Право голоса

      — Кто такой Бэкхён?       Вопрос неожиданный, хотя Чанёль мог допустить его появление. Всё-таки Джено ещё ребёнок, которому хочется делиться всем необычным и интересным в своей жизни, так почему бы ему не упомянуть в разговоре и новую няню?       — А что? — почему-то альфе хочется повременить с ответом. Любопытно, что успел рассказать сын.       — Джено постоянно говорил о нём и ещё каком-то Джемине. Я чувствовал себя лишним, слушая про них, — цыкает Хёнджин в трубку. — Его новые друзья?       — Бэкхён сидит с Джено, пока меня нет дома, а Джемин — его сын, — вздыхает Чанёль, зажимая телефон плечом, пока вешает пальто на вешалку.       — Бэкхён — взрослый? — удивляется омега с долей возмущения. — Ты нанял чужого человека заботиться о моём сыне?       — Во-первых, о нашем сыне, — хмурится он, слыша раздражающие нотки в его голосе. И когда только бывший муж стал действовать на нервы? Раньше, хоть они и расстались, Чанёль старался угодить каждому его желанию. Что-то меняется, и это радует. Радует, что его отпускает щенячья преданность ему. — А во-вторых, Бэкхён — знакомый моего коллеги.       — С таким же успехом мог попросить меня и платить деньги мне, — фыркает Хёнджин и осекается, когда слышит в ответ неприкрытую неприязнь.       — А тебе надо платить за время с сыном?!       — Я не это имел в виду! — пытается оправдаться, только вот сказанного не воротишь назад. — Деньги оставались бы в семье!       — Я не хочу обсуждать с тобой этот вопрос, — отрезает Чанёль, настроение которого стремительно портится. — После всего, что ты сделал.       — Я не допускал ничего лишнего…       — Хёнджин, — альфа строг, что заставляет бывшего мужа замолчать. — Ты отвёз Джено в школу?       — Да.       — Тогда до свидания.       — Чанёль! — не унимается омега, но мужчина сбрасывает вызов.       Ещё десять минут до уроков, и он отправляет сообщение Джено, чтобы узнать, как у него дела. Вскоре приходит фотография улыбающегося мальчика в школьной форме, где видно, что воротничок рубашки с одной стороны загнулся вверх. Чанёль тепло улыбается снимку сына и пишет поправить лацканы. «Ой» и целый ряд смешных смайликов приходит почти сразу. Чанёль старается не думать, что Хёнджин мог бы и заметить неопрятность, если бы помог сыну переодеться в раздевалке; старается не злиться, потому что это всего лишь воротник рубашки, всего лишь мелочь, которую с лёгкостью исправил бы Бэкхён. Мысли улетают абсолютно не туда, когда он вспоминает вчерашний вечер и чужое сбитое дыхание на своих губах; дрожащие пальцы, вцепившиеся в его свитшот, чтобы остановить, но так и не оттолкнувшие, замершие в волнении; потерянный, испуганный, полный вины взгляд, который Бэкхён не смел поднять после случившегося; алый румянец на бледных щеках, выдававший смущение; и его голос — мягкий, тихий, ласковый по отношению к сыну, сипловатый и томный, стоило ему обратиться к Чанёлю. Никакой агрессии, никакого негатива, только полное ощущение уюта, нужности рядом с ним и даже желанности, которую омега подавлял всеми возможными силами. Его аромат тела, смешанный с терпким пряным запахом геля для душа, до сих пор щекочет рецепторы мужчины. Его образ успокаивает и будоражит сердце, разливая тягучий мёд прямо на голову, капли которого медленно, согревая, стекают по лицу, застилают глаза, спускаются к ключицам и тянутся от кости к кости, затрагивая каждую, тонкими вязкими ниточками цепляются за внутренние органы, отдаваясь покалыванием, и, наконец, прерываются, подаваясь обратно вверх по инерции. Сладкая нега.       — Мистер Пак, что-то хорошее произошло? — вырывает его обратно в реальность Чондэ, появившийся в лаборатории. — Поделитесь? А то погода не радует.       И Чанёль бы поделился, будь это что-то обыденное, только вот Бэкхён — не обыденность, а уникальность. Эгоистичная жадность берёт своё, а улыбка скрывается за маской холодного непредвзятого взгляда судмедэксперта, который осматривает новое тело на своём столе.       — Что с погодой не так?       — Чуть потеплело, и теперь на дорогах грязюка! Хотя, вы же на машине, — машет рукой Чондэ, посмеиваясь, а потом мечтательно прикрывает глаза. — Когда-нибудь я тоже куплю себе тачку.       Чанёль ничего не отвечает, ему всё ещё трудно сосредоточиться на чём-то реальном, пропускает мимо ушей болтовню лаборанта, вскрытие проводит на автомате, не запоминает особо детали, потому что смерть, похоже, по естественным причинам, а погода и вовсе не вписывается в его рассуждения. Его тревожит совсем другое: когда вуаль аффекта сходит, он задаётся вопросами: почему Бэкхён всё-таки не оттолкнул? Почему ответил на поцелуй, заливаясь краской стыда? Чанёль допускает противоборство его искреннего желания и моральных принципов и долга. Ему тоже стоит подумать об этом, ведь он не хочет рушить чужую семью только из-за своих хотелок. Но разве это притяжение не взаимно?

