Спасибо тебе, Сюмбюль

Обитатели дворца не могли не заметить того, какой раздражительной в последнее время стала Хюррем. Султанша то и дело кричала на кого-то из слуг из-за всяких мелочей, вроде громких шагов или шумного дыхания. Никто не понимал что происходит с султаншей. Догадки же были одна хуже другой: одни думали, что это действие яда, который медленно, но верно убивает госпожу, другие предполагали, что это симптомы какой-нибудь смертельной болезни. Старожилы дворца даже поговаривали, как якобы полвека тому назад какая-то султанша вела себя точно так же, после чего внезапно умерла во сне. Состояние Хюррем тревожило всех, кто был ей предан. Сюмбюль-ага, который проводил много времени с султаншей, был наверное одним из главных свидетелей её выматывающих истерик, и нередко становился их жертвой. Но верный слуга не обижался на госпожу, а только тревожился за неё. Хюррем захотела пожить какое-то время в другом дворце и взяла с собой своих верных слуг, в числе которых был Сюмбюль-ага. Детей она тоже взяла с собой, опасаясь за их безопасность. Султан Сулейман, занятый государственными делами, особо и не заметил отсутствия жены. Хюррем это обидело и заставило остаться в новом дворце. В новом дворце Хюррем стала чуть спокойнее. Вдали от недоброжелателей ей стало лучше. Но истерики продолжались. В эти моменты султанша выглядела как разъярённая фурия, её глаза горели диким огнём, рыжие волосы растрёпывались и она очень тяжело дышала. Тогда Сюмбюль-ага приказывал увести причину злости подальше отсюда, принести госпоже прохладной воды, открывал окно в покоях и словами пытался успокоить её. Он был единственным, кто не терялся в эти моменты, одни слуги впадали в ступор и застывали на месте, другие плакали. В один из дней султанша разозлилась на служанку и у неё снова началась истерика. Спешно позвали Сюмбюля-агу, и он начал успокавать госпожу. Служанку по его приказу увели, принесли воды и оставили султаншу наедине с евнухом. – Успокойтесь, моя госпожа, прошу вас, – тихо проговорил Сюмбюль-ага, открывая окно. – Стоит разве эта девчонка ваших сил? Вот, подышите лучше свежим воздухом. – Эта девчонка, чьего имени я не знаю, – жена нашего конюха, – внезапно спокойном голосом сказала Хюррем, отложив чашу с водой. На её губах, как в полутьме показалось Сюмбюлю, играла грустная улыбка. Евнух сел на кровать рядом с султаншей и посмотрел на неё. – Я видела их... – начала было Хюррем, но осеклась. Лицо султанши, до этого красное от злости, но к которому возвращался нормальный цвет, порозовело от смущения. Сюмбюль-ага смотрел на неё, раскрыв рот. – Вы видели... их... то есть, вы видели как... они... ? – спросил он, пытаясь найти нужные слова. – Да, именно, – коротко ответила Хюррем, отворачиваясь. – Именно это я и видела. Очевидно, Хюррем давно хотела поговорить с кем-то об этом, раз продолжила этот неудобный разговор, вместо того, чтобы окончательно осечься. Впрочем, она говорила всё это, отвернувшись и глядя в стену. Сюмбюль же внимательно слушал её. – Он был таким внимательным, делал всё, чтобы ей было хорошо. И, знаешь, Сюмбюль, она не притворялась, что ей хорошо. Ей на самом деле было хорошо. Я сама видела, как покраснело её лицо и шея. Она не делала вид, что ей хорошо, как я... Тут султанша замолчала и опустила голову. Сюмбюль-ага сглотнул и тихо спросил: – Госпожа, вы хотите сказать, что вы... что х-хазрет... он...? – Да, именно так, Сюмбюль! – воскликнула Хюррем, поворачиваясь к нему. – Сулейман не думает обо мне, ему неважно чего я хочу и что я чувствую! Ему не важно хорошо ли мне! Его волнует только его собственное удовольствие! Раньше я была его рабыней, но сейчас, сейчас же я его жена! Неужели супруга султана не достойна того... того, что конюх делал своей жене-служанке! Хюррем рухнула на кровать и, закрыв лицо руками, зарыдала. – Чем я хуже неё? – кричала она сквозь рыдания. – Чем, Сюмбюль? Но Сюмбюль-ага уже не слышал её. Он заметил, что Хюррем больше всего кричала именно на эту служанку. Он даже знал её имя: её звали Несрин, а её мужа-конюха звали Юсуф. И более того, Сюмбюль сам и помог им устроить брак. Евнух прекрасно понял о чём именно говорила султанша, что именно конюх Юсуф делал своей жене, свидетельницей чего именно стала Хюррем. Султан Сулейман никогда не стал бы делать этого ни одной из своих жён. Очевидно, повелитель считает, что это действие унизит его достоинство... – Почему ты молчишь, Сюмбюль?! – из мыслей евнуха вывел гневный вопрос госпожи. – Но я могу сделать, госпожа? – спросил Сюмбюль и увидел, что Хюррем опять порозовела и отвела взгляд. Сюмбюль почувствовал какую-то непонятную слабость в теле. Догадка заставила его поёжиться, ведь он прекрасно знал что будет с ними обоими, если об этом узнает султан. – Госпожа, вы хотите, чтобы я... сделал... это...? – спросил он, сглатывая. – Да, Сюмбюль! – страстно, но тихо ответила Хюррем и вплотную приблизилась к нему. – Я ведь отлично знаю, что ты мастер в... этом деле. – Но... откуда? Откуда вы это знаете?... – с ужасом спросил Сюмбюль. Но ответ султанши ужаснул его ещё больше. – Я сама слышала, как