Шоколад лучше сигарет

— Я знаю как второе решать! — раздаётся громкий шёпот. — Блять, Шастун! Ты мог ещё позже сказать, а? — возмущается Серёжа, сидящий перед ними. — А Арс, небось, уже всё списал, да? — Успокойся, ты же прекрасно знаешь, что он потом это отрабатывает, мы пока на это не согласны, — говорит Дима, оборачиваясь. — Гони тетрадь, — и забирает, начиная срочно писать. — Вообще-то без меня он бы не догадался, так что и меня можете поблагодарить, — говорит Арсений, в который раз перепроверяя свою работу, развалившись на стуле. Парни нервно смотрят на часы: до сдачи остаётся минута. Вокруг слышится только шорох ручки о бумагу, злостные зачеркивания и тихие маты. Цензурное мнение на этот счёт закончилось ещё тогда, когда их только предупредили о предстоящей контрольной по математике. И почему многие полагаются на чужие знания и ждут тех, у кого можно списать? Но Антон уже смирился с тем, что его друзья дебилы и ничего с этим не делает. Вообще, математика единственный предмет, который ему более-менее был понятен. Да и то, что он решил четыре задания из семи тоже не показатель знаний. И не факт, что правильно. И вообще семь из семи это ебать как невозможно. Ладно, математика — ужаснейший предмет. Кто вообще придумал им мучать школьников и студентов, ведь вряд ли формулы сокращенного умножения и площадь треугольника помогут кому-то, когда его придут убивать. Радует (или наоборот расстраивает), что у них всех одинаковые ответы и, если препод не решит, что они списывали, то будут одинаковые баллы. Да ну, нечем ему заниматься: что есть, то есть. — Ты, конечно, не математика, но я бы тебя завалил, — шепчет Арсений на ухо Антону и гаденько улыбается, пока препод ходит между рядами и собирает работы. Дима говорит что-то про турецкие тапочки и их кражу, но это остаётся неуслышанным. — Арс, блять, — он вдыхает через через плотно стиснутые зубы. — Кто ещё кого завалит. Тут более уместно, что я могу разложить тебя на столе и заниматься всю ночь. — Всё чаще задумываюсь, что у нас абьюзивные отношения, — Антон смотрит на него вопросительно. — Ты мне даже мечтать запрещаешь! — А ты мне курить, — парирует он, а Арс сразу становится хмурым. — Да, нашёл сравнение, молодец, — и протягивает преподу тетрадь с (недо)написанной контрольной. — Голубки, не ругайтесь, голубой карандаш у меня, — смеётся Дима и показывает его, слушая, как старый математик их отпускает и обещает, что следующей пары по его предмету не будет, так как ему нужно в другой город. — До сих пор не понимаю почему с ними общаюсь, — закатывает глаза Серёжа и отбирает карандаш, складывая в свой рюкзак. Дима сразу берёт свою чёрную сумку и направляется к выходу из аудитории, а Антон вслед за ним. Тем временем к Серёже и Арсению подходят Катя и Оксана. — Ну, как написали? — спрашивает Фролова, садясь на край стола. — Антон опять всех вытянул, но могло бы быть лучше. А у вас как успехи? — отвечает Арс, собирая из-под парты шпаргалки и черновики и комкая их, чтобы выбросить в первое попавшееся мусорное ведро. — Хочу, чтобы при моём упоминании люди светились так же, как и ты, — говорит Катя, легонько тыкая Арсения в живот. — А так мы почти всё написали, — Оксана кивает головой. — Мы в магазин хотим, вы с нами? — спрашивает, стягивая девушку за руку с парты. — А где эти двое? — оглядывается Матвиенко, в поисках своих друзей. — Безнадёжно потеряны, — смеётся Фролова. Под этим они уже давно подразумевают «пошли курить, забыв нас об этом предупредить». — Твою ж мать! — ругается Попов. — Как это я опять не уследил? — накидывает пиджак и идёт к выходу. — Не опять, а снова! — кричит Серёжа. — Вы там в магазин собирались? Тем временем Антон с Димой медленно спускались по