Свобода взаперти

Больные абсенсией на третьей стадии редко реагирует на что-то, но Гарри Гудсир готов был поклясться чем угодно, что очередной пациент невольно, но дёрнулся, услышав приближающийся хаос: топот копытец вперемешку с детским хохотом. – Бим, ну подожди же! –донеслось до слуха анатома, и менее чем через секунду в кабинет влетел развеселившийся синтет, а за ним и кудрявая девчушка семи лет от роду – Присцилла Гудсир собственной персоной. – Присси, я же просил, не во время работы, – приподняв ногу для того, чтобы Бимиш мог спрятаться на любимой лежанке за стулом хозяина, пожурил девочку исследователь. Его дочь согласно остановилась и выдала самую обезоруживающую из своих улыбок, которую, правда, несколько портило отсутствие одного из маляров: – Прости, папа!.. Ой, ты не один. Здравствуйте, уважаемый сэр! Несмотря на то, что в этих бесовских глазах не виднелось ни капли вины, Гудсир удовлетворённо кивнул, заметив, что девочка поприветствовала пациента. Даже если больной не понимает, что происходит, это не значит, что с ним не надо обращаться по-человечески. – Лоренс, знакомьтесь, это Присси, – пусть и понимая, что пациент едва ли переведёт глаза на его ребёнка, указал ладонью на девочку Гудсир. Мужчина лишь непринуждённо улыбался, чувствуя себя в безопасности, – Дорогая, ты просто гоняла Бимиша туда-сюда, или прибежала с какой-то целью? Девочка согласно задумалась, сводя брови к переносице. В такие моменты она напоминала уменьшенную копию отца, только женского пола. – Мне надо подумать. Быть может, изучить мои дневниковые записи, – с нарочито серьёзным видом произнесла она, листая маленькую записную книжку, которую получила на свой шестой день рождения. – Да-да, настоящую науку ни в коем случае нельзя торопить, – приноровившись к её к игре, также серьёзно кивнул Гудсир, с трудом сдерживая улыбку, – А пока моя дочь занята своими изысканиями, Лоренс, я бы хотел рассказать Вам о нашем проекте. Не волнуйтесь, сразу же тяжело трудиться во благо человечества мы не заставим. Пока Вы наблюдатель. Будем водить Вас туда-сюда, показывать, что тут у нас интересного. И снимать биометрию. На что Вы откликнетесь – туда мы Вас и определим. Поначалу Вы будете сортировать ДНК, собранное нашими умельцами. В формате игры, позже правила немного усложнятся, и это будет уже поиск последовательностей. Мы Вас научим. Возможно, Вы задаётесь вопросом, почему это не может делать машина, но, – анатом улыбнулся, – Человеческий мозг всё ещё опережает любую программу. Именно так же, шаг за шагом, Вы соберёте достаточное количество ДНК, чтобы создать животное или растение... или гриб, это тоже вполне может быть. Если его не будет в каталогах, мы присвоим ему Ваше имя. Каждый раз нагружая свой мозг, шаг за шагом, Вы постепенно излечитесь от абсентии, и когда наступит вот такой этап, – повернувшись к подоконнику, Гудсир поставил перед пациентом горшок, из которого высовывался росточек молодого деревца, – Вполне возможно, что Вы будете радоваться ему вместе с нами. Именно это станет ключом к полному исцелению. А пока позвольте мне представить Вам моего друга, мистера Ефремова. Он прекрасный собеседник, и ему смело можно доверить жизнь. – Смотрю, я как раз вовремя, – зашёл в кабинет Ив, как всегда сверкая улыбкой. На нём была льняная рубашка и брюки из парусины, отражавшие снова вспыхнувшее увлечение йогой. Поговаривали даже, что одна из выздоровевших дам оказывает ему знаки внимания, но пока писатель отмалчивался, – О, привет, Присси. Какие новые открытия ты сделала за сегодня? – Бимиш мухлюет, чтобы убежать от меня, – с обидой надула губы девочка, – Он разворачивается и делает вид, что вот-вот побежит в мою сторону, а потом, когда я отхожу, сразу же мчится туда, куда хотел. Словно извиняясь, синтет выполз из лежанки, и девочка загребла его на руки, целуя в пушистую чёлочку. – Я считаю, что самое время начать писать научную статью, ты уже совсем большая, – подыграл ей Ефремов, а затем обратил внимание на пациента, – Вы, верно, Саймон. Добро пожаловать в «Новый Эдем». Сегодня я проведу для Вас экскурсию. Пока больной развернулся, то ли всё же реагируя на раздражитель, то ли устав сидеть в одной позе, Гудсир успел сложить ладони в молитвенном жесте, благодаря лучшего друга. Сегодня поступили новые данные от путешественников во времени, и сегодня... – Так что, – едва Ив успел увести нового пациента восвояси, анатом встал, разминая затёкшие мышцы, – Вспомнила, что хотела, сокровище? – А. Кажется, да, – она снова улыбнулась, – У генетиков получилось новая зверушка. Игуана. Представляешь, она розовая! То есть спереди розовая, а там, где