю губу. - Я тоже безумно влюблён, - прозвучало как только прервался поцелуй. Весь день мы провели у него дома, один за другим осушая стаканы с отварами из всего, что росло в лесу. Он говорил о растениях, книгах и немного о моих глазах. А я всё думал о том, что мне никогда не было так комфортно с другими людьми и том, какие у Лайонеля холодные губы и руки. - Правый глаз, словно гречневый мёд, - он сидел передо мной, без капли стеснения рассматривая засыпанное веснушками лицо. Я робко улыбнулся, почувствовав нежность в его голосе, но не совсем понимая, что он имеет ввиду. - Будто затягивает. Но не так, как болото, - пояснил Лайонель, - левый - точь-в-точь листья папоротника, что-то прекрасное и загадочное. Меня всегда завораживают такие особенности людей. - Некоторые считают это магической печатью. Суеверные горожане уверены, что моя мать была ведьмой и, возможно, до сих пор жива. - А она была? - Я не верил в магию до того, как увидел тебя тем вечером. Может и была, но я был совсем маленьким, когда она умерла. Хотел бы я спросить у неё, - внезапно я почувствовал себя пустым, будто понял, что ничего не знаю не только о мире, но даже о собственной семье. - Прости... - Расскажи лучше о себе, - с прежней увлеченностью спросил я. На секунду он задумался, а затем бросил ехидный взгляд, за которым крылась, вероятно, лучшая идея в его жизни. - Я расскажу всё, что сам знаю о себе и о природе своих способностей. Но есть одно условие. Возникла пауза, которая должна была прервать моим согласием с неизвестными условиями. В ответ я лишь кивнул. - Ты будешь узнавать часть моей истории каждый раз, когда решишь разделить со мной своё время, - тон был неоправданно серьёзным и немного угрожающим, мне даже показалось, что я заключаю сделку с демоном. В какой-то степени, наверное, так и было. - Хорошо, я согласен. Тогда я подумал, насколько ему должно быть одиноко, раз он ставит мне подобные условия. А может в этом кроется какой-то глубокий замысел. Сложно было представить, что он способен испытывать нечто подобное тому, что чувствую я. Всё же существовала грань, преодолеть которую я никак не мог ещё долгое время. Я слишком боготворил его. Возможно, Лайонель этого достоин, но он точно этого не желал. В тот день я был вне себя от счастья. Я чувствовал себя влюблённым Ромео, позабывшем, правда, что свою Джульетту он уже давно нашёл.