pray. burn. be reborn.

Юлиан Альфред Панкрац поправил колоратку, пригладил и без того идеально уложенные волосы и крепко сжал пальцами маленькую книжицу в руках. — Святой отец, я понял, — кивнул он, — надеюсь, одной ночи будет достаточно. Господь милостив, он не оставит меня и этот несчастный дом. — Будь осторожен, сын мой, — седовласый священник окрестил юного Юлиана, благословляя его на его первый обряд по изгнанию нечистой силы. В доме на отшибе города началась чертовщина, и как бы ни молилась хозяйка, какие бы амулеты ни покупала — нечисть не оставляла в покое их дом. Церковь никогда не оставляет несчастных горожан в беде, особенно когда те к своей горячей мольбе помочь прикладывают круглую сумму. Церковь закрывает глаза на то, что часто это оказываются все сбережения семьи. Юлиану едва исполнилось 22 года, и обычно он был просто помощником на обрядах изгнания бесов из людей. А сейчас он должен был справиться сам, один. Юлиан очень волновался, но вместе с тем ощущал собственную важность и значимость. У дома он был четко к закату. Мистер и миссис Дорейн показали священнику, где явнее всего творится чертовщина, угостили священника чаем, а после ушли к друзьям на соседнюю улицу, где должны были провести эту ночь. Пока за окном темнело, Юлиан очертил на полу защитный круг, окропил весь дом святой водой, бормоча себе под нос молитвы, взывая к Господу. Часы громко пробили двенадцать раз. Священник раскрыл свою книжицу на нужной странице и, стоя посреди круга, начал громко читать молитву. Его голос был ровный, уверенный, Юлиан чувствовал себя в безопасности, зная, что ни одна бесовская сила не посмеет пересечь связанный круг. Только если это не сам Дьявол. Однако не будет Дьявол тратить своё время на то, чтобы учинять безобразия в доме простых горожан на отшибе. — Recede ergo in nomine Patris et Filii, et Spiritus Sancti: da locum Spiritui Sancto, per hoc signum sanctae Cruci Jesu Christi Domini nostri: Qui cum Patre et eodem Spiritu Sancto vivit et regnat Deus, Per omnia saecula saeculorum. Et cum spiritu tuo. Amen. — громко произнёс Юлиан конец молитвы и хотел было перевернуть страницу, как в комнате поднялся сильный ветер, словно все окна были распахнуты. Воздух несильно растрепал волосы Юлиана, которые тот тут же поспешил пригладить. Скоро перевернув страницу, священник взялся читать вторую молитву, но голос его был сбивчивым, в нем появился страх. Одно дело знать, что в доме есть нечисть. Другое — быть свидетелем этому. — Неужто испугались, святой отец? — услышал он голос со смешком за спиной. Юлиан резко развернулся и увидел Его: белые волосы, спадающие на плечи, передние прядки убраны на затылок; чёрная свободная рубаха расстегнута до середины и заправлена в чёрные кожаные штаны. На его ногах были массивные ботинки, его глаза светились недобрым желтым светом. А на голове Юлиан точно видел небольшие, сероватые рожки. — Изыди! — произнёс Юлиан, сложив пальцы в крест, — Exorcizo te, immundissime spiritus, omnis incursio… Вдруг существо нагло усмехнулось, улыбнулось, обнажая белые зубы с острыми клыками и в пару шагов преодолело расстояние между ними, ступив за круг. Юлиан сбился, его сердце стучало быстро-быстро, в глазах плескался неподдельный страх. — Тише, мальчик мой, я не трону тебя, если ты сам этого не захочешь, — произнёсло существо с наглой улыбкой. — Как ты… — говорят, лишь сам Дьявол способен преодолеть связанный круг, лишь он наделён достаточно силой. Как жаль, что его ближайших помощников совсем забывают. Демоны тоже многое умеют, мальчик мой, не хуже самого Сатаны. Юлиан шумно сглотнул. Во рту резко пересохло, а от мысли, что перед ним стоит демон, голова начинала кружиться. — Exorcizo te… — начал он снова шепотом, но демон приложил палец к его губам, заставляя замолчать. — Тшш, Юлиан. Нехорошо, кстати, что я о тебе знаю все, а ты совсем ничего не знаешь. Даже имени. Зови меня Геральт. Тебе часто сегодня придётся вспоминать мое имя, когда ты будешь захлёбываться стонами удовольствия, мальчик мой. Демон громко рассмеялся и отошёл в сторону. Он уселся на подоконник, сложив руки на груди, и остался наблюдать за священником. А тот дрожащими пальцами листал молитвенник, надеясь найти в нем своё спасение. — А почему он называет тебя Лютик? — вдруг спросил демон. — Ну, твой наставник, который драл твой очаровательный зад, когда ты попал в его лапы. Сколько тебе было тогда? 13? 14? — Шестнадцать, — тихо произнёс Юлиан, отчаянно краснея. — Откуда вам это известно? — Мне многое о тебе известно. Я могу проникнуть в твою голову, вывернуть ее наизнанку и узнать, что ты прячешь даже от самого себя. Ты же знаешь притчу о демонах-искусителях? — Знаю… — произнёс Лютик, едва шевеля сухими губами. — Я думаю, пришло время нам с тобой написать ещё одну такую, а? Я знаю, чего желает твоё тело, чего желаешь ты. Священникам нельзя иметь секс, так? — Геральт продолжал сидеть на подоконнике, но его светящиеся глаза словно пронизывали насквозь. — Нельзя. И я не нарушу данный мною обет, — произнёс Юлиан, снова приглаживая волосы, — плоть слаба, но я… — Но ты трогаешь себя руками каждую ночь, идёшь на поводу у своей плоти, — усмехнулся Геральт и спрыгнул с подоконника. — Ну что за непослушный священник, м? Днём читает молитвы и крестится напротив распятия, а ночью дрочит себе, мечтает, чтобы кто-то сильный, властный схватил его за волосы и выдрал, как дешевую шлюшку. Юлиан густо покраснел. Он открыл рот, чтобы сказать что-то в ответ, но язык не слушался его. Он словно онемел, и ни одно слово не вырвалось наружу. А демон сделал шаг ближе, его горячее дыхание ощущалось кожей. Кажется, даже его