хвостик, чёрная. – Вот они, как всегда делают вид, что жутко заняты, – послышалось на проходе, и Присси, издав довольный визг, бросилась в нужном направлении: – Мама приехала! – Во имя науки, чей это громадный ребёнок? – с лёгкостью зачерпнув и девочку, и Бимиша, крепко обняла их Лирико, – Эдак я однажды вернусь, а ты меня уже познакомишь со своим парнем, огорошив новостью, что выходишь замуж. – Ну нет! – засмеялась Присцилла, уворачиваясь от её поцелуев, – Я буду сильная и независимая! Буду полевым исследователем, как ты! – С возвращением, дорогая, – поспешил к ним Гудсир, обнимая свою маленькую семью, – Как там останки амазонской сельвы? – Сплошь земля и глина, мы вычерпали несколько тонн грязи, пока нашли, что хотели. Готова поспорить, что там разложилось не всё, и многое пригодно для секвенирования… Шкура, куда ты попёрлась? Игривый пушистый лаваш, приноровившись, взлетел на плечи анатома, зарываясь носом в его волосы. – Мамочка, ты надолго? – практически намертво прилипнув к ней, спросила Присси. – Пожалуй, отдохнуть недельку или две, а после рвану в Перу. Эта треклятая тафономия бросает меня по всему земному шару, заставляя то лезть на гору, то разгребать болото, ума не приложу, как справляются молодые, которые, в отличие от меня, ещё путешествуют во времени. Иногда я даже завидую пациентам «Нового Эдема», – деланно закатила глаза Лирико, но в итоге всё же рассмеялась, – Так, и какие у вас тут новости? – Игуана! Розовая! – подождав, пока её опустят на землю, девочка побежала вперёд, сопровождаемая Бимишем и Шкурой, – Мам, пап, пойдёмте смотреть! Ну что же вы так медленно? – У неё энергии хватит на маленький атомный реактор, – со смехом заметила Лирико, глядя, как дочь успевает забежать за поворот и вернуться обратно, хотя они не отошли от кабинета и десяти метров, – Зачем нам вообще машины на раскопках? Я дам ей лопату, и она дороет до ядра планеты, отвечаю. – А что, мне нравится эта идея, надо попробовать, – хихикнул в ответ Гудсир, – Как подрастёт, поставим соответствующий эксперимент. А пока пускай себе проверяет на прочность станцию. Если станция выдержит Присциллу, значит, выдержит вообще всё. – Так вот зачем я носила её девять месяцев и рожала пять часов, – даже всплеснула руками молодая женщина, отвечая на поцелуй мужа. – Ну что вы опять так медленно? – не своим голосом завопила расстроенная девочка, – Игуана не ждёт! – Мы в пути, – хором ответили супруги, следуя за ней. Они прошли отсек, полный зелени, которая была не только на полу, но и на потолке, овеянная ореолом капелек разбрызгивателя. Здесь пахло настоящим тропическим лесом. То тут, то там трудились практически выздоровевшие пациенты: их можно было узнать по медленным движениям, нервная система восстанавливалась не так скоро, как хотелось бы, но при этом они были очень осторожны со всем живым, что было вверено их заботам. Многие сотрудники «Нового Эдема» были теми, кто успешно прошёл курс реабилитации: исследования показали, что после лечения они становились резистентны к абсентии. Но они остались. Потому что захотели этого сами. – Пап, ну что опять? – вот теперь Присси уже напоминала Лирико в её дикой ипостаси: она подлетела к отцу, собираясь дёрнуть его за рукав, но тоже остановилась, глядя в круглый иллюминатор. «Новый Эдем» пусть и медленно, но вращался на своей орбите, и в этот самый миг повернулся к Земле. Пусть очертания континентов и изменились навсегда, внимательный глаз улавливал маленькие зелёные точки: национальные парки, где потихоньку было начато восстановление исконных природных богатств этой прекрасной планеты. – Надо же, уже видно, – присвистнула Лирико, тоже замечая изменения, – Помнится, когда мы начинали, думали, что пройдёт лет пятьдесят, прежде чем наши труды увенчаются успехом. – Ах, дорогая, – усмехнувшись, закачал головой анатом, – У нас ещё всё впереди. Помнится, океан был изучен всего-ничего, представляешь, сколько тайн ещё ждут своих от первооткрывателей? – Ну, нет, – замахала рукой она, – Делай что хочешь, но в воду я не полезу, и не проси! Мне и суши хватает! – Мам, – нудение Присциллы было похоже на таковое у человека, который вдруг понял тщетность всего сущего. – Идём, уже идём, – пообещала молодая женщина, хватая за руку и супруга, – Во имя спасения наших жизней, скорее. – Да, с таким определённо нельзя мешкать, – спохватился Гудсир, всё же успевая бросить прощальный взгляд на эту прекрасную планету. То самое место, которое умудрилось подарить ему две жизни: ту, что осталась в полярной экспедиции «Эребуса» и «Террора» и эту, новую, которая обещала быть и долгой, и наполненной настоящим смыслом.