Третьесортная драма

Из Комаэды получается отличный секретарь. Макото всякий раз поражается его уму и с удовольствием гладит его по волосам как довольного пса. Поначалу Макото думал, что будут проблемы. С его стороны. Наэги слишком отвлекался на руки Нагито, вслушивался в голос, а не смысл слов, но с Комаэдой оказалось не только легко спать, но и работать. Когда Макото уходил в свои мечты, Нагито легонько стукал его по носу кончиком пальца и тихо смеялся: — Устал работать, Наэги-кун? — Нет, просто… Извини. Затем пошла работа. Нагито заботливо приносил не только отчеты, но и кофе. Помогал быстрее составлять планы операций — иногда они с Киригири выходили на одну интеллектуальную волну, и Наэги оставалось только растерянно хлопать глазами, пока два светлых гения на своем уровне решали дела мира. По вечерам Макото привык приваливаться к его плечу, и это плечо было крепким и надежным. Прямо таким каким и надо. Так проходили недели. К сожалению, осколки не могли долго пребывать вне острова. Но каждый раз находились предлоги задержаться в Японии. Постоянно что-то случалось. Проблемы с транспортом, новые враги, ловушки, не открытые базы… Пока все осколки не соберутся в одном фонде, они не отправятся обратно на остров. Макото смеется. Сила удачи Нагито кажется невероятной. И возможно, он сам немножко прикладывает своей. Чуть-чуть. Они сидели в углу библиотеки, искали какие-то важные данные, переговаривались, смеялись. Запах книг, пение птиц за окном, дневной свет. Макото думал о библиотеке в академии надежды ещё во время игры и своей первой неловкой фантазии. И вспоминать-то неудобно. Они недавно пережили первый суд и страшно боялись будущего, а Бьякуя тогда сидел на стуле расслабленно, но как может только король или лев. Макото замер. Он злился, ему казалось нелепым спокойствие Тогами… Нагито смотрел на стеллажи так же задумчиво. Он легко улыбался, вспоминая что-то. Было ли у него что-то с Хинатой в библиотеке? О чем он мечтал? Нагито оборачивается и смеется. Он увидел в лице Макото похожие эмоции. — Наэги-кун, мы тут одни. Если позволишь. Оказывается, у каждого из них была особая фантазия, связанная с библиотекой. Стеллаж падает прямо перед желающей незаметно подкрасться Кëко. Примерно тогда же чуть не упал ремень с штанов Наеги. Благо, что они не начали раньше и не зашли дальше беззвучного поцелуя. — Господи, Киригири-сан, вы как? — обеспокоенно подскочил к ней Макото. Она смотрит обиженно. Совсем как тогда в академии, когда Макото не хотел рассказывать о возможном предательстве Сакуры. Он сглатывает, а Нагито подает руку и улыбается. — Какая неудача. Вы не ушиблись? — Нет, спасибо. Она быстро отряхивается и уходит, но Нагито останавливает её. — Извините, я кое-что хотел вам вернуть. Я всё понимаю, но вам не зачем меня опасаться. Насколько вы поняли, Наеги-кун проводит со мной достаточно времени для контроля. Он показывает ладонь, на котором лежат подслушивающие устройство. Киригири смотрит на них, затем на Нагито и усмехается. — Ясно. Она забирает устройства. — Не могу сказать, что одобряю ваш выбор. Но это не мне решать. Вздыхает и тихо уходит. *** — Наэги, подойди ко мне. Голос Бьякуи властный и, не то, чтобы Макото не привык и не понимает слова «субординация», но ведь Тогами мастер подтекстов. У него 50 оттенков презрительной интонации. Он может унизить и растоптать самооценку одним «молодец» и воодушевить длинной, по сути унижающей репликой, например «идиотам вроде тебя улыбается удача». Макото разбирается в этом. Стыдно признаться, но он привык, что для него существуют какие-то отдельные интонации. Да, ко всем, кто пережил убийственную игру вместе с ним, Бьякуя неосознанно обращается мягче. К Ясухиро с раздражением, но, право, если бы кто-то раздражал Бьякую так как Ясухиро, он бы вылетел из организации мгновенно или, в лучшем случае, Тогами бы с таким человеком никогда не заговорил. Ясухиро же он терпит. К Аой он относится с особым сдержанным раздражением. И дело не в том, что ему может и прилететь, а в том, что он неосознанно пытается еë не задеть. Пусть и не признается в этом. К Киригири у него легкое уважение, граничащее с озорным соперничеством. Временами они устраивают между собой интеллектуальные игры, от которых у Макото и остальных участников фонда частенько болит голова. И так же Макото замечает, что Бьякуя, хоть и зовет его идиотом иногда, но… уважает. Говорит, что не хотел бы быть его соперником, при союзниках выставляет только в выгодном свете (ибо бренд). Но иногда, когда он произносит его фамилию, то звук его странно смягчается, едва уловимо, но Макото подмечает. И сердце его сбивается с ритма, и жить становится очень трудно. — Макото, чего застыл? А эти интонации… Будто они откатили к тому, с чего начали. Бьякуя обижен? Или что с ним? — Что такое, Тогами-сан? — Ты посмотрел те документы? — Да, мы нашли способ связаться с ними. Нагито-кун нашел способ поговорить с ни… — С каких пор ты зовешь его по имени? Взгляд его впивается как гвоздь в сердце. Требовательный, злой, холодный. Он совсем не понимает Бьякую сейчас. — С тех пор как застрял на Бармаглоте. Мы подружились. — Да? И со всеми ты так близко дружишь, что вы из одной комнаты с утра выходите? Макото вздыхает. Вот она — карма. Впрочем, так даже честнее. Хината догадался, Тогами тоже. — Не со всеми. — И как давно? — С Бармаглота. Бьякуя молчит, сжимает кулак, хмурится. Но это то, что он делает обычно. Затем он скользит по Макото таким взглядом, какой до этого не видел. — И это вся твоя верность? — Что? — удивленно моргает Наэги. — Ничего, — фыркает он. — Просто это странный выбор. Он чудик, да и к тому же без настоящего таланта. И хотя у Макото был такой же талант, он промолчал, нервно рассмеявшись. — Я не смотрю на талант, ты же знаешь. Он хороший человек, который многое пережил. С ним интересно, хотя и не всегда легко разговаривать. С ним хорошо. Бьякуя молчал, и его реакции Макото ждал как приговора. Безразличие, злость, может, ревность. Наэги подавил улыбку. Это было бы слишком хорошо. Тогами отвернулся с совершенно деревянной спиной. — Главное, не попадитесь во время своих рандеву людям. Не все примут нетрадиционную надежду. — Хорошо, — выдохнул Макото, отворачиваясь. — Постараюсь не запятнать твой бренд. Он вернулся на свое место, изредка чувствуя между лопаток острый взгляд. Когда Нагито вернулся, то Наэги неосознанно сжал его руку под столом.