взгляд заставлял кожу гореть огнём. — Молодой, развратный, охочий до ласк… — Геральт провёл пальцем по скуле священника, — и в таком неподходящем для него месте. Тебе, Юлиан, в чужой кровати место. И ты сам мечтаешь об этом, да? Ты это в своих снах видишь, я знаю. Знаю каждый твой сон. — Замолчи!!! — прохрипел Юлиан, собрав остатки сил. — Ну уж нет, — демон гадко усмехнулся, — давай проверим мои умения? Попробую вспомнить твой сон, а ты расскажешь, где я ошибся. Ты готов? Вижу, что готов. По щекам твоим красным и по запаху. Ты пахнешь похотью и развратом. Демон склонился к уху священника и шумно втянул воздух. — Густой, сладковатый запах твоего возбуждения, это лучшее, что я чувствовал когда-либо, — жарко зашептал демон, — так пахло в твоей комнате прошлой ночью? Ох, уверен, запах был сильнее. Лютик стоял, окаменевший, парализованный этим горячим шепотом и собственным смущением. — Вернёмся ко сну? — продолжал шептать Геральт, — тебе снился ты сам. Ты и двое мужчин. Ты их не знаешь, так, увидел среди прихожан. Но тебе такие нравятся — высокие, крепкие. Ох, мальчик мой, у меня сводит скулы от картин, что нарисовало твоё сознание… Один раздевает тебя, целует твою сладкую шейку, пока другой нагло щупает твой зад и скользит пальцами в твоём ротике. Ммм, какое пьянящее сочетание девственного смущения и опытности. Тебя раздели, и ты послушно опустился на колени, чтобы взять в свой ротик сразу два члена. Ох, мальчик мой, серьезно? Ты думаешь, что твой маленький зад способен принять сразу два члена? Я бы проверил, проверил… — Пожалуйста, не надо, — прошептал дрожащим голосом Юлиан, чувствуя стыд, страх и возбуждение. — Мальчик мой, я могу исполнить все твои фантазии. Я буду таким, как тебе снится. Ты будешь кричать, скулить и умолять меня о передышке. Я вытрахаю из тебя всю эту католическую дурь, я растрахаю твои дырки так, что ты ноги не сможешь свести, и губы не будешь чувствовать. А знаешь, что самое главное? То, что это именно то, о чем ты мечтаешь. Чужая ладонь легла на поясницу и опустилась ниже, сжала круглый зад, скрытый плотной одеждой. — Удивительно, как в церковь попала такая ненасытная, жадная до ебли шлюшка, — усмехнулся он, — мир многое теряет, не имея доступа к твоему телу. Какого черта ты вообще оказался здесь? Геральт, пьяняще улыбаясь, заглянул в глаза Юлиана, наблюдая, как в них смешивается бессилие и желание. — Так нужно было, — задыхаясь, ответил Юлиан, — вера — мое спасение… — Крошка, ты сам-то веришь в то, что говоришь? — мягко рассмеялся Геральт. — Мы же оба знаем, что это не так. И что тебя подтолкнули уйти в монастырь, когда тебе едва исполнилось 14. Ты же до сих пор в глубине души винишь мать за это, разве не так? — Она дала мне благословление, она наставила меня на путь истинный, не дала упасть в пучину греха, — прошептал Юлиан и, собравшись с силами, оттолкнул Демона. Тот послушно отошел, только вот это вовсе не означало победу юного священника. Геральт продолжал говорить, и его слова, словно тягучая патока, вливались в уши, выворачивая священника наизнанку, заставляя его сдерживать стоны возбуждения и подавляемую внутри злобу. — Ты до сих пор в обиде на нее за то, что она ворвалась в твою комнату и застала тебя с рукой в штанах. Отхлестала маленького Юлиана по рукам и щекам, стыдила неделю, так что ты шугался ее голоса еще долго. Но ты всегда был жаден до плотских утех. Тебе хотелось исследовать себя, и ты уже знал, что тебе нужно. Что ж, жаль, что твоя мать не учла, что половое созревание проходит именно так. — Замолчи, — прошипел Юлиан, снова пытаясь руками прилизать растрепавшиеся волосы. — Она же застала тебя, когда ты ласкал себя, пялясь на какого-то мужика на обложке журнала. И не придумала ничего умнее, чем промыть тебе мозги _религией_ и _заставить_ тебя захотеть уйти в церковную школу. Ты же так и не поверил ей до конца, котик. Ты до сих пор сам себе не веришь. Юлиан начинал злиться, и больше от того, что этот чертов дьявол был чудовищно прав. В каждом своем блядском слове. Пока Юлиан испуганно оглядывался, чем бы защитить себя, Демон снова оказался рядом. — Господь милостивый, прошу, защити меня, не дай поддаться искушению, — зашептал Юлиан, зажмурившись, пока Демон горячим языком оставлял влажные следы на его шее и скулах. И в какой-то момент молитва превратилась в долгий, просящий стон. — Вот так, мой мальчик, — прошептал в ответ Демон, расстегивая сутану, — ого, ты даже рубашку не стал надевать? Нравится, как грубая ткань трется о соски, м? Моя ты развратная сука. Юлиан больше не сопротивлялся. Демон раздевал его, а тот, опьяненный желанием и страстью, просто позволял стянуть с себя сутану, позволил расстегнуть и спустить свои штаны. — Это мы оставим, — хмыкнул Демон, проведя пальцем по белой колоратке, — тебе так идут ошейники. — Я попаду в ад… Меня ждет страшная кара… — прошептал Юлиан, зажмурившись, не чувствуя в себя сил противиться. — Я закрою тебя. Господь вездесущ, как вы говорите. Но что, если я скажу тебе, что он не может увидеть ничего, что творит сам Дьявол и его ближайшие приспешники? Мог бы — давно бы спас раба своего Юлиана, разве не так? — оскалился довольно Геральт, — но он слеп. Да и разве это грех — получить удовольствие? Геральт подхватил Юлиана на руки, и тот тут же схватился руками за его шею, сминая пальцами воротник его рубахи. Он уставился в светящиеся янтарные глаза Демона, пытаясь там найти свое спасение. И, кажется, нашел. Что-то в этом взгляде было такое, что заставляло подчиниться, забыть обо всем, довериться и поверить. Геральт хотел насытиться Юлианом вдоволь, поэтому он утащил его в чужую спальню, где стояла