ступенькам, будто отсчитывая каждую. Здание колледжа было старым, потолки высокие, поэтому и расстояние между этажами было в два пролёта. До конца пары оставалось минут семь. Вот же странный препод! Собирать работы за десять минут до звонка — что может быть ещё безжалостнее? Лестница, соответственно, была пустой. Каждый шаг отдавал эхом, а парни смеялись, обсуждая очередной мем из ВКонтакте. За ними с одышкой бежал Арсений, облегчённо выдыхая, насколько это позволяет его сбитое дыхание, встретив их тут, а не аж в курилке. — Девочки в магазин хотят, — схватившись за перила и согнувшись, пытаясь передохнуть, говорит. — Никогда не поверю, что ты бежал сказать нам об этом, — отмечает Дима, пока Антон подходит к задыхающемуся Арсу, обнимая его. — Хорошо, что Серёжа не видит. — Ой, да отстань, — раздражённо говорит Шастун и целует Арсения в кончик носа, а тот прижимается ближе, желая не разрывать этот момент. — Чё, педики, сосётесь? — спускаясь с Катей, спрашивает Матвиенко, за что получает от неё легкий подзатыльник. — Серёжа! Как некрасиво! — кричит Оксана, немного отставшая от них. — Попробуйте сказать, что я не прав! — Ребят, потише на лестнице, — пытается успокоить всех Попов, присев на перила очередного пролёта. — Мы в библиотеке? Вот это у тебя новый образ, конечно! — смеётся Серёжа, спускаясь на их уровень. — Да, вспомните ещё ту самую песню про библиотеку. — Катя! — в один голос кричат Антон и Арсений, а остальные переводят на них свой удивленный взгляд, так как никто не ожидал такой реакции. — Только не говорите, что вы… — начинает Дима. Арсений пытается спрятать своё лицо, уткнувшись в грудь Антона, а тот задумчиво смотрит вниз, улыбаясь своим мыслям. — Вы, блять, серьёзно? — закрывает лицо рукой Серёжа. — Я же там теперь буду слышать стоны нашего приличного мальчика. — Ты кого обманываешь? Ты не бываешь в таких местах, — стоя на ступеньку выше, лохматит его причёску Оксана, пока Матвиенко её убивает взглядом, начиная переделывать свой хвостик. — Я не представляю как Арс держится за книжные полки, я не… — Да Катя! — снова хором. — И не представляй, не нужно, — говорит Позов, взяв её за руку, намекая, что пора как бы закрыть свой рот. Их интеллектуальную беседу прерывает звонок. Он раздаётся по всем этажам, а студенты выбегают из кабинетов, стараясь как можно скорее попасть на улицу. В этом потоке Антон, обняв, снимает Арсения с перил и ставит на ноги, что-то шепча, тем самым смущая. Вся остальная компания тоже направляется вниз. Нет, надо же было им остановиться между третьим и вторым этажами, могли бы ниже, чтобы меньше людей было. А так приходится проталкиваться между другими. Сразу с порога почти половина студентов идёт в курилку, часть в одну сторону, за кофе, а часть в другую, как раз в магазин. Антон бы и сам не прочь отправиться за большинством, но рядом с ним его любимый парень, который очень сильно против всего этого. Вообще история их отношений очень интересная. Первая их встреча была на вступительном экзамене (там же они и познакомились с Сережей): Антон, слишком сильно размахивая своей сигаретой, сперва даже не заметил, что пепел попал на футболку Арсения, который был сильно сосредоточен на своем конспекте. Что и когда у них пошло не так — неизвестно. Как воспитанный человек, сразу после того, как Арс дописал (а Антон уже ждал его на улице), он повёз того в торговый центр, чтобы компенсировать испорченную одежду. Тогда они и разговорились, узнали немного друг о друге и, в продолжение образа интеллигента, Антон довёл его до хостела, в котором он остановился на время сдачи экзаменов, а сам пошёл к Диме, с которым они договорились снять квартиру на эти несколько дней. На втором экзамене они даже