christmas l♡ve

Bing Crosby — Do You Hear What I Hear? Jimin — Christmas Love V — Snow Flower

Они два маленьких эльфа на заводе Санты. И никому нет до них дела. Эльф Тэхён — все вокруг постоянно удивлялись, как? может простой эльф из семейства без статусов быть настолько красивым — всегда старался работать усердно. Потому что мама хотела, чтобы он был здесь. Не каждому эльфу под силу пройти испытание доброты и поступить к Клаусу, но Тэхён смог, и очень пожалел. Несомненно, он был рад, но его мама осталась одна, защищать её стало некому — и случилось непоправимое. Эльф остался сиротой, но никто его так не называл: названным отцом Тэхёна оставался Святой Никлаус. Которого он, к слову, ни разу не видел, потому что работал в самом нижнем цехе. Цех сбора материалов для будущих рождественских подарков считался самым непрестижным, но большинство начинало именно отсюда. Хоть эльфийская жизнь достаточно долгая (в среднем, около трёхсот-четырёхсот лет), некоторые работают здесь всю жизнь, не поднимаясь выше. Так вот, Тэхён работал, выжимая всего себя, и старался не концентрироваться на своей страшной утрате. Пока не произошло случайное столкновение. Эльф Чимин — все вокруг постоянно восхищались, кто вообще может работать так много? и, самое главное, качественно — на самом деле, особо не старался. Всё как-то получалось само. Чимин с детства был везучим. И умным. Ему всегда было достаточно одной маленькой ошибки, чтобы вынести урок, запомнить его и никогда больше не наступать на те же грабли. Чимин умел распределять время и контролировать происходящее. Все вокруг хвалили его и смело утверждали, что это он в отца такой — в родного, конечно, а не в Святого Ника. Для всех вокруг всё было хорошо, но отец, работающий в одном из высших, ближайших к Санте, цехов, не разговаривал с ним, по крайней мере, уже лет сто. Потому что у Чимина есть своё мнение. Никто не удивился, когда Чимин прошёл испытание доброты и поступил, как все, в нижний цех. Все ожидали, что он быстро поднимется к своему отцу, будет работать у него в подчинении. После поступления Чимина заметили быстро, и так же быстро предложили подняться, заменив его колпак с обычного красного на вычурный зелёный. декорированный под новогоднюю ёлку. Так комитет выделял тех, за кем наблюдает и планирует поднять в другой цех. Однако время шло, Чимин оставался в нижнем цехе в ёлочном колпаке, и у всех возникало всё больше вопросов. Он отказался, потому что не хотел уходить отсюда, где эльфы просты и честны. Здесь они настоящие добряки и работяги, точь-в-точь как о них говорят люди. Чимин спокойно работал, помогая другим, кому было тяжелее, игнорировал качание пришитых на колпак ёлочных шариков и старался не концентрироваться на молчаливом давлении отца. Пока не произошло случайное столкновение. Тэхён тащился после тяжёлого рабочего дня к выходу из цеха. Близилось Рождество — нагрузка увеличилась втрое, вчетверо, впятеро. Стали работать не в две, а в четыре смены, чтобы продуктивность была выше. А Тэхён забыл, что такое сон, хотя эльфам он был не так сильно нужен, как, например, людям. Дёргая плечами от густой тишины только недавно наполненного гамом цеха, с концом своей смены Тэхён вышел через боковую малую дверь на улицу. Все уже разбежались отсыпаться. Тихое тёмно-синее небо, битком набитое звёздами, серебряная луна и снегопад. Но Тэхён был уставший и голодный, не смотрел по сторонам, сверля блестящий снег под ногами, — и зря. На Чимина давило сейчас всё — молчание отца, сроки, мысли о горячем какао и коробки. Его смена только что закончилась, поэтому он думал только о том, чтоб отнести последние коробки, завалиться на свою кровать и выпить вышеупомянутый какао. Удобнее всего было идти не через весь цех, а обойти по улице, поэтому красные башмачки торопливо сминали свежий снег, звеня бубенчиками на острых носиках. Коробки были большие, поэтому Чимин не видел, куда идёт, но надеялся, что ни в кого не врежется. «Тем более, никого уже нет», — успокоил себя эльф, и зря. Нетрудно догадаться, что по всем канонам они столкнулись. Громко, болезненно, с разбросанными коробками и звоном бубенцов на их башмаках и колпаках. Чимин ойкнул, упав на спину, а Тэхён зашипел, ударившись затылком. Пару секунд они не двигались, слушая тишину улицы и смотря на летящие снежинки. А потом возмущённо заговорили одновременно: — Да куда