широкая, немного продавленная кровать. Демон кинул священника на кровать и ударил по руке, когда тот попытался прикрыть свою наготу. — Не вздумай, — рыкнул он, что-то ища в тумбах, — я хочу видеть тебя, каждый миллиметр твоего великолепного тела. Юлиан, краснея, задыхаясь от смущения, убрал руки, но свёл ноги, хоть как-то пытаясь прикрыться. Геральт довольно рыкнул. — Нашёл, — наконец произнёс он и кинул на кровать к Юлиану какой-то флакончик. А Юлиан даже не мог найти в себе силы спросить, что это. Демон навис над ним и уверенным движением раздвинул ноги шире, а после обхватил рукой сочащийся смазкой член. Юлиан задрожал от желания, из его груди вырвался просящий стон. — Вот так, мальчик мой, — довольно произнёс демон, — не стесняйся. Покажи, как ты хочешь меня, как ты хочешь, чтобы тебя качественно отодрали. Ты же хочешь этого? Его рука все быстрее скользила по твёрдому, горячему члену, а Юлиан почти задыхался от удовольствия. Рука Геральта была сильной, горячей, он то сжимал ладонь, то поглаживал большим пальцем головку члена, не прекращая дрочить Юлиану. У того в голове стоял туман, он только и мог, что вскидывать бёдра навстречу ласкающей его руке. — Умница моя. Как же ты течешь… Как сука. Хотя ты и есть сука, да? Просящая член и мечтающая только о том, чтобы ей поскорее вставили, да? Юлиан сильнее зажмурился и тяжелее задышал. — Давай, скажи, что я прав, Геральт вдруг остановился и сжал большой и указательный пальцы кольцом у основания члена, — скажи, что ты сучка, которая хочет получить член — и я дам тебе кончить. Юлиан широко распахнул глаза. Его тело горело, все его мысли были только о том, как бы поскорее получить желанную развязку. Но эти слова… Язык словно онемел от ужаса и смущения. — Ну давай же, мой мальчик, — Геральта мягко улыбнулся и провёл пальцем по искусанным губам юного священника, — всего несколько слов, и ты кончишь не от своей руки. А потом я поставлю тебя раком, как следует растяну твою дырку и вставлю, и оттрахаю так, как тебе в самых смелых снах не снилось. Юлиан попытался двинуть бёдрами, его рука сама потянулась к своему члену, но Геральт ощутимо ударил его по руке. — Нет, крошка, так нельзя. Не зли своего спасителя, иначе я могу очень серьезно наказать, — Геральт нахмурился и сжал пальцы сильнее. Юлиан коротко взвизгнул от неожиданности. Потом он шумно сглотнул, острый язычок скользнул по пересохшим губам, и, отчаянно краснея, он прошептал: — Я послушная сучка… — его голос был хриплый, срывающийся, но такой приятный для ушей искупителя, — и я очень хочу… хочу твой член… — Вот так, мальчик, заслужил, — довольно хмыкнул Геральт, а после убрал пальцы и к щемящему удивлению Юлиана наклонился ниже и вобрал его стоящий член на всю глубину. От жара чужой глотки, от чужих пальцев, массирующих анус, Юлиан быстро кончил, пряча рот в сгибе локтя, чтобы не громко кричать. Такого оргазма у Юлиана никогда не было. Его тело дрожало, ноги словно онемели, где-то в районе паха все ещё пульсировало. Он чувствовал, как чужой язык дочиста вылизывает его, как опускается ниже к анусу, чтобы коротко лизнуть и отстраниться. — Ох, какой ты отзывчивый, податливый… — демон подтянулся выше к лицу Юлиана и взял его за подбородок. — Как жаль, что сегодня я не успею заняться твоим очаровательным задом. Но ведь не всегда удаётся выгнать демона за один день… Геральт прикусил чувствительную мочку и лизнул ушко. — Да и я своё дело не закончил. Так что жду тебя завтра. И только попробуй не прийти, мальчик мой. Хотя… Геральт положил палец на губы Юлиана и надавил на них. Ротик священника тут же послушно приоткрылся, позволяя демону вставить палец полностью. — Я знаю, ты придёшь, — усмехнулся он, трахая рот Юлиана и наблюдая, как тот сам тянется к пальцам и вылизывает их. — До завтра. И демон растворился в воздухе, оставив Юлиана один на один со своими мыслями и остывающей головой. Демон растворился в воздухе, словно его и не было. Юлиан резко вскочил с кровати, шебутно разыскивая свои вещи и натягивая их на себя дрожащими пальцами. В его голове все еще был хаос. Щеки все еще были красными от возбуждения, мысли путались и летели не в том направлении. Солнечный свет уже начал пробиваться сквозь стекло, возвещая о приближающемся утре. Кое-как собрав свои силы, Юлиан спустился вниз, нашел брошенную на пол книжечку с молитвами и судорожно огляделся. Нет, это был сон. Видение. Иллюзия. Но для иллюзии слишком сильно тянуло внизу живота и ощущалась приятная послеоргазменная нега. «Я колени сотру перед распятием, но замолю этот грех. Господи, прости меня, я оказался слишком слаб», — повторял про себя Юлиан, сжимая в руках молитвенник. В церковь он вернулся совершенно разбитый. — Ты справился? — спросил его священник, что только что закончил утреннюю службу. — Их много, — выдавил Юлиан, -я почти… Завтра закончу. Он и правда думал, что завтра справится. Он будет сдержаннее, он будет сильнее. Он не поддастся искушению. Уставший, он добрел до своей кельи и рухнул на кровать, бормоча под нос одну и ту же молитву. Он уснул быстро, только вот сон его все равно был беспокойным, напоминая о том, что так вероломно потревожил демон. Лютику в монастыре было тяжело. Он искренне внимал всем учениям наставника, он добросовестно учил молитвы и присутствовал на службах. Но ему было тяжело. Юный организм требовал внимания и ласки к себе, он помнил, как хорошо ему было, когда он ласкал сам себя. Но он боялся делать это здесь, потому что раз от раза ему повторяли «нельзя», «грех», в его юную голову вбивали, что похоть — это искушение Дьявола, которому нужно противостоять. И он справлялся, правда раз от раза просыпался