вы с Гюльнихаль говорили об этом! Она даже сравнивала тебя с султаном. Я тогда не придала особого значения её словам, но... сейчас... Хюррем замолчала и испытующе взглянула на евнуха. – Нет, госпожа, я не могу... Это очень опасно. Вы же знаете, что с нами сделают, если узнают? – Ха! Когда ты делал это Гюльнихаль, что-то ты даже не задумывался об этом! – усмехнулась Хюррем. – Не боялся, что об этом могут узнать! – И тихо пробурчала: – Как всегда, другим всё, а мне... – Госпожа, я с большой радостью сделал бы вам это, но... – начал Сюмбюль, но султашна решительно перебила его: – Это приказ, Сюмбюль. Сюмбюль и сам давно уже хотел сделать это для своей госпожи, но он даже думать о таком не смел. А оказалось, что она сама хочет от него этого... Сюмбюль закрыл двери покоев на ключ. Он не боялся, что кто-то будет прослушивать за дверью, ведь в такие моменты он приказывал всем обитателям дворца уходить как можно дальше от покоев, в которых сейчас находится разъярённая султанша. Затем Сюмбюль закрыл окно и вернулся к Хюррем, которая от нетерпения кусала губы. Евнух вплотную приблизился к госпоже и потянулся губами к её губам. Хюррем сама приблизилась к нему навстречу, и их губы слились в поцелуе. Сюмбюль-ага целовал её так, как султан никогда не делал. Его поцелуй был нежным, нетребовательным, аккуратным. Он никуда не торопился, а наоборот растягивал момент. Хюррем обняла евнуха за плечи и почувствовала как его тёплые руки поглаживают её собственные плечи. Сюмбюль оторвался от губ госпожи, снял с головы тюрбан, после чего нежно коснулся губами её длинной шеи. Хюррем вздрогнула и почувствовала, как по её телу пробежали мурашки. Губы Сюмбюля-аги блуждали по её шее и ключицам. Хюррем прилегла на подушки и опустила платье, обнажив свои плечи. Евнух понял намёк и начал ласкать губами её плечи. Из губ султанши вырвался тихий стон. Сюмбюль опустил лиф платья ниже и перед его взору открылась грудь Хюррем, упругая, несмотря на не единичное материнство. Султашна на мгновение смутилась, ведь доселе она никому из мужчин не показывала свою грудь, кроме самого султана. Но когда она почувствовала губы Сюмбюля-аги на своей груди, она почувствовала тепло между ног. Султан никогда не делал так, он только мял её грудь, от чего ей было немного больно, но нисколько не приятно. Сюмбюль же был таким внимательным к деталям, он ласкал соски губами и руками, не оставляя без внимания ни один миллиметр её тела. Неспеша он перешёл к животу, и тут Хюррем между ног Хюррем стало влажно. Она застонала и откинулась о стену. Сюмбюль попытался снять с госпожи её платье полностью, но, сгорая от нетерпения, она сама, одним махом, скинула с себя своё одеяние. Сюмбюль-ага увидел свою госпожу обнажённой, он не мог оторвать взгляда от её прекрасного тела. Он поднялся к ней и жарко прошептал ей на ухо: – Вы так прекрасны, моя госпожа. Эти слова ещё больше распалили Хюррем. Сюмбюль-ага опустился на колени перед кроватью, где лежала его госпожа. Её ноги были стыдливо сомкнуты. Сюмбюль снова начал ласкать губами её живот, теперь уже линию от пупка и ниже, к лобку. Хюррем застонала и рефлекторно слегка раздвинула ноги. Сюмбюль-ага устроился между её ног, но прежде, чем перейти к лону, он коснулся губами внутренней стороны её бёдер. Он носом почуял тепло из лона госпожи и запах, который исходит от возбуждённой женщины. Этот чудесный запах, который ему так нравился. Хюррем застонала громче, и Сюмбюль понял, что пришло время переходить к главному. Евнух, закрыв глаза и, боясь дышать, коснулся губами лона своей госпожи. Хюррем застонала и выгнулась. От восторга у неё перехватило дыхание. Язык Сюмбюля делал что-то невообразимое с ней, она положила свои руки ему на голову и прижала его к своему горячему лону. Сюмбюль-ага держал её за бёдра и продолжал делать ей приятно своим языком. Хюррем стонала, извивалась, гладила его по голове, прижимая крепче к себе, пока наконец не оттолкнула его от себя. Султанша почувствовала, как её мыщцы между ног сокращаются и испытала ни на что не похожее удовольствие. Она громко застонала и легла в самый центр большой кровати, разбросив руки и ноги в разные стороны. Вот оно, то самое удовольствие, о котором она так много слышала и которое ни разу доселе не испытывала. Она получила то, о чём мечтала лишь в самых смелых своих мыслях. Именно так выглядела та служанка после того, как её муж сделал ей то же самое. Хюррем была уверена, что кожа её лица и шеи сейчас красная. А как иначе, ведь её лицо так горело. Она лежала так несколько минут, переводя дыхание. Наконец, придя в себя, она почувствовала холод, ведь её тело было покрыто мелкими каплями пота. – Сюмбюль-ага, – позвала Хюррем евнуха. – Да, госпожа, знаю, укрыть вас, – К удивлению Хюррем, понял её Сюмбюль. Сюмбюль-ага укрыл её одеялом до самого подбородка. Хюррем смотрела на него с довольной улыбкой на губах. Он показался ей сейчас таким родным, как никогда раньше. Султанша почувствовала, как отходит ко сну и последнее, что она увидела перед сном это то, как Сюмбюль-ага сложил её одежду на краю кровати и тихо покинул покои.