сели рядом. Позже к Серёже приехали Оксана с Катей, которые поступили на втором потоке. Вот и собралась компания будущих актёров (не факт). Общий язык ребята нашли сразу, а вот Антон и Арс через три месяца, и вообще в другом смысле этого выражения. Да и не по пьяни ж ведь. Вообще с того момента, как они заселились в одну комнату в общежитии, начали происходить странные вещи. Антона окрылило непонятное чувство, хотелось посвящать песни своему соседу, хотелось знать где он и почему опять задерживается. Часто ловил себя на мысли, что стопудово в каком-то туалете сейчас с девочкой. Момент «дружба превращается в любовь» он благополучно пропустил, но вот взаимна ли она спрашивать не осмеливался до того момента, как Арс, вернувшись с дополнительных по английскому, прямым текстом не спросил: «Ты ведь гей?». А Попов в свою очередь думал о том же, что и первый. Расставил все точки, молодец. Так и начались их отношения. Друзья приняли это нормально, кроме Матвиенко, конечно, который до последнего думал, что они шутят, а после волновался, что все перепидорят. А вот Оксана даже не могла нарадоваться, а то эти две влюблённые нищенки её и умиляли, и выводили, ведь, ребят, может, хватит играть в слепых? Их любовь похожа на что-то невероятно уютное: с цветами, подарками, нежностями. Ну и пошлостями со стороны Антона (вспомнив даже про библиотеку — это ведь его идея была). До магазина им идти две минуты. Удобно, что сказать. Правда после второй пары надо иметь желание сюда попасть: на кассе много людей. Всем надо что-то купить. Особенно в это время раздражают бабушки с полной корзиной. Именно поэтому у ребят уже заученный маршрут, по которому у них проходит пробежка. Так они и делят магазин и каждый берёт то, что нужно, а после прибегают к кассам и занимают очередь среди первых. Девочки обычно берут себе круассаны с чаем, Серёжа, Антон и Дима что-то попить (от энергетиков до обычной воды), а вот Арсений скупает шоколадные батончики. И потом все вместе идут на детскую площадку, пока есть время перед парой. Так случилось и в этот раз. — А почему никого не напрягают лужи? Вам в кайф сидеть в болоте? — возмущается Серёжа. — Получше, чем в том душном кабинете, ну согласись, — говорит Катя, забирая у Димы свой перекус. Антон проходит и садится на скамейку, Арсений за ним, падая Шастуну колени. — Нет, я многое понимаю, но не это. Ладно ещё при нас, но тут же другие люди, — не унимается Матвиенко. — Не завидуй, пироженька, — смеётся Оксана, а он в ответ кидает: «Было бы чему завидовать». Дима сел на качели, рядом с ним Катя. Над лужами кататься, разумеется, идея плохая, но как же это весело. Детство в жопе, не иначе. — Какие у вас планы на завтра? — интересуется Катя, отталкиваясь от кусочка чистой земли. — Ещё не думал, а есть предложения? — отвечает Серёжа. — Мы думали в кино пойти, кто с нами? — продолжает за неё Оксана. — Места на последних рядах прилагаются? — смеясь, спрашивает Арс, положив голову на плечо Антона. Он кот, никак по-другому. — Специально для вас, — подмигивает ему Катя. — Отлично. Нас уже четверо. Остальные? — Я не против, — говорит Дима, смотря на время. — Смысла отказываться нет? — а в ответ Матвиенко получает четыре отрицательных мотания головой, ведь Арсу настолько хорошо, что он даже не шевелится, прикрыв глаза. — Ладно. Напишите время потом. — И нам, кстати, пора идти. У нас шесть минут осталось, — заявляет Позов, спрыгивая с качели и останавливая Катю, помогая ей слезть. Как раз за пару минут до начала они добираются до здания. Студенты из курилки даже не собираются ещё расходиться, и Антон думает, что тоже бы хотел туда попасть, но рядом Арс, который так искренне сейчас улыбается, что думать об этом даже