в мокрых трусах с расслабленным от ночного оргазма телом. Но хуже было, когда он вставал со стояком. Весь день мысли крутились только вокруг одного — Юлиан хотел секса. Адски, по-звериному. Чем больше было нельзя, тем больше ему хотелось. К 16 годам ему начало казаться, что он сходит с ума. И как раз в этот момент в монастырь заглянул ОН — высокий, огромный, как шкаф, с пугающими шрамами на лице и невероятно спокойным и теплым взглядом. Просто настоятель из других мест, который попросил пристанища здесь, пока разбушевавшийся ураган не позволит вернуться домой. Юлиан не сводил с него глаз, с его крепкого тела, спрятанного за черными одеждами. Ведомый интересом, он напросился в ученики к гостю, которого звали Эскелем. И тот по доброте душевной согласился. Первые дни они и правда занимались учебой, Эскель даже помог разобраться с теми правилами латыни, которые Юлиан никак не мог одолеть. За голубые и озорные глаза Эскель прозвал Юлиана Лютиком, что тот охотно подхватил. Но от каждого касания рук, от каждого случайного прикосновения Лютик замирал, забывая обо всем, что происходит вокруг. Ему казалось, что Эскель совершенно равнодушен к нему, пока не услышал, как тот рвано выдохнул после того, как Лютик случайно провел рукой по его бедру. А после — глаза в глаза и долгий, жадный, голодный поцелуй. Лютик шептал, что так нельзя, но все равно продолжал целовать Эскеля, позволяя себя раздевать. А Эскель только шептал, что он отмолит за них двоих. Лютик дрожал в его руках, но полностью доверял настоятелю. Он кусал подушку, пачкая ее своей слюной, пока тот растягивал его смазанными в масле пальцами. Эскель жил в монастыре две недели, и все ночи проводил с Юлианом. Они были похожи на голодных диких животных, пытаясь насытиться друг другом на жизнь вперед. Эскель же делал с ним все, что ему хотелось, и Юлиан позволял ему это. Ему нравилось, когда Эскель ставит его раком и долго вылизывает его, растрахивая узкую дырку пальцами. Ему нравилось заглатывать член Эскеля до слез в глазах, нравилось, когда тот вынимал свой член и спускал прямо на открытые губы Лютика. Ему нравилось, когда Эскель кусал его, шептал пошлости иногда. Когда втрахивал его в кровать, оттягивая за волосы и повторял, какой же Юлиан узкий и горячий. Он ушел внезапно, как и появился, оставив Юлиана наедине с телом, познавшим невероятное удовольствие, которого хотелось еще и еще. Юлиан провел ночи перед иконами, замаливая содеянное, подавляя навязчивые мысли. А потом смирился. Осознав, что ему становится от воздержания невыносимо тяжело, иногда по ночам он все же позволял себе разрядку, наутро споро замаливая собственный грех. И так по кругу. А этот демон… Об одном воспоминании о нем подгибались колени. Будь Юлиан обычным человеком, он бы только и делал, что искал встречи с Демоном. А сейчас он собирал свою небольшую сумку, куда сложил свечи, мел, молитвенник, святую воду. Отгоняя неуместные мысли, Юлиан твердил про себя молитву, которой собирался усилить круг. Хозяева дома уехали на неделю к родственникам, доверив свой дом полностью юному священнику. И тот был очень им за это благодарен. Как только начало темнеть за окном, он достал и мел и, шепча молитву, начал чертить круг, оставляя равноудаленные друг от друга защитные символы. Он окропил круг святой водой, зажег свечи. Он был готов, и был уверен, что в этот раз демону не удастся сбить его с толку. В этот раз Господь поможет ему, и Юлиан справится. — А ты подготовился, — услышал он за спиной знакомый голос. Стоя в кругу, Юлиан обернулся и снова увидел его — такой же манящий и красивый, как и в прошлый раз. Белые волосы рассыпаны по плечам, улыбка-оскал обнажает клыки, под которые так и хочется подставиться. — В этот раз у тебя не получится завладеть моим разумом, — произнес уверенно Юлиан и нервно поправил волосы. — Да ну? — удивленно вскинул брови Геральт, — думаешь, мне не удастся сегодня растрепать твои аккуратненько уложенные волосы и как следует тебя выебать? Я думал, ты именно за этим сюда пришел. Юлиан шумно выдохнул и начал шептать молитву, зажмурившись и сжимая в своих руках крест. Вдруг он услышал болезненное шипение и широко открыл глаза. Демон сидел перед начерченной мелом линией и зачем-то едва-едва касался ее пальцем, каждый раз морщась. — Детка, ну что за игрушки, — наконец произнес он, выпрямившись, — ход со святой водой я оценил. Но ты думаешь, что мне не под силу ее осушить? Юлиан моргнуть не успел, как вдруг меловая окружность загорелась ярким пламенем, которое поднималось стеной все выше. Священнику стало не на шутку страшно, он весь сжался и зажмурился, боясь, что этот огонь сожжет его. Однако языки пламени не обжигали. Огонь стоял перед Юлианом стеной, и пламя, лишь иногда касаясь его, лишь слегка обдавало приятным теплом. А потом все внезапно исчезло, а Демон оказался совсем рядом, стоящим нос к носу с Юлианом. — Вот и нет твоей воды, — прошептал он, хищно улыбаясь, — испарилась, как будто и не было ее. — Пожалуйста, оставь меня, — произнес Юлиан, с мольбой глядя на Геральта. — Но ты же не хочешь этого? Все твое естество готово умолять меня совершенно о другом… Геральт чуть-чуть наклонился и поцеловал Юлиана. Тот даже не пытался сопротивляться: губы Демона были настолько горячими и пьянящими, что у бедного, изнуренного аскезой священника, просто не было сил противостоять этому поцелую. Он обхватил шею Геральта, прижимаясь ближе, и ответил на поцелуй. Тот же приобнял Юлиана за талию, начал гладить его спину, бока, иногда дразняще трогая ягодицы. — Вот так, детка, — прошептал Геральт, отстранившись, — просто расслабься и позволь себе получить удовольствие. Ты