ж ты прёшься, ослепшая курица! — В комплекте с ногами идут глаза, медвежище! И опять замолчали. Чимин чувствовал, что вот-вот расплачется прямо перед этим крикливым /и дико красивым/ эльфом. Он никогда не боялся своих чувств и их проявлений, особенно с такой давкой. Не должны эльфы Санты чувствую такое… Но не хотелось расклеиваться, потому что тогда дома он окажется совсем не скоро. А домой очень хотелось. Поэтому вовремя собрал себя в кучку, и слёзы отхлынули от глаз. А Тэхёну показалось, что он сейчас взорвётся от переутомления — иной причины испытываемых чувств он не мог найти, ведь невозможно одновременно испытывать раздражение, и любопытство, и осуждение, и тягу, и досаду, и смущение. — И как ты прошёл проверку на доброту?.. — тихо фыркнул Тэхён, хмурясь. — А сам-то?.. Помоги мне, — простонал Чимин, силясь подняться. — Не думай, что тебе досталось больше, чем мне, — заметил Тэхён, подавая Чимину руку. И оба поняли, что он имел ввиду не только это столкновение. — И почему это «медвежище»?.. — Не знаю, само вырвалось, — буркнул Чимин, садясь на одну из коробок. — Ты меня вообще курицей назвал. Тэхён смерил глазами их разницу в росте, поднимая свой обычный зелёно-красный колпак: — Ну да, ошибся, на цыплёнка ты больше похож. И отряхнув его и оставив в руке, сел на другую коробку напротив Чимина. Тот посмотрел на коробку под ним и поднял на него неодобрительный взгляд, недовольно скривив губы. — Чего? — дёрнул плечом Тэхён. — Я ничего не сказал. Чимин поднял свой колпак — позолоченный бубенец особенно громко прозвенел в тишине зимней ночи — и сжал его между пальцев, хрипя от бьющей, колющей, осколочной головной боли. Слишком много чувств, после столкновения с этим эльфом — особенно много, подозрительно много. Они же даже не знакомы. — Ты… никуда не торопишься? — попытался сплавить незнакомого эльфа Чимин. — Не к кому и некуда, — спокойно ответил Тэхён. — Тем более, ты уже наверняка сделал выводы насчёт меня и хочешь меня придушить, не так ли? — неожиданно язвительно добавил он, залихватски улыбнувшись. В-вау?.. — Да, разумеется, — согласился Чимин, разжав пальцы, раздражённый внутри, но спокойный наружно. Почему сборище чувств завертелось вихрем от улыбки и искр в глазах этого эльфа? Какого чёрта? — Ты только не кричи. Всё равно здесь никого нет. Они снова замолчали. Чимин хотел начать считать отдельно белые и синие полоски на своём свитере, как Тэхён спросил: — Куда ты их нёс? — К отправщикам в отдел упаковок. В них спрессованная бумага. Она похожа на моё состояние, — зачем-то добавил он быстрее, чем подумал. — Может, просто в твоём сердце тоже идёт снег?.. Они были лицом к лицу впервые, но им казалось, что они понимают каждую эмоцию друг друга, каждый жест, каждое слово и всё, что за ним кроется. Понимают слишком хорошо для незнакомцев. Как катализатор этого ощущения, выступало осознание, что ни одного, ни второго никто по-настоящему никогда не понимал. У Тэхёна была мама, но даже для неё иногда были загадкой мысли сына. У Чимина был отец, но, как оказалось, он не понимал его никогда. А сейчас оба чувствовали, что стоит только подумать о чём-то, и эльф напротив сразу почувствует эту мысль и поймёт правильно. — Выглядишь неважно, — само вырвалось у Тэхёна, пока он засмотрелся на золото, переливающееся под луной и звёздами в волосах Чимина. — Знаю. Кажется, я не доживу до Рождества. До Нового Года тем паче. — А я думаю, доживёшь. Ты ведь Чимин, если я не ошибаюсь? — Да, а ты?.. — спросил он скорее из вежливости, чем из любопытства, или только хотел так думать. — Я Тэхён. Если память мне не изменяет, мы проходили испытание доброты в один день. У тебя… большая внутренняя сила. Не у всех она есть, — немного скромно улыбнулся Тэхён, словно говорил о себе. — Думаешь, такие как я никогда не сдаются? Тэхён серьёзно посмотрел в ответ: — Никогда. — Любой резерв рано или поздно иссякает. Я очень близок к этому. — Попробуй переждать всё под одеялом- Звон колокола, означающего начало второй ночной смены, оглушил их. Чимина так точно. На лестницах послышались звон бубенчиков и шаги многочисленных эльфийских ножек, спускающихся в свои цехи. — Я отнесу коробки. А на твоём месте я бы поспал. — Но ты не на моём месте, — возразил Чимин, вставая, но всё-таки благодарно улыбнулся, натянул колпак на затылок и ушёл. Тэхён слишком тяжело для эльфа Санта Клауса вздохнул