стыдно. Осталось просидеть последнюю пару, тем более завтра выходной. Пара истории проходит быстро, почти незаметно. Препод не трогает, поэтому можно заниматься своими делами, но и рассказывает интересно, так что аудитория делится 50/50: те, кто даже конспектирует что-то, и те, кто заняты онлайн-играми. Антон часто не понимает парня, который постоянно ругается, что не успевает писать, поэтому иногда даже слушает, чтобы подсказать пропущенное слово, ведь как бы он не любил историю, Арсения он любил безумно, что даже соглашался на такие пытки. Зато с математикой у него лучше, и на том спасибо. После пар все расходились по домам: Катя и Оксана по своим квартирам, которые им купили родители, Серёжа просто домой, ведь сам из Питера, Дима в съёмную квартиру (благодаря его маме, которая её оплачивает), а Антон с Арсом, как и упоминалось ранее, в общежитие. Шастун бежал сюда просто в поиске лучшей жизни за другом, а второй осознанно поступал на актёра вдали от дома. Когда они приходят к месту своего временного жительства, то сразу проходят в свою комнату, убирают вещи и у них есть немного времени понежиться друг с другом. Любимое время. Объятья снимают стресс, помогают забыть то, что хотелось бы, а поцелуи вообще что-то на уровне невероятной нежности и любви, что топит в себе даже время, за которым в эти моменты они не следят. Только будильник Арсения напоминает, что пора идти на очередные занятия, которые он и сам недолюбливает, но в погоне за знаниями предпочитает их любовным слабостям. Он целует Антона перед выходом и бежит куда-то, ведь опять немного ленился встать. То, что его занятия проходят в соседнем здании, упрощает задачу: не надо ходить встречать каждый раз, да и ходить самому не так страшно, пусть и расположено общежитие не в особо благоприятном для жизни районе. Обычно Арса нет чуть больше часа, в это время Антон переписывается с друзьями, ходит на кухню что-то приготовить, убирает в комнате. Но сегодня что-то пошло не так, то ли звезды не так встали, то ли Меркурий ретроградный, а воспоминания обычно не спрашивают, когда им можно в голову лезть. Не лучшая ситуация, конечно. Переделав всё, что у него было в планах, он сел у окна, открыв его перед этим, и закурил. Он скучал по этому чувству. У него ещё есть время. На самом деле Шастун не всегда прячется от Попова, иногда он курит даже при нём, но всегда слышит одну и ту же фразу. — Антош, шоколад лучше сигарет, — говорит Арсений, улыбаясь и прикрывая за собой дверь в комнату, и даёт ему один из тех самых шоколадных батончиков. — А ты сегодня раньше, — грустно отвечает, но таки тушит сигарету о подоконник и выкидывает в окно, на асфальт. — Это просто ты невнимательный. Я как раз вовремя, — и снова улыбается, пока Антон ест шоколад, делясь с ним. — Снова о прошлом? — в ответ кивок. — Всё у тебя будет хорошо, не грусти по тому, чего не исправить. Эта тема больная для обоих. Антона до сих пор не отпускают моменты из детства, когда пьяный отец поднимал руку на его маму. Каким же ранимым он тогда был. После пришлось закрыться от этого всего. Его любимая мама стала о нём забывать и после ухода главы семейства сама спилась, дальше уже перепадало мальчику. Арсений бежал от контроля. Вечное «ты должен быть лучше всех» и «почему у кого-то больше баллов, чем у тебя?». Указы что он должен делать, а что нет, ведь родителям лучше знать. Естественно, контакт с теми, кто должен был их любить и оберегать, потерян. Восстанавливать нет ни желания, ни сил. — Всё у нас будет хорошо, — подтверждает Антон и поднимает с пола Арсения, который сел туда, разрешая второму подумать. Антон засыпает, обнимая своего парня, прокручивая в голове хорошо заученную фразу: «шоколад лучше сигарет».