заслужил, мой мальчик. Ты заслужил самые сладкие оргазмы, я тебя уверяю. Юлиан прикрыл глаза и невольно издал тихий стон. Геральт же начал его раздевать, снова довольно хмыкая, не обнаружив рубахи под сутаной. — Как же ладно сложено твое тело, — шептал демон, касаясь горячими губами плечей и шеи Юлиана, — какой же ты красивый. И ты прячешь это тело под такой уродливой одеждой. Ты не позволяешь этому телу получить удовольствие и наслаждение, мучаешь его и истязаешь… Не надо так делать, детка. Ты заслужил всех удовольствий, которые может тебе дать мироздание. Юлиан слушал эти речи и тонул в них. Он уже стоял в одних штанах перед Демоном, что нагло вылизывал его шею и ключицы, гладил пальцами соски, иногда прикусывал чувствительное ушко. Вдруг Геральт пальцами зарылся в волосы Юлиана и с силой потянул их. Юлиан широко распахнул глаза и ощутил, как электрическое возбуждение растеклось по его телу, а в штанах стало совсем тесно. — Нравится, детка, когда тебя берут грубо, да? Знаю, нравится. Ты так любишь быть послушной игрушкой в чужих руках… Не сомневайся, сейчас ты в надежных руках. Я заставлю тебя стонать и кричать от удовольствия, ты будешь просить еще и еще, — Геральт снова потянул за волосы, и Юлиан прикрыл глаза, — мой послушный, охочий до ласк и грубостей мальчик… Как же удачно ты мне попался… Как же тебе повезло, что тебе попался именно я… Он снова принялся его целовать, стягивая штаны и белье с Юлиана. Обхватил рукой его твердый, влажный от смазки член и начал медленно, дразняще его массировать. — Сегодня ты получишь то, что хотел и просил в прошлый раз… Ты же помнишь? Помнишь, что ты просил? — усмехнулся Геральт, наблюдая, как темнеют голубые глаза. — Помню, — прохрипел Юлиан и уткнулся лбом в плечо Геральта, пытаясь бедром толкнуться в его ладонь, чтобы ускорить темп. — Тогда напомни мне, — оскалился Демон. — Я просил… — Геральт сжал член Юлиана сильнее, -Ах! Я просил твой член… — Хочешь, чтобы я наконец-то уже занялся твоим очаровательным задом? Не представляю, какой ты узкий сейчас, какой тугой. Ты же даже пальчиками себя там не трогал, да? Стеснялся, боялся… Но ты так этого хотел, так хотел снова ощутить заполненность внутри, почувствовать эту сладкую, несравнимую ни с чем негу, да? И так боялся, — шептал жарко демон, — Сколько мусора в твоей голове, мой мальчик. Я обещаю тебе, я вытрахаю из твоей головы всю эту ерунду. — Пожалуйста, — прошептал Юлиан, красный от смущения и желания. Геральт мягко рассмеялся, отстранился, обошел обнаженного Юлиана и снова встал напротив. Взял пальцами его подбородок, внимательно посмотрел в темные от желания глаза. — На колени, — произнес он твердо, и его янтарные глаза, кажется, засветились еще ярче. И Юлиан послушно встал. Словно какая-то неведомая сила заставила его опуститься на колени перед демоном. — Теперь помоги мне раздеться, — произнес он и провел ладонью по натянутой ширинке. Юлиан потянулся к его штанам, расстегнул все пуговицы и спустил штаны вместе с бельем вниз. Член Геральта, крупный, с выступающими венками, налитый кровью, был прямо перед лицом Юлиана. И тот не стал ждать никаких указаний больше — сам обхватил этот член рукой, раскрыл рот и широко провел языком по головке. — Твою мать, — выдохнул Геральт, снова запуская пальцы в темные волосы, — я недооценил твой голод. Давай, мой мальчик, покажи на что способен твой ротик. Юлиан старался. Он лизал член, стараясь оставить на нем как можно больше слюны. Посасывал головку, дрочил его рукой, иногда пытался взять его поглубже. Наконец, когда ствол был уже достаточно смазанным слюной, Юлиан начал насаживаться горлом, глядя глазами наверх, ища взгляд Геральта — Да, детка, давай, ты можешь глубже, — прохрипел Демон, надавливая на макушку Юлиана, и тот послушно брал глубже. Он уткнулся носом в пах и замер, привыкая к тому, как растянута его глотка. И снова начал двигаться, наращивая темп. Глаза слезились, вся комната заполнилась хлюпающими и чавкающими звуками. Из его рта текла слюна, стекала по подбородку на пол, а Юлиан продолжал отсасывать, все так же послушно глядя в глаза довольному Геральту, который то и дело отпускал одобрительные словечки в адрес Юлиана. Воздуха стало не хватать, и Юлиан отстранился. Он глубоко вдыхал воздух, продолжая ласкать член демона рукой. — У тебя восхитительный рот, — усмехнулся Геральт и провел пальцем по губам Юлиана, — твоя ненасытность и твоя узкая глотка это по истине адская смесь. В самом лучшем смысле этого слова. Ох, мальчик мой, не в чтении молитв твой талант, совсем не в них. Геральт похлопал ладонью Лютика по щекам и отошел в сторону. Штаны он совсем снял, отбросив куда-то в сторону, туда же полетела и рубашка. Юлиан пожирал глазами крепкое, мощное тело демона, пока тот ходил по комнате, что-то ища. Наконец он вернулся, держа в руках какие-то то ли веревки, то ли ленты. — Что это? — хрипло спросил Юлиан, все так же стоя на коленях. — То, что полагается носить послушным мальчикам, которых нужно переучивать, — хмыкнул Геральт. Он подошел ближе, и священник увидел, что в руках демонах собачий ошейник и поводок. Он хотел было возмутиться, но кровь стала только горячее от мысли, как этот ошейник будет смотреться на его шее, как сладко будет осознавать, какой властью над ним обладает демон. Поэтому он только послушно вытягивал шею, пока Геральт надевал ошейник на него, надежно застегивал и прицеплял к нему поводок. — Вот так-то лучше, — произнес он, — а теперь спиной ко мне и раком. И грудью на пол ложись, я хочу видеть твою дырку. Красный от смущения, Юлиан развернулся, встал в коленно-локтевую и, поколебавшись пару секунд, опустился