и встал. Его колпак мелькал среди тысячи других колпаков, он нёс коробки с спрессованной бумагой и думал о Чимине. Ни о ком с таким вниманием он не думал, кроме матери, но он быстро переключился с этой мысли на такие необычные грозово-серые, слишком серьёзные для эльфа, глаза. Кто бы ему тогда сказал, что он влюбился бесповоротно и по самые свои заострённые уши. Кто бы открыл ему глаза… Но они два маленьких эльфа на заводе Санты. И никому нет до них дела. — Нельзя просто подойти и подарить что-то, Гукки. — Нельзя просто взять и профукать любовь всей своей жизни, медвежище! — слишком громко смеётся Чонгук, крутясь на своём кресле, которое толкнул Тэхён. — Не называй меня так- — О, понятно, теперь это его приватное имечко для тебя, я понял. — Тем более, что ты несёшь, эльф несчастный, какая это любовь — мы говорили всего один раз- — Самая настоящая, Тэхёни-хён, — второй раз перебил его Чонгук. — Я это вижу. — Ну да. Мастера, — многозначительно закатывает глаза Тэхён. Чонгук был, пожалуй, единственным эльфом, с кем Тэхён общался по собственному желанию. Ещё Чонгук был мастером — это эльфы с золотыми руками, из которых двадцать пять на восемь плескалось чистое детское веселье и которые могли читать людей /и не только/ — их мысли, чувства и, самое главное, потаённые желания, дабы по возможности исполнять их. — Ладно. Я не буду с тобой спорить. — Мудрое решение. Твоё первое за последние лет сто. — Но что ему подарить? И стоит ли вообще? — Твоё второе мудрое решение за последние сто лет, — Тэхён посмотрел на него взглядом хладнокровного убийцы. — И у меня есть идея! — Чонгук вскочил с кресла, чуть не упав. — Иди работай, Тэхёни-хён, а по окончании своей смены приходи. Думаю, я успею закончить. Но с тебя за это причитается. Вытолкав друга за дверь, Чонгук натянул волшебные очки, стёкла в которых заменяли тоненькие отполированные ириски, и погрузился в работу. Тэхён доработал до конца последней в этом году смены через не могу. Фасуя материалы неправильно, он знал, что получит по шее, и не мог перестать думать о том, что же там ударило Чонгуку, этому чокнутому гению, в голову. Как только закончится смена, он побежит к Чонгуку, заберёт подарок и понесётся искать Чимина. Рождество сегодня, сейчас вечерняя смена. Тэхён знает, чувствует, что должен сделать подарок эльфу сегодня, в канун Рождества. Потом будет поздно. Он не мог это никак объяснить, он просто это знал. И ему становилось ещё страшнее от мысли о неудаче. Но Тэхён верил Чонгуку и доверял ему. Всё-таки его друг был рождён для этого. Как только колокол прозвенел над цехом, Тэхён словно превратился в чистую энергию, пролетая мимо уставших эльфов, буквально чуть ли не за пару секунд очутившись перед дверью мастерской Чонгука. Только он хотел постучать, как Чон сам распахнул дверь, едва ударив друга по лбу. Чонгук не двигался, улыбаясь во весь рот и заметно пружиня на месте. Тэхён знал, что он ждёт, когда его спросят, и он спросил. — Ну? Сделал? — Сделал. Чонгук пропустил его, воровато оглянулся в коридоре и закрыл дверь. Тэхён застыл, смотря как светящийся шар парит на середине стола, перебивая свет рабочей лампы. Тэхён не первый раз видел, как завершается изготовление подарка — пропитывание его яркой праздничной энергией, чтобы каждый, кто брал в руки ту вещь, чувствовал эйфорию и счастье. Но сейчас этот свет воздействовал на него по-особенному. У него было ощущение, что он сейчас упадёт от переизбытка тех эйфории и счастья, хотя даже не брал ещё в руки этот подарок. И самое главное — что ж там такое? Что сделал Чонгук? Что Тэхён должен будет подарить Чимину? Сам Чонгук был космически доволен собой. Он в очередной раз прочувствовал своё мастерство и ещё раз убедился, что действительно был рождён для этого. Прошло полминуты с прихода Тэхёна, и свет шара рассеялся, мягко опуская на стол заветный предмет, ещё поблёскивающей волшебной энергией. — Это… это… Серьёзно, Чонгук? — Абсолютно. — А не слишком бана- — Это самый правильный подарок, который я изготавливал за все свои сто семьдесят три года. Будь уверен. — Ты что-то знаешь. — Знаю. И не скажу. Тэхён вздохнул. Он верил Чонгуку, какой бы бесячей ни была его самодовольная озорная улыбка. Он знал, что Гукки в этом лучше всех. И чувствовал, что подарок действительно самый правильный. Поэтому взял его, пообещал исполнить любое желание Чонгука позже и дать в лоб за утаивание и побежал в цех. Он узнал /подглядел/ расписание Чимина, и знал, что они сейчас работали в одну смену. Оставалось надеяться на то самое рождественское чудо, которое придумали люди и о котором они твердят каждый год, и бежать быстрее, чем когда-либо. Удача /или всё-таки рождественское чудо?