***

      Голова идёт кругом, пока Бэкхён ставит вариться яйца как дополнение к основному первому блюду. Он будто выпал из реальности со вчерашнего вечера и никак не получалось прийти в себя — всё из рук валилось с самого утра, и даже сейчас он успел обжечься, взявшись рукой за горячую ручку кастрюли. Благо не сильно. И всё же такая рассеянность сводит с ума.       Он пытается разобраться в собственных чувствах, прислушаться, что говорит ему сердце, а что наперекор талдычит мозг. Противоречия, да и только. На одной чаше весов Чанёль, надежда, забота, открытость, безопасность и несдержанное влечение. На другой — Тэкён, Джемин, брак, обязанности и ответственность. Боль.       Перебирая всё, что приходит на ум, Бэкхён устало выдыхает: он не понимает, куда идти — его душа тянется к любви. Любви? Он жмурится и качает головой. Какая любовь? Боже, о чём речь? Они знают друг друга чуть больше недели, да и такой, как он — Бэкхён — не может понравиться такому, как мистер Пак. Он видит альфу слишком недосягаемым — зрелым, умным, вставшим на ноги, имеющим за спиной опыт семейной жизни, знающим, что ему нужно, с внешностью, более подходящей какому-нибудь актёру или музыканту. Зачем ему Бэкхён — студент с маленьким ребёнком на руках, несуразный, местами уродливый, не в состоянии даже за своим телом уследить, без денег? Терпила и трус. Не его уровень — бесит. Омега больно прикусывает язык и морщится: он жалок, а тот поцелуй — всего лишь вспышка на солнце, которую он сам и спровоцировал, сам довёл мужчину до этого своими глупыми фантазиями. Как он допустил это? Это не может быть правдой. Наверное, Чанёль его не так понял. Бэкхён сам позволил себе лишнего; наверное, сделал что-то необдуманное. Альфа погорячился. Впредь стоит быть осторожнее — нельзя испортить отношения с мистером Паком, который им всё равно только воспользуется, и омеге придётся приползти обратно к Тэкёну, что снова окажется прав — без него Бэкхён никто.       Звонок в дверь раздаётся внезапно, раньше обычного, и омега вздрагивает, глядя на время. Только половина шестого — мистер Пак никогда не возвращается раньше шести. Может, из-за пятницы? Хотя есть ли такая традиция где-то помимо офисов? Омега идёт к входной двери, успевая быстрее Джено, выскочившего из комнаты. На всякий случай Бэкхён смотрит в глазок и замирает, когда руки уже почти щёлкнули замком. За дверью совсем не отец мальчика, остановившегося чуть позади и вставшего на носочки в ожидании родителя.       — Вы кто?       — А вы? — слышит он из-за двери и наблюдает, как лицо незнакомца искажается насмешкой.       Ему кажется, или диалог с первых слов заходит не туда? Бэкхён медлит, не знает, что ответить — это не он стучится в квартиру к незнакомцу. Ступор. Он оборачивается на Джено, который непонимающе тоже смотрит на него. В голову не приходит вообще ничего: он чувствует себя тем маленьким ребёнком, которому наказали не открывать никому дверь.       — Вы к кому? — предпринимает слабую попытку Бэкхён, снова глядя в глазок. Может, хоть в этот раз пришедший пойдёт на контакт.       — К сыну. Может уже откроете дверь или так и будем общаться через неё? — мужчина складывает руки на груди, и Бэкхён замечает небольшой пакет на его запястье.       — Папа? — спрашивает Джено, подходя вплотную к двери, и Бэкхён опускает на него взгляд.       Ничего не остаётся, кроме как открыть, ведь мальчик вроде узнал его голос. Бэкхён щёлкает замком и отпирает дверь, являя своему взору омегу лет тридцати в кожаных брюках и такой же куртке, чьи выбеленные волосы заколоты наверх в виде небольшого хвостика.       — Папа! — Джено подбегает к нему, обнимая за пояс, и незнакомый для Бэкхёна омега улыбается, поглаживая его по голове. — Зачем ты пришёл?       — Ох, разве так встречают любимого папочку, малыш? — мужчина проходит в квартиру и захлопывает дверь, наконец, поднимая оценивающий взгляд на Бэкхёна. — Вы… Бэкхён, верно?       — Д-да, — он запинается в замешательстве и нервно облизывает губы. Откуда ему известно его имя? — А вы?       — Хван Хёнджин, — омега протягивает ему свободную руку и натянуто улыбается. Ради приличия, не по-настоящему. Ожидаемо. — Что ж, вы свободны, я побуду с Джено, пока его отец не приедет.       И это вроде отличная возможность быстрее вернуться в больницу к Джемину, но ответственность за чужого ребёнка не позволяет вольности.       — Меня не предупреждали о вашем визите, так что я дождусь мистера Пака, — вежливо кланяется Бэкхён, улавливая недовольство. — Джено, ты уже доделал уроки?       — Чуть-чуть осталось, — мальчик отлипает от папы.       — Ничего страшного, потом доделаешь, — успокаивает Хёнджин, что совсем не нравится Бэкхёну.       — Потом будет уже поздно. Если там осталось немного, надо успеть доделать до прихода отца, — аккуратно, стараясь деликатно направить маленького альфу и при этом не подорвать авторитет родителя, Бэкхён мягко улыбается, и Джено теряется.       — Я разрешаю отдохнуть, — с нажимом гнёт свою линию Хёнджин и садится на корточки, гладя сына по спинке. — И ещё я купил тебе сладенькое.       Джено кусает губы пару секунд, виновато смотрит на Бэкхёна, а потом поворачивается к папе:       — Я сейчас дочитаю две страницы и приду.       Провожая его взглядом до комнаты, Хёнджин поднимается и смотрит на Бэкхёна. Тому становится не по себе, и он топчется на месте, не зная, куда себя деть.       — Вы голодны? — решается на очередную вежливость он, думая вообще о другом — не факт, что Чанёль будет рад появлению бывшего мужа — стоит предупредить его.       — А что вы можете предложить? — Хёнджин вешает куртку, оставаясь в белоснежной рубашке, и проходит в гостиную следом за ним, пока Бэкхён быстренько строчит сообщение мистеру Паку.       — Есть суп из морепродуктов, — останавливается Бэкхён в кухне, где прекрасно слышен аппетитный запах еды, и вспоминает про уже давно кипящие яйца.       Он спохватывается и спешно сливает кипяток, заливая обратно холодную воду.       — В каком ресторане заказывали? — Хёнджин проходит следом, оставляет пакет на столе, открывает крышку кастрюли и принюхивается, внимательно рассматривая содержимое.       — Ни в каком. Я сам готовлю для Джено и мистера Пака, — он осматривает нового знакомого с ног до головы и анализирует: папа мальчика совсем не похож на круг общения Бэкхёна — ухоженный, стильный, красивый (не то чтобы его знакомые это какие-то поберушки. Нет, просто выглядят проще: обычно, как подростки, которые ещё не успели понять, что уже выросли), аккуратный макияж, идеально подведённые глаза — Джено похож на него. Бэкхён когда-то мечтал стать таким же… эффектным, но, повзрослев, столкнулся с реальностью, на которую элементарно не хватало средств.       — В обязанности нянечек входит готовка? А уборка? — скептически изгибает бровь тот и опирается бедром о подоконник. — И давно вы работаете у Чанёля?       — Две недели, — решает округлить Бэкхён, игнорируя неуместные, на его взгляд, вопросы, и приступая к чистке яиц, но слышит очередной звонок в дверь.       Краем глаза он смотрит на Хёнджина, который даже не дёрнулся, и оставляет своё занятие, направляясь в прихожую. В этот раз это оказывается Мистер Пак, который сразу же озирается вокруг, надеясь выцепить бывшего мужа взглядом, но безуспешно.       — Извините за неудобства, — раздевается он, стараясь улыбаться Бэкхёну. — Я не знал, что он приедет.       — Всё в порядке, — тихо успокаивает омега, опуская взгляд — всё ещё неловко — когда из своей комнаты снова выбегает Джено.       — Милый! — слишком радостно восклицает Хёнджин, появляясь из-за спины Бэкхёна. — Сюрпри-и-из!       Чанёль поднимает брови и едва заметно сторонится, наблюдая, как бывший муж лучезарно ему улыбается, подходя ближе и намереваясь обняться. Ему становится некомфортно от обращения, тем более в присутствии Бэкхёна, который тушуется, ощущая себя лишним. Чанёля злит сложившаяся ситуация, которая только и делает, что помогает осознать Бэкхёну, какую ошибку он вчера совершил.       — Что ты здесь делаешь?       — Решил поужинать с вами. Мы так давно не виделись! Я купил нам вина. Бэкхён, принесёте в гостиную два бокала? — Хёнджин оглядывается на него, любезно даря свою улыбку и ему.       — Хёнджин, — хмурится Чанёль, обнимая сына. — Бэкхён — не прислуга, — альфа смотрит на Бэкхёна и кланяется. — Спасибо за работу.       — Спасибо вам, — Бэкхён думает, что самое время ретироваться: и лишних разговоров не услышит, и конфликтов не вызовет — какие дела могут быть у бывших супругов, кто их знает?       Он накидывает на плечи своё потрёпанное пальто, и ему становится немного стыдно — на фоне лощёного Хёнджина он совершенно точно проигрывает. Хоть он и не собирался красоваться перед Чанёлем, всё равно контраст красивого омеги рядом задевает. Хочется быть таким же.       — Джено, — вспоминает Бэкхён в последний момент и оборачивается. — Ты всё доделал?       — Да, — кивает мальчик и широко улыбается, повторяя за отцом. — Спасибо вам! Пусть Джемин скорее выздоравливает!       — Я передам ему, что ты беспокоишься, — Бэкхён тихо смеётся и ласково касается его щеки. — До завтра.       Джено машет ему ручкой, и Бэкхён прощается с его родителями, осмеливаясь посмотреть на мистера Пака. Чанёль благодарно кивает и закрывает дверь, освобождая от лишнего напряжения, связанного с повышенным вниманием Хёнджина.       — Забавный он, — выдаёт омега, поправляя распущенную часть волос за ухо. — Столько косметики на лице, а одежда…       — Мы не будем обсуждать его, — прерывает Чанёль и проходит в гостиную. — Джено, ты ел?       — Да, но папа сказал, что купил мне вкусненькое! — его глазки загораются в предвкушении, и Хёнджин, довольный, треплет его по волосам.       — Сейчас угощу тебя.       — Так зачем ты здесь? — встревает Чанёль, заходя в кухню и с наслаждением вдыхая аромат еды. В животе жалобно скручивает от голода, а телефон в руке вибрирует оповещением о сообщении.       От кого: Бэкхён       «Я совсем забыл, простите! Я почистил яйца, порежьте их и добавьте в суп. Приятного аппетита!»       Улыбка снова касается губ Чанёля, и он отвечает коротким «спасибо», после чего приступает к сервировке ужина.       — Мне стало интересно, что за Бэкхён на тебя работает, можно ли ему доверять? Как он ладит с Джено? Ты со мной по телефону это обсудить не пожелал, — Хёнджин садится за стол и достаёт из пакета бутылку красного полусладкого вина и пачку M&M’s с арахисом. — Я думал, мы закажем чего-нибудь.       — Бэкхён отлично готовит, — Чанёль ставит на стол тарелки с рисом и супом, когда бывший супруг открывает пачку сладостей сыну. — Советую попробовать. У него талант.       — Так нахваливаешь, — кривится он, целуя мальчика в лобик, прежде чем тот побежит к себе в комнату смотреть мультики. — Как будто никогда еды приготовленной не ел.       — Кроме моего папы мне никто не готовил, — замечает мужчина, ставя перед омегой один бокал и садясь за стол. — И я не пью полусладкие вина.       — Если я не люблю готовить, то не буду из себя вымучивать, — поджимает губы Хёнджин. — А мне нравятся полусладкие. Как можно пить сухие? Ужас…       Чанёль равнодушно пожимает плечами, приступая к еде.       — Не нальёшь мне? — капризно просит Хёнджин.       — Ты же не собираешься приговорить всю бутылку? — уточняет альфа и берёт вино в руки.       — Посмотрим, — омега игриво улыбается, но Чанёль не ведётся. Уже нет.       Его и самого удивляет собственная реакция. Ему впервые всё равно на флирт некогда любимого человека. Кто бы мог подумать, что в груди больше не ёкнет спустя полтора года ада, которые ему пришлось пройти в одиночестве и утянуть за собой ни в чём неповинного Джено. Его взгляды меняются, фокус перемещается, и теперь его волнует совершенно другой омега. Даже двое.       Открыв бутылку штопором, он наливает немного вина в бокал бывшего супруга и отставляет её в сторону.       — Неподобающе напиваться в гостях у постороннего альфы, Хёнджин.       — И давно мы стали настолько чужими?