грудью на пол. Перед его глазами оказался край мелового круга и защитный символ. Стыд затопил его от осознания, что он сейчас стоит в непотребной позе внутри священного круга, подставив свой зад Демону и ждет, когда тот трахнет его. Геральт куда-то отошёл. Открывал шкафчики, словно что-то искал. — Забавно, что найти масло в спальне оказалось проще, чем в гостиной, — и хмыкнул он. Он продолжал ходить, а Лютик, смущённый донельзя, даже не решался поднять головы, чтобы посмотреть, что делает демон. Он настолько прочно застрял в своих мыслях, убеждая себя, что сумеет замолить грех, что не заметил, как Геральт подошёл сзади. — Выше зад, — произнёс он и хлестко ударил Лютика по ягодице, — и ноги пошире расставь. Ты такой красивый, я хочу видеть тебя всего. Юлиан послушно прогнулся в пояснице, отставляя зад, и расставил ноги, открываясь демону полностью. Скользкие от масла пальцы прошлись между его ягодиц, опустились ниже к поджавшимся от возбуждения яичкам и крепко их сжали. Лютик тяжело задышал, по его телу прошлась дрожь. — Мой хороший мальчик. Моя послушная, сладкая, — ещё один удар по ягодице, — сука. Как же чертовски несправедливо, что все это время ты получал своё удовольствие сквозь страх и стыд. Но как же голодно твоё тело до страсти, если ты продолжал снова и снова трогать себя, несмотря на страх согрешить… Демон продолжал мять скользкими пальцами ягодицы Юлиана, иногда дразняще проникая между ними и касаясь сжатой дырочки. — Такой девственно узкий, почти нетронутый… если бы я не умел читать мысли, я бы даже не догадался, что ты уже успел попрыгать на чужом члене. Геральт проник внутрь всего на одну фалангу, а Лютик уже мелко-мелко задрожал и невольно подался ягодицами назад, насаживаясь на палец. — Ого, детка, я не думал даже, что ты настолько хочешь, чтобы тебя выебали. Какая ты всё-таки ебливая шлюшка, что же ты забыл в этом монастыре? Геральт мягко рассмеялся и начал растягивать Лютика одним пальцем, специально задерживаясь на простате, наслаждаясь рваными, скулящими стонами. — Вот так, мой мальчик. Это то, для чего ты был рожден на этот свет — стонать от чужих ласк и получать удовольствие. Знай я тебя раньше — раньше бы выбил из тебя всю эту католическую дурь. Ты не заслужил этого дерьма. Демон трахал Юлиана двумя пальцами, скоро в него свободно входило уже три пальца, а Лютик только иногда недовольно морщился, но все так же просяще стонал и подмахивал задом. — Ты готов? Скажи, я достаточно растянул тебя, чтобы наконец уже вставить свой член? — с усмешкой спросил Геральт, продолжая погружать пальцы глубже. — Да, готов, — прошептал Юлиан и неосознанно расставил ноги ещё шире. — Тогда повернись и ложись на спинку. Хочу видеть твои глаза и целовать тебя, — прохрипел Геральт и отстранился. Немного поколебавшись, Юлиан все же лёг на спину, но свёл ноги, стыдясь своей наготы. — Ножки подними вверх, — властно произнёс демон, — хочу видеть твою растянутую дырку. — Но я не… — Юлиан, ноги вверх, — повторил Геральт, подойдя ближе. Он смотрел сверху на лежащего на полу внутри Священного круга Юлиана, прожигая его своими светящимися глазами. Аккуратная причёска священника уже давно растрепалась, его щеки были ярко-алыми, а глаза темными-темными от возбуждения. Лютик послушно поднял сведенные вместе ноги вверх и прикрыл лицо руками. Ошейник красиво смотрелся на его бледной шее, поводок лежал на груди, расстилаясь ниже к животу. Задранные ножки открывали вид на растраханный пальцами зад и блестящие от масла ягодицы. Юлиан был сумасшедше горяч, сумасшедше красив, и даже демону начало казаться, что он теряет голову. Шумно сглотнув ставшую слишком густой слюну, Геральт опустился на пол рядом с Юлианом, раздвинул его ноги и закинул их себе на плечи. — Ты такой твёрдый, мой мальчик, — Геральт провёл ладонью по члену Юлиана, вырывая из него томный стон. — Даже не знаю, чего мне хочется больше. Продолжать ласкать тебя, растягивать пальцами твою узкую дырочку, заставлять тебя изнемогать от желания… Геральт провёл ладонью выше по груди крепко сжал сосок Юлиана, от чего он широко раскрыл рот и тяжело задышал. — Или засадить тебе как следует прямо сейчас, оттрахать тебя так, чтобы ноги свести не смог, чтобы охрип от стонов и криков, чтобы кончил только от моего члена в твоей заднице. Он взял в руку поводок и несильно потянул его. Демон скользнул взглядом по раскрасневшемуся, растрепанному Юлиану и облизнулся. — Но ты такой послушный у меня, — протянул он, — ты всё-таки заслужил получить мой член. Я прав? Отвечай, детка. — Прав, — проскулил Юлиан. — Какая же ты умничка, — довольно произнёс Геральт. — обещаю, тебе понравится. Хотя ты же такой… Тебе нравится какой угодно член, лишь бы он был в тебе, да? Геральт обхватил свой возбужденный член и приставил его к скользкой от масла дырочке. Резко толкнувшись, он проник сразу на всю длину. Юлиан под ним напрягся, широко раскрыл рот и распахнул глаза, судорожно дыша. — Потерпи, кошечка моя, сейчас ты привыкнешь, — Геральт замер и склонился, чтобы оставить на шее Юлиана лёгкий поцелуй. Ох, как ему бы хотелось накрутить этот поводок на кулак, заставлять голого Лютика на четвереньках ходить за ним, а потом усадить его между своих ног и вставить в его горячий ротик член. Но это в другой раз. В другой раз. Продолжая целовать и вылизывать чувствительную шейку, Геральт начал двигаться, постепенно наращивая темп. И Юлиан расслабился. Юлиан привык к заполненности внутри, и все его существование, казалось, свелось до скользящего внутри него чужого твёрдого члена. Он все больше раскрепощался, громко вскрикивая каждый раз, когда Геральт задевал простату. Демон