За всё нужно платить

«… Но если всё-таки когда-нибудь мы снова встретимся… я, утопая в слезах, улыбнусь тебе, той самой искренной улыбкой, которую дарила тебе когда-то давно, когда-то в прошлом, и вспомню, как мы проводили, кажется, вечность вместе, сформировывая друг из друга настоящих себя, учась любить, и быть любимыми…» – Боже мой, с этими бумагами столько волокиты, — думала Эмма, сидя за столом в офисе Шерифа, разбирая бумажки с какими-то старыми раскрытыми делами Сторибрука, как вдруг боковым зрением увидела входящую в её офис Мэр Миллс. – Реджина? Какие люди. — с сарказмом выплюнула Эмма, полностью повернув голову в сторону входящей женщины, но та даже не взглянула на неё. Она уверенной походкой прошла в каморку Свон, и с ухмылкой на лице через несколько секунд ответила: – Здравствуйте, Мисс Свон. Эмма обратила внимание на то, что Реджина была одета в тёмно-синее, идеально сидящее на ней бархатное платье и на то, как сегодня она необычно сияла. От женщины шла бешеная энергия, сбившая Эмму с толку. – Что-то случилось? — спросила Эмма, ведь обычно Реджина приходила либо если с Генри что-то случалось и та думала, что это, конечно же, дело рук его новоиспечённой мамочки Шерифа, либо за тем, чтобы угрожать. Хотя, одно частенько дополняло другое. Но в последнее время поводов Свон ей не давала. Хотя Реджине, на самом деле, они никогда и не были нужны. – Ну-у, — протянула Мэр. – это как посмотреть.. — загадочно ответила она, обходя стол за которым неподвижно сидела Эмма, проводя указательным пальцем по его краю и неважно разглядывая что-то на полках позади блондинки, так ни разу и не взглянув на неё саму. – Я серьёзно, что тебе нужно? — уже раздражённо спросила Эмма. Спустя пару секунд напряжённого молчания обеих Реджина медленно подошла к Свон почти вплотную, и нагнувшись к уху, от чего у последней где-то внутри прошелся холодок, но она и не шелохнулась, в ожидании уже обычного и, конечно, язвительного высказывания Миллс, шёпотом ответила: – Ты. Глаза Эммы увеличились, сердце забилось в бешеном ритме, дыхание участилось. Холодок, прошедший внутри неё секунды назад, превратился в сильнейший ледяной ветер. Она молниеносно повернула голову к, видимо, не совсем адекватно мыслящей женщине, но не успела и где-нибудь остановить свой взгляд, как та уже уверенно схватила её лицо обеими руками и вцепилась губами. Но Реджина не проникла в рот Эммы. Лишь завладела губами. Эмма ещё несколько секунд держала свои большие, перепуганные глаза открытыми, но когда резко нахлынувшее откуда ни возьмись желание Реджины оказалось сильнее её, она медленно прикрыла их, отвечая на поцелуй. Миллс почувствовала расслабление каждой мышцы в теле Эммы, и поняв, что она поддалась её хватке, начала аккуратно тянуть её лицо за собой, медленно поднимая со стула. Хоть Эмма и не сопротивлялась, это было не потому что она была согласна на действия Реджины, а потому, что была абсолютно растеряна и у неё просто не получалось здраво оценить происходящее и принять решение: «Что стоит сделать?». Поцелуй, как не странно, не был страстным. Он был мягким, нежным, аккуратным и чувственным. Реджина, слегка покусывая, осторожно посасывала губы Эммы. Несколько секунд спустя Свон наконец сумела взять контроль над собой, своим телом и разумом, и аккуратно отступилась от Реджины, опираясь одной рукой о стол и медленно разрывая поцелуй не касаясь руками самой женщины. Когда Реджина остановилась и позволила Эмме отльнуть, они обе начали быстро и глубоко дышать, смотря друг другу в испуганные глаза. – Какого… — полушёпотом успела вымолвить Эмма, перед тем как Реджина вновь, но уже более порывисто завладела её ртом, нежно притянув к себе за шею двумя руками. Далее Эмма сделала самую главную ошибку в своей жизни и не подозревая этого. Она аккуратно положила одну руку Реджине на спину, а другая скользнула по её талии, спускаясь всё ниже и ниже, закончив свой путь, оказавшись на бедре. Реджина же сразу после этого из-за нового прилива эндорфина и желания, медленно растекающегося по всему её телу, резко, проникая языком в самую глубь рта Эммы, прижала её бёдрами к столу, от чего та от неожиданности простонала прямо ей в