***

— А ты знаешь, что я тебе больше не поверю? Или же ты наоборот был прав… Я даже и не знаю что думать, понимаешь? Столько разных мыслей, но я ни с одной не хочу мириться. Это слишком сложно, Арсюш, невероятно сложно… — дождь мочит одежду и волосы, падая под ноги и разбиваясь каплями о лужи. — Я не хотел об этом думать когда-то, да и сейчас отрицаю. Мне врут! Мне все врут, слышишь?! — срывается голос, а рядом сидящие птицы разлетаются в разные стороны, стараясь не подниматься высоко. — Почему ты так долго молчал? Для чего? Я бы сделал всё, что требовалось. Ты ведь знал, ты ведь сознался, но как же, сука, поздно! Почему мы ничего не сделали? — он проводит пальцами по эпитафии, выгравированной на камне. — Почему я узнал в самый последний момент, когда даже врачи не смогли помочь? Мы же могли все исправить! Мне лишь сказали о том, что твой рак можно было вылечить на первых стадиях, но нет! Мы будем молчать! Я за это на тебя обижен. Я тебя ненавижу за это, слышишь?! Ненавижу! — Антон смотрит в небо, пытается дышать, а слёзы текут, мешаясь с дождем. — Так это ещё от пассивного курения, от моего, блять, курения! Ты ведь сразу знал, поэтому и отбирал. Ещё с самого начала, когда мы с тобой познакомились. Ты ведь таким красивым был, да и потом тоже, но когда я увидел безжизненное тело, я испугался. Я готов молиться кому угодно, только чтобы вспоминать моменты, когда нам было хорошо, и не видеть тебя, такого худого, лежащего под капельницей и прочими хуйнями. Ты не представляешь, насколько это страшно, Арс! Когда тонкие руки почти не поднимаются, а ты сидишь в палате, смотришь на это всё, но уже ничего не сделаешь, совсем ничего, слышишь? И просто веришь, что это закончится, что это шутка такая или розыгрыш, которые ты любишь. Или просто очередной кошмар, после которого ты меня напоишь мелиссовым чаем и обнимешь, говоря, что это всего лишь сон. Хочется проснуться сейчас и знать, что я просто случайно задремал, пока ждал тебя с очередных курсов. Я всё чаще вспоминаю, как ты приходил с них уставший и ложился ко мне в кровать, засыпая. Ты так мило спишь, знаешь? Я тебе, кажется, об этом даже не сказал. Вот ложишься, обнимаешь меня, иногда ещё и ногу закидываешь, но это так приятно, что мне ни разу совесть не позволила тебя разбудить без весомого повода. Только потом ты кричал, что мы проспали пару физкультуры, а я лишь смеялся, говоря, что есть вещи важнее. Но почему сейчас я даже не вижу как ты спишь?.. Почему я знаю, что глаза ты не откроешь, если даже кричать, если расцеловать всего? Да пусть это уже на некрофилию смахивает, Арс, но я… — Антон вздыхает, запнувшись в потоке слов, и запускает пальцы в мокрые волосы, вода с которых неприятно капает на глаза. — Как я без тебя? А помнишь, когда мы пошли в кино со всеми? Как долго Серёжа нас ещё стыдился и делал вид, что он не с нами. А когда мы праздновали мой день рождения? Ты тогда, выпив, полез на стол читать какие-то стихи, импровизировал. Если бы не видео, которое Катя записала, я бы вообще остался без шанса разобрать твои слова, что уж говорить о запоминании. Особенно те самые, которые «Как сильно я тебя люблю, что, кого надо, я убью». Так смешно было, когда ты пытался этого выговорить, но мне сказали, что я всё равно смотрел на тебя как влюбленный дурак. Мы потом долго смеялись с твоих пьяных рифм, но эта всё равно моя любимая. Из тебя мог бы выйти хороший поэт, я уверен. Да ты вообще мог быть кем угодно, ты