отстранился от шеи и снова залюбовался Лютиком. И без того красивый, охваченный наслаждением он казался Геральту чем-то совершенным, точно не из земного мира. — Умница, кошечка, — шептал он, слабо кусая ушко Юлиана, — как сладко ты стонешь. Черт, я от одних только твоих стонов кончить готов. — Геральт, быстрее, пожалуйста, — вдруг захныкал Юлиан и принялся быстро-быстро дрочить себе, — Ох, я скоро кончу, Геральт… Прошу, не останавливайся. Он уже почти захлёбывался своими стонами и просьбами, был такой горячий, что мог точно кого-то опалить. И Геральт, внимая ему, двигался быстрее, скрашивая и без того яркие ощущения сладкой болью — кусал за ушко, сжимал соски, оттягивал волосы. И каждый раз Юлиан довольно гортанно стонал, показывая, как сильно ему это нравится. Наконец он задышал быстро-быстро, и, поняв, что это очарование скоро кончит, Геральт вставил в его раскрытый ротик пальцы, которые тот тут же принялся самозабвенно сосать и вылизывать. — Кончи для меня, детка, — прохрипел Демон, вбиваясь в податливое тело все быстрее, все глубже, едва не сбиваясь с ритма. И Лютик с протяжным стоном кончил, пачкая жидкой, полупрозрачной спермой свой кулак и живот. Геральт скосил глаза на его живот и усмехнулся. — Вижу, ты не сильно утруждал себя воздержанием. И правильно. Такие похотливые кошечки, как ты, должны получать своё удовольствие каждый раз, когда только захочется, да? Лютик кивнул, обмякая под Геральтом. Тот отстранился и, лаская собственный член рукой, залюбовался видом растраханного ануса Юлиана. Из него так красиво вытекала бы сперма… Но у демона были совсем другие планы. Он собрал пальцами подсыхающую сперму с живота священника и вставил пальцы ему в рот. — Давай, оближи их. Я знаю, тебе нравится этот вкус. Ты же пробовал на вкус своё семя, да? Ты же только и мечтаешь, чтобы тебе почаще спускали на твой острый язычок… Обещаю, ты это обязательно получишь… Но не сегодня. Демон убрал вылизанные дочиста пальцы и поднялся на ноги. — На колени, — резко произнёс он, и разморенный оргазмом Юлиан послушно встал на колени. Он наблюдал за что-то ищущим на полу Геральтом, но взгляд его то и дело падал на возбужденный член демона: толстый, с багровой крупной головкой, увитый напряжёнными венами и блестящий от масла, которым был вымазан зад Лютика. Геральт что-то подобрал с пола и вернулся к Лютику. — Ну какой же ты послушный. Прелесть, — усмехнулся он, — а теперь закрой глазки и высунь язычок. Юлиан беспрекословно выполнил то, что сказал ему демон, ощущая новую волну возбуждения. Геральт же одной рукой обхватил свой член, подошёл ближе, чтобы головка была точно над высунутым языком и начал быстро-быстро дрочить себе, глядя на лицо Юлиана. От такого зрелища кончить получилось очень быстро. Когда из члена брызнула сперма, демон с довольной усмешкой подставил под него молитвослов, который с собой притащил священник. Маленькая чёрная книжица тут же покрылась белёсой спермой, которая стекала с неё точно на язык Лютика. — Открой глаза, детка, — произнёс Геральт и поднёс книжечку к языку Лютика, — возьми и вычисти это своим язычком. А то нехорошо священнику с грязным молитвенником ходить. Лютик замер, понимая, на что кончил демон. Его щеки заалели от стыда, но в то же время все происходящее начало снова возбуждать его. Он принялся слизывать сперму с книжицы, глядя в светящиеся глаза демона и сминая рукой собственный, наливающийся кровью член. — Ого, ты уже снова готов? — вздернул бровь Геральт, — шустрый какой… Он забрал мокрый от слюны молитвенник и откинул его в сторону. А после опустился рядом с Лютиком на колени и взял в руки его ошейник. — Юлиан, если ты захочешь, то можешь остаться со мной. Слышишь? — он говорил совершенно серьезно, без капли усмешки. Лютик ошарашено уставился на демона. — С тобой? — прохрипел он, — в ад? Демон кивнул и увидел неподдельный страх в глазах священника. А потом его глаза вдруг наполнились слезами. — Что же я натворил, — зашептал он, пряча лицо в ладонях, — я осквернил… господи, помилуй меня грешного… я же сам вымостил себе дорогу в ад… буду гореть вечно… Демон мягко убрал руки от лица Юлиана и прижал его к себе ближе, успокаивая. — Ты совсем холодный. Замёрз? Идём в спальню. Я потом все верну, как было. А тебе нужно отогреться и выслушать меня. Лютик безвольно позволил себя отнести на кровать, укрыть себя одеялом и даже прижался к демону, который был очень горячим. — Я… Все, ради чего я жил все это время… Такой грех… — шептал он без остановки, пока Демон не накрыл ладонью его рот. — Тшшш. Успокойся. И послушай, что я скажу. Твоя религия учит тебя, что все, что говорит тебе Сатана устами искушения — есть грех, самое большое зло на свете. Но что, если я скажу тебе, что это не так? Неужто ты считаешь, что природа создана так, чтобы все сущее жило исключительно в борьбе против греха. — Я был готов к тому, что ты извратишь все в сторону, что на самом деле Господь есть зло, — слабо ответил Юлиан, — но сейчас мне хватает воли противиться твоим словам. — Однако жмешься ко мне, как раненый олененок, — хмыкнул Демон, — только вот добра и зла нет, Юлиан. Это все лишь два пути, по которым ступает человек. И счастливы на деле лишь те, кто сумел сплести оба пути в один. — Два пути? — Два пути. Ты удивишься, но и у Сатаны, и у Господа лишь одно самое большое желание --не допустить, чтобы этот мир уничтожил сам себя. Господь создал человека по своему образу и подобию, но побоялся, что человек станет могущественнее его. И сделал его глупцом. Сатана даровал человеку Знание, и Господь назвал это грехом. И все, что обрел человек через знание отныне стало грехом, понимаешь? — Не