/ была на стороне Тэхёна. Не увидев совершенно никого в пустом цехе, он побежал на улицу и застал Чимина, идущего вдоль одинаковых маленьких дверок, одного. Небо битком звёздами, яркая луна, снежные хлопья, снова. Как в первую встречу. Чимин заметил его сразу, и Тэхён заметил, что в его взгляде тут же что-то переменилось. Словно грозовое небо в миг прояснилось. — Чимин. — Тэхён?.. — он застыл, но потом подошёл к нему. — Что ты?.. — Сегодня Рождество, — Тэхён не знал, с чего начать. — Я в курсе, медведь. — Не перебивай, цыплёнок. В общем, у меня для тебя кое-что есть. Чимин ничуть не удивился, словно чувствовал, что именно для этого Тэхён искал его, и именно искал, а не встретил случайно. Он тоже эти несколько дней думал только о шоколадных глазах, и его это, в отличие от Тэхёна, пугало. Но что-то внутри — вероятно, продолжительное, даже затянувшееся чувство непрерывного одиночества — заставило его обратиться к мастеру, чтобы тот прочитал Тэхёна и создал для него идеальный подарок. Чимин так же удивился, когда увидел готовый подарок, но почувствовал неизвестную уверенность, что Тэхёну бы понравилось. А вот подарит ли он ему это — здесь не чувствовалось никакой уверенности. Когда Тэхён нашёл его, Чимин успел оббегать весь цех, почти пойти домой и разочароваться в рождественском чуде. А потом снова в него поверить, когда наткнулся на бенгальские огни в глазах эльфа, таким странным образом вошедшего в его жизнь. Можно сказать, врезавшегося. — Вот. Возьми. Не знаю, почему, но я уверен, что тебе понравится. Чимин принял из больших /таких же дико красивых, как их владелец/ горячих рук свёрточек размером с чиминову небольшую ладонь. Он заметил, что Тэхён был взволнован: облизывал губы, кивал и мотал головой, бегая глазами. Обвив подарок пальцами, Чимин вспомнил о своём подарке. — Наверное, ты не поверишь, но у меня для тебя тоже что-то есть. — Правда? — Тэхён широко раскрыл глаза, смотря на Чимина почти как щеночек. Как же мило. Получается, Гринч его побери, да, он о нём тоже думал. Чимин залез в карман своего комбинезона и немного подрагивающей рукой достал свёрточек примерно такого же размера, что ему подарил Тэхён. Слишком много чувств. Ну что это такое. — Возьми. С Рождеством тебя, медвежонок. Их пальцы соприкоснулись, и оба почувствовали такую эйфорию и такое счастье, излучаемые подарками, что готовы были тут же взлететь подобно оленям Санта Клауса. — И тебя, цыплёнок. Бумага зашелестела на фоне тихо падающего снега, оба задержали дыхание. Когда-то среди эльфов существовало поверье, что если подарить друг другу на Рождество подарки, сделанные мастерами, и они окажутся одинаковыми, то так называемая «красная нить» переплетёт на всю жизнь. Только вот про это уже давно забыли. Чимин и Тэхён держали в руках буквально пропитанные волшебством снежные шары. Самый банальный подарок, но сейчас все сомнения и предрассудки испарились. Они чувствовали тепло вложенной мастерами магии кончиками пальцев. Они посмотрели друг на друга. Шоколадный плюш и серое грозовое небо встречаются на фоне вихря звёзд и снега — необыкновенный, но прекрасный пейзаж, который создавался между этими эльфами с едва заметным красным проблеском. Оба улыбались. Искренне, с сияющими глазами. И оба чувствовали, что Рождество близко, оно пропитало их счастьем и эйфорией, как их подарки, и окрылило умиротворением. Своя душа. Родная. Рядом. Теперь навсегда. — Да… Ты тот самый. Навсегда. Я так долго ждал. Чимин, держа в одной руке заветный шар, другой рукой потянулся к Тэхёну. Небольшие пальцы аккуратно, нежно, плавно и медленно обхватили большую ладонь невозражающего Тэхёна. Это было так правильно. И им было так хорошо, пока они держали друг друга и частички рождественского чуда, окружённые звёздами и снегопадом. — Рождество совсем не было бы Рождеством без тебя. А я напомню, что они два маленьких эльфа на заводе Санты. И никому нет до них дела.       Но они же два одиноких сердца, встретившиеся в это Рождество и ставшие счастливее, сплетаясь красной нитью. Это ли не прекрасно?..