меня постоянно удивлял своими умениями. И человек ты хороший. Помнишь, как мы встретили явно сбежавшую собаку по дороге из кафе, где решили посидеть вместе, а после искали ее хозяина? А когда пришла женщина с ребенком, ты отдал ей одну из шоколадок? — он грустно усмехается, вспоминая радостные голубые глаза девочки. — Но почему в один момент все пошло не так, Арс? А когда кашлял ночами… Я же просыпался, спрашивал, а ты заверял, что всё хорошо. Я только недавно нашёл окровавленные салфетки, которые ты даже выносить уже был не в силах! А когда ты хватался за грудную клетку, а я ошибочно думал, что у тебя что-то с сердцем… А тут ещё хуже, оказывается! Арс, знал бы ты как я тебя люблю… Я люблю тебя так же, как и ненавижу. Мы знали друг о друге всё, но ты заставил меня в этом сомневаться. Мы ведь с тобой четыре года вместе. Мы прошли через многое. Ты знал обо мне больше других, и сам мне много рассказывал. Кроме твоего ебаного рака легкого! Я ненавижу, что ты заставил меня влюбиться, я мог тебя вообще не знать! — он пытается отдышаться, прийти в себя, но все тщетно. — Но я тебя люблю… Ты был лучшим человеком в моей жизни, спасибо тебе. Я нашёл твой конверт. Ты на нём просил прочитать после твоей смерти… Ты знал о ней! Ты знал, что так будет… — трясущиеся пальцы отказываются слушаться, а крона растущего рядом дерева позволяет спрятаться, сохранив клочок бумаги от намокания. «Антош, здравствуй. Я не знаю поймешь ты меня или нет, но я хочу, чтобы ты не обижался на меня. Я тебя люблю. Очень сильно. Помни это, пожалуйста. Помни, когда ты ещё будешь видеть мои глаза. Помни и тогда, когда увидишь меня без пульса. Помни, когда будешь стоять над моей могилой. Я узнал об этом в… в 15. Да, именно тогда. Перед моим побегом сюда. Я и сам не смирился и верил в то, что это ошибка. Но недавно я узнал, что началось метастазирование, а тут мне уже не справиться. Ты прекрасно знаешь, что денег у нас с тобой не так много, а лечение вообще не из дешевых. Родителям я не напишу никогда. За это время ты стал мне сильно дорог. Дороже всех моих знакомых и близких. Ты стал единственным, кому я смог довериться, рассказать все, кроме этого… Я не хотел тебя терять. Я боялся, что моя онкология тебя отпугнет, а оставаться без тебя было бы сложно, потому что привык. Привык к тебе больше, чем ты к своим клятым сигаретам, и пусть я даже не знаю как сложилось бы наше общение без них. Ты лучший из тех, кого я когда-либо знал. Я тебя люблю, я повторюсь. Прости меня…

твой Арс»

И в конце кривое сердечко. Эмоции переполняют. Хочется кричать, срывая голос, и падать, разбивая колени о землю. Слёзы душат. — Я бы сделал всё, я бы тебя не бросил. Я бы взял кредит, в конце концов ограбил банк, лишь бы ты жил. Лишь бы видеть тебя рядом и знать, что так будет всегда. Какой же ты глупый, мой маленький… — шепчет. — Ты знаешь, сигареты всё же лучше шоколада. Они заполняют пустоту внутри. Но я обещаю тебе бросить… Они тебя убили, я не могу видеть их теперь! Милый мой… Солнышко… Я тебя тоже люблю. На могиле Антон оставляет шоколадку и 16 белых роз. Именно в этом возрасте они познакомились. И опять из-за сигарет. Сразу на выходе с кладбища он выбрасывает злосчастную пачку и обещает себе больше никогда к этому не возвращаться, как бы ни было плохо. Нет, не себе. Арсению. Его любимому человеку, достойному лучшей жизни. Садясь в такси, Шастун чувствует фантомное объятие. Теперь только такое… Теперь его нет рядом.