Он не любил осень.

Урок шёл уже двадцать минут, но идти в класс парни не хотели: хотелось стоять на крыльце, только вдвоём. Они уже не целовались, нет. Фёдор сидел на школьном крыльце, а Гоголь лёг, положив голову на его колени. Достоевский гладил его по голове и думал о чём то своём, смотря куда-то вдаль. Коля же, не отрываясь, смотрел на его лицо. — Федя, ты знал, что ты очень красивый? — Догадывался. — А тебе такое уже говорили? — Говорили то, что я очень красивый? — Коля кивнул. — Ну, мама говорит иногда, да и я сам себя уродом не считаю. А так из других людей никто. — Тогда я буду говорить тебе это каждый день. — Гоголь с довольной моськой устроился на его коленях поудобнее. — Ради бога. — Достоевский улыбнулся и потрепал волосы Коли. Просидели они так ещё минут десять, потом Фёдор сказал, что у него затекли ноги, а Гоголю не помешало бы слезть, на что парень посмотрел на него так, будто колени Достоевского теперь его собственность. — Хватит дуться. — Я не дуюсь. Просто ты очень злой человек. — То, что я не дал тебе лежать на моих коленях бесконечно, потому что у меня затекли ноги, не делает из меня плохого человека. — Да-да, конечно. Сейчас на коленях не дал полежать, а завтра что? Нож в спину воткнёшь? — Дорогой Коленька, успокойся. Никто нож в спину тебе не воткнёт. А у меня ноги затекли. И вообще, это тебе удобно. Устроился на моих ногах, а я на полу между прочим! А он твёрдый и холодный! — Тогда пошли ко мне домой! Там пол не холодный и не твёрдый! И не на полу сидеть будем, а на кровати. — Я не собираюсь прогуливать уроки только потому что ты хочешь полежать на моих ногах. — Вот и всё. Я ещё раз убедился что ты злой человек. И вообще, забудь меня как страшный сон. Между нами всё кончено! Я не хочу тебя вспоминать! — когда Коля говорил это, он изо всех сил старался сдержать улыбку. — Я же вижу что ты сейчас засмеешься. — после этих слов Гоголь не выдержал и залился громким смехом. Смеялся Коля красиво и звонко и хочешь не хочешь, а смех этот тебя заразит. Именно поэтому Достоевский не выдержал и стал тоже слегка посмеивается. После примерно трёх минут он положил руку Гоголю на плечо. — Ладно, пойдём мы к тебе. Но считай, что я это сделал по собственной воле, а не ради тебя. — Фёдор улыбнулся. — Только как нам рюкзаки взять? Мой рюкзак в кабинете истории, а пойти я туда не смогу. Историк меня ненавидит. — Не ссы, я всё продумал. — «когда он успел?» — Ты с максимально болезненным видом идёшь к нему в кабинет и говоришь ему таким голосом, будто ты при смерти: «Здравствуйте, Олег Константинович. Простите что меня не было на вашем уроке. Просто я уже пришел и даже рюкзак свой оставил, а потом мне стало очень плохо, я пошёл до туалета и там меня вырвало. Я так и просидел в туалете два урока, а сейчас мне немного лучше стало, но я всё равно не в состоянии учиться. Можно я рюкзак заберу и домой пойду? Я обещаю всю домашку сделать». Он конечно же растает и отпустит тебя, а мы потом пойдём ко мне. — Хорошо, но если не прокатит я скажу ему, что ты курил на его уроке. — Договорились. — Гоголь улыбнулся.