совсем. Ведь Адам и Ева жили в чудеснейшем раю, они познали абсолютное счастье. — Однако они не могли познать счастья того, что способен познать человек сейчас. — Разве это все счастье? — хмыкнул Юлиан, — Люди живут в бедности, ссорах… — А вот тут мы подходим к самому интересному, Юлиан. Демон улегся на спину, а Юлиан уложил свою голову на его грудь, забывшись. Все, что сейчас говорил Демон, казалось ему интереснейшей сказкой, вроде той, что рассказывала ему мама перед сном. — Знание дало людям свободу выбора, и не всегда этот выбор оказывался правильным. Оттого люди, став самостоятельными, стали сами обрекать себя на земные страдания. И тогда Господь ниспослал своего сына, дабы тот сказал им, как нужно жить правильно, чтобы избежать всех этих горестей. Однако побоялся дать людям много свободы, увидев, как глупо человек распоряжается своей жизнью. Так появилась всяческая божественная религия — ислам, христианство и так далее. Все, в чем множество мучительных природе человеческой ограничений. И это вперемешку с тем, что действительно важно — не убий, не укради. — И тогда Сатана снова вмешался? — Угу. Он создал нас, демонов, чтобы мы освобождали людей от этой аскезы. Конечно же Господу это не понравилось. Сатана снова решил дать людям множество свободы. Он неоднократно напоминал, к чему та свобода привела в прошлый раз, и Сатана предлагал прийти к единому — дать человеку направление, показать то, что неотвратимо приведет его к беде. Но разве будет Бог делать что-то вместе с Дьяволом? — Думаю, что нет. — Ты совершенно прав. Вот так и живем. Господь считает, что счастье человека будет возможно тогда, когда он ограничит себя во всем почти, ну или хотя бы во многом. Сатана же посылает нас, чтобы мы помогали людям раскрыться и зажить свободно, не забывая напоминать, что есть плохо. Ты же вряд ли припомнишь, чтобы бес вселился в кого-то, кто был праведником, или чтобы бесы поселились в доме того, что ни одного греха не совершил. Юлиан молчаливо задумался. — Как видишь, цель одна, но пути разные. И у Господа, и у Сатаны есть свои фанатики, конечно, ставящие религию в абсолют. Одни под именем господа уходят в отшельничество и аскезу, другие сеют хаос. А ведь ни те, ни другие совершенно не правы. Хотя от первых вреда меньше, конечно. — И сейчас ты предложишь мне перейти на сторону Сатаны? Стать его приспешником? — хмыкнул Юлиан, расслабляясь. Наверное, ему просто очень давно хотелось, чтобы кто-то дернул его за руку и вытащил из всей этой церковной шелухи. Потому он лишь для вида колебался — на деле был готов пойти за этим Демоном куда угодно. Он слишком явно понимал, что дороги назад ему уже нет. Даже если он замолит все свои грехи — мысли его больше не успокоятся. — Не его, — рассмеялся Геральт, — моим. Нас, Демонов, немного. И все мы были созданы Им самим. Но мы вольны набирать себе помощников. Кто-то вон любит всяких чертяк плодить, например и проучить зарвавшихся. Мне же нравится работать самому, но я думаю, что готов решиться на одного помощника. — Только на одного? — Тот, кого ты породил, будет с тобой всегда. Поэтому каждый Демон очень осторожен в обращении кого-то в свои помощники. А то есть у нас один дурачок, у него с сотню армия бесенят. Сатана ему в наказание не помогает, не развенчивает бесенят обратно в смертных. Вот и мучается. Но я думаю, это ненадолго. Еще мож сотню-другую лет так побудет… — Это же так долго… — Мой мальчик, ты удивишься, как быстро может течь время. Юлиан выкарабкался из-под одеяла и сел в кровати на колени напротив Демона. — И что? Душу тебе продать свою? Чтобы ты ее в жертву хозяину своему отдал? — Я освобожу тебя от души, — пожал плечами. — Душа делает человека смертным. — Душа? Разве не она бессмертна? — Да, но вне тела она ничто, просто комок энергии. Душа поселяется в родившееся тело и питает его своей энергией, пока то не обретет силу. А потом забирает эту энергию обратно. Если человек более менее здорово жил, то энергии душа получит больше, а значит и отдаст больше. А чем больше отдаст, тем вероятнее, что тело, то есть человек, станет кем-то великим. — А что до тех, кто умирает рано? Кто погибает в авариях или от болезней? — Душа не может исцелить тело, увы, но живя в нем, она делает его уязвим. Делает своим щитом. Когда человек погибает раньше, не успевая напитать душу, она может или вселиться в тело другого, кто, например, в коме. Слиться с другой душой. Или переселиться в родившегося зверька, чтобы напитаться им. У Юлиана голова шла кругом. Демон говорил складно, но только вот верилось ему все еще с трудом. Все то, что он знал раньше, сейчас становилось пылью. — А почему люди об этом ничего не знают? — негромко спросил Лютик. — Потому что как только узнают — будут пытаться вытащить душу, чтобы совершить слияние или что-то вроде того. А так как сделать это невозможно, то множества жертв не избежать. — А что будет с моей душой, когда ты… извлечешь ее? Что станет с моим телом? — Твоя душа в кого-нибудь переселится. Ты можешь даже сам выбрать. А я тебя наделю другой силой, частью того, чем обладаю сам. Лютик растерянно смотрел куда-то перед собой. — Это все так… Странно звучит, — прошептал он. — Могу дать тебе время подумать, — ответил Геральт. — Мне нет пути назад. Я… Я не смогу после того, что здесь произошло… — он опустил глаза, — мне в любом случае проще найти способ закончить эту жизнь. Так что даже если ты просто одержимый маньяк, которому нужна лишь моя душа, то, кто знает, может тем самым я искуплю свой грех… — А если нет? Если все окажется так, как я говорил? Лютик поднял голубые глаза и медленно моргнул. — Тогда, мне кажется, мне это понравится.