рот, и вновь положила левую руку на талию Реджины, прижимая свою кисть слишком сильно, желая, чтобы под напряжением она перестала предательски дрожать. Эмма медленно поменяла положение обеих своих рук, оказавшись на ягодицах Реджины, и потянув женщину за собой, уселась на край стола. Она разорвала их поцелуй, желая скорее прильнуть к шее женщины, и начала медленно и нежно покрывать её выраженную благодаря худобе ключицу поцелуями, как вдруг её мгновенно опьянил незнакомый до тех пор аромат. Свон глубоко вдохнула его в свои ноздри. Он заставил покрыться все её тело приятными мурашками. Эмма, тяжело моргая, попыталась определить к какой группе этот аромат мог бы относиться: сладкий, цветочный, цитрусовый… но у неё не было и единого предположения. Возможно, потому, что её сбивала женщина, прижимавшая её к своей груди... Сейчас обе женщины находились в эйфории — их мозг не работал здраво, что совершенно не было свойственно для Эммы. Всю её жизнь после выхода из системы она вела разгульный образ жизни. И даже то, что она постоянно меняла своё место жительства, не мешало ей везде находить кучку таких же, как и она – людей, у которых нет планов на будущее дальше, чем на пятницу. Всю неделю они не виделись, не общались и даже не созванивались между собой, а в этот «священный» для них день — пятницу, они все смывались с работы пораньше, и взяв все заработанные деньги, направлялись в бар, где каждый делал вид, что безумно скучал по другому. Им нравилось вместе пить и заниматься сексом. Но не смотря на то, что Эмма состояла в таких компаниях и была там одной из самых активных участников, она была не той, кого показывала окружающим. Эмма не пробухивала все свои деньги. Она брала совсем немного, покупала себе алкоголь как только они приходили, а потом, когда все начинали бухать и колоться не замечая ничего вокруг, брала их выпивку, или включив режим «милые глазки» просила купить их ей. Все танцевали, веселились, и Свон, конечно, тоже, но она всегда чувствовала, что на самом деле это не верный путь. И что-то глубоко внутри подсказывало, что пробовать наркотики — значит сдаться. Она понимала, что если подсядет на них, то потеряет свой шанс, который и так ужасно мал, стать человеком. Нормальным человеком. Устроиться на нормальную, постоянную, любимую работу, найти любимого человека, и, может быть, даже завести семью. Всё это пойдёт прахом, если она сдастся. Это то, что заставило её отказаться от употребления — возможность на светлое будущее. Но от разового секса она отказываться и не думала. Секс был её наркотиком, и когда все её «друзья» дружно шли в vip-комнату чтобы спокойно наколоться без лишних глаз, она соблазняла какого-нибудь придурка, у которого не было денег на новую дозу, и они шли в туалет. Секс был почти всегда отстойным. У Эммы никогда не получалось возбудиться, потому что ни один из тех парней не был в её вкусе. Но секс помогал отвлечься от мыслей, что ей уже далеко за 20, а она даже не нашла нормальную работу, не говоря уже ничего о личной жизни. Эмма просто отдавала своё тело партнёру, и он делал с ней всё, что хотел. Когда парни пытались на 6,7,8-ую минуту добиться своего оргазма, она потеряв на это всякую надежду, думала о том, насколько она противна даже самой себе. И за все эти 10 лет никто так и не смог сделать ей приятно кроме себя самой. И Эмме казалось, что это — её проклятье за всё плохое, что она натворила в жизни. Но сегодня всё изменилось. Реджина буквально рвала блузку Эммы, пытаясь снять её, и Эмму никогда и ничто не возбуждало так сильно, как то, с каким порывом она делала это. Эмма не могла больше продолжать бездвижно наблюдать за этим и начала пытаться расстегнуть платье брюнетки, но у Реджины были другие планы. Наконец разобравшись с блузкой Эммы, она схватила её за руки, остановив свой взгляд на пылающих от вожделения зеленых глазах. Эмма тяжело дышала, не в силах больше сдерживать свои желания, и Реджина, отчетливо поняв это, нагнулась к нижней части её тела, и начала окутывать его поцелуями, не торопясь, опускаясь всё ниже и ниже.. Чувства Эммы в этот момент были необъяснимыми. Она ещё никогда и никого не хотела так сильно, как сейчас Реджину…